Дождь

        Татьянина жизнь оборвалась почти одновременно с жизнью Михаила. Все прожитые дни после его похорон были похожи друг на друга. Она уже не понимала, где явь, а где сон. На нервной почве у неё начались эпилептические припадки. Она просто теряла сознание, и если бы не Максим, её бы давно уже не было в живых. Она и сама не понимала, жива она или мертва. Она не могла выбрать то состояние, в котором ей бы было лучше. Судьба загоняла её в угол, и уже казалось, что всё предопределено и нет выхода. Жизнь приобретала мрачные тона, без каких- либо признаков просветления. Татьяна проваливалась в небытие,  и Максиму приходилось спасать её.
        Уходя  в школу, он писал маленькую записку и вкладывал ей в ладонь обессиленной, уставшей от горя и болезни. Ему казалось, записка в трудную минуту  поможет и спасёт маму:
        -Мама, помни, я люблю тебя! Очень люблю! Я всегда рядом с тобой!
        Он  и вправду  прибегал сломя голову, словно чувствовав, что с ней что-то неладное, появляясь всегда неожиданно, как будто  ниоткуда, и протягивая  руку помощи.         
        Маленький, суетливый, заботливый. Он наполнял собой всё пространство, вовлекая в круговорот жизни, маня за собой в новые, необъятные дали.
        -Что там за поворотом жизни?- в бреду металась Татьяна.
        -Как там? Зачем это ей? Нет! Она не хочет ничего.Ей плохо!Плохо везде- и там, и здесь.
        Здесь  низкие черные тучи, словно навсегда  закрыли ласковое солнце. А было ли оно?  Было ли вообще солнце?
        Мрак!
        Мрак тяжелыми гирями  висит в воздухе. Темные серые дома. Мрачная зелень тёмных деревьев. Чёрный горизонт.
        -Где этот горизонт? Нет его! Нет горизонта. Темная безжизненная земля слилась с багровыми тёмными тучами. И между ними исчезло пространство.
        Единый мрак! 
        Дождь мрачной серой полосой размывает всю действительность. 
        Лужи огромными тёмными зеркалами покрыли всю землю. Что отражается в этих зеркалах?  В этих зеркалах тот же самый мрак. Мир перевернулся.
        -Откуда этот дождь? Сверху вниз или снизу вверх? Не понятно!
        Вот он поднимается от кончиков пальцев, всё выше и выше. И вот, мрачный и холодный дождь, уже безжалостно пронизывает всё её сознание. Холодные черные потоки размывают все краски жизни, унося в неизвестность, её последние  остатки.
        Дождь повсюду!
        По бледному лицу Татьяны скатываются темные дорожки слёз. Они перемешались с дождём.
        Холодно. Зябко. Одиноко.
        Мокрые пряди волос прилипли к сутулому  изгибу спины. Почему сутулому? Ведь еще вчера тело имело красивую осанку с гордо посаженной головой, а сегодня – вот, пожалуйста.
Что мы имеем? Мы имеем дождь.
        Дождь везде. Дождь  в душе. Откуда взялся этот дождь?
        Татьяна обхватила себя обеими руками, пытаясь согреться. Зачем этот дождь мрачный и холодный? Он вызывает озноб. Тело трясётся, словно в лихорадке.
        Дрожь!
        Она рождается где-то глубоко  внутри. Очень глубоко. Молниеносно поднимается, подкатывая к горлу. Нет,- думает она,- только не это! Она пытается вернуть всё на круги своя. Глоток, еще глоток! Неужели она настолько слаба, что не сможет проглотить этот ком, который с каждым мгновеньем делается всё больше и больше?!  Вот он  перехватил дыхание. Вот он уже стал огромным и не может помещаться внутри. Ему нужен выход. Он не хочет останавливаться, разъедая всё внутри, разжимая зубы, он прорывается  наружу с воплем  отчаянья.
        И снова всё темно.         
        Новый поток дождя и слез смывает всё на своем пути и несёт-несет её сознание к мрачному темному горизонту.
        -Только ни о чем не думать! Только не делать лишних движений! Пусть несёт!
         Душа, словно легкая соломинка, проносится мимо крутых берегов, только бы не разбиться об острые подводные камни. Только бы не утонуть в этом мощном потоке. Только бы не остаться навсегда инвалидом. Инвалидом собственной тоски.
        Неожиданно её легкое безжизненное тело выбрасывает на теплый песок маленького островка. Воздух сладкий и влажный. И легкое дуновение ветра. Вздох еще вздох.
        Она жива.
        И надо как-то жить дальше.
        Жить.
        А для чего?
        А для кого? Ей никто не нужен. Она никому не нужна.
        Она одна.
        Не понятая. Не нужная. Не красивая.
        Совсем не красивая от дождя.
        Ей не верится,  что дождь когда-нибудь кончится. Ей кажется, что он поселился в ней навечно.
        Тело устало от напряжения, душа от одиночества, голова от мыслей, глаза от слёз.
Она пытается взять себя в руки.
        -Что это?- её пальцы до боли сжимают  маленький белый обрывок тетрадного листа. Она  судорожно пытается мокрыми руками  раскрыть, залитый слезами листок. Руки не слушаются. Потоки слёз и дождя размыли содержание, оставив лишь ели заметный обрывок фразы, выведенный старательно детской рукой:
        -Я люблю тебя, мама! Очень люблю!
Душа уже трепещет. Сознание рождает первую здравую мысль:
        –Как вовремя! Как вовремя!  Она нужна кому-то!
 
