Фабрика Поэтесс и Гениев. Кикимора нас рассудит

Золотое яйцо для Кикиморы Анфисы
( Поэтессы заповедного леса)

Или не все то Бабочка, что летит


- Литературному творчеству, скажу я вам, все миры и все духи покорны, - так начал свою новую бесконечную историю кот Баюн.

По плутовскому ее виду было понятно, что история эта будет не обычная,  и вовсе не поучительная, если чему –то она и научит, то далеко не всех, а если и надо прислушиваться к советам кота Баюна, то исполнять все с точностью до наоборот.

Такое хотя и редко, но с ним случалось, когда хотелось ему рассказать что-то особенное, еще неведомое миру.
№№№№№№№№№

Жизнь в заповедном лесу  била ключом, и часто по голове, по крайней мере, некоторых из его обитателей. Но чаще всего бьет она тех, кому и должно попасть, тут нечего сетовать на зеркало, если рожа крива.

Как и во всем остальном мире, там случались разные разности, но  помнится,  в том году, когда начался этот страшный переполох, там появилась Курица Ряба, та самая, которая по версии кота Баюна снесла золотое яйцо. Сказка короткая была, но такая таинственная, что даже черти и Леший Трофим  никак не могли ее смысл разгадать, долго рога и макушки чесали бедняги, а  толку никакого.

Но до золотого  яйца была еще целая вечность, а пока она просто сбежала из города – огорода, чтобы спасти собственную жизнь, и не оказаться в супе у какого-нибудь князя, воина или пахаря. Это уж кто первым захочет поймать нашу рябую курицу и голову ей оторвать.
Как только узнала курица Жаклин, какова ее участь, так не долго думала она, потому что думать ей нечем было – курица все-таки, и мозги соответственно куриные, да в лес заповедный и бросилась.

Ей говорили, что там никто никого не ест, она это хорошо запомнила, как только гром грянул, так в лес и бросилась наша Жаклин.

Сначала на слова Лешего она не обратила внимания, а потом поняла, что лучше этого мира ей и не найти.
- Там можно до самой своей обычной смерти дожить и ничего с тобой не случится – мечта Поэта, а не жизнь тебе будет. .

Вот и решила Курица жить и не тужить…
Но так как делать ей было нечего,  а  яйца нести уже поздно, и петуха тут никого не было, то решила она творчеством заняться.
Сначала рисовать хотела учиться у художника Мишеля.

Но черт вынес свой приговор и заявил, что рисует она как курица лапой.  Уговаривал его Леший, чтобы потерпел  самобытного художник немного, но уговорить так и не смог, нетерпеливым художник оказался.
Тогда она и  прибилась к музыканту Лелю, Пана ей мало показалось, а тот возможно,  и научил бы ее со временем чему-то. Но не вышло.

Лель же при первой возможности от Жаклин избавился еще быстрее, чем Мишель, тогда и остался последний – поэт  Стас – черт прекрасный во всех отношениях, хотя настоящий черт. Один только был у него недостаток, был он больно добрым, никому отказать не мог, и еще не ведал, что добрыми намерениями дорога в Пекло  и стелется. Он это позднее, после общения с Жаклин узнал и всему остальному миру рассказал.

Хотел черт незаметно от нее сбежать, но  ничего у него не вышло, потому что на этот раз курица влюбилась раз и навсегда. « О, как на склоне наших лет сильней мы любим» - это не курица написала, это черт Стас сочинил, когда с курицей чуть ближе познакомился, и уже отделаться от нее никак не мог.

И начала Жаклин  писать свои стишки с утра до вечера. Записывала, как курица лапой, по –другому не умела, но читала громко  и с выражением, так, что бедный черт приходил в тихий ужас, но слушал.
А что еще ему оставалось делать?

Так тогда все помнится,  и началось.
- А вот конца и края у этой творческой истории не было никакого – это точно, - заверил кот Баюн, развернулся и ушел спать до сведущего вечера. Ведь ему как восточной сказочнице голову никто  не собирался отрывать, вот и вольничал он, и издевался над слушателями, которым так хотелось узнать, как курица Жаклин сделалась первой поэтессой, и потом даже Золотое Яйцо снесла.

Яйца того никто не видел, оно упало и разбилось, как следует из сказки, но коту Баюну верили, если он говорит, что яйцо она снесла, значит, так оно и было, для чего коту врать?

Глава 1 Курица Жаклин выходит на пенсию. Что делать?
Творчество нас спасет.

Курица Жаклин не хотела умирать даже в княжеском золотом котле. И ради того, чтобы жить долго и счастливо она совершила побег из курятника в заповедный лес.

Была наша Жаклин ничем не примечательной птичкой – кроме громкого иноземного имени ничего такого у нее и не было, рябенькая такая, толстенькая ( когда это курицы были изящными), вот черт Игнат ее и назвал Курицей Рябой, потому что того причудливого имени, которым она велела себя называть, запомнить он никак не мог.

Мы оставили нашу курицу в тот момент, когда разругавшись с  художником и музыкантом ( Пан еще не ведал, что если к Лелю уходит курица, то неизвестно, кому повезло), так вот  присоседилась наша курица к поэту Стасу, да что там, мертвой хваткой в него вцепилась.

Стас был хоть и чертом, но Велес – покровитель поэтов и музыкантов, относился к нему благосклонно. И никто не смог бы отрицать, что у Стаса был особенный дар, кроме того, что за долгие годы своего бессмертия он научился слагать поэмы, эпосы и все  связанное с песнями и  ритмами, но  особое вдохновение, подаренное Велесом,  озаряло его творения.  Когда он начинал читать стихи, то берегини улыбались,  черти замолкали, и даже ведьма Ажбета выходила из своей избушки, чтобы единственного и неповторимого черта Стаса послушать. Поэт, он и в заповедном лесу поэт.

