Зеркальное отражение

Вечер переставал быть томным. Женька это поняла еще тогда, когда, задумавшись, вышла в метро не на своей остановке, и с размаху налетела на какого-то скина, в черных ботинках с белой шнуровкой.
« Млин, это ж «ледник»!» - пролетела  мысль в голове.
«Ледник» – это самое говенное место  в городе — здесь собирались по-вечерам скинхеды и попадаться им на глаза было просто неразумно, как сказала бы мама, оценивая ситуацию. Но в эту ситуацию попала не мама, а непосредственно Женька, поэтому размышлять о том, что разумно, а что нет, было некогда. Она ломанулась обратно к электричке, но скин был проворнее её.
— Стоять! — Он обхватил её шею правой рукой и, прижав голову к бедру, потянул Женьку на выход из метро.
Сопротивляться было бесполезно, да и Женька понимала, что она одна не сможет противостоять  этому здоровенному скину, а он тянул её на «ледник», где их было много.
Женька не думала о том, что ей придётся несладко, она не думала о том, что, возможно, ей сломают ребра или выбьют челюсть, она думала о том, что мама её морально прибьёт дома за то, что ей порвут совершенно новые джинсы и косуху, и это было страшнее, чем все скины вместе взятые. Женька ненавидела насилие в каком бы виде оно не выражалось, но к физическому насилию она  кое-как привыкла, закаляясь в уличных потасовках, раны заживали на ней быстро, а вот моральное давление было для неё хуже смерти. Родители Женьки, интеллигентнейшие люди, так и не поняли, как прекрасная девочка с огромными голубыми бантами, вдруг превратилась в панка. Каждый вечер Женьку ожидала нотация о том, какая она неблагодарная  асоциальная единица. Пропесочивать Женьку начинала бабушка – Изольда Львовна, врач-кардиолог, потом к ней присоединялась мама Инесса Дмитриевна, лучший в городе акушер-гинеколог и, завершающей сольной партией, выступал отец  Александр Викторович– дирижёр симфонического оркестра, которого возмущали Женькины музыкальные пристрастия. Втроём они соглашались с тем, что в семье не без урода, вздыхали, запрещали Женьке выходить к ужину и удалялись по своим комнатам.
«Крысы по норам расползлись» — сообщала Женька своему деду Диме, врачу-психиатру и единственному человеку в семье, который не видел в Женьке урода и исчадье ада. Женька любила его, ей нравилась его оторванность от реального мира, именно он был по-настоящему свободен, хотя она и слышала иногда тихий ропот бабушки, что он сам  из ума выжил, общаясь со «своими шизиками». Женьку это не волновало, ей просто нравилось общаться с дедом, потому что он был «за» неё, а не против.  Дед объяснил ей, что её душевный протест – это просто нестыковка правды и лжи, понятий добра и зла, мозг её перегружается этими нестыковками и выдаёт иногда агрессивное поведение и желание кричать об этом. И что это не вина Женьки, что она видит нестыковки и разногласия в поведении её родных. Всё закончится тогда, когда она поймёт как ей нужно жить, во что верить, а во что нет. Женька любила деда… И вот сегодня его не стало.
Женька долго бродила по городским улицам, пиная ногами пачку из-под сигарет, и размазывая слёзы по своему лицу. Ей казалось, что мир рухнул, её дедушка бросил её, ушёл в тот мир, где нет этих зловонных крыс и их словесных испражнений, а её оставил. Ей очень хотелось быть сейчас с дедом. И, быть может, кто знает, эти самые мысли и привели её на «ледник»…Смерть звала её.
На «леднике» скины были злы, трезвы и поэтому агрессивны, но, увидев Женьку, они оживились.
— Слышь ты, говняра.  Умываться надо, тебе этого никто не говорил?
— Мне пофиг.
— Счас как харкну в твою неумытую физиономию, будешь знать.
— Мне пофиг. — Сквозь зубы проговорила Женька, даже не пытаясь снять рукой плевок.
— Да чего с этим быдлопанком  разговаривать, ей же пофиг, она же панк, а панкам всё пофиг. Панк из нот дэд, да говняра?
Женька почувствовала удар по голове, но ей было всё равно. Эти крысы не знали, что сегодня произошло, сегодня, похоронив своего деда, Женька похоронила себя вместе с ним. Ей, действительно, всё стало пофиг.
Домой она приплелась за полночь, в квартире стоял запах смерти, валерьянки и каких-то сердечных капель. Когда её каратели увидели то, что собой представляла избитая Женька, у них не хватило ума её пожалеть, ободрить, расспросить, что произошло, они накинулись на неё с обвинениями. Они кричали о том, что в тааакой день, она всё равно выпендрилась, что так ей и надо, мерзавке, лучше бы её убили, чем она будет убивать своим поведением всех остальных. В Женьке что-то надорвалось, деда Димы не было и ей пришлось защищаться самой, но вместо защиты, она выбрала своё излюбленное  —нападение.
— Тааакой день! — Женька передразнила голос бабушки. — Шикарный день, правда? Ты же жила и дождаться не могла, когда дед умрёт. Наконец-то! Свершилось! Сбылась давняя мечта Изольды Львовны. Её нелюбимый выживший из ума супруг почил с миром! Ура товарищи!
— Мамочка моя, А что ты вылупилась на меня? Для тебя это новость?  А вот для меня это не новость, как впрочем и для тебя. Ты ведь так понимал бабушку! — И Женька полностью скопировала мимику мамы, когда она кого-либо понимала.
— Что ты такое говоришь? Как ты смеешь, мерзавка! Заткнись сейчас же!  Я тебя собственными руками прибью!
— Конечно прибьёшь, за тобой станется! — Женька расхохоталась. — У тебя же красный диплом по убиванию младенцев. Ты за бутылку коньяка и коробку конфет кого хочешь прибьешь и сделаешь все так, что будет шито-крыто, никто не подкопается. Мы убиваем себе подобных  наивно полагая, что творим добро. Мамочка, я твоё продолжение, я ответ на все ваши вопросы… Кушайте меня на здоровье… я то блюдо, которое вы приготовили… Исчадье ада? Да, потому что я живу в аду с вами… Доброе дерево познается по плоду, а яблоко от яблони далеко не падает, а бьёт по голове того, кто сидит под этим деревом. Да, папа?  Закон Ньютона знаешь, или плохо в школе учился?
Чем твоя музыка лучше моей? Музыку создают люди, твой Чайковский был гомиком, но он был гениальным гомиком, а моя музыка значит плохая? Да она такая же, как и вся ваша…Музыка – это воплощение музыканта…что может воплотить гомик? Наш мир – это ответ на ваш мир. Мы – зеркальное отражение вас. Так что нечего на зеркало пенять… Я не хочу с вами жить!

Прошло много лет… теперь это не Женька, а… 
( продолжение можете придумать сами… это может быть хеппи энд, это может быть трагедия… человек сам пишет продолжение своего фильма под названием «жизнь»)