Гл. 10. Пятый час. Все страшнее и страшнее

      -Ты уж извини, что беспокою, - начал он. -  Тут у меня перерыв выдался, вот и забежал. Я, собственно, при исполнении...

      Это Марианну не слишком удивило. И с Гришей Юра познакомился, будучи «при исполнении».
                *****
     Года полтора назад муж оправился в центр города, проветриться от квартирной затхлости, как он говорил. А также отдохнуть от невыносимо тяжелой жизни безработного и порадоваться на то, как работают другие. Около какого-то магазина он наткнулся на  парня, что торговал книгами с лотка.
Выглядел этот парень, как человек, что с ходу может перечислить двадцать сортов пива, но вряд ли назовет хоть одного писателя. Гриша из любопытства взял книжку с физиономией черта на черной бумажной обложке с буквами «Библия Сатаны». Начиналась она с хвалы людоедству – не в шутку, как можно было бы ожидать, а вполне всерьез.

      Гриша возьми и поинтересуйся у продавца, как идет бизнес? И в ответ получил обычный набор вранья: мол, расхватывают, как жареные семечки, осталось только пять экземпляров, это единственное издание. Впрочем, признался продавец, сам этой книги не читал. И вообще, просто подрабатывает, чтобы набрать деньжат на билет в Америку.

    -А с английским у тебя как? – поинтересовался Гриша, переходя на русский, поскольку по акценту уже сообразил, что имеет дело с земляком.

    -Нет проблем! А ты что, тоже спикаешь?

     Народ не очень-то бросался на эту гнусную книжицу, и продавец не прочь был потрепаться. В ходе разговора Гриша понял, что встретил коллегу если не по профессии, то хотя бы по призванию и намерениям. Вольного художника и человека мира с широкими взглядами на жизнь.

     Грише тогда не давала покоя мысль двинуться в Америку, раз в Германии его таланты не ко двору. Он даже взялся было за английский язык, но дело продвигалось туго, потому что говорить по-английски было не с кем. А тут человек, для которого английский – просто семечки! Словом, с этим парнем стоило познакомиться основательнее. Что Гриша и сделал. А вскорости даже пригласил Юру в гости. Как художник художника, так сказать.
 
     Через пару дней новый приятель мужа сидел в их квартире на диване, стараясь не слишком далеко вытягивать свои длинные ноги. Джинсы на этих ногах были из  тех, что лучше не демонстрировать публике. Да и остальной прикид являл полное пренебрежение к своей внешности и тем более моде. Но все было вполне чистое, отметила мимоходом Марианна.

    Вскорости Юра уже сидел столом, дисциплинированно уминая все, что ему накладывали на тарелку, начиная с салата «оливье» и кончая селедкой «под шубой». Ел он красиво, ловко пользуясь ножом и вилкой. Марианне, которая отродясь такими излишествами избалована не была и до сих пор не всегда ловко справлялась со  столовыми приборами, даже стало завидно: умеют же люди! Прямо как аристократ какой! Впрочем, в Юре и в самом деле было  нечто аристократическое.

    Муж, когда она поделилась с ним этим наблюдением, удивился:
-Нашла тоже аристократа! Ты что, не заметила, какие у него обломанные ногти?
Несмотря на недостойные аристократа ногти и мизерабельные джинсы,  Юра оказался интересным человеком. Он был знаком с самыми разными людьми, начиная с городских политиков и кончая бомжами. А также прекрасно говорил по-английски, знал немного испанский и французский.

    Юра никогда не рассказывал о себе. Ни о родителях, ни о детстве, ни о том, откуда  он приехал. Марианна прямо аж вся извелась от любопытства. Иногда даже пыталась как бы невзначай подкинуть вопросик. Но Юра ловко отбивал все ее покушения на свои тайны, и много узнать она не смогла. Разве поняла, что Юра родился в очень приличной семье, мог бы сделать карьеру, но отчего-то порвал связи с родными.