Вот это внимание всего леса и было  особенно приятно  курице, и только этого ей больше всего и хотелось получить на склоне лет.
А если ради такого внимания требовалось сочинять стихи, то она немного поучиться, и насочиняет столько, что сам Стас взвоет от зависти.
№№№№№№№№№

Глупая курица, что с нее взять.
Но наша Ряба была не только глупой, но и очень упорной, там, где любая другая птичка бы давно отступила и сдалась на милость, она решила, что сам черт ей не брат, и уж кем –кем, а поэтессой она точно станет, даже если ради этого придется со Стасом расправиться, упрятать его куда подальше, чтобы славе ее бурной и буйной расти не мешал.

И все бы ничего, если бы наша Курица не поссорилась с вороной Никой, любимой подружкой Стаса, считавшей себя его черной  пернатой Музой.
Никто не будет спорить с тем, что самая глупая ворона во много раз мудрее самой умной курицы, а наша была не самой глупой, кот Баюн не даст соврать.  И так она рядом с Поэтом научилась все понимать в творчестве, что иногда он даже с ней не спорил, а признавал, что ворона права, где уж было с ней Жаклин тягаться, Ника, она и в заповедном лесу Ника.

Что думал по этому поводу Стас, нам не известно, но одно понятно, музой не музой, а птицей мудрой он ворону считал, и часто ей первой читал только что сочиненные им  песни. Вороне и на самом  деле было чем гордиться.

Она и не уставала повторять, что без нее Стас, конечно, не перестал бы быть поэтом, но все было бы иначе.

Часто ведь все от удачи и везения зависит, а этим ворону Велес тоже не обидел, и она щедро делилась этим даром  со своим милым чертом.
Соперницу даже в лице курицы ворона терпеть не хотела. Но когда она уразумела, что курица собралась стать не музой, что уже не плохо – а поэтессой – что отвратительно и ни  в какие ворота не лезет, тут ворона и  раскаркалась( рассмеялась), так, что несколько шишек упало с  сосны ( ворона любила только сосну), и свалились они прямо на голову  Стасу, одна даже на рог накололась.

С досады, что поранила своего кумира, словно ему что-то могло сделаться, последнюю шишку ворона швырнула в курицу. Жаклин было не столько больно, хотя шишка ударилась сильно ей в бок, но обидно. Но и Ряба у нее в долгу не осталась

Глава 2  Курица не птица. Ссора с Вороной Никой. Нам не жить дружно

Когда ворона раскаркалась,  как сумасшедшая, а  вторая  шишка угодила прямо в гребешок курице, та в долгу не осталась и пожалела  только о том, что она не умеет летать.

Вот если бы она смогла расправить крылья, которые были ей почти и не нужны для жизни, да взлетать так же легко и высоко, как ворона, то Стас бы еще смог увидеть, а потом и  описать птичий бой, и еще вилами по воде писано, кто из них одержит победу. Спуску бы она вороне не дала.

Но не могла курица тягаться с вороной, хотя снизу она ее такими словами проклинала, такой  грязью поливала,  что если бы на ту действовали эти куриные проклятья, то наверное она давно бы замертво упала. И даже живая вода Яги не помогла бы нашей Музе.
А вороне от этих словес  хоть бы что, сидит на ветке сосны, да шишками швыряется, и так метко, что ни разу не промахнулась.
То ли от усердия и истощения сил, то ли от удара шишкой, но курица вдруг замолчала и рухнула со своих тонких ножек не землю, как подкошенная.

- А ты ее не убила? – поинтересовался Стас.
И не то, чтобы ему было сильно жалко курицу, просто Леший такого безобразия не потерпит. Из-за него тут и так  то берегини ссорились, то Кикиморы места себе не находили, а если куриц убивать начнут, совсем дело дрянь.

Нет, то, что их убивают и к столу царя Гороха подают, это не для кого не секрет, и даже очень обычное дело. Так это ведь у людей, а им никакой закон не писан, в заповедном лесу, где царили берегини,  было с самого начала совсем другое правило: « У нас никого не убивают и не едят»
Это правило и выполняли все они, и горе тому, кто его нарушит, потом за спиной у царя Гороха не спрятаться.
Но поэт Стас печалился напрасно.

Курица дернула одной лапой, потом другой.
Притихшая ворона сверху победно заорала:
- Не горюй, Стас.  Я так и знала, что ничего с твоей курицей не сделалось, она еще всех нас переживет.
Тут ворона, конечно, преувеличила, если вспомнить, что живут они лет сто не меньше, то никакой курице такое и не снилось. Но на радости, что курица очухалась, и она не прослывет из-за этой курицы убийцей, чего только не каркнешь.

Оживился и сам Стас, все-таки все обошлось.
- Каркуша, ты осторожнее, давайте жить дружно, нам такие неприятности не нужны.
- А я  что, - отзывалась ворона, - только  пусть не строит из себя поэтессу, не надеется, что она и тебя перекаркает.
- Да она даже тебя не перекаркает, а так как мы с тобой дружны и сильны, то нам надо  пожалеть бедную курицу..
- Пожалел волк кобылу, оставил хвост и гриву, - каркала расстроенная ворона. Ей  вовсе не хотелось дружить со вздорной и скандальной курицей, и никогда бы этого не случилось, если бы ее  черт о том не попросил.

Но так придется исполнять, чтобы в опалу не попасть. Конечно, чертей много – пруд пруди, но поэтов по пальцам можно перечесть, а таких, как Стас, отмеченных Велесом,  и вовсе будет  только  один.
Ворона  давно привык гордиться тем, что у нее  был свой поэт.
Она  наизусть помнила  большую поэму, которую про нее  черт Стас сочинил. И потом  всем ее рассказывала.

Ворона  каркала  так громко и с таким выражением, что и в первый и в десятый раз слушали ее  и птицы и берегини и не уставали восхищаться услышанным

Глава 3  Поэма черта Стаса про черного ворона Одина

Мой грозный бог, на Дикую охоту,
Нам собираться надо, ты забыл?
- Не хватит душ? Мне холодно и плохо
Среди нытья и пустоты могил.
-Но кто их соберет, они до срока
Останутся в тумане и тоске.
И ворон встрепенулся и высоко
Над мертвым полем в пустоте взлетел.

