Событие

Я еще издалека заметил развязного вида девицу, но, сделав несколько шагов, сокращающих расстояние между нами, понял, что изначально был неправ. Там не было никакой девица: на лавочке, нервно затягиваясь дешевой сигаретой сидел мальчишка с выкрашенными в блонд волосами и потеками туши на щеках. Наверно, сигареты убивали в нем желание плакать. А может, ему просто нравилось курить. Черт его разберет.
Я несмело замер на месте, не решаясь продолжить свой бесцельный путь, а он все так же сверлил взглядом выбоины на запыленной дороге. Старая улица надежно скрывалась от более оживленной части города за покосившимися стенами домов. Облупившаяся краска голубого цвета сыпалась на подоконники, оголяя рамы. Стекла покрылись морщинами-трещинами; порой и тех не оставалось, и тогда окна сверкали серебристой фольгой, заставляя стыдливо отводить от них взгляд. Ступени, иногда выходящие сразу на улицу, разрушились под натиском времени; осень, осторожно покрутившись в теплом октябрьском воздухе, опустилась на них передохнуть, раскинув по щербатой поверхности золото своего наряда…
Огонек сигареты дрогнул; пепел гулко рухнул на камень, измазанный грязью, и был прижат к нему ногой в разбитых кедах. К истлевшему табаку тут же присоединился и окурок, но остался сиротливо лежать рядом, обделенный внимаем.
- Чего смотришь? – Не грубо, но и не очень дружелюбно прозвучал голос мальчишки. Взгляд мутно-зеленых глаз приклеился к моему лицу, опасливо перебегая от одной его черты к другой.
- А ты чего? – в тон ему ответил я, привыкший, что люди, обычно, старательно делают вид, что меня не существует, разбавляя мною грязь, что тяжелыми каплями оседает на их ботинках.
- Есть курить? – не знал, что ответить. Ну, как и я, в принципе.
- Нет, - не стал распространяться о вреде курения я. Да и не было у меня сигарет. Откуда ж им взяться?
- Ну и правильно: я тоже бросил.
- Ага, - а что еще ему ответить?
- А я тебя раньше тут не видел.
- А меня здесь раньше и не было, - я стал медленно отходить от того легкого оцепенения, в которое меня погрузило первое впечатление от мальчишки с тушью на щеках.
- А где ты был? – И чего он ко мне привязался?
- А оно тебе надо?
- Надо.
- Ну, много где, - уточнять не стал. Черт, что он так на меня пялится?!
Меня пробрало до самых костей; холод тут же ринулся обратно, прилипая к коже мелкими пупырышками.
- И что – там хуже?
- Да нет…
- Тогда чего ушел? – парень поднялся, запуская тонкие кисти рук в широкие карманы довольно дорогих брюк.
Ну, и какое тебе дело?
Я смотрел на него и молчал. Не зная, что ответить, чувствовал себя идиотом. А он смотрел на меня: пристально так, вдумчиво. Словно пытался ворваться в мое сознание, прорвав кожу и мышцы, обволакивающие череп.   
- Тебя искал, - вдруг шевельнулись губы. Я и не поняла первоначально, что голос, произнесший эту фразу, принадлежит моему телу. Не узнал его. А потом странным показалось, что додумался до такого. Нет, ну бред же…
- Да ну? – Зеленые глаза сощурились, недоверчиво вонзая свои зрачки в мои.
- Ну, да. А как еще это объяснить?
- Да много как, вообще-то, - голос чуть огрубел, словно коркой плотной покрылся. Холодом повеяло от него. Или это от того, что небо тучами стремительно заволокло, и порывы ветра, что закручивали ржавую листву в маленькие смерчи, стали сильнее, стремительней и резче?
Я поежился от новой волны промозглости, идущей то ли от неба, то ли от мальчишки, чей взгляд не хотел сползать с моего лица, прикованный к нему едким интересом.
- Ну, чего молчишь? Сам приставать ко мне начал, а теперь морозишься. Странный ты…
- Да не страннее тебя, - сущая правда.
А он криво усмехнулся, не сводя с меня глаз. Не нравится, как он на меня смотрит. Плохое предчувствие…
- Значит, меня искал? – И снова тема изменилась. Нет, он – страннее.
- Ну, кто знает, - чего спорить? Сам сказал же.
- Бог. Веришь в него?
- А ты?
- Да. Отвечай.
- Может быть.
- Это как – через день? – снова кривая ухмылочка и шаг вперед. Нет, ну слишком близко, но отступить – означает, показать свой страх, а страх – самое верное оружие: стоит лишь научиться правильно его использовать.
- Я не уверен в том, что он есть.
- Это я понял. Причину излагай, - он был уже возле меня. А маленький он: не зря подумал, что девчонка.
- Нет причины.
- А врешь чего? – не верит. Правильно. Потому что я действительно вру. Потому что не могу озвучить правду, которая есть частью моего унижения.
Я отступил на шаг, потом еще один, и еще. В них не было попытки к бегству, нет. В них было сокрыто желание вернуться назад – в исходную точку, чтобы избежать этого разговора. Разговора, который по своему существу был бесцельным и совершенно не влиял на ход времени и событий во вселенских масштабах. Он не значил ровным счетом ничего, поэтому каждый из его участников имел полное право пресечь его и просто исчезнуть из жизни другого, не нарушив ее размеренного течения. Разговоры о Боге и сигаретах ни коим образом не влияют на судьбы людей, что случайно пересеклись в середине пасмурного октября, похожие между собой лишь трехмерным одиночеством, что прозрачным свечением окутывало нас, как аура окутывает любой предмет в материальном и эфемерном мирах.
Он не шелохнулся. Все так же смотрел на меня, в легком прищуре пряча зелень своих глаз, как прятались его ладони в карманах брюк. Чтобы ледяной ветер не щекотал чувствительную кожу, заставляя все тело содрогаться от холода.
Я вновь застыл в этой серости и желтоватой сырости, и не мог отвести глаз, что все еще были прикованы к мальчику с тушью на щеках черными цепями взаимопроникающего взгляда.
- Ты же останешься, - с горькой улыбкой констатировал он вдруг, чуть поднимая уголки красивых губ. Странный контраст чувств привел в смятение. Улыбаясь с какой-то обреченностью, этот мальчик заставил меня растеряться, остановив дыхание. – Или возьмешь меня с собой, - поставил незримую точку, пресекая все другие варианты развития данного события.
События – маленькие, протекающие незаметно, или стремительные, нарушающие привычный ход вещей – вот из чего состоит наша жизнь. События – камень за камнем возводят высокие стены, через которые все сложнее и сложнее рассмотреть первопричину-основу.
Моим событием были: осень, сигареты и Бог; его – я. Из этого можно сделать вывод: я – нечто важное, как сигареты, изменчивое – как осень и непостижимое – как Бог. А он… он – часть меня.
- Не думаю, что это – хорошая идея, поэтому… - я протянул руку, - пойдем…
26.10.10 – 28.10.10
;