Элита, стражники, рабы

Часть четвертая. ЗОЛОТОЙ ПУТЬ
«Все людские начинания, не имеющие своим фундаментом справедливости и правды, недолговечны и неизменно погибают.
Когда ясно определена цель, к которой должно стремиться, можно, откинув другие ничтожные цели, достигнуть спокойствия и постоянства. Достигнув спокойствия и постоянства, можно ясно обдумать предмет. Ясно обдумав предмет, можно достигнуть цели.
История мира - это история нескольких людей, имевших веру в себя. Вы можете все. Вы потерпите неудачу лишь в том случае, если не будете делать достаточно усилий, чтобы проявить бесконечное могущество». (Из восточных учений)
ЖИТЬ В ПРЕВОСХОДНОЙ СТЕПЕНИ
Я возвращаюсь в Москву, наполненная энергией и солнцем - солнечной энергией. ПроходЯт три дня, пустые три дня: делА ни с места - встречи накрылись, планы не состоялись, и, вообще, куда ни глянешь - стена.
Вам знакомо ощущение, будто вы находитесь под непробиваемой толщей льда? Изредка вынырнете на поверхность, схватите глоток чистого воздуха и снова с головой туда, где дышать нечем.
У вас есть желание жить, но жить вы не можете. Вы хотели бы иметь приличное жилье, любимую работу, исправную машину, хорошую еду - все это ежедневно сверкает перед вашим взором. Вы видите все это вокруг и ничего при этом не имеете. Уж так устроен наш замечательный мир: кто манипулирует деньгами, тот процветает, а кто трудится как вол - страдает. И сколько бы вас не убеждали, что уныние – грех смертный, сколько бы ни призывали к веселью, радоваться вы не можете. Ибо обложены со всех сторон, словно зверь, на которого неведомо кто ведет свою незримую охоту... 
 Так было и на сей раз. Журнал «Молодая гвардия» возвернул написанное. Иного, конечно, я не ждала. Издание по духу было не моим. Свою нишу по-прежнему найти не могла. Все – только боролись: правые – с левыми, левые – с правыми, черные – с бледнолицыми, православные - с космополитами... Я же хотела всех примирить. А на поле сражений и брани с таким желанием могут убить.
Ни солоно хлебавши, В очередной раз, я уползала в деревню: дописывать то, что не находило применения. С легкой сумкой через плечо, где валялся кусок хлеба и неизменный блок сигарет, без копейки денег в кармане, стояла на дороге - ловила попутную машину.
У обочины затормозила иномарка, за рулем которой сидела яркая женщина. Что, пожалуй, в моей практике автостопа было впервые. Много раз подвозили мужчины, а здесь женщина – немолодая, экстравагантная. В ней все было вызывающим: лихость, с какой управляла «Тойотой», нестандартная внешность, живые умные глаза.
- Вы давно за рулем? - я плюхнулась рядом.
- Два года. А мне шестьдесят один.
Наступила пауза - я лишилась речи.
Когда речь вернулась, заговорили наперебой. Общаться таким образом - перебивая - могут либо собутыльники, либо женщины, понимающие друг друга без слов: родственные души, близкие души.
- Не волнуйтесь, довезу вас до дома, - успокоила Юлия Федоровна на остановке, где я должна была пересесть на автобус.
 - Хорошо. Тогда идем на кофе ко мне.
- А поехали-ка лучше ко мне, - развернувшись среди узкой песчаной дороги, она помчалась в сторону Канала имени Москвы, на живописном берегу которого находился городок Святослава Федорова.
В болтовне незаметно пролетела дорога.
- От денег все зло, - сказала я, входя в белоснежные хоромы Юлии Федоровны. – Они разобщают людей.
- А мне деньги нужны, чтобы другим помогать.
 - Они всем нужны: святым духом сыт не будешь! Но от них - все зло, - упрямо твердила я. - Ты прекрасно понимаешь, что имею в виду.
- Это слова. А сейчас, как никогда, нужны поступки, - возражала Юлия Федоровна, накрывая стол. – Еду, а на остановках - немощные, старые, больные, с детьми и тяжелыми сумками. Я чувствую, где, когда, кому нужна помощь. О тебе, кстати, подумала: «Этой помощь не нужна!» Что заставило остановиться? – она пожала плечами.
 - Я руку подняла.
- Денег тоже никогда не беру. Спрашивают: «Сколько мы вам должны?» «Одну улыбку, - отвечаю. - Для меня ваше «спасибо» - дороже серебра и злата. Ведь «спасибо» - «Спаси Бог».
Я слушала Юлию Федоровну (для меня она была просто Юлией, женщиной без возраста, Прекрасной Дамой, в которую сходу влюбилась и которую знала тысячу лет), наслаждаясь ее красотой. Нет, то была красота не с обложки журнала – то был особый, редкостный, вид красоты, исходящий от пылкого и страстного сердца, способного слышать чужую боль.
В ней всего было много и все било ключом: искренность и естественность,  смелость и несгибаемость, уверенность и желание действовать. Ничем она не отличалась от моей тридцатилетней подружки-художницы Юльки, с кем, точно так же, надрывались спорами. Правда, Юлька, вначале оспаривающая чуть ли не каждую мою мысль, слово в слово, затем повторяла ее моей дочери, с которой, без крика, я говорить не умела. Дочь являлась представителем иного поколения – поколения прагматиков. А романтик прагматику кажется смешен и нелеп.
- Когда мне исполнилось пятьдесят девять, Катька выставила меня из дома, предъявив счет, - рассказывала Юлия Федоровна о себе. - Верно говорят: нет родства по крови, есть родство по духу.
Мы пили кофе, беспрерывно курили и без умолку болтали. Я прочла небольшой фрагментик сочинений, не находящих применения.
- Россия лечится словом, - заметила, выслушав, Юлия. - Ну что может сказать иностранец, кроме «о кэй»? Даже улицы: 1 авеню, 142 авеню, 1 линия, 2 линия... А у нас! Сколько синонимов у каждого слова!
- Понимаешь, Юль, я никак не найду свою нишу: ни в литературе, ни в жизни. Вокруг – тоска, подавленность, злость. А мне везет. На каждом шагу!
- Ты - белая ворона. С очарованной душой. А себя-то любишь?
- Люблю говорить высоким слогом, люблю танцевать и влюбляться. Я восторгаюсь - людьми. Теми людьми, что меня окружают. Это плохо? Нескромно?
- Правильно. Сказано же: «Возлюби ближнего, как самого себя». Самого себя! - воскликнула  Юлия. - А большинство - в полу-тонах: полу-правде, полу-лжи, полу-законе, полу-существовании... Такая половинчатость и питает зло, делая его живучим.
- Знаешь, Юль, я долго искала причины горестей русских. Они – не в лидерах, как кажется на первый взгляд. Причина всех наших бед - только мы сами: народ.
- Я так не думаю, - отрезала Юля.
- Значимость собственной жизни у нас уходит на второй план. Чего, кстати говоря, не могут понять так называемые русскоязычные писатели. Пишут: «несчастный русский народ»… А, что, узбекский, казахский, киргизский или другой восточный народ, с их не менее рабской психологией, более счастлив?
- У тебя, наверное, куча поклонников? – Юлия Федоровна ушла от моего вопроса. - А мне не везло. Всю жизнь среди военных. Кирзовые сапоги.
- У меня, сознаться, не лучше. Лапти да валенки. И все, как один, пьянчужки. Пил отец, пил брат, пил муж, пили отец мужа и брат мужа, пили друзья и возлюбленные. Даже единственно пьющие англичане - Роберт и Джон - и те упали к моим ногам. Не алкоголики – запойные: мой крест, моя планида. И я терпеливо несу этот крест. А почему у тебя... военные?
- Работала в органах. Есть даже звание: полковник КГБ в отставке.
- Вот это да! Никогда не подумаешь. А кем?
- Психоаналитиком.
Северный ветер трепал деревья, осыпая листву. Моросящий дождь и ранняя осень стучались в окно.
- Сделаем мы твои книги, - сказала, провожая меня, Юлия Федоровна. - Будут деньги - я тебе помогу. Возьми - пригодится, - она что-то неловко сунула в пакет.
Вернувшись в деревню, я открыла пакет и ахнула: там лежали деньги - немалые. На эти деньги, учитывая мои донельзя скромные запросы - табак и кофе, - я могла сочинительствовать чуть ли не год. Вначале испытала шок, потом задумалась: что же это такое? Среди дороги, на асфальте, будто грибы, вырастают люди, протягивая мне свою руку. И откуда берутся они тот самый момент, когда более всего я нуждаюсь в поддержке?
Как я понимала Вирджинию, скучающую в надменной и сытой Америке, мчащуюся сюда, в Россию, с ее измученными бедностью людьми! В деньгах ли было дело? Конечно же, нет. По крупному счету нужды я не знала. В силе духа, которым наполняли – иссякшую - меня. И вере - в неистребимость добра на нашей уставшей Земле…
Увидились мы через месяц.
На сей раз наш словесный пинг-понг длился пятнадцать часов кряду, без перерыва на сон. За столом мы также сражались. Неукротимый бунтарский дух, невыбиваемый даже кирзовым сапогом, приводил нас, как и положено, к спорам о лидерах и политике.
Юлия, несмотря на мои предыдущие эмоциональные речи, во всех грехах винила лидеров. Я с пеной у рта доказывала, что мы все одинаковы и все стоим друг друга в своем безграмотном отношении к жизни: что президент, что прачка. И от того имеем то, что имеем в данный момент.
Потом, на какое-то время, мы стихали: я, благоговеющая перед неувядающей женской красотой, любовалась её бирюзовыми глазами; она шла за очередной порцией изящных дамских сигарет. И вновь нечаянно произнесенное имя вождя, словно красная тряпка на арене бьющихся быков, мгновенно срывало нас с мест.