Он кружится, других не замечая,
Он ищет, где Гаральд его сражен,
И только там, всех мертвых различая,
К герою в тишину стремится он.
- Не жди валькирий, их уже не будет,
Они давно забыли о сраженьях,
Героев хватит, и остались люди
Для Одина усталого мишенью.

2.
Герой молчал, ведь небо обещали,
Вальхалла обходилась без него,
И только там, в унынье и печали,
Скрывал Гаральд немое торжество.
-Случится ли когда-то видеть небо,
Как там сияет яркая звезда,
Моя душа опять темно и немо
Останется. А ворон : «Никогда»

И Воин  где-то в белизне растаял,
Он  ждет колдунью, как  невесту ждет.
- О,  Один, ты почто меня оставил,
Я был храбрейшим, скоро минет год.
Душа моя,  уставшая метаться,
Пристанище в Вальхалле снова ждет,
Я не могу здесь на земле остаться,
Придет ли дева? – Больше не придет.

3.
Да, снова приносить дурные вести
И думать в суматохе о сраженьях,
А были дни, и с Аполлоном вместе
Не знал он тьмы, не знал он пораженья.
Где светлый бог , почто меня оставил?
К чему мне соловьиная возня.
И старый ворон больше не лукавил,
Он так хотел страдания унять.

Останься тут, живи до новой битвы,
Потом расскажешь о героях мне,
Следи за тем, кто жив, и кто убиты,
Был белый ворон незаметен -снег
Сливался с ним, и вот тогда с усмешкой
Он черной краской был помечен вдруг,
Очнулся гневный, и взлетел замешкав,
И в карканье его болит испуг.

4. Ворон – Одину

- Но сколько мне в тумане оставаться,
Над белым полем в пустоте чернеет?
О, Один, перестань же издеваться,
Дай сил оставить мир и улететь.
Я видел все, как люди умирали,
И боги погибали в грозный час,
Я почернел от горя и печали,
И нет уже героев среди нас.

Зачем же мне, их снова обличая,
Смотреть, как рабство души их пленит?
-Побудь еще, беду предупреждая,
Пусть снова ведьма юная взлетит
С тобой над миром, научи девицу
Лечить и холить души в тишине,
И вот тогда желанное случится,
Тогда вернешься, черный мой, ко мне.
5.

И ворон ведьме тайны вековые
Поведал снова, знала все она.
- Я ухожу, пусть без меня живые
Останутся, что мир мне и война,
Но ведьма так тогда его просила
Не оставлять ее совсем одну,
Что женских слез отчаянная сила
Его сразила, чуть не утонул.

Ну,  хорошо, я век твой скоротаю.
Пусть Один подождет еще немножко.
Я много видел, слишком много знаю.
И скверного в той жизни и хорошего.
И кот Баюн все сказки им расскажет,
Которые мы вместе сочинили.
И ворон жил, суровый и отважный,
Его потом славяне позабыли.
6.

Есть рыжий кот, и ведьма в этом мире,
Есть сказок вязь, живем мы без забот.
А вороны над полем закружили,
И говорил Яге плутишка кот:
- Видать к беде, почуяли сраженье,
Им снова  радость битвы подавай,
И Дикою охотой в завершенье
Проносится нам миром,  собирая

Ушедших души, грозно и печально
Стрибог поет и вторит Соловей,
Но ворона они не замечали.
Уйти от бурь пытаются скорей.
А ворон гордый будет ли в обиде,
За то, что где-то в пустоте ночной
Несправедливость дикую увидит,
И крылья ощущает за спиной.

7.
И мир оставив,  прямо к солнцу снова
Стремится черный дивный чародей,
А этот мир печален и взволнован,
Коту он подчиняется, Яге.
И там, где дуб священный проступает
В тумане вечном вороны не спят.
Они покой наш снова охраняют,
Пока там  соловьи еще свистят.

Он от беды и лет ушедших черен,
Он отдыха не знает и не ждет.
Исчезнет Один, Волхв теперь приходит,
Куда он снова ворона зовет.
И в Пекле где-то с Нием увлеченно
Он говорит о мире и войне,
Седой мудрец, над миром покоренным
Он вьется, вьется где-то в вышине.

Так звучала эта Стасова поэма.

И хотя вместо Перуна там был вставлен поэтом грозный Один, но это не случайно – Стасу хотелось придать побольше весу всему происходящему, вот он и упражнялся  в красноречии, да и ворон стал для него теперь важной птицей, из просто  ворона –спутника поэта, что тоже было не плохо, он превратился в спутника грозного бога и мог этим гордиться.
Ворона  и гордилась этим.

Хорошо, что курица Жаклин  из-за скандала с вороной  все еще не слышала эту поэму, иначе ей бы наверное стало совсем дурно, потому что  она была тайно завистлива и к меньшим проявлениям внимания и почета к другим,, особенно к своим противникам, и ничего не могла с собой поделать, а уж то, что касается ее первого, но не единственного врага – особенно.

Но курица Ряба пока пребывала в неведении, и могла спать если не крепко, то почти спокойно.

Ее только поэтический дар мучил все сильнее, и что с этим было поделать?

Глава 4  Как  с Гуся вода.

Пока курица постигала основы поэтического мастерства, а занялась она этим основательно, всерьез и надолго, пока  черт Стас то по-хорошему то по-плохому, но без матерных слов, он же был поэтом, объяснял ей, что стихотворение это не просто размер, ритм, и рифма – это еще особенная энергия, которая есть в стихе или ее нету и взять негде, наша курица все еще оставалась непреклонной. В  куриных мозгах оставалась только одна мысль, обойти во всем своего учителя, и ради этого она готова была подметать двор  у Одина или Велеса, только лишь бы добиться своего.  Если Велес  наделит ее талантом, или Один меду поэзии позволит испить,  она на все пойдет.