    На что он жил, тоже было не совсем ясно. Порой он нанимался торговать всякой всячиной, иногда подрабатывал на стройке - словом, крутился, как белка в колесе. Никакого пособия, как они с Гришей, он не получал.
 
    Юра показался Марианне самым симпатичным из всех Гришиных знакомых. Мало того, что моральные костыли в виде фирменных вещей, дорогих часов и мобильника ему были ни к чему.  Он никогда не общался с тобой, как выражалась все та же Танька, «мимо кассы». Большинство людей, заметила Марианна,  не слушают, что им говорят, и не пытаются понять собеседника. А Юра всегда слушал и старался понять. И чаще всего отвечал по существу.

     Помнится, Гриша заумно рассуждал о современном искусстве и тех лохах, что все держатся за реализм, место которому разве помойке. И повторял, как заклинание, что теперь нужно искать новые формы.
 
    -Новые формы, говоришь? – задумчиво переспросил Юра. – Кстати, знаешь такого художника – Кризевица?

   Гриша кивнул:

    -Как не знать? Он сейчас с треском продается. Обзавидуешься! Конечно, вначале имя нужно наработать.

    Даже Марианна знала, кто такой этот Кризевиц, потому что недавно Гриша таскал ее  на его выставку. Пока муж глубокомысленно ходил по залу,  Марианна жутко скучала. Отчего-то хотелось взять тряпку и швабру и основательно прибраться. Как минимум, содрать со стен и выбросить эти огромные грязно-бурые тряпки на стенах. Поскорее вынести на помойку куски бревен и досок, что выдавались за скульптуры, не говоря уже о  прочем художественно-многозначительном мусоре.
 
   -Мне как-то пришлось у него работать, - сказал Юра. – В смысле, в его замке. Представляешь, у него целый замок, совершенно настоящий, с башенками и прочим.  И еще он коллекцию старинного искусства собирает. Ну, там книги, картины, гобелены и все такое. Все сугубо реалистическое, даже несколько вещей русских художников прошлого века я заметил. И ни одного его собственного творения мне там в глаза  что-то не бросилось.

    -Врешь ты все, – оборвал его Гриша.

    -Дело твое, можешь и не верить, - не стал спорить Юра.
Но по его глазам Маарианна видела – не врет, он действительно был в замке у этого штукаря от искусства. Но, как всегда, промолчала.

    -А что ты там делал, интересно? – допытывался Гриша.

    -Военная тайна, - ухмыльнулся Юра. – Тебе расскажи – и ты захочешь!

                *****
   
       Шагнув  через порог и усмотрев коробку на полу, Юра спросил:

       -А что это такое?

       -Да так, ничего серьезного... Заходи, садись. Как самочувствие?

      -Да как будто не жалуюсь пока, - отозвался он, пристраивая на вешалку куртку и пластиковый пакет из «Альди».

       -Чаю хочешь?

       -С удовольствием. А хорошо у вас, в самом деле, так бы и поселился!

       -А чего сам не женишься?

       -Да вот не нашел пока такой, как ты – чтобы сразу была и умная, и добрая, и хозяйственная! Которой та дрянь, которую я народу сегодня впаривал, ни к чему. Жутко не люблю этот лохотрон, но жить-то нужно!

        Марианна с усмешкой кивнула. Для нее его торговля не была секретом. Она и сама однажды чуть было не попалась на очень похожую удочку.

        Как-то среди бела дня на людной улице ее остановил потертый до неприличия, но очень наглый мужичок:

        -Ура! Вы моя тысячная покупательница! Вы выиграли косметический набор!

        Из любопытства она подошла к его лотку. Пока она рассматривала стоявшую там косметику черт-знает-какой фирмы, мужичок схватил платиковый пакет и стал бойко бросать в него всевозможные флаконы. Из его скороговорки она даже толком и не поняла, что именно он бросал.  Но фраконы считала.

