Эмигрантские записки. Безумный город

А городок-то с приветом! Город-то с шизой...
Я это не сразу заметил. В вечерней тьме, на прозрачной автобусной остановке, что на Бюррард стрит, я угловым зрением заметил девочку в бесформенной черной куртке, сжимавшую в руках какой-то здоровый резак, с заметно окровавленным лезвием. Она как-то напряженно вглядывалась по сторонам, словно опасаясь окружающих. В первый момент я почувствовал внутренний нервный рывок, но потом понял, что своей реакцией спровоцирую ее на какие-нибудь закидоны, и сдержал себя.
    Рядом с домом, на Кардеро-стрит, тинейджеры, присев на корточки, возились с чем-то таким, что надрывно вопило, а в нейтральном  свете фонарей хорошо просматривались их липкие от крови пальцы, один из них перемазал и лицо, и щеки поблескивали, вместе с вертикально стоящими черными волосами это смотрелось жутко,  но я уже реагировал не так остро.
   В пивной на Грэнвилле парень смаковал Винтер-эйл, он был в рубашке навыпуск и узком галстуке. Рубашка на плечах и груди была сочно пропитана кровью, будто бы его полчаса назад бичевали, как в мэлгибсоновских "Страстях", а щеки, рассеченные  и набухшие кровью, были похожи на  распробованные малиновые штрудели. За барной стойкой баловал себя виски субъект в рваной хоккейной форме "Кэнаксов", с огромным синяком на заплывшем глазу, волосы, которые, казалось бы, уложены гелем, на самом деле склеились кровью. Лицо было таким, будто бы любителя виски возили мордой по асфальту  по полному автобусному маршруту. Страшные девочки с белыми мелованными лицами и темными кругами глаз, провалившихся почти до затылка, в могильных цветов платьях в обтяжку, с толстыми веревками вместо шарфа вокруг шеи, наподобие висельных, метались по тротуару, исполняя нервный, дерганый танец на красивых и правильных, но синих почему-то ногах. К ним подошли мальчики в слишком прохладной для ванкуверского октября красной накидке на почти голое тело. У одного из них на ребрах кровоточила рана.
                На соседней Робсон доктор или санитар -в белом халате и шапочке, с прибором в ушах, кто ж их там разберет - тащил за шиворот лениво упиравшуюся девицу в темном рубище. За этой сценой смиренно, с целомудренной полуулыбкой наблюдала монашка из Ордена сестер милосердия. За угол свернул человек с безразмерными, раздутыми язвами на лице, и такой же крупной воздушной шевелюрой.
      Минут через пятнадцать я услышал нечеловеческий вопль. У светофора, в окружении людей в шляпах, формой и цветом напоминающих морковь, орал некто, тащивший за собой блестящие кишки. Ему никто не пытался помочь, напротив -всем было весело.
В городе-то, оказывается, не все дома.
Я никогда еще не видел такого искреннего, настоящего Хэллоуина