И напрасно ей кот Баюн рассказывал сказку про злую дочку старухи, которая отправилась служить Метелице, да ничего делать не умела и не хотела, а потому вместо  золота и драгоценностей получила лягушек в подарок, вот с этим даром и вернулась.

Курица была уверена, что сказка эта к ней никак не относится и относиться не может.  Уж если ее и сочинили, то для  кого-то совсем другого.

Кот Баюн развел лапами, и сказал, что он старался поставить курицу на место, знаки ей подавал, да видать это бесполезно. Другие пока шишек не набьют упрямятся, а курица и с шишками, которые ей старательно Какруша набила не унимается, вот и пусть живет как хочет.
Но в довершение ко всему она ему прочитала свое первое и конечно уникальное стихотворение:

Я ждала тебя у куста бузины,
Как люблю я ее и тебя, мой котенок,
Только странные тени в тумане видны,
Только черти зевают и жмутся спросонок

Ты не черт и не ангел , любимый мой принц,
И тебе я яйцо обещала оставить.
Только вороны тут разлетались, держись,
И разбилось яйцо –ничего не осталось

Она самодовольно усмехнулась, набрала побольше воздуху, и страшно надулась от важности.
Ну пусть кто-то скажет, что стих у нее не получился, негодяи и завистники, они узнаю тогда, где раки задуют.
№№№№№№№№

Пока курица выродила свое первое стихотворение, которое если на кого-то и произвело впечатление, то исключительно на нее саму, пока в лесу жизнь текла своим чередом,  ворона  с гусем играли в кости.
Ничего особенного, ничего удивительного, они так делали всегда, только с той лишь разницей, что на этот раз желание у вороны  было не совсем обычным – проигравший гусь ( а ворона  постаралась  выиграть) должен был убедить курицу в том, что  она  страшно талантлива. Вот именно страшно, аж жуть.

Гусь тяжело вздохнул и спросил:
- Прямо таки страшно?
- Ну, страшно или не страшно, а очень сильно талантлива.
- Ты так считаешь? – не унимался  гусь, - он был страшно упрям, и никак ничего не мог принять на веру, тем более что ворона была  не только умнее, но и хитрее гуся.

- Какая разница, чего я считаю, - угрожающе каркнула ворона, - самое  главное, что ты все должен точно исполнить, а там и поглядим.
Гусь отправился к курице, чтобы исполнить все, что требовала от него ворона.

Бедная, бедная курица, она еще не знала, не ведала, что месть – это закуска, которую подают в холодном виде. Да и что она могла знать, когда родилась и жила исключительно для того, чтобы в суп к царю Гороху попасть, а тут  вон как все повернулась.

Ей приходилось не только жизнь с начала начинать, но постигать все ее часто и не поэтические тонкости. А это было вовсе не так просто, как писать плохие стихи.  Хотя и плохие стихи писать не так легко как кажется.

Но Жаклин  должна была узнать еще, что не только гусь свинье, но и курице тоже не товарищ.
Гусь был не особенно умен, но его ума оказалось  вполне достаточно для того, чтобы расправиться с курицей…

Ничто  так не убивает тех, кто занимается творчеством, как грубая лесть, в которую никто нормальный и не поверит. Но творец всегда так  падок на лесть, что часто его кстати и губит быстрее любой ужасной критики..

А уж тот, кто и талантом не наделен – особенно падок на ласковое слово, которое и курице, а не только кошке приятно.
Гусь шипел от восторга, курица млела от радости.

Какая удача, разве найдется сразу вдруг такой поклонник, который так страстно шипит о том, что было написано в поэтическом экстазе.
- Ты страшно талантлива, - снова повторял гусь, не находя никаких выражений, слов часто не хватает и более говорливым созданиям.
-Ты талантлива  страшно, - каркнула  ворона  с ветки, но курица пропустила мимо  ушей все, что было не особенно приятно, вообще слышать не хотелось.

Так и начался взлет курицы, которую кот Баюн, а с его легкой лапы и остальные, считали вовсе не птицей.
Она им еще покажет, кто тут птица, а кто не птица, кто поэт, а кто только стихоплет. И гусь ей в том поможет.
О том , что и друзья могут быть фальшивыми, курица пока не догадывалась.


Глава 5   Не трогай спящую курицу.


Мы с вами еще не встречались пока с медвежонком Остапом – добрейшим созданием, который готов был защищать, а то и спасать всех подряд.
Медвежонок как-то не сразу заметил появление курицы –поэтессы, вместе с ведьмой Ажбетой он стал заниматься магией, собирать разные  целебные травы, выяснял, какая трава для чего годиться, как делать настойки, чтобы всех хворых излечить.

А тут и пошли слухи о новой Поэтессе, а уж когда ворона  раскаркалась на весь лес, то медвежонок не выдержал и решил взглянуть на Жаклин.
Ему показалось, что бедную серенькую курицу от вороны  надо защитить, потому что таких боевых птиц он не встречал прежде, и хотя кот Баюн ему говорил , что ворона  вороне глаз не выклюет, но курица не ворона, так что всякое может случиться, если Каркушу  разозлить.
№№№№№№№№

Курица медвежонка Остапа  невзлюбила с первого взгляда.
Она даже и не поняла, что он пришел ее защищать. Но когда  Остап  послушал ее стихи и не сказал ни одного доброго слова ( а врать и лукавить медвежонок не умел) , курица уже откуда-то об этом знала, то наша Жаклин прямо разразилась гневом яростным:

- Ходят тут всякие медведи – санитары леса, вот и подметайте дорожки, мох расчесывайте, а о  поэзии не тебе Бурый, говорить и не мне слушать, я столько упорно училась этому, да знаешь ли ты, как это тяжко –написать стихи? Ты хоть раз пробовал?
Если она так кудахчет, когда он еще ни одного слова не сказал, то, что будет, когда он что-то скажет?

