Одиночь

***
Блям-дзынь, дзынь! Блям!
каплями по карнизам
воспоминания о первых наших днях:
о страхе потерять
и о желании взрастить любовь.
растить и множить,
делая счастливым хотя б тебя.
как оказалось, не предел.
Люблю.
Внимая мокрому ударнику,
молчу.
И жду тебя.
как пес у старой двери
забитого, покинутого дома
хозяев ждет.
И верит.
До конца.
Дзынь, дзынь! – так разбиваются сердца
холодных капель
об осенний сон.
Под тяжелыми веками – память.
Люблю.
Верю.


***
Серый кирпич. Грязь.
Зеленых осколков букет.
Засохла моя страсть,
навечно испортив паркет.
Я изгнан из рая –
в дождь,
под тяжесть и мрак дум…

Меняю:
больную дрожь –
на трезвый, расчетливый ум.


***
Твои ночи – пространное время
на первые слезы зимы грядущей.
ты или ищущий – или ждущий.
Или убит ленью.
Избыток ветра свистит в легких,
наружу рвется из вен.
Наружу!
Вбивая сваи каблуков в лужи,
покинуть мир,
которому нужен.
 

***
Зима

Белое время проносится в белом пространстве.
Черные линии клонятся, гнутся по ветру.
Белым холстом накрываю на белой кровати
черных эмоций прошедших следы и грядущих – приметы.


***
Прятать.
Прятать под юбку,
в ботинок, в чулок, под корсет!
Времени на раздумье
нет, нет, нет!
Чужие шаги – ближе.
В частом дыхании – сбой.
Тоньше, незримей, выше…
Бегство иль бой?!


***
Я воскрешаю давнюю любовь,
испытанную временем, пространством.

Она скрывалась,
проявлялась вновь.
Я от нее не в силах оторваться.
Я пью ее, когда уходит жизнь,
когда бледнеют радужные сказки –
и пью как яд,
чтоб хоть на миг продлить
мученье вечностью,
безмолвной и бесстрастной.

Моя неискупленная любовь
бездонна и, как водится, безбрежна.
В ней – ароматы тысячи ветров,
а вкус – один:
отчаянной надежды.
Она абсурдна в голой прямоте
и неизбежно вечно одинока.
Ее не видно в жизни суете.
Она – со мной.
А ты…
А ты – далёко.

 
***
Вдыхаю
сырой холодеющий воздух,
глядя на гаснущие окна.
голые плечи слегка мерзнут,
не чувствуя нежности рук около.
не обернуться,
совсем не вернуться –
душит теплом комната,
сумрачным небом разбита грудь,
сердце ветрами расколото.
Спать
без импульсов всяких
и пульса,
без снов о том, что не прожито.

Вновь полюбить себя, окаянную –
так, назло обстоятельствам.
Чтоб за крупою снежною, манною –
в грязь
чье-то Сиятельство.


***
Не знаешь, какой болью
пылает твое равнодушие
в уставшем любви воине.
Уже без надежд на лучшее.
В дневной суете "осмысленной"
все больше его отчуждение.
А боль прожигает искрами
надежду, любовь, терпение…
И лишь далеко за полночь
усталой душе все равно –
впорхнет созвездие-бабочка
в распахнутое окно.