Петух. А. Залогин

                П Е Т У Х .
                А. Залогин.


Весна в том году вспыхнула ранняя и к околице марта распалилась вовсю. И слава Богу обошлось без студеного дыха…

Тетка Ляля прикупила на совхозной птицеферме одиннадцать кур и двух петухов-близнецов. Стайка прежних хохлаток была неплохой, неслись справно, корма окупались. Ну да пищевая потребность проредила стадо. А вот старый петух чем-то не нравился Ляле и на Красную Горку она  зарубила его.

Молодые грудастые кочеты был похожи, как два листочка. С алыми упругими гребешками и бородками, ровным чисто-белом оперением, короткими густыми метелками хвостов они важно, неторопко бродили по двору, перекрикивались, затевали боевые игрища.

Они голосили первыми на деревне и последними затихали; горнили забористо, рассыпая щедро серебристый клич зова, и  люди стали поговаривать: ох и трубачи у тетки Ляли нынче, страсть.

Тетка была довольна. Новая весна, молодь обжилась, куры несутся плодовито, петухи – тетка Ляля морщила лоб, щурилась в небо и вдруг яснела – широко улыбалась, не в силах достойно оценить словами молодых питомцев.
Лялю назначали на разные работы, - то в хранилище перебирать картофель, то чистить скотный двор то в иное место определяла надобность рабочих рук. Возвращалась она с работы домой поздно. Куры неслись бесшабашно, в разных местах устраивая гнезда. Тетка не беспокоилась на этот счет. Напротив, она любила отыскивать гнезда и, приметив кладку, не торопилась разорять ее, давала накопиться, а потом, сняв яйца, не пустынила гнезда, а оставляла подкладень. И ей легко думалось, что где-то на дворе ли, за поленицей, или еще где есть тайничок, а может стать не один, полный белотвердых кругляшей, и такой интерес и забава увлекали ее особенно, почти с такой же силой, как перетряхивание слежалого добра в сундуке.

Тетка Ляля была безмужняя, бобылка, без едкой злобливости, но и не благонравная. Она уж давнехонько свыклась с печатью доли своей. А в последние годы так даже утешно наблюдала разруху семейности былых счастливых подружек, что на хребтах своих таскали мужей, зачумевших в пьянстве, или сшибались с благоверными на кулачках. Вот и горемычную соседку Полину, когда в мире бабском пребывают, тетка Ляля  навещала неутомно, бойко и взглядно присочувствует в чем нескладно по жизни вышло у той, успокоит, отвлечет говорильней сторонней.

Распушилась земля. Люди стали выгонять на выпас, какая кому под силу, скотинку – коз, овечек. Поросята растаптывали углы клетей. Шумно задышали навозные кучи.

Куриное племя тетки Ляли паслось на простанке между ее и Полининым домами, уходили на усады, куда свозили старозаветным порядком навоз и всякую прель. А после вспашки усад и  посадки картофеля, куры пропадали на червячной охоте днями напролет.

Сгустились леса, сузились тропинки, дни располнели. Не ахти какое хозяйство тетки уплотнялось и добрело, как и всякий год, под усердным доглядом.
Как это часто случается, люди не замечают маленьких изменений, которые прикопляются, складываются, сами собой множатся, а их не видят или отмахиваются за недосугом присмотреться к тому, что будто бы мелочно, а потом вдруг обнаруживают преображение – ах! – и, видя, удивляются и недоумевают результату медленного действия, - так и тетка Ляля долгое время считала, что петухи ее живут хорошо, растут покорно  и  дружно, по-братски.
Тетка Ляля задавала корм птице утром во дворе. А вечером в курятнике. Однажды утром вывалив питательное месиво на лист старой жести, она стала разглядывать кормящуюся птицу. Куры сбились плотной кучей, в центре которой выделялся один петух. Его собрат перебегал с места на место вокруг задних кур и из-под ног подбирал просыпанные крошки. Он не пытался пробиться в гущу. Вдруг первый петух выпрямился, озирнулся и ринулся через кур на второго. Он налетел  на него сверху, неожиданно и стремительно, накрыл и стал клевать в голову, но бедолага вывернулся и ошалело помчался прочь. Преследования не последовало.

 Тетка Ляля оторопело наблюдала всю сцену, чему-то виновато улыбаясь. И.как бы журя агрессивного петуха, проговорила: « Что делаешь-то, озорник вохластый». Потом она посмотрела на возвращающегося короткими зигзагами второго петуха и ахнула по себя. От былой похожести простыл  намек. Теперь это были две совершенно разные птицы. Да и нельзя было сказать, что второй – это петух. Худой, облезлый, с прилипшим к телу оперением, с тонким гребешком и куцей бородкой, он подкрадывался полукружьями, мелко семеня по земле, опасливо, прерывисто, бочком. Голова на тонкой шее и жидкий  хвост торчали в разные стороны, словно два конца  изломанной коленом трубы.
На закате, напившись чая, женщины выходили на улицу, садились на лавочку у полининова палисада и разговаривали о разных хозяйственных делах и заботах. И когда беседа касалась кур, тетка Ляля сетовала на гаденького петушка:
-…он и к курам не подходит, где ему, сам-то еле жив…

И ей отвечали:

-…подишь  ты…- качали головой, разрешая свое  сочувствие восклицаниями и вскидывая многотрудные руки с колен.