Нет, Остап не собирался больше не спасать, не утешать курицу. Махнул он лапой под одобрительное карканье вороны , которая  поглядывала  на него с ветки, да и отправился к Ажбете.
У Остапа   было так много интересных дел, а он тут будет с курицей ругаться.

- Остап, - усмехнулась ведьма, - что-то ты быстро вернулся, а чего курица вопит на весь лес.
- Поэтесса, - только и произнес медвежонок и лапами развел в разные стороны.
- Значит, бросил ее на произвол судьбы, а я забыла тебе сказать, что это нашего Стаса спасать надо, может и хорошо, что курицам головы отрывают да в суп бросают, представляешь, сколько бы их развелось, если бы этого не было? Никому бы житья не стала, уж если она тебя притомила, то что о более вспыльчивых говорить?
- Ну что ты такое говоришь, никого не надо есть, я в этом уверен,  у нас в лесу есть мед с малиной,  и этого достаточно.
Но медвежонок замолчал, вопли курицы становились  все громче,  и Остап уже сомневался в своей правоте.
- У нее талант скандалить со всеми, - убеждала его Ажбета, - и лучше не приближайся, тем более, там кот с гусем, какую-то игру затеяли. Она ведь ничего не понимает в этом, но может быть, они ее закалят.  И после всех страданий и из нее что-то получится?

Глава 6   Ода гениальной курице.

Медвежонок Остап чаще всего обходил стороной те тропики, по которым шагала курица.  Но получалось это у него не всегда.
Вот и в то утро, он возвращался по берегу озера от Водяного Кеши да прямо на курицу  с гусем и наткнулся, так , что свернуть в сторону уже не получится – на стрекозу мишка наш загляделся, а потом, когда та махнула ему на прощание крылом и улетела, он рядом и услышал шипение гуся.

Шипел наш гусь очень вдохновенно:
- Твои творения орлы разнесут по всему миру, их узнают во всем иноземье будут учить наизусть, ты и не представляешь,  насколько они тебя переживут.

- А откуда ты знаешь? –ласково поинтересовалась курица.
- Кот Баюн позволил мне заглянуть в книгу судеб, там все  начертано, - не моргнув глазом, нагло соврал гусь.
Курица бы взлетела от счастья в тот миг, если бы медвежонок Остап все –таки не подал голос.

- Это наглая ложь, как ты можешь так врать, я не понимаю, кот и сам той книги не видел,  а если  и видел, то не мог он там такого вычитать. Разве Велес, покровитель поэтов,  глух, слеп, чтобы пропустить такой бред, да дальше твоих ушей он и не пойдет, вон у  вороны хоть спроси.

Медвежонок никогда не говорил таких слов, но он был слишком зол.
Гусь засуетился, он понял, что тот ему все испортит, и от кота потом  еще попадет, за то, что от медвежонка отшипеться не мог.
- Медведь, ты бы шел своей дорогой, и не мешал мне курицу хвалить, - почти миролюбиво прошипел гусь.

- Я тебе врать помешал?- то ли наивно, то ли ехидно спросил Остап.
- Ты же не хочешь дело с котом иметь, а в гневе ты его никогда еще не видел.

Так Остап понял, что Ажбета была права, когда говорила об их заговоре, и только глупая курица, погруженная в свои фантазии и иллюзии,  и на этот раз ничего не заметила. Она умела не слышать того, чего слышать не хотелось.

А ведь могла бы спросить у гуся,  при чем здесь кот Баюн, почему это стал гусю показывать Книгу судеб, да еще на том месте, где о нашей курице речь шла.
-Бедная курица, - вздохнул Остап и, наконец, к великой радости гуся  пошел прочь.
- А что это он меня жалеет? – удивилась курица, - разве я не права?
- Конечно, права, это медведь у нас такой странный уродился, ты не обращай внимание, он медовухи напился, и совсем ничего не соображает.
Курица поверила гусю, и на этот раз никакого внимания не обратила.
Наверное, счастливы до поры до времени  только те, кто обманываться рад.

Только не так просто все было, потому что в тот же день не только Остапа, но и Кикимору встретил гусь. А с ней уже шутки плохи.

Глава 7   В руках у Кикиморы

Кикимора Анфиса  сразу же почувствовала, еще когда слышала  спор Остапа с гусем, что-то  тут не так.
Остап был другом ее вечной соперницы ведьмы Ажбета, потому Анфиса  сразу не вмешалась, решила присмотреться и прислушаться к тому, что происходит за нее спиной.  Но и оставлять гуся  просто так не собиралась.

Кикимора никогда не была  глупой. Куриц она знала прекрасно,  по-своему любила, хотя  не ценила, и тут она решила все-таки выяснить, чего это гусь возится с курицей, что они с котом Баюном затеяли.
Гусь  радовался, что медведь их  оставил, а  Жаклин ничего не поняла, из того, что  он успел разболтать – расшипеть.  Шип подпрыгивал и размахивал крыльями, когда вдруг повис в воздухе, задергал лапами, понимая, что он у кого-то в цепких руках.

Уж не Велес ли, которого он недавно поминал, сцапал его и решил ему показать, где раки зимуют, или поговорить с ним по душам?
Гусь осторожно и медленно повернул голову. Это был не Велес, а всего лишь Кикимора Анфиса.  Всего лишь, - так гусь думал только до того момента, пока Анфиса не отволокла его в сторону и не устроила настоящую пытку. Потом ему захотелось оказаться в руках Велеса, и он уже сожалел, что не дошипелся до бога всего живого, а только Кикимору вызвал из болота.

- Медведь слишком добр, - говорила она, наконец отпустив гуся на землю, он был довольно тяжелый, но из рук она птицу  не отпуская.

- А ты злая, - только и зашипел гусь.
- А я хочу знать, что это ты так курицу хвалишь, ты заблуждаешься или прикидываешься, если первое, то я тебя может и прощу.
- А если второе? – поинтересовался гусь.
- Сама на царский двор отнесу и повару передам, -пригрозила Кикимора.
- А нести не надорвешься? – морочил ей голову гусь.
- Ты лучше о себе побеспокойся, а не обо мне, ты еще не знаешь, что со мной шутки плохи, придется тебе это объяснить.
Гусь решил включить мозги и не грубить Кикиморе, ведь с любым духом можно договориться, если постараться. Даже людям это часто удается, а он не глупее их, наверняка.

