На двоих - Одиночество

***
К пяти утра возвращаюсь домой.
Холодный ветер целует лицо,
темнеют джинсы от мокрой травы,
хотя могла бы остаться и спать.

Шагаю вдаль по ступеням минут
то вверх, то вниз, но всегда в одного.
Под серой моросью мне не взлететь –
бегу в уют четырех своих стен.

Да, я не знаю совсем этот мир,
но мне в нем так не хватает тепла!
И все, кто ждал на вокзале любви,
все так же ждут свои поезда.

А я – вот дура! – бегу от себя,
ловя случайные ласки и лесть.
А впрочем, это – иллюзии, сны.
Я убиваю любовь – и плач;.

Да, я хочу быть цветущей весной!
Но я – сырая осенняя ночь.
Кто попытается ветер согреть?
Кто мое сердце укроет в руках?


***
Подростки

Летят секунды мимо нас,
когда в сияньи милых глаз
ловлю я отраженье.

Что миг – то пару лет назад
отматывает нежный взгляд
взаимонаслажденья.

Тебе не больше двадцати,
открыты творчества пути,
ты не стоишь на месте.

А мне – всего пятнадцать лет,
и девочки счастливей нет,
когда с тобою вместе!

В моих распахнутых глазах
такое искреннее "Ах!",
и на губах – улыбка…

Давай попробуем сберечь
наивность этих ярких встреч,
не допустить ошибки!

 
***
Ты можешь говорить, что твоя судьба
давным-давно тобою определена
и ты, конечно, знаешь, что напрасна борьба,
что вечность одинокая тебе дана.
Ты можешь отказаться от светлых грез.
Ты можешь уберечься от нежных оков.
Но все вокруг окажется не всерьез,
если не услышишь о любви моей слов.

Ты волен выбирать, с кем куда идти.
Ты знаешь по себе, как соблазны сильны.
Но – разочарование в конце пути
и новый поворот – той же самой войны.
И кто тогда остудит под ногами золу?
Кто ветер призовет, чтобы можно дышать?
И кто тебе споет не пустую хвалу,
а верную молитву, чтобы жить продолжать?

И кто с тобой останется, разделит печаль?
Кто пламенной любовью отогреет в ночи?
Кому ради тебя времени жизни не жаль?
Чье сердце от твоей же боли кричит?
Ты можешь отвергать все и не верить мне.
Ты можешь наплевать на все и все забыть.
Но для кого еще ты – свет в окне?
И кто тебя всегда будет прощать
и любить?


***
Ты – мое вдохновение,
ты – мое оправдание,
легким ветром навеяно,
летним ливнем подарено;
ты – мой спутник непрошенный
в мир туманного прошлого,
отдаешь все хорошее
из того, что не прожито.
Без тебя Мироздание
вдруг окажется временным…
Мне же нет оправдания,
если нет вдохновения!


***
В руках протягиваешь сердце небесам,
швыряешь в бездну, обагренное в крови,
но, тем не менее – прекрасно знаешь сам, -
в другом к тебе такой не вырастет любви.
Лишь это сердце бьется для тебя –
и за тебя – в асфальтовой пыли.
Ничьи ботинки и колеса не смогли
втоптать – крепчает лишь, мучительно любя!

 
***
Я умерла
в себе и для себя,
поднявшись до невиданных вершин,
предвидя возрождение души.

Мне есть к чему стремиться и лететь –
размахом крыльев обернулась смерть.
Так я обречена любить тебя.

Вид с высоты захватывает дух.
Открыто сердце настежь; нам в груди
обоим хватит места –
заходи,
владей и властвуй!


***
Вдалеке

Медленно,
чуть поскрипывая,
прячась в полутенях предметов
и звуках шагов – гулкое эхо –
мимо, все мимо,
по проводам,
по теплой бумаге, сплюнутой принтером,
черными строчками аббревиатур,
вдоль коридоров
и гаснущих мыслей

тянутся вязкие –
не то, что летящий снег –
капли
времени до встречи с тобой.


