Коммунист, убитый своими. Часть 3

  Окончание очерка о коммунистах-неудачниках благополучного брежневского времени.

  Был в одном заурядном районе некий Агрозов. Действительно, отец его в "старое время" был середняком. Не всем дано было стать богатым в это самое пресловутое "старое время", когда "вольно жилось, но тяжело", а если человек учился, как косу держать, у более сноровистых крестьян, мужиков от бога, пусть и не блещущих умом, то комментарии излишни: мог кормить себя, но явно был не на своём месте, хотя и не сознавал этого. Таким Советская власть много дала.
  Сын, например, окончил бесплатную семилетку, хотя и пошёл в колхоз, ибо время было трудное, послевоенное. Работы не боялся, но вскоре был замечен и назначен секретарём комсомольской организации. Может, был прирождённым лидером. И уже тогда прослыл среди колхозников простым, своим парнем: "И колхознице в поле может показать, как надо держать мотыгу",- говорили о нём иные люди. Не все, конечно, были такие, которые и сплетничали.
  После, когда испытали, вошёл вверх, тем более, что и в самом деле обладал способностями руководиеля,- стал парторгом колхоза. И образование позволяло: человек в сельхозинститут поступил заочно! В те времена в глуши это производило впечатление.
  Затем этого Агрозова, серьёзного и способного человека, взяли в райком, и в конце концов был избран вторым секретарём райкома партии. Казалось, живи и радуйся удавшейся карьере, только умей ладить не только с простыми людьми, но и с местными райкомовскими руководителями... А Агрозов не мог. Стремился стать первым секретарём райкома. Разумеется, чтобы и в родном селе о нём говорили уважительно, шептались с широко раскрытыми глазами: "Из нашего села, а каким большим человеком стал!" Именно  поэтому ему надо было стать первым секретарём райкома именно в родном районе, и всё. Что делать -вот такой человек. Не понимал, упрямый, что обком надо слушаться, что именно обком назначает первых секретарей, а там решили, что есть другой человек, более достойный хотя бы потому, что - украинец, а не местной национальности. Агрозов же не хотел всё именно теперь, сразу. Не знал своего места, так сказать. А однажды на областной партконференции хлопнул дврью: "Не состоится! Не подготовлено! Формальный подход, для отчёта!" Сел в машину и уехал, сорвав эту самую конференцию. Может, сделал это и потому, что и зазнался, так как уже и поступил учиться в Высшую партийную школу при ЦК, а не только уже сельхозинститут окончил (но работал не по специальности, так как пошёл по партийной линии). Первый секретарь того же райкома, в котором Агрозов был пока что всё же всего лишь вторым, об этом не мог и мечтать. Но, возможно, Агрозов верил во внутрипартийную демократию. Только он забыл, что и раздражал всех конфликтами, своей принципиальностью, желанием делать всё честно,- отнимал у всех время, как было с повторной подготовкой к облпартконцеренции, к которой он вынудил весь обком, хлопнув дверью. Наоборот, его там считали карьеристом, не знающим своего места! Не понимал, что корпоративные интересы превыше всего не хотел их соблюдать. И уже тогда решили "Раз так, мы тебе сделаем". А в райкоме "намёк поняли" быстро...
  Через несколько месяцев Агрозова убили. Не пистолетом из-за угла, конечно, ибо тогда так не делалось, а нашли отчаянного шофёра в другом районе( мало ли районов в области?), который вроде бы начал конфликтовать с Агрозовым на почве личной неприязни, изучил (и подсказали, как изучить) все его привычки, пути-дорожки, и знал, что второй секретарь любил в воскресенье, еа выходной, приезжать в родное село, и загорать на озере, полюившееся ещё в детстве... Словом, едва Агрозов вышел из служебного "газика", как и этот шофёр со своим тяжёлым грузовиком - тут как тут. Нахально мыл свою машину в нескольких метрах от загоравшего на коврике на травянистом бережку Агрозова, шумел. Агрозов сделал замечание, чтобы отъехал, а шофёру того и надо: "Что ты раскомандовался?! Или твоё озеро?" - "Да ты знаешь, кто я такой?.."- "А мне один хер, кто ты такой!" - "Я это так не оставлю. Как фамилия?.." - "Ты мне и на ... не нужен сообщать тебе свою фамилию! Он меня гонит! Чего задаром цепляешься? Я отъеду, но я тебе сделаю, я тебе сделаю.." - "Что ты мне сделаешь?.." - "То, что мне надо!"... Залез в грузовик, вроде бы отъехал, а затем развернулся и переехал через Агрозова... Растерялся, разумеется: не так-то просто убить человека, нервы у всех есть, даже у злых людей, сознательно идущих на убийство... Выскочил из кабины и бросился бежать. Некий Шура, местный молодой парень, загоравший неподалёку, догнал  отчаянного шофёра, начал всерьёз бить. А тот за голову хватался, чуть ли не волосы рвал: "Что я натворил!.." Артист!.. "Не видел я его, не видел!" "Я рядом лежал, почему через меня не перехал?" - гневно бормотал крепкий, но простодушный Шура, изо всех сил награждая нахала тумаками... (Потом, пока село гудело, не раз говорил удовлетворённо многим односельчанам: "Знаете, как я его бил! Будет помнить, пока живой!")
