Уссельский Апокалипсис. Часть 1

Александр Богомазов

                Уссельский Апокалипсис

Вдали от всех я говорю
со всеми.
Иные люди слушают,
не слыша.
Пабло Неруда

Февраль месяц холодный и безжалостный. Мое материальное положение подтверждало этот природный факт наилучшим образом. Денег у меня оставалось как раз столько — сколько требуется для того, чтобы спросить себя: «А что собственно делать дальше?». Вопрос этот до того противен человеческой натуре, что как правило задается в самых крайних жизненных ситуациях. То есть тогда, когда и охать не охается и пивные бутылки подбирать не зазорно. Пивные бутылки я, правда, пока не подбирал, но левым глазочком уже присматривался к стеклянным поблескиваниям. И чем пристальнее я присматривался, тем глубже приоткрывалась передо мной скучная и будничная истина, что — «хочешь, не хочешь, а делать что-то надо». И не просто «что-то», а то, что приносит хоть какой то материальный достаток. Но делать мне ничего не хотелось, и причина для такого скучного настроения у меня действительно имелась.

Три месяца назад от меня ушла жена. Однажды солнечным утром она подошла ко мне и сказала: «Как я ни стараюсь — у меня ничего не получается». «Что не получается?» — спросил я. «Ничего», — ответила она и ушла.

Это событие сильно повлияло на мою личную жизнь. Уход жены показался мне неплохим поводом для того, чтобы задуматься о будущем. Думать о будущем — все равно что думать о женщине. А думать о женщине — все равно что думать о том, о чем думают, когда думать не хочется ни о чем. И все-таки кое о чем подумать стоило.

Я лег на диван и стал размышлять. В сказочных историях жизненные размышления заканчиваются быстро и просто. Подошел к дорожному указателю и все там написано, все рассказано и по полочкам разложено. «Прямо пойдешь — булочку с маком найдешь, направо свернешь — дачу обретешь, а налево повернешь — чертушку злобного повстречаешь». Помается Иванушка непутевый, помучается для вида возле дорожного указателя и пойдет себе за суженой-ряженой. В несказочной жизни получается все куда сложнее. Ни тебе дорожного указателя, ни суженной ряженой и все наперекосяк и наискосок. Лежи и думай: где прямо, где лево и на какой пути-дорожке тебя булочка с маком дожидается? Не проложено по жизни человеческой путей прямоезжих, и приходится самому себе дорожку счастливую выдумывать. От такого выдумывания и заболеть можно каким-нибудь помутнением умственным.

Помутиться умственным здоровьем можно и другим способом. Лечь на диван, представить вокруг себя сотни неизвестных дорог и ни о чем не думать. Лежать и спокойненько рассматривать внутренним взором бесконечную дорожную канитель. Недельку рассматривать, другую, а на третью — а-а-а — тихонько зазвенит в голове. Позвенит-позвенит и через месяц как ахнет — А-А-А! Басом ахнет — шаляпинским басом!. Психологи утверждают, что такое «шаляпинское» «А-А-А» — верный признак того, что наступил в человеческой жизни момент, когда не мы выбираем дороги, а дороги выбирают нас. И чаще всего почему-то выбирают такие кривопуточки, на которые в нормальное время, нормальный человек и не взглянул бы. В четверг 26 февраля меня выбрала дорога, проходящая по маршруту 32 трамвая, и случилось это самым естественным образом.

Утром моя судьба сказала мне: «Иди и займи денег». Спорить с высшими силами, изворачиваться или придумывать заумные отговорки не в моих правилах. Сказано, займи денег — значит, так тому и быть.
В юношеские годы я считал, что деньги надо занимать у тех, у кого они есть. Позднее отношение к финансовой проблеме сильно изменилось. Деньги надо занимать у тех, кто может тебе дать в долг. У моего школьного приятеля Виталика можно было и денег занять, и посидеть в стареньком кресле, и поговорить про старенькие времена, и посмотреть старенький-старенький телевизор. И все было бы замечательно, если бы не надо было выходить из дома, не надо было мерзнуть неизвестно сколько времени на трамвайной остановке, а потом еще минут 20 трястись в зябком, простуженном вагоне.

— Ничего, ничего, все путешествия за тридевять земель начинаются на трамвайных остановках, — утешила меня судьба.

— Я еду не за тридевять земель, мне надо добраться до школьного приятеля и занять у него немного денег, — пришлось напомнить судьбе цель своей поездки.
— К приятелю — так к приятелю, — улыбнулась ироничная судьба, и пожелала мне счастливого пути.


На февральском морозе счастливый путь короток, это я понял сразу. Потом до меня дошло, отчего волки воют на луну, почему у мороза красный нос, и когда я стал догадываться, где зимуют раки подошел тридцать второй трамвай. Скрипучий, хрипучий, зябучий, но двигающийся.

Кондуктор со сморщенным лицом и недобрыми глазами, мрачно посмотрел в мою сторону. Выразительный взгляд кондуктора по энергетической силе воздействия сравним разве что с черепом бедного Йорика. Впечатлительный Гамлет меркнет по сравнению с жизненной правдой кондукторского взгляда. До того жизненной, что и негр, и немец, и монгол как увидят такой взгляд — так сразу и затрепещет у них все до последней поджилки. Вот какая могучая сила скрывается в этом взгляде. А происходит это потому, что знает кондуктор одну простую и великую тайну — у каждого человека должен быть билет! Не нарисованный от руки, не придуманный горячечным воображением, а настоящий, законный билет, дающий человеку право сказать о себе: «Я пассажир этого трамвая».

У меня такого билета не было, поэтому я неловко улыбнулся и откровенно сказал: «У меня нет билета, но я очень бы хотел, чтобы он у меня был».
— Чего? — с тревогой спросил меня кондуктор.

— Понимаете, я не знаю, где мой билет, не имею об этом никакого представления, но иногда мне кажется — он где-то рядом. Стоит только протянуть руку…

— Платить будете? — грозно проговорил кондуктор.

— Буду, — согласился я и вынул из кармана все деньги, какие у меня оставались. Денег было не так уж чтобы, но на трамвайный билет хватило.

Кондуктор небрежно протянул мне законный билет и неодобрительно хмыкнул:

— Ездят тут, всякие.

— Спасибо вам за то, что вы дали мне билет, — поблагодарил я и сел на место возле окна.
Теперь я имел право назвать себя пассажиром этого трамвая и, как оказалось, не просто пассажиром, а пассажиром, которому подарили маленькое трамвайное счастье. Мне попался счастливый билет. Я улыбнулся, закрыл глаза, и мне стало легко и хорошо. Трамвай превратился в огромный плот, плывущий по бескрайнему океану, и у всех пассажиров на плоту были счастливые билеты. В центре плота горел яркий костер и мы сидели вокруг него и пели веселые, добрые песни. Счастливчики, мы не думали о том, что было вчера и что будет завтра. Мы смотрели на звезды и верили в то, что раз они светят значит это кому то надо.

Очнулся я от того, что заботливый кондуктор потряс меня за плечо и не очень довольным голосом проговорил: «Вам куда ехать-то? Через две остановки кольцо».

Двери трамвая с лязгом открылись, и непроснувшийся, очумелый со сна, я выскочил из вагона и только тогда перевел дух. Двери почти сразу захлопнулись, в окне показалось злорадное лицо кондуктора, и трамвай № 32 проследовал по своему маршруту.
«Недолговечно трамвайное счастье», — подумал я и осмотрелся по сторонам.