Я знаю все продолжение-5

Исповедь контактера (или) я знаю все!
(Продолжение – 5)
Посреди  бескрайней равнины, расстилавшейся до самого горизонта, на все четыре стороны, как одинокий странник занесенный неизвестными ветрами в эти места, стоял холм. Он резко выделялся своей безжизненной желто-серой массой среди буйства красок весенней степи. При ближайшем рассмотрении, это различие легко объяснялось. Холм был насыпной. На вершине холма стоял всадник и смотрел,  как по степи живым нескончаемым потоком шли войска. Даже среди бескрайности равнины, они поражали своей многочисленностью. В основном люди ехали верхом.  Мужчины, женщины, дети,  словно влитые сидели в седлах,  и маленькие выносливые монгольские лошади казалось без устали,  несли их, сливая в единый неудержимый поток,  на Запад. К границам новых городов и государств. Чтобы в неистовом напряжении столкнуться с их защитниками, сломить их, подчинить себе и на крыльях новой победы идти дальше,  сея страх и ужас в среде побежденных.
Стоявший на вершине холма всадник с гордостью любовался, открывшейся перед ним картиной. Сколько труда и лет жизни положил Он, чтобы из разрозненных толп кочевников, создать войско,  перед которым не устояла еще ни одна преграда. Это его волей и умом было создано государство, которое начиналось от Китая и простиралось далеко на Запад, вплоть до этих степей Средней Азии. А войска шли все дальше на Запад, увеличивая пределы государства, доставляя все новые и новые сокровища в его казну. И только одно беспокоило его, слишком легко доставались победы. Не было того порога у которого встали-бы две силы равные друг другу и при этом великом противостоянии, выделилась – бы та энергия, которая в конечном итоге позволила – бы ему сказать, что он выполнил свою миссию. А пока все победы приносили горе и смерть тысячам людей, а ему только новые богатства и прославляли его имя – Чингиз Хан. Отогнав от себя эти мрачные мысли, которые все чаще стали посещать его в последнее время, он стал спускаться с холма к свите, которая с почтением ждала его у подножия. Внезапно в его мозгу прозвучал призыв,  обращенный к нему. Это было так неожиданно и невероятно, что он остановил коня и, стараясь не выказывать своего волнения, сосредоточил все внимание, на неясном пока еще призыве. И он понял призыв. В его мозгу прозвучало давно им забытое, настоящее его имя:
-Ченги, Ченги отзовись.
Остановив коня на полпути к свите,  Чингиз с удивлением смотрел на всадников стараясь угадать, кто мог быть источников этих сигналов. На него смотрели бесстрашные лица воинов, закаленных в многочисленных сражениях, и умевших с одного взгляда угадывать желание великого хана. Но в этот момент вся свита стояла ровным строем,  и никто не выказывал своего верноподнического рвения.
В эту ночь в шатре великого хана было необычно тихо. Только один гость был допущен в покои владыки. Они сидели друг против друга. На возвышающемся помосте,  устланном коврами,  сидел Чингиз – хан, рядом с ним, но чуть ниже, на полу, также устланном коврами,  сидел его старший сын Бату. Никто в эту ночь не смел,  потревожить их. Даже личная охрана великого хана была выставлена только снаружи шатра.
Внутри шатра было тихо, ярко горевшая жаровня неровным светом освещала лица отца и сына. Чувствовалось, что они оба взволнованы, обрадованы и одновременно очень озабочены предстоящим разговором. Чингиз – хан пристально глядел в глаза сына. Этого взгляда не выдерживал никто.   Говорили даже, что великий хан этим взглядом усмирял необъезженных лошадей. Бесстрашные воины,  не знающие  страха и жалости ни к себе,  ни к врагу попадая под этот взгляд,  смиренно опускались на колени и молили о милости великого хана. Бату сидел спокойно и внешне ничем не показывал, что готов смиренно отвести взор от пристальных глаз отца. Наконец Чингиз – хан прервал молчание. В тишине шатра, нарушавшейся только легким потрескиванием  горевшем, в жаровне масла, его голос прозвучал, по старчески тихо и приветливо:
-Бату, всю свою долгую жизнь я потратил, чтобы создать великую армию, и с ее помощью великое государство, в котором все было-бы подчинено одной великой  цели. Эта цель господство. Господство Монголов над всеми другими народами мира. Господство моего трона – Чингизов – над тронами всех других царей мира. Этот тяжелый, опасный и неблагодарный труд утомил меня. Я стар. Сегодня, когда я спускался с кургана,  я услышал голос, который звал меня…
Неожиданно Бату прервал его:
-Хочешь,  я тебе скажу, как он звал тебя?
И не дожидаясь ответа,  Он произнес:
-Ченги, Ченги ответь.
-Кто ты?
Чингиз – хан спрашивал! И в тоне его голоса слышались ноты, которые подразумевали, что ответ должен быть дан немедленно и исчерпывающий.
-Я Христо – Цето. Контактер номер один.
При этих словах Чингиз - хан вскочил на ноги.