Иногда я чувствовала раздражение Юлии и ловила себя на мысли, что, вот, все мы - кричим, спорим, доказываем. А ведь надо не так. Надо учить человека, но любя и терпеливо: грешнее всех тот, кто грех, а не Человека в человеке видит.
Однако, по сути, споры наши смысла не имели. То было пустое сотрясание воздуха. Смысл имел благоустроенный чистенький домик с аккуратной дорожкой, ванной и сауной, с не капающими на мозги краном и унитазом. Какой смысл, вообще, был в спорах политиков, вслед за которыми и мы надрывали глотки, когда всего этого не имела наша женщина: Тонечка из деревни Альшань или Вера из поселка Станционный?
Для кого живет наш мужчина? - спрашивала я себя. Говорят, для женщины. А что он женщине дал? Что он, окромя чугунной мясорубки, утюжка, лопаты, тяпки и автомата Калашникова, ей дал? Что он принес ей, кроме горя и слез? Станет ли ей комфортнее от той или иной веры, от той или другой партии, от знамени красного или знамени белого? Ей, что, легче от их количества жить?
Спросила и у Юлии, как относятся обитатели маленького русского Эдема к Святославу Николаевичу Федорову, сотворившему рай на грешной земле?
Уважение и глубокое почитание - вот что было немаловажным в оценке людьми истинного таланта. А истинный талант он везде талант - он СОЗИДАЕТ. Талант общения - дарить человеку надежду и радость. Талант руководителя - пробудить интерес к труду. Талант лидера - быть Светом на пути людей.
КОРОЛЕВА В ТЕЛОГРЕЙКЕ
Наверняка, у каждого были мгновения, вспоминая которые вы жестоко раскаивались. Каясь, корили себя, обвиняли себя, а изменить что-то было уже невозможно. Изменить прошлое, конечно, нельзя. Но сделать иным будущее – то всегда в наших силах.
Вообразите себе, что жизнью своей вы создаете узор. Вам дано это право. Соткать полотно, которое украсит мир, изуродованный кем-то, когда-то, ранее жившим до вас. Вас начинают учить – болезнью, слезами… Но вы не хотите учиться: бездумно существует великое множество людей. И вы, не думая, идете за ними. Повторяя ошибки, совершенные до вас.
Массовые привычки, массовое сознание, массовое желание разбогатеть за чужой счет увлекают вас в некий круговорот и вы, устремившись следом за всеми, забываете о своем великом предназначении - о своей Индивидуальности.
Юлия Федоровна, судьба которой была почти трагичной, никогда не изменяла себе. Рожденная за три года до начала войны, она прошла через лагеря, унижения, голод, холод. «Разочаровалась ли ты в людях?» - спрашивала я. «Нет, - отвечала она. – Мне нравится жить, если я кому-то нужна»...
- Ты встретишь меня? - я позвонила Юле. - Буду ждать на прежнем месте.
Смеркалось, когда она подъехала. Распахнув дверцу, спросила:
- Ко мне?
И мы развернулись в Славино, где второй год подряд Юля с детьми снимала коттедж.
Последний раз виделись на седьмой день после трагической гибели Федорова. Сходили к его свежей, заставленной цветами, могиле. Говорили мало, слушали музыку и больше молчали. 
На сей раз не спали до рассвета. Болтали долго, хаотично, как всегда, часто перебивая друг друга. Юля много вспоминала и я опять жалела, что не успела записать, что все бегом и надо спешить – надо заканчивать книги.
- А я ведь сидела, - неожиданно сказала она под самое утро. - Первый раз арестовали, когда мне было семь лет. Помню, как пьяные офицеры лагерной охраны наведывались к нам – развлекаться: насиловать женщин. Я пряталась в куче угля. Сидела там по три дня.
Тень горького прошлого легла на ее лицо. Она закурила и, помолчав, продолжала:
- Кстати, там, в лагере женщин делили на несколько типов. Первый тип – те, которые не умеют любить женской любовью, имеют тайные сберкнижки. Второй тип – женщины целенаправленые, не знающие вообще, что такое любовь. «Матери» любят мужчин материнской любовью. И, наконец, «нечто» – эти постоянно пребывают в состоянии кайфа...
Юля смолкла, встала из-за стола, направилась к плите - готовить очередную порцию кофе.
- Затем посадили еще раз, в восьмидесятых, - вернувшись, снова взялась за сигарету. - Уже работала в КГБ, психоаналитиком. Написала одну фразу - о компартии. Она и стоила мне свободы. Посадили в камеру, били...
- Тебя? Били? Мужчины?! – моему удивлению не было предела. - А меня... никто... никогда...
- Это и видно - по твоим книгам, - усмехнулась она. - С тех пор у меня отвращение к близким отношениям с мужчинами.
- Так вот ты почему одна...
- Они боялись ко мне подходить. Звали «Королевой в телогрейке» - за неприклонность и недоступность.
- А кого-нибудь любила?
И Юля рассказала мне историю своей необычной любви.
- Я была совсем молоденькой, когда влюбилась впервые, по-настоящему. Работала на севере – медсестрой. А он летчик - полярный. В шестидесятые годы журналы и газеты о нем много писали. Хотели даже взять в отряд космонавтов - не подошел из-за высокого роста. Но тогда роману нашему не суждено было состояться.
Прошло двадцать лет: все эти годы я не забывала его. И решила найти. Сделать это через систему КГБ, где к тому времени работала, оказалось не сложно. Нашла. Увидев - через два десятка лет (а было мне уже 48), я была потрясена: пережила шок невиданной силы. От него, красивого, здорового мужика, не осталось ни-че-го!
С семьей у него не сложилось - он жил совершенно один: спившийся и больной. В комнате – полная разруха. Пустые бутылки; на грязном столе, вместо стаканов, майонезные банки - из них он, видимо, пил. Когда я вошла, он увидел меня и... прогнал.
- И ты ушла?
- Нет, конечно. Отправилась в магазин, накупила продуктов, вернулась и влезла - через окно. Полтора года мы жили - без секса и любви: он был отчаянно болен. Потом все пришло в норму. Ох, если бы ты знала, как я его приручала! Словно животное! Оставлю еду на пороге и ухожу. Вначале не брал. Затем потихоньку стал есть. Как он жалел, что тогда, двадцать лет назад, прошел мимо меня...
- А что было дальше?
- Вместе мы прожили семь лет. Но случилось так, что мне надо было уехать. На время - ухаживать за больной теткой. Он умер... через три месяца...
Перехватило горло - я вышла на улицу.
Белый туман расстилался повсюду. Омывалась росою трава, провожая звездную ночь, готовясь к новому дню. Еще спали птицы - не было слышно их веселого щебета; еще сладко дремали яркокрылые бабочки; еще не проснулись стрекозы и добродушный занудливый шмель, - но уже всходило Оно, царственной поступью ступало на Землю.
И началась суета: загудело, зашуршало - ожило!
Позднее, когда пыталась восстановить на бумаге то, о чем мне рассказывала Юлия Федоровна, из памяти немало исчезло. Выпали детали нелепой случайности, из-за которой ее одаренный сын, почти ребенок, оказался в тюрьме: он полностью повторил судьбу своей матери. Осталось лишь восторженное состояние души. От общения с ней - королевой в телогрейке.
Наверное, окажись мы в ту прекрасную летнюю ночь где-нибудь в тесной кухне обычной квартиры, ее история любви не показалась бы мне столь трагичной. Ну, подумаешь, сколько у нас таких - битых, изломанных, с исковерканной судьбой и неудавшейся жизнью! Да кого ни возьми, такого расскажут! Войны, голод, лагеря, допросы, доносы - чего только в истории отечества не было! Но здесь, среди прозрачной тишины, где был слышен каждый шорох, все, о чем говорила Юля, показалось мне жутким.
Я уже знала, что в этой простой и удивительной жизни все не так уж и просто; что за каждым человеком тянется глубокий след: его Судьба, скрытая где-то там, высоко. Чем больше встречала людей, тем больше в том убеждалась. А иначе чем объяснить те душевные и физические муки, которые, хоть ты лоб расшиби, ни за что, ни про что, сопутствуют ему?
ДОРОГА К ХРАМУ
- Как в феврале не позвонила тебе? - сокрушалась Юля. - У меня были деньги. Отдала в госпиталь: купить компьютеры для раненых в Чечне ребят, - она спустилась со второго этажа с купюрой в руках. - Держи.
Взяв деньги, я молча стояла: не знала, как вести себя дальше.
- А поедем-ка сейчас в Радонеж! - Юля бросилась искать ключи от машины.
Прогрела двигатель, отерла запотевшие стекла и, обогнув домик Святослава Федорова, вырулила на шоссе.
- Не могу найти подходящее слово... Но что-то здесь изменилось... Поблекло... В самой атмосфере поселка. Будто дух испустил. Здесь нет ощущения жизни, - сказала я, провожая глазами уютный дворик, где мутно светил унылый фонарь.
- Правда? И я это чувствую. Все стало серым. Да что ты хочешь?! Ушел его дух. Мощный. И все померкло. Природа хранит в себе энергию духа. Особенно - вода. Через 9 дней после смерти треть веса человека уходит в пространство. Вокруг нас нет пустоты: все заряжено духом, - Юля притормозила на обочине.
Утро было жарким и влажным. Я разулась, прошлась босиком по мокрой траве. Ополоснулась росой, осевшей на листьях и стеблях: усталость бессонной ночи сняло как рукой, - и вернулась к машине.
Стряхивала сон Земля, и просыпались люди - ехали на работу. Мимо, низко накренившись, тяжело пропыхтел набитый до отказа людьми дряхлый автобус. Из окон его смотрели мужчины и женщины с тоскливыми глазами.
