Инословия

***
Росток

Мимо старших грехов,
хищных взглядов судьбы,
мимо окон, стеклом заколоченных,
посреди воронья,
от весны до беды,
с почерневшей листвы золотого крыла
на печальную воду неистовства,
где блестящая сеть проводов пролегла,
среди лишних,
в охладевшей земле,
слишком плотных вещах,
меж лоскутьями лиц, голосов и зеркал,
где одни – верещат,
а другим – натощак Голливуд,
от идеи – к свободе,
от любви – до тебя,
тишину распиная событием,
через стены
и толпы,
разномастные волны знамен,

к чистому пламени
я – живая!


***
Они уходят постепенно,
как правило, по одному.
В туманный свет, в густую тьму –
не знаем мы, обыкновенно.

Уходят как бы невзначай,
всегда не вовремя, но к сроку.
переступают за порог,
а нам – лишь память и печаль.

Они живут, но, видно, вне
времен, пространств и представлений –
неуловимым знаком тени
в последнем предстоящем дне.


***
Аквамариновый мягкий укор
напрасно обиженных глаз…
Любят они,
берегут до сих пор неразумных,
виною окрашенных нас.
Тайной дымкой,
мазками времен
скрыты благие черты.
Мир обречен, если не посвящен.
Итог выбираешь – ты.


***
Весна

Медью горящей по стеклам и крышам,
разным глазам, голосам и веткам деревьев
солнце стекает меж пальцев все ниже,
капли роняя в небытие.
Пеплом уставшего дня обезумел отчаянный город.
Вспышки эмоций толпятся средь уличных дев.
Мой безбилетный проезд по неспетых надежд коридорам
втоптан в растаявший, вновь замороженный снег.
Розовый бег.
Черно-веточный берег заката.
Безостановочный комплекс бездомных идей…
Назавтра отложена жизнь.
Спи.


***
Привычки

Твое бесформенное,
покрытое петлями тело
тянется, жаждая счастья и ублаженья эмоций,
к разного цвета, размера и формы крючочкам
столь многочисленных в нынешнем мире соблазнов.

Каждый из них,
зацепляясь за петли привычек,
тянет к себе.
И ближайшие тоже цепляют,
форму твою беспощадно кося, искажая,
будто бы радость давая, удовлетворенье.

Но попытаешься лишь повернуться немного
или – что много сложней –
обрести свою форму –
вцепятся мертвою хваткой крючочки за петли,
болью негаданной тело твое наполняя.

Боли боишься –
останься под гнетом привычек.
Рано иль поздно по морде от жизни получишь.
А устоишь, оторвешь с мясом, кровью упрямые петли –
дар отвоюешь тяжелый –
святую свободу.

 
***
Весна в городе

Пройди
через сотню грязью омытых бордюров,
мимо осенних раскопок
общественно значимых кладов,
вылезших ржавою глиной на мокрый асфальт,
мимо утопленных в талой воде
нитей трамвайных,
через разбитые дряблой зимою дороги,
мимо венков на фонарных столбах,
мимо лиц,
озабоченных цифрами и непогодой,
вслед за хромою, облезлой собакой пройди
под небом,
зарывшимся наглухо в облако-серость,
чтобы среди прошлогоднего хлама
и недоплавленного черно-белого снега
перед своим повидавшим дороги ботинком
увидеть
маленький круг
золотого весеннего солнца.


***
Сколько возможностей в каждом написанном  звуке!
Но каждому хочется веры попроще, послаще,
чтобы, сложившись в молитве искусственной, руки
стали наполненной доверху золотом чашей.
Танец затейливых слов размывает границы
старых преданий, отчаянных лунных затмений.
Что там, в столице? Беспечная, дрыхнет столица.
или несется в ночи на страстей карусели.
Шепот – в молчанье.
Крик – в отрезвляющий холод.
Кто карамелью с начинкой прикинулся нынче?
Я точно так же, как вы, ненадолго был молод.
Нынче – старик, что в себе малолетнего ищет.
Полные губы молчанья.
В пронзительном взоре
сжатый кулак – и открытая грудь для удара.
Я пробегал между смертью и ласковым горем
в неба пожары.
Пела вода, становясь на рассвете росою.
Мальчик, упрямый и гордый, от снов отбивался…
Вне искаженного времени  -
что я такое?
Был дураком, да таким дураком и остался.

 
***
Старая,
потрепанная собака-Земля
просто стремится остаться чистой.
То лапу вылизывает –
не помогает –
впились намертво репьи, клещи –
тогда в дождь, в лужу –
и плещет.
То, вздрагивая от неприязни к пыли,
об угол чешется,
трясет всем телом.
Воет тоскливо и горько во мраке,
как все бездомные,
потерянные собаки.
Страшно,
когда исчерпав все способы,
отчаянье бросит ее к последнему –
собой
накормить пламя досыта,
спалить со шкурой
все загрязнения.


***
Раскрывая ладони,
Я малую птаху,
Что успела привыкнуть,
Отогрелась дыханьем,
Вместе с кормом
Клевавшую нежные пальцы,
Отпускаю на волю.

Поднимаюсь по ветру,
Облакам и желаньям
В синезвучное небо,
Уповая познать
В журавлином размахе
Неподрезанных крыльев
Оправдание света.