***
Ожидание

Звон тишины. Оглушительно маршируют часы.
Остывающий чай горьковатую память на губах оставил.
Синяя ночь за слоями пространства морозным укрылась плащом.
Осень остыла и, бледная, в землю легла.
Грохот секунд нестерпимей, чем ближе мерзлого солнца восход.
За стенкой – формальная жизнь.
То ли весны, то ли встречи (срок не указан) жду,
обреченная ждать,
неспособная жить под колючей зимой.

 
***
Высыхают на лице,
оставляя в груди пустоту,
невозможно тяжелую даль
одиноких сердец.
Нервно гасит свечу,
растворяясь во тьме на лету,
неизбежно грядущий февраль
не желая принять.
Безнадежно на краю,
во взаимность не веря почти,
все пытаюсь увидеть, где ложь,
а во что – до конца.
Незабытая жизнь.
Напоследок еще раз прочти…
Если зря – не тревожь.
Я одна.
Мне не здесь.


***
Желание

Сейчас бы на твоем плече –
россыпью мягких волос.
Тепло вдоль тепла,
во всех совпадая изгибах.
Влажной негой стремящихся губ
на горле
оставить тающий след обнаженной любви.
Веер ресниц взволнованное дыхание плавно накроет.
В груди – взрыв,
рождение новой Вселенной.
Сбой ощущений и чувств –
впустить тебя, сильного, внутрь…


***
Имя

Мокрыми, замерзшими, упрямыми пальцами
перебираю по одной
снежинки
на всей планете,
в поисках единственного имени,
усталого, израненного
и потому циничного,
чужого для этого мира
и такого близкого и любимого
для меня,
единственного имени,
способного
растопить весь этот снег.

 
***
Коктейль

20 дней
в день по глотку.
И каждый раз
острее вкус,
пьянее мозг.
В одном бокале горящая смесь
из наивных шагов,
доверчивых глаз,
улыбок навстречу
и громкого смеха,
проглоченных слез,
немой пустоты,
благополучия внешнего до тошноты,
нечаянных встреч,
попыток сберечь настроенье,
грядущей весны,
ненормальных стихов,
меняющих ласки друзей и врагов,
печального эха
под пеной соблазна,
с приправою грез и бессонных ночей,
в которых мой дом остывает ничей,
плюс тайных надежд с ожиданьем по капле…
Я пью. Я все пью.
Кто наполнит бокал мне
коктейлем иным?


***
Дряблые стихи
расползаются
по колючей проволоке вен.
Новые шаги
в лед.
Первая любовь –
тлен.
Память у виска –
вдрызг.
Теплой между солнечными пальцами.
Под чужих колес визг
броситься –
живой остаться.
Предполагаемая причина,
скорее всего, оправдается.
Но понимание
мне не дает облегчения.
Без тебя мое сердце весенними ветрами мается.
Уму оскорбление.
А любовью я, все же, жива.

 
***
Не убивай любовь!

Сердце захлебнулось ожиданьем
между боли лезвий-берегов.

Но цепляются в надежде тайной
окровавленные пальцы слов
за блистающие холодом мгновенья
жаждой близости истерзанных сердец.

Я люблю! Я буду! Только верь мне!
Мы вдвоем – иначе нам конец!

По теченью – милые головки
офарфоренных общественностью душ.
Глупых кукол хитрые уловки
с результатом: клеткой слова "муж".

Ты убьешь себя, меня и имя
незачатого ребенка твоего.
Знаешь сам: с тобою мы другие.

Разве ты не видишь ничего?!


***
Легкий завтра(к)

Неженка
под мороженкой
в креманке со взбитыми сливками
тает себе осторожненько
меж розово-сладкими фруктами,
царапаясь
периодически
орешков краями сколотыми,
вся в ожидании трепетном
стального блестящего холода,
ломающего касания
края
гладкого, твердого.
Таит в себе понимание:
после силы,
после терзания –
в горячих влажных губах
вкусом стать ей незабываемым,
пробуждая мечту,
вызывая желание,
самой при этом пропав.

 
***
Не-ревность

Это не ревность –
плач по убитой надежде,
боль за нечаянный шаг вдоль отчаянных лун.
Мир не воскреснет,
чтобы остаться таким же, как прежде.
Даже желая того, от себя не сбегу.
Это не повесть –
строчка одна на ладони,
тонкая ветка любви под тяжестью льда.
Юная поросль
сдавленных снегом агоний алых цветов –
тех, что в душе навсегда.