Мы долго петляли на хвосте у автобуса, не могли обогнать, и я смотрела на лица людей. Подневольные - уставшие бороться, уставшие жить, разуверившиеся во всем и знающие цену всему. Особенно – тому дешевому труду, который обеспечит им некоторое существование, но не позволит вырваться из нужды – ни им самим, ни их семьям, ни их детям. Все это они хорошо понимали и от того тусклым взглядом провожали мелькающие подле них дорогие иномарки, где также сидели люди - иные.
Я видела тех и других: будто что-то потерявших и что-то нашедших, подавленных и надменных. И неожиданно для себя осознала страшную вещь: в моей стране идет война. Самая обычная война – только на невидимом фронте. Где свои, без выстрелов, убивают своих, не подразумевая об этом.
- Не знаю, говорить ли тебе, - после долгого молчания произнесла Юлия Федоровна.
- Говори, - я взяла сигарету.
- В тебе нет благодарности.
- Неправда. Ни в ком нет столько благодарности, сколько во мне. Ты имеешь в виду деньги, которые дала?
- Ты слушай, - мягко осадила Юля. - Порок всегда защищается. И это плохо. Оправдываясь, мы даем ему укорениться. Не уставай говорить «спасибо»! Чем больше скажешь, тем больше получишь.
Слегка поразмыслив, я согласилась с Юлей. Умея благодарить случайных людей, я никогда не благодарила близких и друзей. Принимала их помощь как должное, что они просто-таки обязаны делать.
- Обиделась? – она взглянула на меня.
- Ну что ты! Я благодарна тебе за все. За то, что ты и твое поколение, пройдя адский путь лагерей, детских домов и колоний, несмотря ни на что, остались людьми. Вы не озлобились. Вы сохранили главное – душу! Теперь ты, умудренная, даешь мне бесплатный урок. На что ж тут обижаться?
- Поняла, - улыбнулась, довольно, Юля. – Думала: обидишься.
- Если хочешь, могу встать перед тобой на колени. Что сохранила бунтарский дух. И не лебезишь - ни перед кем.
- Да уж, - засмеялась она. - Сейчас расскажу, как осадила Пугачеву. Были они, весь московский бомонд, на поминках Федорова. И Алла блистала.
- А мне их почему-то жаль. Особенно - звезд. Ведь они тоже стареют, сходят со сцены. Забудутся звания, имена...
- Звезды - скажешь такое! Во времена истинных звезд – Фаины Раневской, Ростислава Плятта, Ролана Быкова, Клавдии Шульженко, Марка Бернеса - да разве всех перечислишь! – о звездной болезни не было речи. Сейчас же: что ни искра – то звезда. Из-за таких «звезд» померкли даже небеса, - ухмыльнулась Юля. - Что они сделали, чтобы облегчить жизнь людям, обожающим их? Талант должен служить людям, не отгораживаясь от людей и не возвышаясь над людьми. А насчет жалости, детка, ты явно загнула. Коэффициент совести у них на нуле.
- Согласна. Талант таланту рознь. Но более всего храни, Господь, талант - быть прикормленным властью и деньгами. Что касается бомонда, высшего света... Низший, высший – все это бред. Свет может быть только в душе. А жалость? Что имею ввиду? Способность понимать и сострадать. Вспомни свое детство...
- Меня лишили его, - огрызнулась Юля.
- Вспомни, как нас обижали на улице, и мы, зареванные, неслись к любящим нас рукам. Если бы все так умели жалеть! Кого мы помним особенно долго? Тех, кто нас обогрел, и тех, кто обидел.
- Русь всегда стояла на жалости, но всему должна быть мера. А то словно кашу размажут. Жалеть надо тех, кто из болота пытается выбраться. Вот этих надо жалеть.
- Верно - на все сто процентов. Та же любовь становится злом, когда ее слишком много. Сколько встречала матерей с ненормальной любовью к детям. Мальчик уже давно стал дедушкой, а все отчитывается перед матушкой - за каждый свой шаг. Ну да фиг с ними, я о другом… Недавно прочла одну книжку: перечень грехов – двести страниц! Ладно, в храме нельзя улыбаться - Христу, видите ли, угоден страдальческий лик. Ладно, молодая женщина должна быть целомудренной монашкой. Все это я бы еще поняла. Но когда православные пишут, что грех грибы собирать в воскресенье, я просто чумею! Для чего вообще тогда жить? И чем, в таком случае, отличается храм от военной казармы с ее дисциплиной?
 Юлия Федоровна убавила скорость - слева маячил пост ГАИ. Заметив будку, я вспомнила ее рассказ. Дело было зимой. Они стояли на дороге, молодые гаишники, среди грязи и хляби, озябшие и продрогшие. Юля проезжала мимо, увидела их синие лица. Свернув в ближайший магазинчик, купила какой-то еды, возвратилась обратно, на пост, вручила ребятам пакет. Села за руль и умчалась - те и моргнуть не успели.   
- Понравился один министр, - после некоторого молчания заговорила она. - Лицо открытое, человеческое. Забрал Ирэну.
- Ее сейчас в Славино нет?
- Нет. Подарила мне фотографию, где они с Федоровым. Лечила ее.
- Кто еще был?
- Да все. Лужков, Примаков, Сагалаев... Тоже был у меня. Плохо ему. Депрессия.
- Они были друзья со Святославом Николаевичем.
- Говорит, хотел умереть. Напился, сел за руль и со скоростью 240 на трассу. Машину разбил, сам уцелел.
- Бог мой, что ж это такое?! Все есть у людей. Слава и деньги. Живи и радуйся. А радости нет.
- Откуда ж ей взяться? - Юля потянулась за сигаретой. - Прикури, девочка. Людская боль не проходит бесследно. Думают, их спасут дворцы. Да никакие стены не скроют от духа людского. Никакие моря и заграницы не помогут, если родина в опасности. Они не понимают, что в спину им глядят чужие голодные дети, а, значит, плохо будет им. Сколько доброго могут сделать - при их-то возможностях!
- А ты? Почему молчишь, не подскажешь?
- Я говорила Ирэн о тебе, - отмахнулась Юля, - о книге, которую ты ей носила.
- Звонила ей за полгода до катастрофы: узнать о рукописи. Сказала, что ничего не понимает. Вернули в институте. Секретарь Федорова.
- Да она ее не читала! - рявкнула Юля.
- Боже, сколько ошибок, – вздохнула я. - Сколько сигналов о грядущей беде… Если бы прочла, да врубилась... У меня же о том, как предотвратить катастрофу…
- Не слышат!
- У мудрецов есть такая фраза: «Когда надо, и муравей гонцом будет». Сколько сказано, чтобы были внимательны к людям! Юль, а ты-то понимаешь, что случайностей нет? Если ты попала в их среду, значит, это для чего-то же нужно. Отчего не расскажешь о том, о чем знаешь сама? Они же нормальные люди. Просто многого не знают. Не знают, какую жестокую цену всем нам придется платить - за разбитые судьбы девчонок, проданных на утеху вонючим.
Вспомни себя - в юные годы. Вспомни, что ты мне говорила: как вышла из колонии и некуда было идти; как подобрали и помогали люди. Могла бы ты выжить без них? Поговори еще раз с Ирэн. Сейчас не время стонать и рыдать – сейчас время действовать. Если мы будем сидеть, сложив руки, грош нам цена. Пока подрастают внуки, на землю опустится новая тьма. Бог, в которого ты веришь, - через меня - просит тебя. Он просит тебя через деревья: 30 тысяч погибло в Москве этим летом. Он льет слезы – дождями и градом.
- Да не маши ты руками, - выругалась Юля. - Зеркало упадет.
- Не слышат, потом идут к мощам Пантелеймона: «Помоги, святой отец»! Видела? Километровые очереди...
- Нет веры. Ни к кому и ни во что.
- Нет веры в себя! А что сможет Пантелеймон? Бедный старик, достают на том свете. Будто нет книг, будто первый день на свете этом.
- Знакомая, у которой сын в органах, говорила вчера, что там творят. Садятся на хвост бизнесмену. Выжидают момент, подбрасывают наркотик или оружие. И в камеру - прямым ходом. Наручники к батарее... и давай избивать.
- Все повторяется. Только кто кого теперь бьет? Не дети ли тех, кого избивали в тридцатых?
Мы въехали в Радонеж. На открытом месте, среди лесов и полей, возвышался памятник Сергию Радонежскому. Юля подошла к памятнику и, преклонив колени, начала истово молиться. Я осталась около машины, издали наблюдая за ней.
Прошло минуты две, и я увидела маленькое чудо. Справа от Юлии Федоровны, под небольшим треугольным навесом, где обычно находятся свечи, вспыхнуло нечто похожее на пламя. Хотя никакой свечи под навесом не было.
Стоя вдалеке, глядя на Юлю, я размышляла над тем, что же такое есть Вера - одна из трех чудотворных добродетелей?
Все было не то. Все было дурман, лукавство, ложь. Все было искажено, извращено, разбито – в мелкие осколки. Церковь, не усвоив уроков истории, вернулась к тому, за что когда-то была бита. Армада иностранных проповедников тянула в свои дикие секты, не думая о том, что у России – свои дорога и судьба. Литература типа «Как стать богатым в одночасье?» давала нереальные советы: «Купи два дома, один сдай в аренду».
Все было не то, все уводило от Истины.
И вдруг, взглянув еще раз на Юлю, я поняла, что чудо заключается только в ней самой. Ведь все вокруг заполнено некой таинственной энергией, каждая частичка которой слышит и осязает. Это и есть Бог - невидимый, но живой, говорящий с человеком языком трав, цветов, деревьев, камней, рек, озер и морей. Веруешь в талисман - и талисман, заряженный энергией веры, хранит. Веруешь в себя – и, обретая силы, сам становишься Творцом.