- Мне кот Баюн сказал, что она может снести золотое яйцо, вот я и решил помочь ей немного в таком трудном деле.
- Какое яйцо?- Кикимора поняла, что гусь, при помощи ученого  кота ее собрался запутать, но она не хотела  этому поддаваться.
- Золотое, я не знаю, что это значит,  и зачем ему сдалось это яйцо, но  мы ждем его от твоей курицы, и кот решил добиться своего, а мне пришлось немного ему помочь.
Кикимора уже изрядно намаялась с гусем и поняла, что он ничего больше не скажет, потому что слишком бестолков, ничего не ведает, надо будет кота пытать начать, ведь останавливаться на середине пути она не собиралась.  Только вряд ли с ним все будет так легко и просто, с Баюном даже хитрый и коварный Дунай едва справился. Но чем она хуже Дуная?
 Так все было интересно и важно узнать, что отступится от своего Анфиса не могла.
Кот так кот, она доберется до правды,  и тогда все они еще попляшут, Кикимора  покажет, кто в лесу и в этом мире хозяин. А гусь да и кот  Кикиморе не товарищ и не помеха. Золотое яйцо им курица снесет, да что они такое говорят, и к чему им нужно это яйцо?
Вот не было печали у Кикиморы, а стоило только в лесу прогуляться, на медвежонка, ворона и гуся наткнуться, и покой нашей Кикиморам только снится.

Но, судя по всему,  последнее Кикимору не очень расстроилось. Она засучила  рукава и взялась за дело, решила выяснить, что это за золотое яйцо, когда оно появится. И главное, что  из всего этого выйдет?

- Пусть она лучше снесет это яйцо, - каркала ворона Ника, которая вела какую-то свою игру.
 Хотя по наблюдениям Кикиморы, ворона была против гуся и курицы и выступала не только музой, но и адвокатом черта Стаса, а ему  с такими котами, гусями и курицами точно скоро адвокаты понадобятся.
Гусь очень удивился, ощущая ее поддержку.

Кикимора отпустила Гуся, решив, что он ей больше нужен, уж если ворона против нее, то тут делать нечего.
Курица Кикимору не любила,  и если в курятнике она еще помалкивала, то здесь объявила ее первым своим врагом.
Так началось противостояние Кикиморы  и курицы Поэтессы. Пусть всем гусям будет тошно.

Черт Стас только  со стороны на них поглядывал и качал головой, интересно, что они задумали?   Но рассудил он  здраво и решил, что заниматься надо творчеством, а не этой литературной борьбой вокруг него, потому надо забыть обо всем и творить. А пока курица там с остальными борется, он и эпос заповедного леса написать может.

Глава 8  Месть мстящему.


Кикимора Анфиса, понимая, что происходит что-то странное, сделала вид, что она отступает, а на самом деле все было не совсем так.
Она решила играть со всеми против всех, а для этого ей просто нужно было  переиграть не только курицу и гуся, что не составляло никакого труда, но и ворону Нику. Та была не так проста  и глупа, как могло показаться. Ворона все-таки, а значит, хитра или мудра, а если и то и другое вместе, то и вовсе дело дрянь.

Но ни отступать, ни сдаваться Кикимора не собиралась, с чего бы это, она давно так не веселилась и так не суетилась, творчество вдохнуло в нее вторую, а то и третью жизнь.

И самое главное, Кикимора случайно  узнала о тайне вороны – та была не только музой черта Поэта, но еще и писала  романы исповеди.
А так как жизнь ее была очень долгой, то и писала она их бесконечными – такой новый жанр – бесконечная исповедь бессмертной вороны.. Это не для слабонервных читателей.

Конечно, получались  немного скучноватые повествования, но со всеми подробностями, которые могли быть интересны в грядущем, новым поколениям смертных и духом, память которых тоже порой подводила.
 Ворона писала долгими бессонными ночами, вспоминая все подробности своей бурной и шумной жизни,  складывала свитки в соседнее дупло, в надежде на то, что никто до них не доберется, а если и доберется, то в полумраке ничего не поймет, и оставит все писание  в покое.
И хотя ученых( умеющих читать и писать там было не мало, даже курица обучилась этому), но не до такой же степени, чтобы понять, какой шедевр на самом деле написала ворона. Тут она не тешила себя надеждами, и все-таки неустанно писала и складывала письмена  на вечное хранение. Но то, что мы отдаем вечности,  часто исчезает еще быстрее, чем обычные вещи.

- Как хорошо, что звери, птицы и люди так мало живут, - размышляла Ника, -  для тех, кто родится завтра,  и ничего этого не видел, ведь это будет самым главным и самым важным – моя исповедь.
Правда, Стас ей говорил, что писатели – это те, кто  рассказывает  о том, что может случиться завтра, а графоманы стараются описать, то что с ними было вчера, и уверены, что  это интересно всем без исключения. Но на самом деле  это никому особенно не интересно, потому что было и прошло и никогда не вернется.

- Пусть они учатся на наших ошибках и промахах, - гордо отвечала Ника.
Стас понимал, что уговорить ее не получится, потому и махнул рукой, чем бы ворона ни  тешилась, лишь бы громко не каркала и не отвлекала его от творчества.

- Наверное, такие творения тоже нужны, - размышлял он, как только узнал, как подробно ворона пишет о нем, о его взлетах и падениях. Вот про себя почитать любой черт, даже Стас был не против. Это про других скучно, а он Поэт,  и жизнь у него особенная.
№№№№№№№№№

Вот эти бесценные свитки Ника и держала где-то в дупле, вдалеке от всех посторонних глаза. Иногда она с грустью  думала о том, что если бы с ней что-то случилось, то ни одна живая душа бы о том не узнала.  И бесценную летопись  однажды сожгли бы вместе с деревом, когда оно засохло бы  и погибло. Хотя кот Баюн утверждал, что свитки не горят,  или он говорил о золотой цепи, на дубе том, которая и на самом деле не горела в огне и не тонула в воде? Но ворона надеялась, что и ее творение не сгорит и не утонет, а останется в веках.