  А что с того? .. Агрозова, конечно, бережно положили в "газик", повезли на огромной скорости в районную больницу по недавно построенному,и надо сказать, неплохому шоссе, но он скончался ещё по дороге - внутренние органы были раздавлены, знал, как надо наезжать тот "поспоривший" шофёр, к которому Агрозов "задаром цеплялся"..
  Всё это было в 1970 году... Вот так-то одни коммунисты убили другого коммуниста, в расцвете лет, своего товарища. Но были ли они единомышленниками?.. Может, и за то убили, что он был настоящим коммунистом, а они - фашистами и социал-демократами в душе?.. Не исключено, что именно фашисты и профашисты, а также социал-демократы, не понимая этого, преобладали в партии, а настоящие коммунисты всегда были в КПСС в ничтожном и жалком меньшинстве и лишь мешали основной массе членов партии "честно жить и трудиться"?.. Историки об этом мало пишут, но вывод, в сущности, лежит на поверхности.
  Этого Агрозова те же, кто организовал убийство, кому он мешал, они же и похоронили, организовали бывшему второму секретарю пышные похороны (народ сам пришёл, почти всё село), наобещали в надгробной речи, что так это не оставят, убийца получит по заслугам, так что "Спи спокойно, дорогой друг"... Якобы дали убийце одиннадцать лет, но кто видел?.. И отсидит ли?.. А, может, перевели на другую работу, даже на Север, и всё.
  Сделали пышный надгробный памятник со звездой, не пожалели ни камня, ни цемента,- для этого дела нашлось, не то что для колхозников, которым часто отказывали: "Нету!", даже если крыша протекала.
  Жена и дове детей-девочек одиннадцати и семи лет остались с матерью. Да и убили не старика, а человека в расцвете лет, на пике его карьеры, на взлёте... Конечно, на трёхкомнатную квартиру в самом райцентре никто не претендовал. Она. конечно, имела значение для местных райкомовских деятелей, например, для инструкторов партии или даже самого председателя райисполкома,  который давно завидовал, что у агрозова квартира больше, хотя, конечно, понимал: сначала стань вторым секретарём райкома... Не его избрали и после убийства, но подчинился: понимал. что партия есть партия, в ней должна быть железная дисциплина. А для нового первого секретаря райкома, эта квартира не имела никакого значения и не интересовала: в то время все превые секретари райкомов жили не на квартирах, пусть и государственных, а при райкомах, а райкомы партии обычно были самыми настоящими дворцами.Но, конечно, обо всём этом вообще не было принято говорить. Это всё как бы само собой разумелось. И то, что не отняли квартиру, тоже само собой разумелось: человек им мешал, а не квартира. И всё было как бы по закону: не имеют права отнять, Советская власть гуманная...
  А через несколько месяцев, когда это убийство подзабылось, тёмной и холодной, ветреной и ненастной осенней ночью, когда и собака из конуры не вылазит, осквернили памятник этому Агрозову,- если нашли убийцу-исполнителя, то для таких "мелких и неопасных" дел как осквернение, люди тем более всегда найдутся. Сколько было в те времена в милиции и секретных сотрудников, нештатных, подсадных уток!.. Испытанных, умевших держать язык за зубами. Да и не любивших аборигенов. И понятно, что и райком знал об этих "общественно активных и полезных людях". Кто дал указание сделать памятник, тот и нашёл таких людей, точнее, отдал им новый приказ - и от памятника не оставить камня на камне. И те уж постарались, оперативно и бесшумно, без свидетелей, всё перевернули, разломали, раскидали, и даже даты жизни выцарапали, и даже фотографию под стеклом вырвали, разорвали и раскидали клочки презрительно... А затем и красной краской облили осквернённые остатки - для полноты картины. Удовлетворение даже получили: "Пусть чучмек знает своё место!" (Тогда давали обидные прозвища: чучмек, хохол, кацап). Издевались над уже мёртвым человеком, его памятью. Ясно, что сделано было это и для того, чтобы окончательно запугать местных руководителей - намёк им, чтобы знали своё место и в райком не стремились, пока не позовут и не захотят снисходительно потесниться, поделиться второстепенной должностью... Вчера-де спрыгнул с местного дерева, чуть получше африканского, а права качает, свои законы будет устанавливать. Что делать, "социализм социализмом, а жизнь есть жизнь"! Был в те времена и национализм чуть-чуть, даже настоящие советские люди признавали это.