     Набросав семь штук, он достал откуда-то снизу восьмой и торжественно провозгласил, что именно эти, особо ценные духи прямо из Парижа, он даром отдать не может. Но они стоят так немного, что об этом даже и говорить не стоит.

      -Поздравляю вас, вы получили исключительный подарок! Вот это называется – человеку везет! – закончил он.

      И назвал такую цену, от которой Марианне на минуту стало нехорошо. Но в следующий момент она пришла в себя и ответила по-русски:

      -Это называется не «везет», а наглое жульничество.

      И решительно отстранила пакет. А дома еще долго возмущалась наглостью подлых торгашей, не стесняющихся впаривать свою дрянь такими  нечестными способами. 

      С приходом Юры Марианне отчего-то стало легче. Как будто он принес с собой какое-то невидимое средство против  паразитов, что терзали ее душу. И, разливая чай,  она даже решилась на вопрос:

      -Слушай, мы уже давно знакомы, а я так и не поняла, кто ты такой?

       Юра усмехнулся, достал из кармана куртки довольно старый черный бумажник и выловил оттуда мятую открытку. Это была репродукция какой-то старинной картины: двое мужчин за столом играли в карты. Один игрок сидел почти спиной, зато второй был виден в фас. И за спиной этого второго стоял парень с жуликоватой физиономией, показывавший на пальцах его карты противнику.

       -Это что такое?

       -Не что, а кто. Этот парень, что в карты подсматривает -  я и есть. Только в одной из прежних жизней. Жаль, не помню, как тогда меня звали. Самое мерзкое во всех этих перерождениях, чтобы ты знала – не помнишь, кем был раньше. Теперь я  буду писать в каждой жизни свою биографию и отдавать ее на хранение в надежное место.

     -Да ну тебя, в такое только сумасшедшие могут верить, - оборвала его Марианна.

      А он вполне серьезно стал уверять ее, что, в таком случае, половину мира можно считать сумасшедшими, поскольку они верят в бессмертие души.

      И тут ей снова стало нехорошо. Потому что в голову заползла страшная мысль, от которой ей стало еще хуже, чем от рассказов Беллочки про паразитов.
               
                *****
       Может быть, она неправильно поняла услышанное сегодня утром  и напрасно обвиняет мужа во всех смертных грехах? А вдруг у Гриши крыша от всех этих неприятностей поехала, а он от нее скрывает? Сумасшедшие, говорят очень хитрые. А он такой странный в последнее время был. Ну, может он и не совсем чтобы сумасшедший, а только в начальной стадии,  и еще есть надежда на излечение? Может, он лечится, но скрывает, чтобы ее не расстраивать. Как она не подумала об этом сразу?

     И то сказать, сколько ему всего пришлось перенести! А уж как могла сказаться на его психике история с этими несчастными денежными вложениями, даже и думать не хочется. Ну зачем, зачем только Гриша встретил этого Зяму Лившица?

      Зяма поразил Гришу до глубины души. Раньше его кроме как в джинсах и с лохматой головой, никто не видел, а теперь он выглядел как служащий банка при исполнении. И держал себя, как будто вступил в тайный орден и выполняет суперважное задание вроде спасения мира. Но оказалось, что его всего-навсего взяли на работу. Однако не простую, а золотую. Зяма, как он сам сказал, «занимался денежными вложениями»,  в которых мало кто понимает.

      И в самом деле, с этими денежными вложениями дело обстоит как с витаминами: все знают, что они для чего-то очень полезны, только вот для чего? У нормального человека едва хватает ума понять премудрости обычного банковского счета и сберкнижки. А когда в банке финансист-консультант начинает говорить о каких-то особых облигациях пенсионных фондов или государственных ценных бумагах республики Обалдония, что приносят якобы 10 процентов, ясность ума большинству людей отказывает. Марианна, прекрасно усвоившая уроки послеперестроечного жульничества, считала, что все дела с банками лучше ограничить текущим счетом.

     Но Зяма утверждал, что если грамотно разместить свои деньги в акции, фонды, страховки и облигации, то они будут работать и приносить прибыль. Именно за это он и получал комиссионные.