***
Не толкай в этот мир плюшевый,
где любовь -  лишь в одну сторону,
где хорошее - противник лучшего,
а пернатые певцы - вороны.

Не хочу в этот мир, замкнутый
в одиночества смесь с похотью.
Здесь мешаются цвета радуги,
в серый сумрак облаков воткнуты.

Не топи в этот мир ласковый,
роковой застелен тиной -
здесь отчаянье строит глазки
тем, чье стерто давно имя.

Если можешь - я с тобой вечная.
Если будешь - для тебя верная.
Не бросай меня здесь меченой,
что любовью долгий путь мерила...

 
***
Серо-голубое

Что ты плачешь, глупое сердце?

Ты же знало, но жаждало верить.
Ты хотело в руках отогреться
у того, кто любить не умеет.

Чем терзаешься ночью осенней?
Что тебе в этом мире не мило?

Нет покоя тебе, нет спасенья:
ты всегда безответно любило.

Безучастность холодного ветра,
пятна листьев сырых на дороге –
все привычно становится серым.

Ради света ты жертвуешь многим.

И пытаешься снова и снова
пробудить в нем мечту, вдохновенье!

Но не слышишь ответного слова –
и страдаешь –
и любишь вернее.


***
Ты мне веришь? Тебя не держу.
Только дай взамен мир без войны,
без армейских и бл@дских сапог;
дай мне веру без страха судьбы,
без богов на почетной доске;
мне хоть город один подари,
где бы жить, а не существовать,
не встречать обездушенных глаз,
пошлых мыслей удушливый газ;
дай мне время (историю – прочь!
государства, системы, замки…);
научи меня с легкой руки
отдавать, с чем расстаться невмочь;
дай хоть раз неубитой любви
без сомнений, соблазнов и слез –
замени равноценным себя.
Если нет и уходишь – прости…

 
***
Ваше Величество,
в тонких прокуренных пальцах
нить-паутинка,
хрупкая жизнь до рассвета.

Блеск металлический взгляда холодного
скальпелем крик добывает из сердца.
В мертвых любви рудниках,
покинутых  шахтах доверия
гулкое эхо – тропинка к остаткам сокровищ.
Ваше Величество,
правда ли это:
Вам отыскать бы хотелось хоть капельку света?

У Ваших ног
без Вашего желанья
дыхание ветра и влага ночная.
Не будьте резким в своих сужденьях –
за Вашу радость я умираю.
Секунды не сомневались,
сгорая, осенние листья –
немного тепла, немного надежды
в последний подарок.

Не дрогнет дерзкий изгиб
веснушками тронутых губ...
Вы счастливы быть могли б,
когда не прошлого труп.

 Стекаются отчаянные встречи,
белесыми  ручьями в Лету,
от прошлого до будущего лета
и дальше,
если будет Вам угодно.


***
Время в треснувшей оправе
одиночества и чести.
Разбивать его не вправе –
мы его творили вместе.
Под сукном держать живое –
не тюремщик, не убийца.
Я свою любовь – на волю
с тем, что, может, возвратится…
Я свою судьбу – на чашу
(с черным, белым – все едино).
Сохраню, что стало нашим.
Помни, милый.


***
Шли бы вы подальше!
От всего устала.
Не могу, как раньше, начинать сначала:
слишком много связей,
слишком мало смысла
тучей безобразной надо мной нависло.

Одного – навеки,
одного – по жизни,
вброд минуя реки снов, эмоций, мыслей…
Собираю вещи
и готовлю спички…
Глубже словом, резче, чтоб убить привычку.
Одному о счастье
памяти осколки…
Навсегда останусь
миражом.
И только.


***
Итог

Ласкали стальными прутьями;
укутали в наст заботливо;
огонь раздували музыкой;
селили за подворотнями;
имели в печальном опыте
орущую душу алую;
за первую дрожь охотники
платили, притом немалую;
вели по тропе бритвенной,
клеймили земли комьями…

В любви же ее молитвенной
так ни хрена не поняли.