Жемчужное варенье

Яркий, солнечный – вот какой был свет, что проникал сквозь непрестанно колышущиеся занавески. Ветра как такового не было, но воздух все равно раскачивался: я видел это по тонким кронам деревьев. Почки только-только набухли, прогибая своей смолянистой тяжестью тонкие веточки. Природа была готова к весне. Я, пожалуй, тоже.
Я ждал тебя, чтобы сообщить об этом. Ты, мой друг, сегодня навсегда уйдешь в зиму, став прошлым. Потому что мне надо двигаться дальше, а ты меня тормозишь. Да, ветер и прозрачное солнце мне свидетели, я люблю тебя больше всего в этом мире, но… ты не любишь меня так же. Ты всегда рядом, всегда в моей жизни, занимая неизменно первое место, тогда как я – просто друг.
Ветер снова обозвался ко мне, зацепив края гардины. Солнечный зайчик скользнул по зеркальной поверхности стола, задевая сложенные на ней руки. Мои. Бледные после трех долгих месяцев зимы. Но скоро она закончится, скоро. Скоро я снова буду наслаждаться весенним теплом. Оно такое… нежное и густое, как парное молоко. Сладкое и искристое, словно жемчужное варенье.
Я улыбнулся, невольно подарив небу за окном свой взгляд.
Часы за спиной пробили полдень. Скрипнула дверь, подчиняясь движению ключа. Я замер, замерло и мое дыхание. Мы ждали. Ждали, когда ты войдешь в светлое помещение кухни, когда удивленно мне улыбнешься, не ожидая увидеть здесь меня. А я просто посмотрю на тебя, встану и скажу, что мне пора. Что ухожу. Навсегда. Ты удивишься еще больше, но улыбка не исчезнет с твоего лица. Ведь ты мне не поверишь. Потому что не знаешь жизни без меня. Но ты научишься. Придется.
Ты вошел чуть медленнее обычного, и твои глаза были непривычно сосредоточенными: даже солнце не смогло зацепиться за зрачки золотистыми бликами. Ты вздрогнул, заметив меня, но улыбка не окрасила бледные губы. Только чуть грусти застыло в глубоких впадинках уголков.
- Привет, - я запнулся, растерянный твоим необычным поведением.
- Привет, - ответил ты, и голос твой дрожал. Незаметно для того, кто не знал тебя, и невыносимо громко – для меня. Режет слух, и сердце конвульсивно вздрагивает. – Я не ждал тебя сегодня…
Намек на то, чтобы я ушел или констатация факта? Расстроиться или принять как должное?
- Что-то случилось? – я не удержался от вопроса. Потому что знал ответ. «Да», - даже если ты предпочтешь соврать или проигнорировать мой вопрос.
- Практически, - ты опустился на стул, сев против меня. Теперь солнечный свет обволакивал и твои руки жемчужным теплом. Я потянулся к ним, сжал тонкие холодные пальцы, согревая их. Словно вспышкой, улыбкой было озарено твое лицо. На краткий миг, чтобы снова раствориться в тихой грусти.
- Можешь сказать мне, - я гладил твои пальцы и пытался поймать взгляд, но ты прятал его от меня, предаваясь созерцанию весеннего полдня в окнах своей квартиры. Я терялся в догадках, задыхался от волнения. Ты никогда прежде не закрывался от меня, ты никогда не убегал. Не молчал. Сейчас же ты успешно проделал все это, заставляя меня беззвучно кричать от отчаяния.
- Не стоит, - резкий взгляд заставил меня невольно отшатнуться, но пальцев твоих не отпустить. Да и ты… ты еще сильнее сжал мои, словно боясь потерять. Потеряться?
- Почему? – Шепот, полный непонимания и обиды, всколыхнул занавески. Возможно, это снова был ветер, что заглядывал в настежь распахнутую форточку, но мне было все равно. Мне казалось, что весь мир сейчас состоит исключительно из нас двоих. Желание отделиться улетучилось. Тревога, страх, еще что-то липкое и холодное бурым осадком укрыло дно моей души, не давая теплу твоих прикосновений добраться до нее.
- Просто не стоит. Правда… - одними губами, бледными и сухими, говорил мне ты, а глаза – блестели. Но не солнце в них отражалось: оно навсегда оставило тебя, уступив место холодной ряби осеннего дождя. Слезы… это слезы были, и в моей груди комом стала боль. За то, что слезы стояли в ТВОИХ глазах!
- Побудь со мной, - еще тише попросил ты; попытался улыбнуться, но тягостная чернота, наполненная грустью, что застряла в уголках твоих губ, не дала этого сделать.
Я остался, хотя несколько мгновений весны назад хотел уйти навсегда.
Минуты стали осязаемыми, обрели материальную форму, когда терпеть их медленное течение стало невыносимо тягостно. Ты больше не говорил со мной, я – пытался не плакать, не понимая происходящего, но отчетливо осознавая, что это – приближение конца. История наша заканчивалась, но не так, как того хотел я. Уходил не я – уходил ты. Твоей весне не суждено было настать: ты вечно будешь принадлежать зиме…
30/10/10