Нет,  ворона надеялась  напрасно. Кикимора как-то узнала о том романе, она стащила неизвестно когда все свитки, немного колдонула, когда положила их перед Рябой, и та была уверена, что это она сама написала своей лапой. Верила искренне,  так сильны были чары колдовства. Курица радовалась, что все у нее получилось, да еще так, и даже  вспоминала свою жизнь. Но чем черт не шутит, может,  в прежней жизни она и была вороной, а теперь начала вспоминать. От чародейства Кикиморы и не такое вспомнишь.

Правда, непонятно когда она столько понаписала, но то, что это был ее роман, бедная курица не сомневалась.

- Да я еще и не такое могу, - говорила она Кикиморе, когда та поинтересовалась ее последним творением, и заверила, что по всему лесу ползут слухи о новом шедевре, равного которому не было, и книги Велеса, просто бледная тень ее творения.

Кикимора оглянулась по сторонам, если Велес  такое услышит, то туго ей придется.  Но бог всего живого, никогда не подслушивал, зато кот Баюн всегда может оказаться поблизости, а это еще хуже, чем к Велесу угодить, значительно хуже. Кот поиздевается потом над ней вволю.
- Я и не такое могу, - повторила курица, обидевшись, что Кикимора ее не слушает и не слышит.

- Конечно, можешь, только с памятью у тебя плохо, ты для начала прочти то, что там написано, вдруг кто спросит, а ты ничего не помнишь.
Когда Кикимора ушла, курица прочитала все от корки и до корки, забыв о своих  поэтических опытах, и очень увлеклась тем, что она якобы сама и написала.

Она вспомнила, как черт Стас говорил, что порой он  пишет что-то, потом читает и поверить не может, что писал это именно он. Что-то подобное ощущала на этот раз  и Ряба.
Она на всякий случай запрятала свитки под избушку Яги – сообразила, что более надежного места нет в  лесу, и,  и словно бы все исчезло до лучших времен.
№№№№№№№№№

Когда  ворона поняла, что она обворована, она  почему-то молчала,  даже не каркнула, то ли поверить не могла, что кто- то ее роман мог украсть, то ли  сама  не поверила глазам своим. А, скорее всего она просто молча хотела найти тех, кто украл ее роман.
Кикимора следила издалека за курицей Рябой и за вороной, и пока тоже ничего не предпринимала.

Одна была молчалива (почти не каркала), другая горда и напыщенна ( она гордилась тем, что  написала такую огромную исповедь, но дальше этого дело не шло. Только любому известно, что затишье бывает перед бурей.
Кто и кому мстил, сказать было трудно, и самое главное, неизвестно чем еще это закончится….

А тем временем бурная творческая жизнь  в заповедном лесу кипела, как варево в котле Бабы Яги, и чем дальше, тем сильнее она закипала.
Кикимора потерла ладошки от удовольствия, и решила, что если так пойдет, то и ей скоро придется писать, только не исповедь, она такой скуки не переживет, а  детективный роман , как  вор у вора дубинку украл.

А что, детектив – пусть и попса, но уж читать будут все, даже черти в стороне не останутся, а  если еще писать по ходу тех событий, которые происходят, с открытым финалом, так это можно всем головы вскружить.
Так Кикимора не только  другим помогала, но и сама в одночасье  писательницей сделалась. А сколько у нее было энергии и творческих планов – да море –морющее,  сам Велес не дать соврать.

Глава 9  Сладкоголосый Соловей

Соловьи, конечно, птицы  сладкоголосые, только легко можно их заставить делать то, что хочется, потому что они страшно тщеславны, как и всякие талантливые, но не оцененные до конца личности в заповедном лесу.

А уж ради рекламы собственной личности они готовы на что угодно, в этом не раз убеждался кот Баюн.
Как только он понял, что Кикимора встала на тропу войны, так и решил, что гусь тут ему уже не помощник, и за дело взялся сам.
- Ну Кикимора, - мы еще посмотрим, кто кого перепоет и перехитрит.
И хотя  Яга ему намекала на то, что на всякого мудреца довольно простоты, но кот и ухом не вел.

Он вел свою игру, правила в которой знал только он один, хотя есть такое подозрение, что, и он не знал этих правил.  Одним словом, в назначенный час, Соловьи во всем заповедном лесу запели о том, что появилась великая  поэтесса, и это она написала все песни для Соловьев, и те, которые они пели сто лет назад тоже она, никто не сравнится с ней, да и сравнивать не с кем.
Если кто-то начинал в том сомневаться, то кот уверял, что это курица не простая , а чародейская, она в себе носит великий талант, а потому обречена возвращаться.

- Даже когда к кому –то в суп попадала? – поинтересовался чертенок Зосима, он был страшно любопытен и всегда старался докопаться до истины.
- А когда в суп  особенно, - уверял чертенка кот, - ведь тогда она еще и в желудке у царя или воина оказывалась,  и все их знания и силы к ней переходили.

- Недаром навоз самым главным удобрением считается, - каркала с ветки ворона Ника, - вот из него новая курица и вырастала, еще лучше прежней.
Ворона так  гордо каркала, потому что ее никто не стал бы есть, ей чего бояться?
Баюн  косился на ворону. Он видел, что она чем-то очень обижена, но не допытывался, что ее так расстроило, кот был уверен, что чем меньше знаешь, тем лучше спишь.
Соловьи между тем пели песни и всегда объявляли тем, кто слушал, что сочинила их курица Ряба.

