Дождь

Прикоснулась щекой  к  холодному оконному стеклу. На улице дождь и по моей щеке текут  мощные потоки слез, но только с обратной стороны стекла.  Нет повода для рева, размером с вселенский потоп , поэтому я начинаю углубляться в прошедшие годы своей жизни в поисках страданий.
      Ну  вот оно! Подступило что-то горькое и болезненное. Хотя..., я кажется не ревела, когда потеряла кроличью шубу в парке. Меня конечно же пороли, но я не чувствовала себя виноватой за то, что разделась, когда  мы с девчонками играли в догонялки по сугробам. Мне было очень жарко. Нельзя ребенка , носившего всю зиму драную  куртку с короткими рукавами, так сразу, без предупреждения, переодевать в длинную, тяжелую  шубу! Сами виноваты! Почесывая раскрасневшуюся от порки прыгалками  задницу, я бормотала угрозы  в мамину сторону. Я грозилась помереть от боли, чтоб ей было стыдно, за что получила  обещание  схлопотать еще порцию тумаков. Нет, я не ревела! Это точно. 
      Кажется дождь за окном прекращал лупить по стеклу... Надо скорее вспоминать свое горе. А за окном в это время поднялся ветер. Он тонкой и острой  струйкой резанул лицо сквозь неприкрытую форточку. Ну точно, как тогда, когда меня забрали из детского сада, посадили в огромную машину под названием  Волга, с козлом ( так мне тогда казалось) на носу и повезли на море в  какую-то далекую Одессу. Я валялась на заднем сидении, мне жутко дуло в голову, но я молчала, иначе щель в окне  могли закрыть , и я бы не смогла высовывать туда руки с «фигами», которые я старательно показывала встречным машинам. А за что ж меня опять пороли? Ах, да, я еще стояла на коленках и смотрела в заднее стекло. Я корчила рожи , показывала  язык, крутила пальцами у виска ,демонстрируя  всем водителям, которые ехали сзади, кто они есть на самом деле и что я о них думаю. Василий Данилыч ,как  приложение к  рулю машины,  – мамин кавалер, который имел твердые намерения жениться на нас с мамой , смотрел на меня в зеркало, багровел, но молчал. Видимо мама заметила изменения его окраса и я на первой остановке получила  здоровенный  пендель и такого  же размера  бутерброд  с черной икрой, от которого меня потом всю дорогу тошнило и рвало в окно. Я была счастлива, что Вася от всего этого безобразия стал зеленого цвета. Нет, я не ревела! Точно.
      Дождь закончился. Наступили сумерки. Прибежала собака ,прыгнула мне на колени и прижалась к стеклу носом. Я почесывала у нее за ухом. Мама...мама...мама... Я так по тебе скучаю! Мама! Ты где-то там на небесах. Я ревела и ревела. Молча. Слезы текли,текли,текли уже с этой стороны стекла...