      -Разве комиссионными много заработаешь? – удивился Гриша? - Главные деньги все-таки делаются не на торговле, а в промышленности.

      -Ничего подобного, - снисходительно ухмыльнулся Зяма, - народ  разве понимает, что такое торговля?. Продавец в булочной с торговлей ничего общего не имеет. Он просто перекладывает товары и деньги с места на место без особой пользы. Вот если бы покупатель с тремя тортами, кучей пирогов и полным мешком булок ушел – это была бы торговля! Нужны ли ему эти торты, это уже другой вопрос. Давно разработаны специальные техники, которые позволяют  продать кому угодно  что угодно.

      Зямина машина, часы, костюм и все остальное, включая невесть откуда появившуюся уверенность в себе, полностью доказывали его правоту. И когда он как бы вскользь заметил, что их фирме как раз сейчас требуются новые сотрудники, Гриша  не смог устоять

      Встретили его на новой работе очень приветливо. В этой фирме и вообще к сотрудникам относились, как в забытые совковые времена. Например, всех новеньких торжественно принимали в коллектив, как в свое время  в пионеры или комсомольцы. Кандидаты на это почетное звание становились вокруг труководителя и хором повторяли за ним: «Я, сотрудник фирмы, торжественно клянусь перед лицом своих товарищей претворять в жизнь интересы моей фирмы. Если я когда-нибудь нарушу клятву, пусть на меня и мою семью падет общее презрение». Потом пели гимн, а в конце их руководитель вручал фирменный галстук, значок и удостоверение и говорил прочувствованную речь про служение людям до последней капли крови.

      И все остальное было тоже весьма знакомого свойства: самых успешных регулярно хвалили на общих собраниях, награждали почетными грамотами и орлами из бронзы, серебра и золота, а также поездками на престижные курорты.
От сотрудников требовали прежде всего усвоить как дважды два, что богатство – это особое состояние души и тела. И тот, кто хочет разбогатеть, должен подготовиться к нему морально. Нужно не только мечтать о деньгах, необходимо думать, как миллионер, говорить, как миллионер и одеваться как миллионер. Не говоря уже о машине, достойной миллионера. Поэтому Грише незамедлительно выдали список вещей, которые обязательно нужно купить, начиная с одежды и кончая машиной. Никто не доверит свои деньги человеку, что выглядит, как оборванец. Грише пришлось обзавестись фирменным костюмом, часами, галстуком и прочим.
 
      После чего ему и другим новичкам быстренько преподали азы профессии. Некоторые  преподаватели делали это очень доходчиво. Например, один говорил: «Думайте при виде клиента: Ты гнусная свинья, мои деньги в твоем кармане и я их достану! Я успешный продавец! Торговля доставляет мне удовольствие! Я умею продать что угодно кому угодно!» Разговор с клиентом полагалось начинать со слов: «Я думаю, Вы слишком мало зарабатываете! Я могу подсказать, как заработать больше, если Вы готовы уделить мне два часа своего времени». На любой вопрос уже давно придуман ответ, самому не нужно ничего выдумывать, только выучить наизусть.

     Грише сразу сказали, что у него хорошие данные и большие возможности для продвижения. Нужно  только постоянно искать новых работников, и чем больше, тем лучше. Чем больше он найдет новых людей, тем выше поднимется сам. И наступит дивный момент, когда ему ничего не надо будет делать, потому что те, кто внизу, будут работать на него.
 
    Он рьяно взялся за дело и обзвонил всех родственников, друзей и знакомых, даже случайных. Но успех отчего-то в руки не шел. Хотя Гриша тратил на каждого уйму времени, почти все отказывались вкладывать свои деньги в акции, облигации и страховки. Все спотыкалось о фразу «Я теперь работаю консультантом там-то и могу тебе показать, как ты можешь сэкономить кучу денег. Тебя такое интересует?»