Вера в богов, без осознания себя малой каплей Мирового Океана, от чистоты которой зависит состояние того Океана, - занятие, по сути, лишенное смысла: такая вера равносильна безверию. А разрушительная сила безверия, многократно умноженная, не уступает созидательной силе богов.
Я подошла к двери храма, возле которой стояла злобная старуха в черном. На двери висело объявление: «Женщинам в брюках не входить».
На мне были брюки. Развернувшись, я пошла прочь - от храма, где могли шарахнуть клюкой...
Назад ехали прежней дорогой.
Юля, выключив радио с заунывной мелодией, нажала кнопку магнитофона: ей на смену пришла жизнерадостность. И настроение - будто кто темный занавес снял. Чей-то нежный ласкающий голос, на непонятном языке, придав иную окраску и скошенному полю, и заросшей камышами речушке, и вдалеке пасущемуся стаду, словно убаюкивая в колыбели малютку, пел о любви - к Земле.
Я сидела, прикрыв глаза, и видела ее, необъятную Землю: армянскую - увезенную горстку на дальний край света; грузинскую - сожженную нынешним зноем; чеченскую, где взрывы терзают непокорные горы; арабскую - с волнистыми, как шелк, песками...
По лицу текли слезы - я жалела ее, как ребенка, которого никто не жалел.
ДАРУЮЩИЙ ЗРЕНИЕ
С Ирэн Ефимовной Федоровой мы все-таки встретились: 8 августа – в день рождения Святослава Николаевича. А встрече той предшествовал сон.
Плыву среди океана – одна. Вокруг – беспредельность. Силы мои уже на исходе, я впадаю в отчаянье: конца у беспредельности нет. И тут вижу берег – крутой ледяной обрыв, куда, без чьей-либо помощи, мне не подняться. Снова овладевает отчаянье. Неожиданно сверху опускается чья-то рука: я успокаиваюсь, понимая, что спасена.
Кем? Мне показалось, это был Федоров.
С того времени все мысли были о Славино. Миниатюрный рай на подмосковной земле, будто макет декораций к чарующей сказке; мечта, воплощенная в жизнь одним человеком; сам Федоров, врач, в буквальном смысле дарующий свет, - личность, одаренная во всех отношениях, с его внутренней свободой, искренностью и прямотой, отныне стали для меня своего рода Меккой, постичь тайны которой устремилась вся моя сущность.
«Но почему именно он? Почему преследует даже во сне?» – задавалась вопросами.
Ответ получила тотчас, едва въехала в Славино.
- Видишь ли, в чем дело, - озаренная догадкой, сказала другу, согласившемуся меня подвезти. – Если Советский Союз – пролог человечества, то путь Федорова – это путь, по которому, вслед за ним, должно было двигаться наше тоталитарное общество. В частности, Россия - после развала Союза. Его МНТК «Микрохирургия глаза» - модель совершенного общества. Причем, что крайне немаловажно, экономически грамотно выстроенная. Вот в чем их величие: они были первыми, Горбачевы и Федоров, на пути к поистине светлому будущему. А светлое будущее – не сказка, не бред, не мираж, не утопия. Реальность! Точно такая же, как это Славино.
Меж тем, пока двигались к дому всемирноизвестного ученого, я успела заметить, что некогда чудесное Славино, немыслимым образом, всего за три года отсутствия Федорова, окончательно утратило яркие краски. Оно потухло - под суровым гнетом рыночных отношений.
Возле небольшого домика, отличающегося от остальных лишь антенной-тарелкой, с зонтиком в руках, растерянно стоял мужчина средних лет.
- Не знаете, где Ирэн Ефимовна? – спросил, когда я вышла из машины.
- Нет. А вы кто?
- Ученик Федорова, - он протянул мне визитку: «Главный военный клинический госпиталь им. Н.Н.Бурденко, Андронов Андрей Георгиевич, доктор медицинских наук, врач-офтальмолог».
«Ничего себе, - подумала про себя, – такой человек и пешком... автобусом... электричкой...» 
Открыв калитку, вошла в пустой двор, нажала звонок, огляделась.
Простота!
Удивительная простота и распахнутость настежь – признак гениального ума!
Отсутствие какой-либо вычурности, коллонад и охраны, тяжелых ворот и заборов (чем запомнилось мне Переделкино, ставшее заповедником нынешней элиты, с их бойницами и многотонными стенами, говорящими о страхе владельцев; кстати, весьма обоснованном, ибо в пугливых владельцев часто стреляют на пороге их же домовладений) – поразило меня более, нежели самые роскошные хоромы, виданные когда-либо.
«О благополучии общества судят по хижинам, а не по дворцам», - вспомнилась известная фраза. Российское же сообщество – нечто особое: это общество собачьих будок и крепостных стен, которыми нелюди отгородились от людей.
- Никого!
- Сегодня у Святослава Николаевича день рождения. Может, она на их старой даче? – Андрей Георгиевич вопросительно смотрел на меня.
- Надо же... А я и не знала... Какое совпадение! – покачала головой. -  Садитесь. Если знаете дорогу, мы вас подвезем.
Жену Федорова отыскали вскоре.
Ирэн Ефимовна (с ней пару раз общались по телефону) действительно была на старой даче: она ждала гостей. Коих (что также, мельком окинув донельзя скромные угодья Великого Мастера, успела заметить) было весьма немного.
- Вы ко мне? – спросила, увидев.
Представившись, я извинилась за внезапное вторжение и... поздравила с днем рождения мужа... погибшего мужа...
Она мягко улыбнулась: поняла.
Пробормотав что-то невразумительное, я спросила, как можно ознакомиться с идеями Святослава Николаевича:
- Мои знания о нем слишком скудные – только передачи ТВ. В библиотеках же материалов практически нет...
Ирэн Ефимовна отошла на секунду, вернулась с визиткой, где был указан адрес Фонда содействия развитию передовых медицинских технологий имени Святослава Федорова.
- И еще... Мне бы хотелось... Не сегодня, конечно... Кое о чем вас спросить...
- Хорошо. Давайте на вторник. В понедельник у меня интервью... Да, во вторник я буду свободна.
Она еще раз улыбнулась.
Интересовало же меня душевное состояние ее мужа – задолго до гибели: ходили слухи, что Федоров какое-то время находился в депрессии.
Мой муж, впав в депрессию, сгорел за сорок дней.
На сороковой его не стало.
В КАКУЮ СТОРОНУ ПОДАТЬСЯ?
По моей вине, однако, свидание в тот день не состоялось.
После небольшой паузы снова зарядили дожди. Лужи меж грядок, огромная лужа над головой. Перенасыщенная влагой, без которой так задыхались горящие Европа и Канада, подмосковная земля не могла поглотить необъятную лужу.
Телефона в деревне - нет. Транспорта – нет. Газа – нет. На все поселение - один колодец. Дорога – жидкая кашица: ни проедешь, ни пройдешь. И это – в сорока километрах от Москвы.
В бессильном отчаянье я металась по дому, проклиная себя за необязательность (о чем столь гневно когда-то писала), восхищаясь при этом своими деревенскими подружками-старушками.
«Вот уж кто достоин памятников при жизни, так это они, сельские женщины, сумевшие сохранить человеческий облик в нечеловеческих условиях, - смотрела в окно, ожидая погоду. - Как им, среди непролазной грязи и хляби, без ванн и горячей воды; с их огородами и подсобным хозяйством; с их навозом, дровами, углем, обилием всевозможной посуды, начиная от граненых стаканчиков и заканчивая неподъемными флягами, при той внешней нелепости резиновых калош и телогреек, удается блистать чистотой, только Всевышнему известно.
Наказал Он Россию мужчиной, - мысль, сменив направление, обрушилась на головы мужчин. – Скрипят по ночам перьями - пишут. Воюют! Даже во сне. За Русь православную, за Россию-матушку обобранную. Ищут врага. А враг-то – в себе».
Следующим днем все повторилось.
Утром тянуло ко сну. Небо еще слабо светилось голубизной, как уже вдалеке появилась угрожающая серость – предвестие дождя. Сверкнула молния, сопровождаемая раскатами грома; вздрогнули деревья и посыпались желтые листья; в сыром воздухе запахло тревогой. Всполошились сороки – затрещали нещадно. Пара ласточек, оповещая всех о надвигающемся ненастье, стремглав промчалась в укрытие.
При юго-западном ветре нетрудно было догадаться, что ураган, ночью зацепивший столицу, где прошли шквальные ливни, едва не утопившие город, вскоре будет здесь. Но черная низкая туча, поверх которой неслись похожие на глыбы снега облака, выплюнула лишь несколько капель.
Капли холодного дождя, вкупе с резким порывистым ветром, вызвали прилив необычайной бодрости – появилось желание встать. Пока черно-белая масса, клубясь и смешиваясь на ходу, двигалась на север, возникло желание лечь – вернуться в первоначальное положение: борьба циклона и антициклона была утомительной.
А через час началось.
Словно стада перепуганных насмерть животных, примчались бешеные тучи; засверкали молнии, сопровождаемые зловещим ропотом грома; вокруг потемнело, и хлынул ливень. Он был таким сокрушающим, что, казалось, еще немного и грядет очередной вселенский потоп.
Меж тем все обернулось иначе.
Земля и на сей раз выиграла неравный бой. Тучи быстро рассеялись; птицы оживились; солнце ошпарило ярким светом кроны деревьев, а вдалеке засиял чистый лес, омытый августовским дождем.
