По стопам мудрости

Я ещё не ложился спать со вчерашнего дня, и теперь 26 октября плавно перешло в утро  двадцать седьмого… Почерк мой едва ли может быть красив и выразителен, а мысли достаточно распространены и снабжены неотвратимыми доказательствами к моей беседе.
О Цицероне.
Основные идеи Цицерона в том виде, в каком они напечатаны сейчас представляют собой прототип современного культурного общения. А межличностные отношения любого уровня, основаны на принципах и стереотипах охарактеризованных Цицероном в его сочинении «Об Обязанностях», адресованном сыну Марку.
Особенно ярко и ясно эти идеи развил Никколо Макиавелли в своем сочинении «Государь».
Например. О сущностях.
О сущности ведения борьбы.
Есть два способа ведения борьбы. Первый – отвага, второй – хитрость. Первый – присущ льву, второй – лисе. Ибо стремления в бой у льва не сравнится ни с каким другим стремлением у кого бы то ни было к открытому нападению. Стремление же лисы, напротив, связано со всяческой хитростью и изобретательностью, которые жизненно необходимы ей, чтобы преуспевать в борьбе.
И хотя и отвага и хитрость в чистом виде присуще именно животным, и уж никак ни человеку, однако в человеческой сущности постоянно присутствует то смелость открытого силового нападения, то хитрость в виде ловких и изворотливых приемов общения. С той самой разницей, что человек, в отличии от животного разумен, то есть – способен к уважению и справедливости; животное ограничено лишь стремлениями, иначе говоря инстинктами.
Макиавелли продолжает нить размышления, раскрученную Цицероном. Есть два способа ведения борьбы: первый – законами, второй – силой,– первый присущ человеку, второй – зверю.
Но, продолжим о сущности, способной к уважению и справедливости, имея ввиду, саму основу этой человеческой способности, а не собственное ее проявление. И в самом деле, таков ли человек в действительности? «Свободный ум», если на мгновение перенестись к Ницше – это не что иное как идеал, выдумка! Ницше неоднократно говорит об этом. Однако стремление самого мудреца к высшей ступени – чуткости в предвосхищении будущих событий и прежде всего тех событий, которые взаимосвязаны и станут развиваться в равной степени с осознанностью мудреца, то есть его умением находить в себе силы, чтобы не уподобиться ни лисе, ни льву.
Однако сохранение своей концентрации на человеческой сущности требует всестороннего изучения именно проявления в ней зверя. Именно об этом говорит Цицерон в своих размышлениях, а в след за ним и Макиавелли продолжает повествовать свои наблюдения за закономерностями среди человеческой жизни, отчетливо проявляющихся в сущности борьбы.
Так, доблестный Государь должен в равной степени владеть и клинком и словом. А значит, умением распорядиться ситуацией, что представилась ему, с подобающей добродетельностью и справедливостью.
Ибо не усмирить атакующего льва ничем, кроме клинка, точно так, как и не поймать хитрую лисицу ничем, кроме изысканного капкана, а возмущенного человека ничем, кроме выдержанного слова.
Человек, способный мыслить здраво, заслуживает к себе первостепенного внимания и уважения. И будь он противником – единственный способ борьбы с ним,– нравственность и закон.
Справедливость борьбы есть высшая форма абсурда, так как одна из сторон в конечном счете терпит поражение.
Здесь следует поместить высказывание Сунь Дзы без каких-либо комментариев,– подлинное искусство ведения войны основано на клевете и обмане.
  Тем не менее следуя общим правилам ведения борьбы необходимо и достаточно оставаться беспристрастным по отношению к противнику – это и есть высшая добродетель уважения. Умение же действовать открыто или с использованием ловких комбинаций скорее относится к внимательному анализу и синтезу противоборствующей стороны.
Сущность же эта легко угадываема в поступках, потому как каждый человек рано или поздно проявляет ее именно в борьбе. А значит, высшая добродетель – в сдержанности, иначе – умеренности. И самым ценным в ней выступает внимание, прежде всего, к собственным стремлениям и страстям, и только после того, как прислушаться к себе, следует браться за наблюдение поведения соперника.
Ибо Государь в равной степени владеющий и словом и оружием – с легкостью предоставит право избрать средство борьбы на участь своего противника. Однако то, о чем говорят мудрецы, требует невероятного усердия и дисциплины.
При этом вера, надежда, любовь призваны в равной степени на помощь в развитии уважения ко всему, что олицетворяет стремления противника, таким образом, становится возможным постигнуть драгоценную суть и нанести сокрушительный удар. И в тоже время пойти на борьбу законными приемами, не вынимая клинка, но уподобившись льву со всей его стремительностью.
Что же касается алчности то, именно алчность губит благородные образованные души, как впрочем, и души щедро обогащенные от природы глубоким пониманием жизни.      
Продолжая мысль из тетради…
Нет ничего более разрушительного внутри человеческой сущности, чем овладевшая ей алчность. И как сказано у Цицерона,– если ты беден то, презирай богатство, а если же богат то, обрати полученное богатство на пользу людям. В этом кроется добродетель щедрости. Добродетель эта, пожалуй, самая глубокая из тех, что доступны каждому свободомыслящему человеку, однако как часто она примеяется по справедливости? Свободен тот, кто справедливо воздает по заслугам, тот, кто ясно видит глубь. И если целеустремленный человек получает благодарность от своего противника за победу то, это скорее преклонение перед неумолимостью его стремления. Но если получает он благодарность от победившего его то, это награда за самоотверженность духа и верность в борьбе. Ибо что есть Всевышний? Воля! И какова цена доблести, если в качестве противника выбирать себе того, кто заведомо слабее? Памятуя о словах Эразма Ротердамского о том, что чаще всего выигрывает тот, кого не воспринимали всерьез, следует указать и на то, что недооценивать противника присуще тем, кто и сам недостоин уважения, а значит не требует и справедливости по отношению к себе. В этом и есть проявление сущности многих. И лишь смелые способны преодолеть гнев милостью, всего лишь из одного желания сохранить внимание в борьбе, какой бы она ни случилась – клинком или правом. В том выявляется величайшая суть стратегии направленной на установление справедливости во время ведения борьбы, так как всякая борьба возникает из недопонимания и алчности. Какой победитель думает о поражении? – задается риторическим вопросом Карл Филлипп Готлиб фон Клаузевиц в своем сочинении «О войне». Очевидно тот, который пребывает в муках совести. Мудрый государь, следуя правилам заложенным в сочинениях Макиавелли, во что бы то ни стало обязан отстраняться от дел, вследствие которых присутствуют карательные и грабительские методы с целью усмирить несогласных и присвоить чужое имущество. Ибо в этом нарушается его тончайшая внутренняя верность духу и стремление к справедливости.
Итак. Человек велик не знанием методов борьбы, а точностью способов их применения. Всякое желание выказать уровень своих способностей без необходимости есть ни что иное как слабость ума – называемая жаждой славы. Во всяком случае тот, кто истинно владеет ситуацией никогда не объявит этого во всеуслышание. Потому как смелость с легкостью порождает гордость, а ловкость – лесть. И гордость, и лесть – есть безрассудство, чуждое чуткому сердцу и внимательному разуму. Всякое стремление проявить волю – достойно осуждения, но всякий поступок, несущий в сути своей торжество справедливости над разногласиями и алчностью есть проявление воли.