     Но у всех был на то примерно один и тот же ответ: «Нет, мне ничего не надо, у меня нет лишних денег, и вообще, ты что мне хочешь навялить?»  Может быть, потому что народ из бывших стран социализма был неисправимо испорчен отсутствием товарно-денежных отношений. А может, оттого, что многие имели печальный опыт со всякими «МММ», «Властилинами» и прочими пирамидами периода грабительского капитализма в России.

     Это было очень обидно, особенно когда он встречал своих коллег. «Супер! Круто! Клево! Дела идут лучше не бывает!», говорили все. Пришлось обратиься за советом к Зяме Лившицу. А тот, помявшись, оглянулся по сторонам, и тихо сказал:

    -Знаешь, только строго между нами – в нашей фирме учат все-таки хреново. Все те, кто хорошо работает, все учились не здесь, а в особом месте  Три дня – и ты другой человек. Стоит дорого, конечно, но сам знаешь, ничего не вложив, ничего и не получишь! Так и быть, замолвлю за тебя словечко.
Услышав все это, Гриша задумался. Раз уж все равно столько истрачено... Словом, решил он разориться в последний раз.

      Через пару недель он уже входил в двери престижного парк-отеля в пригороде. Казалось, тут проходит секретная встреча глав правительств или сходка мафии. Повсюду толкались гориллы в форме приватной охраны.  От Гриши потребовали сдать наручные часы, а также подписать обязательство беспрекословно выполнять все распоряжения руководителей семинара: не курить, не есть в неположенное время, не жевать резинку, ни с кем из других участников не разговаривать, Как будто их брали учиться на разведчика, курсы похудения и в монашеский орден молчальников сразу.

       А потом всех загнали в конференц-зал, где к ним вышел прекрасно одетый мужчина с седой шевелюрой. От него веяло сознанием своего превосходства и дорогим дезодорантом. Тоном избалованного вниманием публики актера он заговорил об особых космических законах, по которым накапливается богатство. Оно идет только к особым людям с особыми качествами, к тем, кто осознает себя Богом в своей собственной вселенной. Если они хотят успеха, то должны быть готовы к величайшему напряжению всех  сил.

       Гриша вначале ничего не понимал. Зачем напрягать силы, слушая ту ахинею, что нес потом какой-то прилизанный тип в лощеном костюме? Ее даже и записывать было смешно: «Если сосуд полон и в него ничего больше не лезет, то нужно его опорожнить». Следующий оратор тоже выглядел как президент, но ругался как сапожник, причем исключительно в адрес присутствующих. За что именно их бранили, Гриша так и не понял, зато слова «Вы все – ни к чему не способное дерьмо, жалкое отребье» и куда более крепкие выражения он прекрасно разобрал.

        Когда кто-то стал возмущаться, его выругали еще больше и предложили убираться куда подальше, потому что он мягкотелый тюфяк и тряпка,  что не в состоянии вынести грубой правды жизни. И недовольные притихли. Даже когда ведущий заявил что-то вроде: «Вы знаете, что такое правда? Ничто! Все ничто! И вы все в первую очередь!» и показал всем язык,  а потом глумливо заржал и сказал: «Сообразили, в чем дело, идиоты?», никто возражать не стал.

       Всю дорогу с ними обращались,  как со стадом баранов. Постоянно унижали, отвратительно кормили и не давали спать. Заставляли делать странные упражнения: часто дышать до обморока, смотреть друг другу в глаза или признаваться во всех своих слабостях и грехах. Приучали таким образом к реальности жизни. Гриша молчал, страдал и удивлялся – как столько людей могут позволить за свои же деньги себя так дурить?