А затравленный петух тихо лежал  где-нибудь, зарывшись в земляную пыль.
Пришли обильно-росистые утренники. Пожухла трава. По деревне поползли дымы костров с опроставшихся огородов и усад. Пепельно-туманная пелена сузила окоем.

К октябрьским праздникам тетка Ляля наметливо решила зарезать поросенка, несколько кур и петуха-заморыша. Но когда  Полинин мужик пришел на теткин двор, потребил сивухи для верной целкости глаза и твердости руки, и, вертя топор в раздумье – оттянуть малость или так сойдет, - спросил:

- Ну, этого что ли чалить, - тетка призадумалась и вдруг ответила:

- Да что ж…чахлый, что с него….руби того, - приговорила она дородного, и мужик зарубил бравого петуха.

Летошнюю историю двух петухов знала вся деревня, и многие не одобряли, что тетка Ляля оставила худосочного, а хорошего зарубила. Поползла даже молва, что бобылка заблажила на старости. Впрочем, вскоре об этом деле позабыли Забыла и сама тетка Ляля. И когда на припеках вновь полезла молодая трава, и куры вышли на дворы и улицу, теткиных вел статный, чисто-белый казистый, и никто не обратил внимания на воскрешение прежнего заморыша.

А тетка Ляля по-прежнему собирала куриные яйца там, где несушкам заблагорассудится оставить их.

Раза два-три петух наскакивал на тетку Лялю, налетал сзади, стремительно и оголтело, и однажды даже клюнул в ногу повыше колена. И хозяйка в сердцах избила его.

А потом к тетке Ляле прибежала Полина-соседка и:

- Ляль! Что ж такое-то разэдакое. Убью твоего клевачего. Чисто  зверь дикий. А Ляль…

На что та  ответила ей просто:

- Ну и убей. У меня другого петуха нет. Что я могу с ним сделать!? Не на цепь же его сажать. Он и на меня налетает, черт такой-то.

-Зарежь его сама, не то убью. Я жуков обирать с картошки  без дубины не могу выйти. Клевачих всегда все убивали.

- Куры несутся хорошо, лучше прежнего, да… Что ж делать,- твердила тетка Ляля.- У меня другого петуха нет.

- Ну, как знаешь. Только я терпеть не стану. Он царствует, а тут ходи и в оглядке шею выворачивай.

Но петух остался жив. Его били по голове, по ногам, по спине и крыльям, бросали в него камни, полена, черепки, а он упрямо и безудержно нападал на людей, приходивших к тетке и проходивших по простанку на свою усаду.
Однажды соседка ударила его метлой из железных прутьев, и петух потерял глаз, окривел. Но, казалось, от побоев он становился только злее.

Заколосился июль. Богатела покосная  страда. Приближались Спасы.

Рано утром тетка Ляля собралась куда-то идти. Как заведено, приготовила в ведре корм птице и вышла на двор. Она сразу обнаружила, что петух пропал. Курицы беспокойно квохтали, хохлились, жались друг к дружке. Тетка Ляля бросила ведро и  побежала в пустой курятник. Она металась по двору, залезала на сеновал и под крыльцо в кучу пустых консервных банок, прочесала кусты смородины, крыжовника и малины в саду. И, наконец, с тыльной стороны сарая, за поленицей нашла его.

Он лежал в траве, ткнувшись головой в крапиву, грязно-кровавый, раскинув пощипанные крылья, пустым глазом к небу, тихо и недвижно.

Тетка Ляля подняла мертвую птицу и отнесла ее на зады.

Вечером к ней пришла Полина и сказала:

-Ляль, а где твой клевачий?

-Укокошили-таки, одолели беднягу,- угрюмо ответила тетка.

-Нешто помер?- воскликнула соседка и раскрыла руки. – Вот, погляди.

-Что это?- спросила тетка без интереса.

-«Яшка». Мой утром по нужде бегал, так видел все. Я ж цыплят давно выпускаю, большие уж. А тут этот разбойник налетел,- Полина кивнула на мертвого ястреба и подвинула руки, - да петух твой поспел. Такое значит дело… Сберег, значит, а сам…Похоронить бы его надо.

Тетка Ляля что-то пробормотала и отвернулась.

-Клевачий ведь он был, вот  я и гоняла его. Ты уж прости, коли…

Но тетка Ляля оборвала соседку:

- Чего там…Я уж закопала Петю. Другого надо добывать.