        Она закрыла глаза.
        Прислушалась.
        Утихла буря.
        Рассеялись тучи.
        Выглянуло солнце.
        По её душе скользнула благодать.

        Маленький ребёнок, со взрослой душой, две недели искал по всем больницам Москвы свою маму. За две недели он повзрослел на всю оставшуюся жизнь.
        Нашел он её в морге, среди безымянных.  При ней не было  документов, лишь в руке зажатый тетрадный листок:
        -Мама, помни, я люблю тебя! Очень люблю! Я всегда рядом с тобой!

        События двухнедельной давности развивались банально просто. Проводив сына в школу, она решила навестить могилу Михаила. По возвращении, ей стало плохо в маршрутке. Она попросила высадить её у ближайшей станции метро. Глоток свежего воздуха ей был просто необходим. Голова кружилась.  Татьяна,  прижалась спиною к стене, расстегнула ослабевшими руками ворот пальто, и   медленно стала оседать на землю, теряя сознание. Поток людей, спешивших мимо, не обращал ни малейшего внимания на лежавшую на земле женщину, нуждавшуюся в помощи.  Некоторые, правда, бросив вскользь  свой взгляд,  вслух роняли:
        -Надо же, такая  молодая, прилично одетая, валяется посреди города!
        -Да пьянь наверно!-  вторили другие.
        Когда нашлись отзывчивые люди, вызвавшие «скорую», помочь ей было уже невозможно.
        Так в апрельский день, Великого Благовещенья, Татьянина душа неслась в объятья своего любимого.
        Максим уже тогда маленьким, затаил обиду на весь мир и на родителей. Ведь они предали его. Предали! Оставив одного на целом свете! Зачем?
        Зачем, они наградили его добрым сердцем и  бросили среди злых людей?
        Он замкнулся в себе, словно окаменев. И в течение двенадцати лет никто никогда не видел слезинки на его лице, и никто не знал, что творится в его душе. Он просто существовал, потому что ему дали жизнь и, бросив, беспомощного,  в этот жестокий мир, крикнули вслед:
        -Выживай, как можешь!
        Его душа металась в  темнице за семью замками, закованная в кандалы- голодная, холодная, несчастная,  и больная. И никому к ней не было доступа. Лишь один вывод он сделал из всего происшедшего и пронес по своей жизни:       
        -Любовь сильнее смерти и нет на свете ничего сильнее любви!