- Радуга! – ахнула я, распахнув настежь окно. – Смотрите, смотрите, - кричала соседям, - какая необычная радуга! В ней - двенадцать цветов! Красный, оранжевый, желтый, зеленый... Много-много серого, и снова алый, оранжевый, желтый, зеленый и голубой…
Недели через три, выбравшись, наконец, в Москву, первым делом позвонила в Фонд имени Святослава Федорова.
Взяв несколько брошюрок и книгу «Судьба России в наших руках» (изданные мизерным тиражом силами института), лишь слегка пролистав страницы, я поразилась тому, что, как рядовой гражданин, о Федорове действительно ничего не знаю: так, газетные слухи и сплетни, скупые сведения из телепередач.
Заголовки публикаций говорили сами за себя: «Человек – вот главный капитал общества»; «Зачем мне этот ваучер?»; «Отдайте собственность народу!»; «Мы не рабы? Нет, мы – рабы!»; «Я хочу, чтобы вы стали хозяевами своего труда, а значит и своей страны»; «От экономических рабов – к обществу богатых»; «Вместе со всеми, ради блага каждого»; «Идет глобальное воровство труда человека»...
Интуиция, мой верный спутник, и на сей раз меня не подвела.
Федоров - провозвестник нового мироустройства. Мира без границ и ограничений, хозяином которого должен быть тот самый человек-труженик, создающий духовные и материальные ценности. Не раб, не подневольный, чье сознание сведено к выживанию, а человек свободный, свободу которому, прежде всего, обеспечивает его труд.
Читая статьи, возникало чувство, будто плаваешь в прозрачной целебной воде. Плаваешь, заряжаясь какой-то неистовой силой, и воскрешаешь – телом, духом, душой. Подобное я испытывала всякий раз, когда смотрела фильмы своего сына. Серфовая доска и парус, напоминающий крыло экзотической бабочки - так он гонялся за ветром по всему земному шару, легко играя с могучими волнами.
Какое отвращение на фоне этой книги вызывали нынешние СМИ (средства массового истребления, как я называю) с их глянцевым блеском и беспринципностью! Вся эта рать молодых, абсолютно пустых графоманов, умеющих складно высказывать глупые мысли, с их сплетнями и раздорами; с их подглядыванием в замочные скважины спален известных людей; грызущаяся между собой в надежде оторвать кусок покруче, – вся эта рать зрячих слепцов, упивающаяся сомнительной популярностью, не принесла столько пользы Отечеству, сколько удалось ему одному.
Он один, русский хирург, открыв филиалы глазных клиник во многих странах мира, делами своими, милосердием своим, рассказал миру о России столько, сколько никогда не смогут они, вместе взятые.
Ознакомившись с программой Партии самоуправления, с которой в 1999 году Федоров шел на президентские выборы, я поняла, отчего здравый смысл в обществе не возобладал тогда, в те склочные годы, и отчего здравомыслие, до сих пор, не одолеет тупость.
Не готов человек. Сознание человека, повесившего себе на шею религиозные символы и не сбросившего при этом рабские оковы старых привычек, живущего по закону бездумной инерции, не доросло до понимания истинного значения слов «свобода» и «духовность».
Если, согласно Ленину, революционная ситуация – это «когда верхи не хотят, а низы не могут» (или что-то вроде того), то ситуация нынешняя – это «когда ни те, ни другие не знают, в какую сторону им податься»?
Скажут: кому-то выгодно такое распутье. И опять назовут масонов, всемирное правительство. Возможно, то будет часть правды. Не случайно же многие СМИ издают, тиражируют, поставляют на рынок товар, используя деньги богатых заморских инвесторов. Откройте любой гламурный журнал. Кто его учредитель? А учредитель ЗАО «Аксель Шпрингер Раша». Тот самый Шпрингер, для которого все русские - коммунистическое быдло. И надо-то было этой безмозглой толпе, даже без всякого оружия, всего лишь навязать ложные ценности. И тогда глянцевая мишура с ее шоколадным зверинцем – каскадом! – расплещется по стране, сверху до низу, провоцируя в незрелых сердцах и головках жуткий комплекс неполноценности.
Да, такова часть горькой правды.
Однако полная правда все-таки заключается в ином – в самом человеке. Он как был рабом своего желудка, таким и остается; как молился – вслепую - века, так и продолжает впустую молиться; как надеялся на всесильных богов, так, по сию пору, и продолжает надеяться.
ЧТО ТАКОЕ «КОММУНИЗМ»?
В том, что караван топчется на месте, убедил меня один из лидеров «Единой России», чем-то напоминающий Железного Феликса, публично заявивший, что «коммунизм – это прошлое», «прицепной вагон» теперь уже якобы их, очередного и нового, «локомотива».
Коммунизм – не прошлое и не утопия. «Коммунизм», который строила партсовноменклатура (кстати сказать, снявшая сливки приватизации и объединившаяся в вышеназванную партию) столь же далек от подлинного коммунизма, как сегодняшняя псевдодемократия от подлинной демократии.
Еще ни в одной стране мира коммунистическая идея, опирающаяся на знание Законов Космических, единых для всего человечества, реализована не была, поскольку не было никого, кто сумел бы четко и внятно сформулировать эти Законы.
Что касается идеи Всеобщего Блага, называемой «коммунизмом», то Источник ее не Ленин и Маркс, как принято считать, а - само Мирозданье! И означает она лишь то, о чем уже не раз говорилось: до тех пор, пока для Человечества превыше всего не станут интересы Личности, а для Личности превыше всего не станут интересы Человечества, мир будет болеть и чихать.
Вот это и есть КОММУНИЗМ, подразумевающий не ту уравниловку в виде бесправных колхозов, чего многие так боятся, а нечто большее: прежде всего, Всемирное Чувство Ответственности, в основу которого положено ЗНАНИЕ. Ибо Мирозданье устроено так, что человек творит не только свою Судьбу, но и Судьбу Всего Человечества. Одним из первых коммунистов был великий реформатор Христос.
Как говорила моя знакомая, «мы разделили поверхность Земли на участки и грядки, на государства «с сильной экономикой» и государства «со слабой экономикой», но Вселенную-то не поделишь: она существует по иному закону - Закону Единства. Кровеносная система человека – вот символ будущих процессов! Свободный обмен, свободное распределение, свободная циркуляция всего, что требуется для жизни. Сейчас же тело Земли расколото на части. Вместо свободной циркуляции – разделение или застой. И не случайно, наверное, в одном только Иране за последние годы произошло 350 землетрясений. Не есть ли то грозный симптом, болезненная реакция самой Земли на происходящее в мире? И не означает ли это, что единый – больной - организм, поделенный на участки и грядки, можно спасти лишь всем миром?»
Справедливости ради надо заметить, что симптомы нового мироустройства, хотя еще полностью не сформировались, но уже дают знать о себе. К таким симптомам можно отнести и вхождение бывших советских республик в Евросоюз; и сотрудничество прежних противников – военных блоков соцлагеря и НАТО; и совместные усилия ученых в освоении Космоса; и попытки интеграции национальных экономик в единое торговое пространство.
Иными словами, то, что с точки зрения обывателя воспринимается в штыки, на самом деле означает движение к Свободе, к торжеству того самого Царства Божьего на Земле, о котором так бессвязно толкуют религии; и что (нелишне повторить) невозможно без духовно-нравственной реформации всех народов в целом.
Используя ленинскую терминологию, я бы назвала такой процесс – процесс осознания духовного и земного единства - программой-максимум: это задачи, которые мировое сообщество должно решить в ближайшие годы. Ибо основной вопрос, в силу глобального и необратимого изменения климата, заключается не в том, как выжить каким-то отдельно взятым странам, а уже - всему человечеству?   
Относительно так называемой «демократии» в ее нынешнем виде (являющейся промежуточным этапом - между тоталитарными режимами и подлинной демократией, о чем речь пойдет ниже), надо сказать, что это задачи, решаемые на уровне самих государств. К истинной демократии она никакого отношения не имеет, т.к. истинная демократия освобождает человека от любых форм угнетения.
Здесь следует особо подчеркнуть, что программа-минимум не менее важна, чем программа-максимум: оба процессы тесно взаимосвязаны и должны идти параллельно. Поэтому также далеко не случайно, особенно последние годы, выявились две мировые тенденции: глобализация и регионализация.
Так что доказывать с пеной у рта, будто коммунизм – это прошлое и утопия, могут только невежды. Или – недальновидные.
Дело в другом. Доведение до абсурда чего бы то ни было – начиная от полного отсутствия туалетной бумаги и заканчивая тем, что туалетную бумагу ешь даже с колбасой, - вот в чем состоит ужас жизни!
О России и говорить нечего. Если каждый из нас – либо укор нашей совести, либо пример для подражания, то Россия нынче – и укор нашей совести, и наглядное пособие того, как не следует жить.
Сам же Федоров о себе сказал: «Я – коммунист до мозга костей своих в том смысле, что ничего более социально справедливого, чем подлинно коммунистический идеал, не нахожу и длительный путь к нему лежит через осуществление действительно социализма, что возможно и необходимо уже сегодня».
ПРЕЖНИЕ ТЕНИ НА НОВОЙ СЦЕНЕ
Я никогда не читала Ленина. Помнится, в год кратковременной учебы в вузе менее всего хотелось это делать: хотелось шляться и влюбляться. А на днях, вынося мусор, наткнулась в коридоре на том его сочинений 1913 года. Перелистав страницы, выписала несколько цитат:
«Капиталистическое варварство сильнее всякой цивилизации. Куда ни кинь – на каждом шагу встречаешь задачи, которые человечество вполне в состоянии разрешить НЕМЕДЛЕННО. Мешает капитализм. Он накопил груды богатства – и сделал людей РАБАМИ этого богатства. Он разрешил сложнейшие вопросы техники – и застопорил проведение в жизнь технических улучшений из-за нищеты и темноты миллионов населения, из-за тупой скаредности горстки миллионеров.
