Наследница. Повесть. гл. из Настиной рукописи

(Из Настиной рукописи).
Лёкса,  упав в ноги барыне Агриппине Титовне, во всем призналась. И в том, что тайно с Деметром встречалась и в том, что «понесла» от него.
Да в то время и не в новинку было, коли понесет дворовая девка. От барчука ли,  от конюшенного ли, а то и от гостя, зазванного на охоту или так пожить. Барыня тут же девке жениха сыщет, да позор и закроет, а новые души - а в будущем рабочие руки - не лишние были. Не серчала барыня за такие проделки.
А вот ежели домовая девка от барина понесет, да возгордится этим, то быть ей стриженной в полголовы, да битой нещадно на конюшне. А после экзекуции  быть ей переведенной из барских покоев  в хлев, за скотиной присматривать. А то и  продать могла  барыня ее рублей так за двадцать, забрав горячую девку из семьи,  чтоб с глаз долой. А барину и в голову не вошло бы за Параньку али за  Маняшку вступиться.

Лёкса слезно просила барыню пожалеть ее - не продавать, обещала более так не делать. Да Агриппина Титовна и  не думала гнать со двора такую нужную в хозяйстве девку.  Дочки их, Оленька и Софьюшка, были тонкого нервного строения, и Лексе не один раз доводилось с них  переполохи  отшептывать, да тайно, что б соседи про то не прознали, а то ж кровинушек еще замуж пристраивать. Хоть и малы еще, а забывать про это неможно.  Да и сама  она, нет-нет да и позовет Лёксу в дом – карты раскинуть.
Чуток осмелев, Лёкса попросила не отдавать её замуж, а вдруг Деметр воротится. Ведь обещал же. Получив от барыни добро и на эту просьбу, Лёкса  припав к  ручке благодетельницы, наконец-то вздохнула спокойно.
В субботу натопила Лёкса баньку, да и  расплела свою  девичью  косу. Она долго мыла золотистые волосы, полоскала их в ромашковом отваре а, придя в дом, тщательно расчесала их деревянным гребнем.  А после,  сидя в красном углу, возле иконы, спела себе свадебную песню да заплела две косы. И уже назавтра  вышла Лекса на двор в повязанном по бабьи платке, под которым были  спрятаны уложенные в «корзинку»,  косы.
Кончилась для Лексы девичья жизнь…

Про червонцы Лекса барыне не сказала, только обмолвилась, что дал ей цыган чуток денег - дом пересыпать, а то повалится  скоро. А  барин, Александр Васильевич, помня об ее родителе, от себя денег  добавил – корову или козу купить, чтоб дитё  поднять, да от оброка  освободил на пять годков.
Деньгами Лёкса распорядилась рачительно - меняла потихоньку в лавке у Шимона да тратила куда надо. А лавочнику тоже слава не надобна, что золотишко к нему пришло, так что про цыганские червонцы  никто и не прознал. На первую монету подправила она дом и хлев, на вторую - прикупила дюжину гусей и козу, которая ей потом принесла козлят. На мелочь потом  прикупала в лавке у Шимона  отрезы  разного цвета, из которых  многие годы обшивала и себя и дочку.
 А любопытным  ответствовала, что барин помог деньгами. А разве ж нет? Остальные червонцы Лёкса закопала во дворе, – будет дочке приданое,  решила она.
В первый весенний день родилась необычайно красивая девочка. Это была настоящая смугленькая цыганочка с длинной, так что и бровок не было видно, челкой. Выйдя ночью во двор и найдя Большой Ковш, Лекса, померив  небо, пришла к Звезде и попросила ее передать Деметру эту радостную весточку. И если сможет он, пусть хоть на часок заедет в их село. Звезда, внимательно выслушала ее просьбу и,  моргнув в знак согласия, (а может, показалось ей это сквозь пелену слез), пообещала передать  ее новость кому надо.
Но… больше она Деметра не видела.

 Соседки, недалекие деревенские бабы, поначалу сильно судачили, но, помня о том, что Лёкса лечила их детей, приумолкли, боясь её отказа; однако всячески препятствовали дружбе своих Мань и Улит с Феклушей.
Как сошел снег, да  потеплело,  Лекса стала брать  дитё с собой и, повесив люльку на сук яблони, управлялась с работой. Зимой работы в саду не было. и, расчистив с утра дорожки в имении, Лекса бежала домой – ткала,  вышивала. 
А к весне доня  и на ножки стала. Подрастала Феклуша - быстрая была да смешливая. Любили с ней барыньки по саду побегать; сплетут венок, на малышку наденут и смеются - «венок полетел», девчушки-то  из-под венка и не видно было. Возле Оленьки и Софьюшки девочка грамоте обучилась, легко ей давалась наука.  На песке пальчиком напишет буквицу или цифирьку  - барынькам покажет. Потом голой ножкой сотрет -  и давай еще  рисовать.

Потом  стала Лёкса подрастающую  дочку дома оставлять,  работу давать:  гусей пасти, да приглядывать за козами, которые далеко не отходили от бородатого козла, привязанного к столбику.  А там и дом  взяла на себя Феклуша,  потом научилась ткать, шить, плести лапти и корзины,  и стала такой рукодельницей, что и ну.
Лёкса потихоньку передавала взрослеющей Фёкле  все тайные навыки, которым ее обучила Зарина. Выпросив у Софьюшки  бумаги да  чернила и очинив, выдернутое у гусака перо, записала Фекла под диктовку все молитвы и заговоры, мало ли что с матерью сделается.
По прошествии лет,  оказалось, что силы у дочки  было больше, чем у матери, но это и не удивительно было, видно цыганская кровь, которая текла в Феклиных  жилах, умножала эти способности.