Манька-певунья

Ой, то не вечер, то не вечер, 
Мне малым-мало спалось
Мне малым-мало спалось,
Ох, да во сне привиделось…

Эту песню, да ещё на два голоса, пели женщины. Мария и Любовь. Односельчанки. Сидели они  на подводе, в которую была запряжена молоденькая кобылка. А управлял всем этим «экипажем»  местный конюх: высокий, статный,  крепкий мужик по имени Кондрат. Все были знакомы с детства, всё знали друг о друге даже больше, чем знали о себе. Что тут скажешь – село! Любкин сын, тринадцатилетний мальчик, целый день помогал своей матери убирать капусту, так и уснул в телеге, зарывшись в солому…

- Мань! А, Мань!

- Чего тебе, Любка?

- А тебе председатель постояльцев выделил? Завтра студенты должны приехать. Расселять их будут по хатам. Обещали паёк дать: крупы,  муки, мяса…

- Неа, мне на постой давно уже никого не дают.

- И чего он тебя так невзлюбил, председатель-то наш? А?

- Не меня он невзлюбил, а язычок мой! Уж больно матерные частушки я пою… «Ты, Манька, - говорит он, - всё наше село позоришь!»  А что, в этих частушках, такого? Всё из жизни…

Мой милёнок заболел,
Иль совсем состарился,
Семь бабёнок поимел,
На восьмой – запарился…

Любка залилась звонким  смехом.

- Цыть, бабы!  Малец тут! Постыдилась бы, Маня… неугомонная!

- Да где уж ей,  угомониться? Чай, через твои ручки в своё время, Кондрат, прошла «Манька-певунья»!

Мужчина закашлялся, смачно сплюнул... и сквозь рыжие от табака усы, буркнул.

- И  всё то, ты Любовь, знаешь! Ты что, над чужой кроватью свечку держала?

- Какая свечка! Какая кровать… Сеновал!

- Любка, стерва! - на сей раз не выдержала Мария, - или щас же заглохни, или вылезай отседова! Тормозни, Кондрат…

- Да ладно, пусть едет…  Язык-то, без костей!

- Ах, без костей, говоришь, - продолжила Маня, - тогда слушайте дальше…

На углу стоят коровы,
Очень громко охают…
А две бабы на дороге, 
Мужика – мудохают!

- Да угомонись, ты уже! – Кондрат, всегда спокойный и рассудительный, начал нервничать.

- А что ты ей, рот затыкаешь… Манька,  наверное, и во сне эти частушки  «стряпает», как  оладушки!

- Во сне,  Любка,  мне  мужики снятся.  Если я ещё вообще – сплю! Ты что, подруга, забыла, что баба молодая тёмной ночью,
да на чистой постельке,  делает? Откуда тебе знать-то…

Пойду плясать...
И ногою – топну,
А полезешь ты туда,
Я могу и шлёпнуть…

- Всё, Любка, вылазь, приехали! Малец-то проснулся уже? Да? Вот и хорошо! С Богом…

Люба, сползая с телеги, на прощанье попросила.
 
- Спой, Мань, ещё одну!

- Да хоть две...

У забора стоит танк,
А на танке - рыба,
У миленка нос кривой,
Остальное - глыба!

Любка, гогоча, направилась с сыном к своему дому. "Вот, певица хренова!"

Кондрат спрыгнул с телеги, подошёл к кобыле. Стал кормить её хлебом, наблюдая краем глаза за Маней.   

- Что, Кондрат, экипаж поедет дальше или мне вылезать?

- Довезу, мне не тяжко…

Но с места так и не сдвинулся.

- Ну, едем или нет, Кондрат?  Мне ещё свою Зорьку доить. Да и твоя женушка Аня, небось ждёт… Она, баба справная у тебя, хозяйственная!

Мужчина резко повернулся, схватил Маньку за плечи, встряхнул так сильно, что из-под её платка  выскочила рыжая чёлка…  И,  глядя глаза – в глаза, произнёс.

- Справная, говоришь! А кто тебе сказал, что мне такая нужна была, а? Да ты мне, с того раза – всю жизнь перевернула! Я же  целый год, как ты в город уехала, ждал тебя…

- Это называется – «ждал»? Мать твоя на всё село растрезвонила, что я гулящая!

Кондрат обнял Марию, с силой прижав к себе.

- Неужели ты забыла всё! Я же у тебя первый был… Мне та роща берёзовая до сих пор снится. Аню ласкаю, а передо мной - ты! Да что же ты натворила… Сама одна и меня несчастным сделала!          

Он хотел прикурить, но спички ломались, руки дрожали, а глаза стали влажными…

Ой, то не вечер, то не вечер,
Мне малым-мало спалось
Мне малым-мало спалось,
Ой, да во сне привиделось…
 
)))
               

продолжение следует: http://www.proza.ru/2012/11/27/87

* главы из романа