...И в России, даже при теперешнем уровне ее производительных сил, было бы вполне возможно уже в настоящее время обеспечить не менее удовлетворительным жалованием армию народных учителей, помогающих народу подняться из невежества, темноты и забитости, - если бы... если бы весь государственный строй России, с низу до верху, был переделан в столь же демократический, как американский.
...Россия бедна, когда речь идет о жалованье народным учителям. Им платят жалкие гроши. Народные учителя голодают и мерзнут в нетопленных и почти нежилых избах. Народные учителя живут вместе со скотом, который крестьяне зимой берут в избу... Россия бедна, чтобы платить честным работникам... но Россия очень богата, чтобы кидать миллионы и десятки миллионов на дворян-тунеядцев, на военные авантюры»...
Не правда ли, давно минувший день чем-то напоминает день нынешний? Будто и не было целого века.
Если взглянуть на очередной предвыборный спектакль под названием «демократические игры» (а как еще можно назвать дикую драку за власть, отстрелы и компромат, публичное обливание грязью? как назвать «демократией» стремление тугих кошельков удержать власть капитала и проклятья большинства населения с пожеланием эту власть уничтожить?), на постановку которого угроблена бездна денег, то нет ли у вас ощущения, что все это когда-то уже было? Отыграв однажды действие первое, вновь вернулись на сцену – продолжить действие второе? 
Театр старых теней - на новом витке эволюционного круга!
Изменились формы правления, изменились названия, изменились одежда и головные уборы… А изменилась ли Жизнь, в основе которой лежат борьба и угнетение? Количество материальных благ непрерывно растет, иммунитет человека неуклонно снижается. Вроде и кипит законодательный котел, а настроение у людей катастрофически падает.
В качестве иллюстрации к этой картине приведу цитату из книги Сергея Глазьева «Почему мы самые богатые, а живем так бедно?»:
«По итогам 2002 года американский журнал «Форбс», регулярно публикующий списки самых богатых людей планеты, отметил, что экономические трудности по всему миру привели к тому, что 21 член «клуба миллиардеров» «выбыл» из списка. Но «российская сборная» на фоне общей тенденции обеднения удивила всех. В списке значатся 17 россиян, причем 9 из них попала в него впервые. По количеству миллиардеров Россия уступает только США, Германии и Японии».
О чем это говорит?
Любая Система (как бы ее ни называли: рыночная или тоталитарная, с диктатурой пролетариата или диктатурой доллара), если она бесчеловечна по отношению к человеку (кем бы он ни являлся); если угнетает душу и дух человека, будет разрушена - Временем. Поскольку у Времени - на все наши идеи - есть своя, основная, Идея: гармонизация всего человеческого сообщества, в том числе - окружающей среды.
А уж как будут трещать по швам неолиберальные «ценности»: рынок и частная собственность, спекулятивный и криминальный бизнес с его коррупцией и виртуальными деньгами! Надо лишь набраться терпения, чтобы сие лицезреть. Бедная богатая Америка, сидящая на чемоданах в ожидании эвакуации от катаклизмов, разоряющих страну с очевидным постоянством, - не пример ли тому?
Возвращаясь к Ленину, уместно заметить, что его личность и деятельность высоко ценили провидцы Востока - махатмы. Особо подчеркивая, что в окружении не было его последователей, они утверждали, будто Ленин даже последней своей мыслью был озабочен судьбами народов России. Они предсказывали также, что «новой стране» предстоит обеспечить «равновесие мира» и выстоять в «со-роковых» годах; что в старом мире нет и не было силы, кроме Советского Союза, способной противостоять бесчеловечной тьме.
«Новую страну» они называли провозвестницей «нового мышления».
РАЗДЕЛЯЙ И ВЛАСТВУЙ
Как-то накануне очередных выборов я купила стопку газет, издаваемых «народно-патриотическим фронтом». Когда, по приходе домой, начала их просматривать, мне стало страшно. Раздробившийся на подпольные группы «фронт» (его врагом были негры, инородцы, политики, а оружием - тупое перо) изрыгал такой поток брани, что мне, уже в который раз, сломя голову, захотелось бежать из родного отечества.
От кого из них больше вреда – то ли от глянцевой пустоты «светских» журналов, вызывающих комплекс неполноценности; то ли от теле-шоу-лото, ориентированных на дебилов; то ли от олигархических кланов и подпольщиков, мучающихся неразрешимым вопросом «кому должна принадлежать Россия?», - сказать затрудняюсь. Как бы там ни было, будь то признак явного вырождения самих граждан или осознанное истребление слабоумных, одно могу сказать точно: убийство духовное сопоставимо с убийством физическим.
Выбрав из беспорядочного разноголосья (даже бывший охранник бывшего президента России имел собственное издание) менее злобный голос, написала редактору письмо:
«Снова выборы и пламенные речи. Модно кого-то ругать, поносить. И на этом легко делать карьеру. Смешно и грустно наблюдать за схваткой – за избирательскую душу: вспоминают даже о тех, кто томится на нарах. В паузах - между выборами. Однако, дабы соблюсти иллюзию демократии, необходимо играть – в «демократию». Несмотря на полное отсутствие «власти народа» все-таки надо поддерживать – хотя бы видимость ее.
Я никогда не была членом какой-либо партии. Моя партия – это семья. Теперь же, когда рушится семья, без которой не может быть государства; когда история возвращается на круги своя и сотня алчных обрекает на нищету миллионы, взяв на вооружение слова Владимира Ленина «Может ли сила сотни превышать силу тысячи? Может и превышает, когда сотня организована», я начала искать ту партию, с которой бы совпадала моя – личная - цель.
И не нашла.
Поскольку ни одна из многочисленных партий не противоречит другой – каждая из них лишь дополняет другую.
Что вам мешает объединиться?
Олицетворение партии – носителя какой-либо идеи - с личностью ее руководителя. Тогда как некоторые идеи правых (в частности, это касается армии) – именно то, чего не хватает левым, а некоторые идеи левых (в частности, отношение к приватизации и сырьевым ресурсам) – именно то, чего не хватает правым. От того и дурят граждан, сажая по правую руку известного спортсмена, а по левую – не менее известного певца. Проходит время и выясняется, что и певец, и спортсмен – всего лишь орудия достижения цели. Цель же – власть! – любой ценой. И забывают о тех, кто в Матросской тишине, и о тех, кто на рельсах.
Нужна ли народу такая власть, если он ничего, кроме деклараций о правах и свободе, ровным счетом по-прежнему ничего не имеет? если никто ни за что не отвечает, и особенно те, кто у власти? О какой «власти народной» может идти речь, если народ, за неуплату, выселяют даже из тех жалких жилищ, которые он же и строил когда-то – бесплатно?
Так не лучше ли, чем бросать деньги в бездонную яму политики, отдать их народу – хотя бы на те же канализационые трубы? Ведь разумный, скорее, отдаст эти деньги сиротам, чем обратит их в предвыборный мусор.
Ну, а что заставило меня обратиться лично к вам? Уважение - за верность коммунистическим идеалам, важнейшим из которых является социальная справедливость. Что, согласитесь, в наше продажное время - исключительная редкость. Это - первая причина.
Вторая причина – глубокая убежденность в том, что Россия должна стать центром ВОЗРОЖДЕНИЯ МИРА. Как в годы Второй мировой войны решающую роль в битве с фашизмом сыграл советский народ, так и от России сегодня зависит, каким из путей мир пойдет: путем дальнейшего саморазрушения или путем созидания.
Меж тем нет нынче более неприглядного зрелища, нежели так называемый народно-патриотический фронт. Олигархические кланы – те хоть открыто грабят народ. Вы же, называя себя патриотами, дробясь на отдельные стаи, убиваете в людях последние остатки надежды и веры, которые они возлагали на вас.
 «Ничего не изменится» - такие слова слышишь повсюду. Изменится, конечно. Все меняется каждую секунду. Кто мог подумать, что рухнут трехсотлетняя российская монархия или вооруженное до зубов социалистическое содружество? Канет в лету и время нынешнее, называемое временем демократических реформ, а на деле – возврат к крепостничеству.
Что вам, называющим себя патриотами, сейчас надо делать, так это как можно быстрее, не теряя драгоценного времени (ежегодно из жизни уходят миллионы людей, утративших веру в добро и справедливость, а утрата веры и отсутствие цели гораздо опаснее любого оружия), вместо брани и проклятий, вместо поиска противников, устремиться на поиск союзников. Земля, Природа, ужасающая экология, здоровье наших внуков и детей – вот то «поле сражения», которое должно всех сплотить.
Взяв за основу советскую плановую систему (отсутствие планирования так же опасно, как рынок стихийный; более того, основополагающие отрасли, как-то: лес, нефть, газ, энергетика, транспорт, связь и пр., – сегодня необходимо планировать уже в глобальном масштабе), развивая частное предпринимательство, поощряя личную инициативу граждан, вы и найдете тот Путь, который приведет вас к совершенному обществу.
Отбросьте склоки, споры, личные амбиции; соберите в единый кулак патриотически настроенные силы - только ЕДИНСТВО приводит к победе; помогите воскреснуть падшему духом и вы ВОЗРОДИТЕ страну!
Что касается идеи Всеобщего Блага, которую нынче считают утопией, то ее хоронить еще рано. Она вернется – выстраданной на ошибках, очищенной от скверны и догматов. Она вернется обновленной. Пройдет время и человечество преклонит колени перед Россией и ее народом, что одолел он Сциллу и Харибду алчности, страха, невежества, и обрел тот единственно-правильный путь, по которому двинутся все остальные».