       Ни о какой технике продажи или просветлении ума и речи не шло. Разве считать таковым странное  представление, что устроили в самом конце, предварительно велев всем приготовить по пять евро. Сначала показали на  экране утенка-миллионера Дональда Дака из голливудского мультика, что  купается в золоте, а потом велели каждому подуть на свою пятерку и засунуть себе за ремень, а еще лучше – в трусы, думая о миллионах. Якобы это шаманское действо должно заставить деньги течь к вам, принося богатство. Самое смешное, что никто даже и не пикнул. Все стали запихивать деньги в трусы на полном серьезе. И Гриша тоже, потому что чувствовал себя окончательно вымотанным и несчастным и у него уже не оставалось сил возмущаться. Зато появилось четкое понимание того, что его надули за его же деньги.

     Вернувшись домой, Гриша припер к стенке Зяму Лившица. Тот вначале отнекивался, а потом сознался – он тоже по уши в дерьме, и не знает, как из него вылезти. Да и остальные, якобы успешные, тоже едва концы с концами сводят, по настоящему процветает разве руководство.

       Тут Гриша почувствовал настоящее просветление и понял смысл слов песенки кота Базилио и лисы Алисы «На жадину не нужен нож, ему с три короба наврешь, и делай с ним что хошь!» Ведь на самом деле в нем постоянно разжигали жадность.  В их конторе даже в туалетах висели фото дорогих машин, яхт, вилл, драгоценностей, красоток, и прочей роскоши. Внушали - мир Монте-Карло и Голливуда совсем близок и доступен, только протяни руку! Он и протянул...
Если бы он с самого начала над этим хорошенько поразмыслил, то не попался бы, как последний дурак, сказала ему Марианна. Гриша старался держаться, как будто бы ничего и не произошло, но стал плохо спать и много ел. Врач прописал ему успокоительные таблетки и прогулки, но они не очень-то помогали. Свекровь, посмотрев в «медицинскую энциклопедию», определила его состояние как «депрессию». Тон, когда она об этом сообщила, был такой, что становилось понятно - от депрессии уже не так далеко и  до дурдома.

    ...Думать, что Гриша может сойти с ума, Марианне не хотелось. Хотя свекровь как-то говорила, что все люди искусства подвержены нервным болезням и даже сумасшествию, и приводила в пример мужа своей знакомой.

     Этот муж был, как и Гриша, тоже человек искусства, только саксофонист. Не так чтобы безумно известный, но его жене проблем с поклонницами хватало. Он был мужчина видный собой, рослый и до крайности волосатый, исключая, правда, голову.
 
     Так и дудел бы он своем саксофоне в оркестре, а жена бдительно сторожила его моральный облик,  не случись перестройки. Оркестр распался так же быстро, как и союзное государство, и пришлось  им отбыть  всем семейством в Израиль. И там у этого музыканта не то поехала крыша, не то захотелось походить в буревестниках секс-революции, и получить свои пятнадцать минут славы. В один прекрасный день он заявил жене, что только сейчас понял, что он из себя представляет: хотя внешне он мужчина, в душе всегда был женщиной.

      Услышав про это, супруга вначале подумала – шутит человек. Пятьдесят лет был мужик как мужик, да и врачи не замечали в нем никаких отклонений от мужской природы, хотя он с детства был на полном контроле, как и все дети в бывшем СССР. . А он знай свое гнет:  детей, мол, они вырастили, и теперь он ни о чем больше так не мечтает, как стать женщиной. Тем более что теперь с этим никаких проблем – в одном месте отрежут, к другому пришьют, гормоны там всякие и прочая косметика.

    Тут она поняла, что он вполне серьезно говорит и стала возражать: она, конечно, знала, что он эгоист, но не в такой же степени! Как можно думать только о себе! У него ведь дочки! Родственники! Что люди подумают? И вообще, если вдруг какой сумасшедший себя собакой воображает и очень страдает, что у него хвоста нет, ему  хвост приделать прикажете? Ему голову лечить надо!
Но он не унимался, все твердил: хочу стать женщиной, и никаких гвоздей! В детстве, мол,  обожал играть в куклы с девчонками и платья примеривать, даже сны снились, как он был принцессой. Однажды в детсадовской спальне его застукала воспитательница в девчоночьем платье, отчего настоятельно посоветовала родителям  «растить настоящего мужчину». Но отец и без того воспитывал его сурово, а после разговора с воспитательницей так и вообще выпорол с особым пристрастием.

