Помазание любви - 2

 И вот, наконец, пятница, вечер, сейчас должен приехать Кен на своей шикарной, серебристой машине. Кристи доглаживала его костюм, приводила себя в порядок... Она попросила, чтобы он заехал за ней, т.к. очень хотела, чтобы её соседи, мужики, а в основном Док, увидел такого шикарного мэна. Но, когда он приехал, почему-то никого не было дома, они переоделись и отправились на бал.
 У Кристи что-то непонятное творилось в духе. Они выглядели шикарно. Она была в маленьком, чёрном, китайском платице, которое очень элегантно облегало её стройную фигуру, а при каждом движении поблёскивало мягким атласным блеском, и, как магнитом, притягивало дотронуться до него, чёрных колготках, и шикарных, расшитых бисером, туфельках, которые её подарил сын. Единственным украшением был большой, сделанный ею же, из огранённых хрустальных камней, крест, на длинной серебряной цепочке.

_ О! Вот это крест! – была первая фраза Кена, как только он её увидел. Да, комплементы он делать не умел... Зато выглядел сногсшибательно, настоящий телохранитель, и она почувствовала себя с ним, как за каменной стеной...
И всё же в духе было какое-то непонятное, не очень приятное волнение, особенно, когда они проходил мимо сотен машин и тысяч людей, идущих на этот бал. Некоторые женщины были в шикарных, бальных платьях, все мужчины в бабочках. Но т.к. у них не был заранее приобретён билет, они встали в другую очередь, которая очень медленно продвигалась, а мимо них шли и шли люди с билетами.

 Рядом с ними стоял один англик, так, ни кожи-ни рожи, и он разговорился с Кеном. Оказалось, что ему всего двадцать пять лет, а Кристи дала бы все сорок.
И вдруг она слышит от него такой вопрос, который он задал Кену и, который, конечно, сразу поняла, - She is your mummy? – на что он сразу ответил,
- No, sister. Кристи, словно, пыльным мешком ударили по голове...
Это было настолько неожиданно, что она даже не сообразила что-то ответить ему.
Не зря говорится – Хорошая мысля приходит опосля.
А уже через несколько секунд она могла бы просто разложить его на лопатки здесь же на асфальте, сказав что-то вроде, - Да, я его мать, вы, конечно, хотели сказать, что я слишком молодо выгляжу?... А вот о вас я бы этого не сказала, вы выглядете лет так на пятьдесят, или, может, я ослышалась, что вам двадцать пять?...
Но момент был уже упущен. А настроение у Кристи не просто упало, а исчезло, как таковое, и она еле сдерживала себя, чтобы не расплакаться.

 Потом Кен начал заполнять пригласительный билет для них, взяв ручку с эмблемой «Hilsong» у дежурной, а, когда закончил, предложил ей,
- Тебе нравится такая? Хочешь поменяю на твою?
А её простенькая ручка вообще не писала. Кристи отвлеклась немного от своих мыслей, - Вот, значит, как она выглядит...
А гадкий, дьявольский голосок уже шептал, - Ну, что? Получила! А то, что-то ты быстро стала освобождаться от своего комплекса неполноценности...
Настроение у Кристи было испорчено вконец, даже не помогла маленькая афёра с ручкой из «Hilsonga»

 Потом они прошли в первый зал, затем второй, третий. Толпы народу везде. В каждом зале была своя музыка. Все что-то пили, общались кто с кем, но было всё же непонятно, кто и с кем. Разве среди этой многотысячной толпы можно найти знакомых, да и о чём с ними можно поговорить в таком шуме?...

 Кен пошёл взять им что-нибудь выпить, а Кристи рассматривала всё вокруг. Дизайн был великолепный, очень оригинально оформлены стены, потолки, как в старом замке, или, вернее, как в катакомбах, не обработанный старый кирпич, везде горели свечи в больших и маленьких старинных подсвечниках. В нишах стояли старинные диванчики, ширмы, кресла, на которых многие фотографировались. Около одного огромного подчвечника они сделали единственное фото, впрочем потом она очень жалела, что не сделали сотню.
Везде лежали разнообразные маски: чёрные, белые, красные, золотые, просто очки, или какие-то уродливые, на поллица. Она примерила чёрные очки перед зеркалом – вроде не страшно, и уже не снимала их до конца, пока они не ушли домой. Дай ей сейчас чадру, она бы и её, наверно, напялила, чтобы скрыться от всех, как в норку, как маленький, испуганный зверёк.
 
 Они проходили из зала в зал, а Кристи пробиралась в этом столпотворении английских марионеток, как по лабиринту, сплошь утыканному пиками, копьями, стрелами... Она просто кожей чувствовала, как всё её колет, режет, рвёт на ней её маленькое, китайское платьице, только крест болтается из стороны в сторону, а, может, именно он её и защищает?...
Да ещё заказала не тот напиток, ей бы в пору сто грамм водки, а она какого-то лимонаду... Единственно чуть стала расслабляться, когда зашли в один зал, полный народу, а где-то на верхотуре пели четыре-пять классных чёрных парней, свободных, как могут быть свободны только чёрные. Тут Кристи почувствовала себя, как в своей тарелке. Кен наклонился и что-то начал говорить ей на ухо – её так и выгнуло дугой, и ей стало смешно, но, что она могла сказать ему на это, не будешь же объяснять, что это одна из её самых эрогенных зон... Она чуть повернулась к нему лицом, но в таком шуме лицом к лицу ничего не услышишь.
И он, естественно, ничего не подозревая, опять наклонился и что-то продолжал говорить ей на ухо... Она опять непроизвольно выгнулась, засмеялась, схватила его за руку, и потащила из толпы.
- Тебе здесь не нравится?
- Нет.
- Хочешь, уйдём?
- Да, я бы с удовольствием погуляла по ночному Лондону.
И они пошли искать своё серебристое авто...