ЭЛИТА, СТРАЖНИКИ, РАБЫ
Людей с безграничным сознанием, как правило, называют космополитами. Чтобы удостоиться чести быть космополитом, надо преодолеть не одну ступеньку в своем духовном подвижничестве. Критерием тому может быть только Сердце - мерило всех наших действий. Космополитами были все основатели религиозных Учений: их заповеди – ключ к счастливой Судьбе.
 Второе крещение Руси, когда, вслед за президентом, православные надели кресты, не зная даже значения креста, не есть Вера в Бога: Бог – един, как едина Вселенная с ее законами – для всех и для каждого. Хождение в церковь сегодня – это поиск ответа обманутых граждан на жизненно-важный вопрос: почему твердили «кто рано встает, тому Бог дает», в итоге же отняли – ВСЕ? А поскольку вопрос – тоже энергия, причем энергия действенная, сгруппируйте всех недовольных в очередях за субсидиями для малоимущих, и вы поймете, отчего МЕГАПОЛИСЫ – ЯЗВЫ на теле Земли?!
Думается, не знают о Боге и сами «духовные наставники». Восстанавливая храмы; за хорошую мзду отпуская грехи тем, кого и сам Господь не простит; обвиняя в развале церкви большевиков, они не имеют понятия, по каким причинам в СССР институт церкви был разрушен? А он потому и был разрушен, что «подобие Бога» сама же церковь и превратила в «раба».
Святослав Николаевич Федоров, оставаясь патриотом, был космополитом. Называя себя ярым марксистом, идеи которого, по убеждению ученого, так и не были реализованы; склоняясь перед внутренней силой воли президента Рузвельта (чтобы сограждане не увидели его немощь, тот как-то однажды, идя на предвыборное собрание, вполз на руках по пожарной лестнице на третий этаж), сумевшего объединить американский народ и вывести страну из тягчайшей депрессии 30-х годов, Федоров, между тем, считает, что «сегодняшняя система в нашей стране практически не отличается от той, которая была вчера.
Поменялась только элита. Была партократическая номенклатура, которая распоряжалась народной собственностью. Теперешняя элита – в большинстве своем те же партократы, которые в один миг из распорядителей превратились во владельцев народной собственности, средств производства. А мы как были, так и остались наемниками и экономическими данниками. И первая, и вторая – системы замаскированного рабовладения... Мы по-прежнему живем в эпоху «платоновского» государства, где есть элита, стражники и рабы».
Согласитесь, редкая для политика черта характера – мужество: способность называть вещи своими именами; идти вперед, не оглядываясь назад. Не цепляясь за отжившие свой век стереотипы мышления, доказавшие свою несостоятельность; не вступая в противоречие с обществом, пытаясь насильно внедрить чуждую ему систему ценностей; не отвергая прошлое и не клеймя его (чем столь любят заниматься многие партейцы), а взяв за основу все лучшее (включая бесценный опыт Советского Союза), соединив это лучшее с достижениями мировой экономики, - таков путь Федорова. Узревшего, как говорится, корень всех зол: деление людей на классы и слои. Тянущееся, вслед за человечеством, со времен сотворения мира, и ставшее образом жизни нынешних властей.
(В сентябре 1993 года, во время позорнейшей осады Дома Советов, Федоров, от имени сотрудников МНТК «Микрохирургия глаза», подписал письмо президенту с требованием отменить указ о роспуске парламента и восстановить системы жизнеобеспечения здания: «Самые жесткие властители мира топили врагов своих в крови. Вы же ... решили утопить своих граждан … в фекалиях».)
Корнем его статей, интервью, выступлений является твердая убежденность в том, что только взяв судьбу страны в свои руки, люди труда могут спасти и себя, и страну.
Такая цель, называемая им национальной идеей («Национальная идея, выражая глубинные интересы народа, задает цель обществу. Народ, не имеющий цели, блуждает в потемках и рано или поздно может раствориться среди других народов, исчезнуть с арены истории»); обеспокоенность судьбой страны, в которой он вырос и которая дала ему возможность стать тем, кем он стал; колоссальное чувство ответственности перед другими людьми; любовь к своему народу – все это и побудило Федорова, имеющего вроде бы все: личное счастье, хорошую семью, материальный достаток, всемирную славу, - вступить в борьбу за президентское кресло.
В своем интервью газете «Деловой мир» (февраль 1995 года) Федоров говорит: «Я придаю исключительное значение общенациональной идее, объединяющей весь народ. Когда такая идея овладевает умами всех граждан, потенциал общества неизмеримо возрастает, и оно успешно, стремительно движется вперед. Примером может служить Япония. В этой стране всегда было сильно коллективистское мышление. Японец работает не только из-за денег. Ему очень важно завоевать уважение людей, которые трудятся рядом с ним, получить похвалу от начальника за усердие. И вообще, японцам свойственно уважение к своему коллективу. Именно на такую почву упали зерна идеи доказать миру, и прежде всего Америке, техническую одаренность, башковитость и исключительную работоспособность японцев. Идея проросла и превратилась в общенациональную цель. Что из этого получилось, знают все. Японцы сделали свою страну одной из самых процветающих на планете.
Уверен, президент любой страны, в том числе и России, не может быть голым политиком и администратором. Он должен стать духовным лидером нации, который призовет россиян к интенсивному труду и создаст условия для него».
(Лично я, к примеру, вместо общенациональной идеи, сегодня вижу только два нацпроекта – партию жирных чиновников «Единая Россия» и движение «Наши».)
На вопрос корреспондента о целях Партии самоуправления трудящихся, Федоров ответил так: «Провозглашая человека мерой всех вещей, мы дадим ему полную экономическую независимость, добьемся, чтобы основные средства производства принадлежали тем, кто на них работает. Прибыль, получаемая производителем, будет оставаться в его распоряжении. Динамизм и эволюционность, а не радикальное принуждение, законность, правопорядок, твердость, но не произвол и жестокость властьимущих, всесторонняя инициатива взамен тотального администрирования – вот принципы, которые со временем утвердятся в обществе. Я убежден, что умственный и нравственный потенциал народов России не имеет пределов. Ни один человек, пусть даже отмеченный особой благодатью божией, не в состоянии преобразовать жизнь народа, сделать ее полной чашей. Но вместе, соборно, мы, россияне, можем свершить это чудо!».
В качестве лирического отступления должна сказать, что в процессе работы над книгами; общаясь, в основном, как у нас говорят, с «простыми людьми» самых разных возрастов, вероисповеданий и политических взглядов, я нигде и ни от кого не слышала добрых слов в адрес наших, российских, политиков.
Более того, их все ненавидят. Политика, в восприятии людей, ассоциируется с грязным делом. И рвутся туда лишь грязные люди, преследующие свои, корыстные, цели. Несмотря на стремление доказать обратное, что, мол, не все среди них такие, я натыкалась на глухую стену отрицания: все – без исключения!
Святослав Николаевич утверждал, что «разговоры многочисленных политиков о демократии, которая базируется лишь на свободных выборах, ни в коей мере не соответствуют действительности. Народ получит власть лишь тогда, когда его большинство будет владеть результатами своего труда, орудиями производства, землей и подземными ресурсами. Лишь тогда можно будет сказать, что «демос» (народ) получил «кратию» (власть)».
Справедливость - основа демократии, и смысл ее «не столько в выборе очередного начальника, сколько в справедливом распределении результатов труда... При этом высококвалифицированные менеджеры не могут иметь доход в десятки раз превышающий доход малоквалифицированных работников. Всюду нужна и должна быть мера, отвечающая требованиям справедливости. Если разница в доходах различных слоев превышает в пятнадцать раз, в обществе начинается брожение. Такая система явно несправедлива. Все революции вытекали из такой системы. … Ни в одной стране мира до настоящего времени нет демократии, есть элитократия», выступающая в различных политических формах.
Какова бы ни была эта форма - в виде парламентских или президентских республик, в виде тоталитарных или феодальных систем, - ее суть: паразитирование одних за счет других; эксплуатация меньшинством большинства. Обладая политической и экономической властью, национальные элиты покупают СМИ, работников искусства, системы образования, превращая их в наемников.
Элитократия «сегодня всемирна, - пишет он в своей работе «От экономических рабов – к обществу богатых». - Более хитрые, жестокие, коварные и организованые люди управляют и грабят менее хитрых, жестоких и организованных. Это большинство в узком кругу элиты называют быдлом, алкоголиками, массами, глупцами. И, по-видимому, с последним определением можно согласиться.
… Все законы в элитарных государствах служат одной цели: заставить за минимальную плату максимально качественно и интенсивно работать. Попытка вырваться из этой системы, перестать подчиняться ее законам, приводит к созданию криминальных структур и теневой экономики. Теневые боссы создают параллельное элитарное общество, в котором уровень эксплуатации не менее жесток, чем в официальной системе. Создается ситуация аналогичная той, которая наблюдается в тюрьме. Имеется власть охранников и параллельно ей существует власть «паханов». Между этими двумя элитами идет борьба за обладание душами и телами экономических рабов. Они должны кормить эти две элиты и создавать им даже в тюрьме комфортную жизнь. А, может быть, так и предписано биологическими законами, что стая подчиняется более сильному, агрессивному и эгоистичному животному (вожаку), а вся цивилизация лишь служит ширмой для реализации этого основного закона.»
В том-то и дело, что никогда не существовало такого Закона. Он был придуман когда-то и кем-то, на каком-то этапе истории. А далее человечество лишь следовало однажды созданному стереотипу великой лжи!