     Вот и вырос он, как вполне нормальный мужчина: с мальчишками дрался, спортом занимался, в армию пошел. Да и какие тогда в полной несвободе возможности были для людей с «неправильным» полом? Только за решетку и в отверженные! Так что пришлось ему после армии жениться, но он и после свадьбы постоянно о женской участи мечтал, хотел платья покупать, бижутерию всякую, белье кружевное, косметику, и так далее.

     Но вот что интересно, отмечала свекровь: о платьях-то он мечтал, а о том, что все женщины в Союзе еще тогда и работали, да еще и по хозяйству успевать должны были, от его внимания как-то ускользнуло. К плите он никогда не подходил, стиркой-уборкой и тем более не интересовался, не говоря уже о том, что в очереди за колбасой ни разу не стоял. Все больше в мужской компании – пивка выпить, в картишки перекинуться, опять же на рыбалку по выходным...
Жена боролась, как могла Использовала все доступные ей средства убеждения, начиная с душевного разговора с тонкими намеками и кончая дикой истерикой с битьем посуды. Однако он не сдавался, а продолжал доказывать домашним, что ему просто необходимо стать женщиной.

     И тут от переживаний, к счастью, с ним инфаркт миокарда приключился, причем очень серьезный. Жена ужасно обрадовалась: какая там переделка пола после такой операции на открытом сердце, дай Бог, если выживет! Но он, едва очнувшись от наркоза и поняв, что остался жив, первым делом сказал: «Нельзя отказываться от мечты!». И с новой силой взялся уговаривать, улещать и умасливать жену. Кому неизвестно, что, если долго и настырно повторять одно и то же, человек согласится с любым вздором? В конце концов настал момент, когда жена махнула рукой и перестала сопротивляться – делай, мол, что хочешь!

     После операции он был на седьмом небе от счастья: наконец-то избавился от ненавистных мужских частей тела и приобрел дамские округлости. Однако гренадерский рост, хриплый голос и кривые ноги сорок пятого размера современной медицине оказались не по зубам. Равно как не поддавались переделке, костлявые грубые руки, широкие плечи и лошадиные зубы. Под усами эти самые зубы  не казались такими жуткими, а вот в обрамлении губной помады.... Да и грубую пористую мужскую кожу не скроешь, сколько не крась. К тому же волосатость на теле приходилось постоянно устранять, а на голове, наоборот, дополнять. Быть женщиной – дело куда более хлопотное, чем это представляется иным со стороны...

     Первое время он с восторгом играл свою новую роль, хвастался, давал интервью во всякие газетки, делал рекламу косметическим хирургам. А потом вдруг обнаружил, что даже вполне настоящая пятидесятилетняя женщина не вызывает у мужчин никакого интереса. Что уж там говорить про суррогат с кривыми ногами, лошадиными зубами и силиконовым бюстом? И все места в шоу трансвеститов, что ему обещали перед операцией, заняты куда более молодыми и бойкими.

     Так он стал своим детям не папа, а тетя, а жене – сестра. Но она не захотела иметь еще одну сестру и ушла от него окончательно, потому что побоялась жить с психом.  И все время рассказывала знакомым, что вот, мол, всю жизнь прожила с человеком, а. так ничего и не заметила. Правда, до свекрови как будто дошли слухи о том, что у этой «сестры» все-таки наступило просветление ума и он начал копить деньги, желая снова стать мужчиной...

    Что лучше – измена или сумасшествие, задала себе вопрос Марианна. Впрочем, для нее все одно. Нет, сумасшествие можно лечить, а измена, как правило, дело безнадежное.

      Она так задумалась, что даже не сразу поняла, что именно говорит Юра.
А он сказал:

    -Ты что, звонка не слышишь?  Гриша, кажется, пришел!