- Как она талантлива, ведь это надо же, а  с виду обычная серая курица.
Кот все время оказывался поблизости, и говорил, что яркие птицы ничего сочинить не могут, они заняты другим, а вот такая немолодая и серая – эта готова на что угодно, у нее все и получается.
Кто бы стал спорить с ученым котом, за спиной которого сама Яга стояла.
А то, что кот нагло пользовался своим служебным положением, это никому даже в голову не приходило.

Яга, все знавшая, снова намекала своему коту, что обманувший доверившегося будет блуждать в одиночестве в самых  дальних лабиринтах Пекла, потому что Ний их совсем не любит.
Кот только задумчиво молчал, на самом деле он знал, что это касается только смертных.  Он же не из их числа, и никакой Ний не согласится его поселить в своем Пекле, если ему жить спокойно не надоело, а потом он сам сочинил песенку о том, что умирать нам рановато, есть у нас еще в заповедном лесу дела.

Яга тоже знала о том, что коту Пекло не светит, но  злилась, что на него не находится никакой управы.
Но реклама кота сделала свое дело, о первой поэтессе заповедного леса заговорили все вокруг.

Вот ведь оказывается, как просто из курицы Рябы звезду сотворить, если Кикимора и кот Баюн взялись за дело, то берегись весь творческий мир, они не отступают и не сдаются.

Вот если бы не нашелся какой –то младенец или Леший, устами которого глаголет истина, то и не было бы проблем у наших творцов иллюзий.
Но давно доказано историей  самой, что рано или поздно младенец или Леший найдется, тогда и Кикиморе, и коту еще придется покрутиться, чтобы своего добиться.

Но на то она и творческая жизнь, тем она и интересна.

Глава 10  Что сказать Лешему?


Черта Стаса в это время просто пленило вдохновение. Он не выходил из творческого запоя.  А тут еще Соловьи поют да так заливаются.
Но все когда-нибудь кончается, когда истерлось еще одно гусиное перо, а гусь все –таки жертвовал порой свои перья для  гения, и он пошел за новым, то  по дороге в первый раз и услышал то, о чем поют соловьи. Прислушаться к текстам бывает порой полезно.
Но более того, он услышал, что появилась Поэтесса поэтесс, и никакой Стас ей и в подметки не годится.

Не то, чтобы Стас нас  болел звездной болезнью, он давным давно ей переболел, и даже не противился тому, что ученик может превзойти своего учителя, может и так,  но справедливости ради надо сказать, что никакого курица не превзошла, тогда откуда этот соловьиный бред?
Стас бы еще долго терялся в догадках, если бы к нему не подошел, а скорее даже не подкрался бы тихонько Леший.

Ему интересно было потолковать именно со Стасом, потому что кто угодно мог заблуждаться, но он-то на этот деле собаку съел и может быть не одну.
Лешему давно хотелось понять, что он об этом обо всем думает.
- И как тебе соловьиный лепет, нет, петь они хуже не стали, что тут спорить, только ведь к  курице это никак не относится, и ты это лучше моего ведаешь.

Стас молчал, он пытался понять, что пропустил, пока эпос строчил.
- Так ведь ей и этого мало, она откопала где-то исповедь, уж не знаю, кто ей писал ее, и уверяет всей, что это она сама своей лапой мол долгими ночами писала.

Да ведь чтобы столько написать,  надо десять куриных жизней прожить, а писать когда, но попробуй ее разубеди.

Леший немного рассердился:
- И чего ты молчишь, ведь надо что-то делать.
- А может ничего и делать не надо, все само образуется?
- Да как оно образуется,  боюсь, что чем дальше, тем круче будет.
- Тогда надо искать того, кто писал рукопись.
- Вот я и не пойму, почему он молчит, ведь если бы у меня стащили дело всей моей жизни, я не знаю, что бы с этой курицей сделал, уж Кикиморе бы ее отдал, не задумываясь.

Стас и Леший смотрели друг на друга не мигая.
- Кстати о Кикиморах, - встрепенулся Стас, любивший берегинь и русалок, - а тебе не кажется, что  Анфиса здесь часто появляется?
-Ты думаешь? – почесал затылок Леший

- Я ничего не знаю, сам весь в писании был все время.  Но не на курицу же она полюбоваться ходит. Кот с гусем ее недавно задирали, а без них все это творчество с курицей не обошлось, уж попомни мое слово, у меня нет никаких фактов, конечно, но, что-то тут за нашей спиной происходило точно.

- А я о чем говорю. Только больно запутан этот творческий лабиринт.
Стас понял, что приказали долго жить его собственные  творения, но наступает момент, когда надо все отложить и разобраться с ними, пока Кикимора, курица и кот Баюн – так он очертил для себя круг подозреваемых,  не зашли слишком далеко.
Долго о чем-то говорили в тот вечер черт с Лешим, и решили они, что  надо все хорошенько посмотреть и взвесить, чтобы потом все  не рухнуло само собой, не обвинили и другие духи в том, чего они не совершали.
С творческими личностями ведь особенно осторожным и бережливым надо оставаться.

- Ой, плохо с нашей курицей будет, если вовремя мы ее не остановим, - думал, прощаясь с чертом, Леший.
Самого же Стаса волновало другое: почему молчала ворона.
А на самом деле почему, что такое с ней случилось –приключилось? Ведь так громко каркала она в самом начале, а тут взяла да и замолчала, словно обворовали не ее, только кто это делал. Уж то, что не сам кот- к Яге ходить не надо, он с самого начала привык чужими лапами жар загребать. Нет, тут  без ковша медовухи точно не разобраться.
Скорее всего, те, кто могли  бы что-то по наивности  сказать, ничего толком не знают, а те, кто все знают и кашу заварили – они и под пытками ничего не скажут, вот ведь в чем беда. И как с этим прикажете разбираться?

Но Леший вместе с чертом даже против Кикиморы с котом сила, - так решили эти двое, хотя каждый уже занимался своими делами.
А в заповедном лесу распевали свои песни Соловьи и подозрительно тихо вели себя вороны.
Но  затишье бывает только перед бурей, в том не было сомнения.