Федоров, надо заметить, далеко не одинок в своем видении истинных причин, представляющих угрозу для любого общественного образования, как бы оно не называлось. Сергей Глазьев, в частности, пишет: «Доля оплаты труда в структуре национального дохода в нашей стране в 2 раза ниже общепринятых международных стандартов. В России работник на единицу зарплаты вырабатывает в 4-5 раз больше, чем его коллега в Европе или Америке. То есть труд в нашей стране недооценен в несколько раз! Такой степени эксплуатации наемных работников, очевидно, нет ни в одной из развитых стран. В ХХ1 веке под видом «либеральных реформ» наш народ погрузился в средневековое рабство... Показатель дифференциации доходов богачей и бедняков следует увеличить в 20-25 раз, в Москве – до 45 раз!»
Но вернемся к Федорову.
Он не был бы тем Федоровым, которого мы помним как новатора, если бы согласился с подобным порядком. Он ставит вопрос «почему наемники не являются собственниками своего труда?» и сам же дает ответ: «потому что их за многие столетия оболванили и внушили мысль, что они могут владеть лишь «пайкой».
Имея ответ, определяет цель: «труд необходимо вернуть на его законное место в жизни человека. Сделать его основой жизнеутверждающей философии общества. Только тогда и можно будет говорить о более высокой национальной идее – идее свободного труда: без этого не возродить Россию».
А начинать необходимо с самого человека: «сознание человека, его индивидуальность, чувство достоинства, логика мышления» должны быть первичны при построении эффективной экономики, гуманной политики и справедливого мира.
Святослав Николаевич, разумеется, прав – тысячекратно. Великое заблуждение думать, что мораль и нравственность не имеют ничего общего с политикой и экономикой. Лишний раз убеждаешься в глубине его ума и вялости общества, не сумевшего - на очередных «демократических выборах» - внять здравому смыслу.
Не сумели – получили.
На смену массовым шествиям с портретами вождей пришел глазок в железной двери.
БОГАТСТВО ПО-ФЕДОРОВУ
Смысл федоровских идей, если излагать их кратко, заключается в следующем:
- Тот, кто имеет права, не знает, что делать; тот, кто знает, что делать, не имеет прав и возможностей – вечная гражданская война между классом начальников и классом подчиненных.
Чтобы устранить это противоречие (вырваться из «бюрократического лагеря») он предлагает крупные и средние предприятия не продавать в частные руки, а сдать их в аренду – самим трудящимся. «Собственность должна быть коллективной», то есть принадлежать тем, кто на ней трудится (как и было в старой русской артели), ведь коллектив добрее, разумнее, справедливее – вот его основной постулат.
- Приватизация по Чубайсу – это грабеж, «когда хозяева зачастую жулики и дилетанты». Созданное народом должно приносить пользу народу, а не тому, кто собирает прибыль. Распределение доходов осуществляется прозрачно, с обязательной экономической гласностью, в соотношении не более, чем 1 к 10. Такая система использовалась в МНТК «Микрохирургия глаза», где заработная плата генерального директора была в 10 раз выше зарплаты уборщицы. В качестве лучшего примера Федоров упоминает Швецию: зарплата премьер-министра Улофа Пальме была всего в 4,5 раза выше, чем у шведского рабочего-металлурга высокой квалификации.
«Демократия может быть только в стране экономически независимых людей. ... досуг человека зачастую важнее, чем работа, - именно во имя его и работают. И чем досуг интереснее, тем интереснее человеку жить и работать».
От себя добавлю: грабительская приватизация – в данный момент – и является основным камнем преткновения на пути российского общества. Теперь это многие понимают. А вот каким образом развязать сей чертов узел, не знают: уповают на политическую волю и справедливую прокуратуру. Но что из себя представляет наша прокуратура, тоже ни для кого не секрет: здесь справедливость будешь ждать веками. Пока соберут вагоны справок и документов; пока старое сопоставят с новым, половина страны вымрет – от безысходности.
Мне думается, развязать гордиев узел может и должен не кто-нибудь, а сам народ. Естественно, при единственном условии: ежели он того захочет. Пример тому есть: Коршунковский горно-обогатительный комбинат. Люди сплотились и сумели отстоять принадлежащее им.
- Цены на связь, транспорт, энергосырье для отечественных товаропроизводителей должны быть дешевле экспортных и подконтрольны парламенту: «Мы должны царствовать над государством, а не государство над нами. Мы создаем государство для себя, а не государство создает нас для своей надобности».
Говоря о том, что лозунги Октябрьской социалистической революции (земля – крестьянам, фабрики – рабочим) в полной мере так и не были реализованы, Федоров, на мой взгляд, даже не осознавая того, возрождает ленинский призыв «Пролетарии всех стран, объединяйтесь!». Ибо только таким путем, объединившись в международные профсоюзы и корпорации, люди труда способны договориться и ограничить неуемные аппетиты крупного капитала с его интересами.
Правда, мысль Федорова о том, что лишь человек, имеющий частную собственность, может быть свободным, вызвала во мне сомнения.
Вот в этом-то я не очень уверена. У меня, к примеру, нет никакой собственности - кроме постели. Тем не менее, считаю себя куда свободнее английской королевы, у которой, наверняка, этой собственности с избытком. Я могу себе позволить передвигаться свободно, общаться свободно, влюбляться свободно – пусть себе эту роскошь позволит королевская семья!
И потом, частная собственность, ежели размышлять по крупному, не есть собственность человека: ничто не последует за тем, кто покидает эту Жизнь - все остается позади. Но каждый поступок, каждый душевный порыв, каждое слово и каждая мысль – то, что является его истинной собственностью, будут пребывать с ним вовек. Ибо это и есть тот ДУХОВНЫЙ багаж, тот никогда и в никуда не исчезающий накопленный опыт, из которого и слагается Судьба.

Читая книгу «Судьба России в наших руках», я обратила внимание, что Федоров часто употребляет слово «богатый».
«Богатый, - подумалось мне, - а не от слова ли Бог?»
Ну, конечно же! Только богатство по Федорову - нечто другое. Это не то богатство, к которому все так привыкли: драгоценности, золото, дорогие картины, виллы и яхты, счета за границей - на что столь падок низкоразвитый ум.
Богатство по Федорову - это материальное благополучие + личная независимость + высокая степень ответственности за весь окружающий мир, где один за всех, а все – за одного. Ведь для него нет ничего важнее, чтобы люди, работающие с ним бок о бок, жили достойно. И в том - смысл его жизни, понимание своего предназначения. 
А именно в этом и состоит смысл жизни каждого из нас.
И еще – вместо заключения...
Каждый раз, проезжая маршрутом, где когда-то он ездил, я вспоминаю его портрет на свежей могиле. Он почему-то напоминает мне икону. Но икону не мертвую и не скорбную, а живую и действенную. В какую точку не встанешь – везде его глаза. Мудрые. Проницательные. С веселой искринкой. Чистые. Честные.
Конечно, его близким несказанно больно, что он ушел.
Но он не ушел. Он – с нами. Он – среди нас.
Нисколько не умаляя его достижений на поприще врача и общественного деятеля, мне думается, Святослав Николаевич сделал самое важное: он посеял мысль о Свободе. Более того, жизнью своей он доказал, что даже хромой и слепой, имеющий веру в себя, не раб обстоятельств, а - господин своей Судьбы.
Мне возразят: при таком-то, нелепо-трагичном, конце?
А кто вам сказал, что это конец?
Май 1998 - март 2005, Москва
Книга четвертая
Умные стремятся к простоте, глупые – к богатству
Цикл «Всех негодяев мира мне не насытить»
 Часть1. «Быть лидером – быть Светом на пути людей»
1- Симбиоз: народ+власть 2-Президент Советского Союза 3 – Паутина 4 – Песочные часы 5 – «Я надеюсь…» 6 – Кто слеп, тому все темно 7-Не убий, или Почему развалился Советский Союз? 8–Колесо обозрения 9-Чужие среди своих  10-Гнилые ветки 11–День весеннего равноденствия
Часть 2. «Агония эпохи шиферных крыш»
12 –Красный день календаря 13-Разруха в мозгах страшнее разрухи военной 14-Божий одуванчик 15- Марафон одного дня 16-Полустанок 17-Зона отчуждения 18-Кто виноват? 19-Иван 20-Казарма 21-Рожденные в бурьяне 22-Сладкое время 23- Перепутье 24-«Мне трудно жить. Помогите!» 25-Ловите удочкой в пруду 26-Предчувствие 27-Рыба гниет с головы 28-Агент недвижимости Джон 29-Но вернемся к нашим баранам 30-Притча о персиковом дереве 31-День Победы
Часть 3. «СССР – пролог человечества»
 32-Всемирный лохотрон … И русская кадриль 33-Двое дерутся – третий выгадывает 34-Аутотренинг по-тибетски 35-Система Коллективной Безответственности 36- 37-Нашествие вандалов 38-Простить – легко, забыть – невозможно 39-Конкуренция или здравомыслие? 40-С миру по копейке – ненасытному кусок 41-«Думать в коробке» 42-Незнание не освобождает от наказания 43-Гражданская война – приватизация 44-Духовная реформация 45-Моя родина - СССР
Часть 4. «Золотой путь»
 46 – Жить в превосходной степени 47 – Королева в телогрейке 48 - Дорога к Храму 49 – Дарующий зрение 50– В какую сторону податься? 51-Что такое «коммунизм»? 52–Прежние тени на новой сцене 53-Разделяй и властвуй 54-Элита, стражники, рабы 55 – Богатство по-Федорову
Использованная литература: 
В.Ленин,
Р.Горбачева, «Я надеюсь…», М.: издательство «Вагриус».
С.Говорухин, ксерокопия рукописи «Великая криминальная революция».
С.Глазьев, «Почему мы самые богатые, а живем так бедно?», М.: издательство «Терра», 2003.
А.Панарин, «Реванш истории: российская стратегическая инициатива в ХХ1 веке», М.: издательская корпорация «Логос», 1998.
С.Федоров, «Судьба России в наших руках»: Сб. статей и интервью. – М.: издательский центр «Федоров», 1997