-А ты, продолжал Христо,  не обращая внимание,  на вскочившего перед ним хана, Ченги Роткив, тоже контактер, но под каким номером ушел в этот мир ты, я не знаю. Потому,  что ты ушел после меня. Я также не знаю цели твоего посещения Земли, но я уверен, что тебе никто не давал задания устраивать в этом мире войны и истребление целых народов. Ты нарушаешь наши заповеди и ту из них, которая гласит «Не пожелай другому того, чего не желаешь себе». Я пришел к тебе, чтобы спросить по какому праву и во имя чего ты это делаешь…. Надеюсь,  ты не забыл, что первому контактеру,  обязаны подчиняться все. Я жду объяснений. 
-Христо!!!  Христо Цето!  Невероятно!
С  лица Чингиз Хана казалось,  спала маска.  Минуту назад, она выражала усталость старого человека и безграничную власть великого владыки. Теперь на его лице одновременно  отразилась  целая гамма чувств радости. В его раскосых глазах одновременно можно было увидеть, и приятную неожиданность, и восторженное удивление, и еще не покинувшее его окончательно, чувство легкого недоверия. Но оно длилось мгновения. Ошибки быть не должно. Информация безошибочная и исчерпывающая. За долгую жизнь в этом мире, он уже забыл свое настоящее имя – Ченги Роткив – и вдруг ему напомнили. У него защемило сердце, и больше не в силах сдерживать своих чувств Ченги бросился к Христо.  Он порывисто обнял его. Стиснул в своих объятиях не пе5реставая говорить:
-Христо. Христо Цето. Это ты! Это похоже на сказку,  на сон. Скажи мне,  я не сплю? Хотя извини за этот странный вопрос. Конечно, я сплю, также как и ты….
-Успокойся. Перебил его Христо.
-Мы спим там. А здесь мы живем. Успокойся,  прошу тебя.
Голос Христо звучал дружелюбно, но в тоже время и требовательно.
-Успокойся, займи свое место не забывай, что ты великий хан.
-Да, да ты прав. Этого я не должен забывать здесь и никогда не смогу забыть там.
Ченги прошел на свое место и сел.
-Извини, но это так неожиданно, что я еще не осознал реальность происходящего.
-Может,  перейдем на наш родной язык?  Предложил Христо.
-Нет,  не стоит.  Я уже так привык к языку этой Земли, что мне будет трудно говорить на языке нашей родины. Наверное, когда я вернусь в наш мир,  мне придется заново учиться говорить.
-Не беспокойся,  этого не случится. Это здесь для тебя прошла целая жизнь. А там у нас прошло всего несколько суток. Тебе не придется вспоминать родного языка…. Ты просто никогда не сможешь забыть языка этого мира,  и жизни,  которую ты здесь прожил. Это нелегко. Тебя вновь и вновь будет тянуть вернуться сюда. Поверь мне. Я это пережил,  и не раз.
Они помолчали, каждый думая о своем. Ченги о том, как он вернется, как встретит его Янеж. Ведь это здесь он жизнь уже прожил. А там он молод и полон сил. За те несколько дней, что он там отсутствует, Она возможно уже вернулась из своей поездки. При воспоминании о Янеж сердце его приятно защемило и на старческом лице Чингиз – хана появилась улыбка.
Христо тоже думал о предстоящем возвращении, но только  Рим. Дела святой церкви, требовали почти постоянного его присутствия. Раскол в Христианстве обозначился уже достаточно четко, а это влекло за собой возможную потерю энергии. Хотя Он в этом еще окончательно не убедился.
Неожиданно в его памяти всплыл образ Натали. Земная девушка встретилась на его пути совсем недавно. Дочь великого герцога она присутствовала на сожжении еретика, мозг,  которого Христо узурпировал за несколько часов до казни. Суд инквизиции был непреклонен. Христо узнал о случившемся слишком поздно. Единственное, что он мог сделать,  это облегчить  страдания несчастного. Когда костер уже бушевал, а он продолжая безболезненно отключать сознание уже горевшей человеческой плоти одновременно регистрировал поток возрастающей энергии, от застывшей от ужаса толпы, неожиданно уловил мощный всплеск энергии. Выделив его в отдельную составляющую, он обнаружил источник. Натали с бесстрастным лицом, наблюдавшая за ходом казни, внутренне вся,  сжавшись,  молила всемогущего бога о спасении грешной души.  С того дня он обратил на девушку  особое внимание. Энергия,  исходившая от нее, стала источником, который поддерживал его в его вечных мучительных страданиях.
И также как у Чингиз – хана при воспоминании Ченги о Янеж лицо озарила улыбка,  точно также лицо Бату подернулось дымкой легкой грусти,  при воспоминании Христо об Натали.
Эти две улыбки озарившие лица отца и сына, несколько разные по форме, но вызванные одними и теми,  же чувствами окончательно сблизили сидящих друг против друга, двух контактеров. На долю, которых выпало счастье, или несчастье прожить несколько жизней, и в каждой жизни рождаться и умирать, терять друзей и любимых, нести одновременно ношу раба и бога, одним словом жить.         

Продолжение следует