Флобер. Глава 19

                Глава XIX



                1852-1853



               

   
  Завтра мне исполнится тридцать один год. Итак, я перешагнул через роковой тридцатый год, который определяет место человека в жизни. Мало кто в тридцать лет не становится буржуа. А я ещё полон бодрости и свеж, как весна. И хоть волосы на темени начинают уже выпадать, стиль и мускулы – всё ещё гибко, я ничего не жертвовал страстям, не погряз в житейских мелочах и потому ещё долго буду молод.

                ***

  Хочу изобразить следующую ситуацию: моя дамочка, в порыве благочестия, идёт в церковь; у входа она встречает священника, и тот в диалоге с нею (без определённой темы) выказывает себя таким глупым, плоским, бездарным, неопрятным, что ей становится противно и она уходит домой, утратив веру. А мой священник очень неплохой человек, он весьма целомудрен, добросовестно исполняет все свои обязанности и, сверх того, заботится о бедных, у которых нет хлеба и дров. 

                ***

  В первые годы моего житья в Париже, летом, в долгие знойные вечера, я садился напротив кафе «Тортони» и, при закате солнца, смотрел на проходящих девок, воскрешая в голове страницы библейской поэзии. Потом, когда солнце садилось, я поднимался по улице Лагарпа, повторяя про себя конец стиха «И мягче елея речь её». С древних времён в проституции так сложно воплотились и переплелись тщета человеческих отношений, похоть, горечь, звон золота и неистовство плоти, что, как заглянешь вглубь, голова идёт кругом, и так много здесь узнаешь! И тебе делается так грустно! И так сладко мечтается о любви! Ах, сочинители элегий, не на руины бы вам облокачиваться, а на груди этих весёлых женщин. Лишь в одном могу упрекнуть я проституцию – в том, что она – миф. Сегодня содержанка потеснила разврат, как газетчик – поэзию. Куртизанки больше нет, как нет и святого. Есть подружки к ужину и лоретки.

                ***

   Мне осталось страниц пятьдесят скучной материи, а потом адюльтер пойдёт вовсю. Вот тогда-то я дам себе волю, и она, моя дамочка, тоже даст себе волю!

                ***

   Восхитительная штука – писать, живя в каждом существе, создаваемом тобой. Сегодня, к примеру, я был одновременно мужчиной и женщиной, любовником и любовницей, я совершал с ними прогулку верхом по осеннему лесу, в послеполуденный час, под жёлтой листвой, и я был лошадьми, листьями, ветром, словами, которыми обменивались влюблённые, и горячим солнцем, от которого опускались их упоённые любовью веки.