Глава 3. В которой Турсас говорит, что нет больше

Окна лесной таверны светились каким-то тусклым светом, непривычным для любого городского жителя. Темнота окутала здешние земли, а массивные хвойные леса окружили таверну плотным кольцом непроходимых дебрей. И только валящий из трубы дым говорил, что жизнь в этих местах еще окончательно не умерла.
Трактирщик был толст, седовлас и небрит, но невероятно проворен и ловок, как, наверное, все трактирщики. От него веяло запахом копченых колбас и браги, которую здесь называли пивом. Естественно, этот напиток готовился в неприхотливых условиях на заднем дворе. Трактирщик, звали его Отто Корнол, шнырял от одного стола к другому, то и дело поднося раззадоренным постояльцам своего «фирменного» пива.
Кто-то даже утверждал, что Отто является потомком гномов – народа, давно ушедшего в легенды и детские сказки. То ли на людей так действовал алкоголь, то ли низкий рост трактирщика вводил в заблуждение, то ли его отборная брань пробуждала воспоминания об этом древнем народе.
Во дворе послышался стук копыт, и старик Отто заглянул в окно. Заезжие гости – редкий случай для здешних непроходимых мест. Четыре всадника в серых плащах, таких серых как эта полуночная пора, и широкополых шляпах спешились с лошадей. Отто сразу оценил, что кони породистые, а значит, у сих господ есть золото в кошельках, чтобы заплатить за пиво и ночлег.
- Господа, всадники! От кого мне не ожидалось увидеть в здесь. Редкие гости в сем нахер забытом богом месте. – Трактирщик встретил господ и проводил за отдельный столик. В этом момент кто-то из гулявших грохнул кружку пива на пол.
- Да судя по контингенту, так оно и сеть. – Проговорил первый, остальные захихикали.
Всадники не снимали шляп.
- Господа изволят остаться на ночь?
- А это зависит от твоего приема, трактирщик.
- О! Прием будет хорош, клянусь яйцами самого дьявола. - Отто осмотрел всадников, но не смог увидеть их лиц. – Господа не соизволят снять одежду и шляпы?
- Нет.
- Хм… Местные пьют мое фирменное пиво и любят копченые колбасы, что мне специально привозят из Хорсдерива.
- Пожалуй, принеси нам только колбасок и… воды. – Всадники переглянулись, и один взглянул на Отто. Взгляд полный равнодушия поразил трактирщика.
- И господа с долгой дороги не желают отведать моего пива?
- Трактирщик, мы же тебе ясно сказали – колбаса и вода. Мы золотом платим, в накладе не окажешься.
- Ладно, ладно. Господам незачем кипятиться. Если, ядрена мать, вам надоть только воды, так тому и быть.
Кто-то из пьющих закричал, и казалось, вот-вот назреет драка, но люди почему-то обнялись и начали горланить песню, слова которой разобрать было не возможно.
- Трактирщик, кто это? Местные?
- Так оно и есть… забулдыги. Порою в долг пьют… Но не, главное, ничего не ломают… Вам их опасаться незачем.
- А ты думаешь, что нам стоит кого-то опасаться?
- Хм. Я бы сказал, что вы браво выглядите. Да и, черт бы меня драл, оружие у вас тоже при себе… Только не стоит здесь его обнажать. Мой трактир место мирное.
- Не бойся, хозяин, не будем… Слушай, трактирщик, а кто вон тот мужик, что сидит за высоким столом со свечей и пишет? – Всадник указал пальцем на другой конец зала, где сидел высокий подтянутый мужчина, по виду не молодой. Мужчина мельком взглянул на всадников, но тут же снова уставился в свои письмена.
- Этот тоже местный.
- А он не пьет?
- Он то пьет, то пишет. Мать его раздери, платит исправно, и чтобы затраханого серебряника пожалел – никогда. Хотя порой на чернила тратится больше чем на пиво.
- А имя есть у… писателя? – Спутники снова захихикали.
- А мне за каким хером его знать? Платит и пьет, потом пишет и снова платит. А имена пусть богу или дьяволу будут интересны. Вот вас как зовут? – Старик улыбнулся, - Да скажите хоть сам регент или дьявол, мать его. А на кой хер мне верить, если я в глаза не видел ни одного ни второго? Да и этот может с три короба напиз… хм, соврать, И что с того, верить что ли? Именем не прокормишься, а вот серебряник – куда дороже имени.
- Ясно. Свободен. Колбасу давай!
Трактирщик направился на кухню за копченой колбасой. Проходя ближе к пишущему мужчине, услышал окрик:
- Отто, чернил еще принеси… - голос у «писателя» был звучный. Отто знал этот голос уже много лет, и никогда не спутал бы его с чьим бы то другим.
Мужчина за столом положил перо на стол и быстро пролистал исписанные страницы. Книга была наполовину заполнена. Потрепанные листы выглядели ужасно, но каллиграфический почерк лежал на них ровными рядами, настолько ровными, что им позавидовал бы авангард имперской гвардии. Мужчина отпил из кружки и посмотрел в сторону четырех всадников.
Господа в широкополых шляпах продолжали перешептываться, изредка посмеиваясь и то и дело посматривая в сторону мужчины.
- Твои чернила. – Отто поставил на стол сосуд и новое перо. – Хм, мог бы и не гонять меня, - Взгляд трактирщика упал на почти полную чернильницу «писателя».
- Они жрут свою колбасу… Что они у тебя спрашивали? Про меня интересовались?
- Да.
- Да? И что ты им сказал?
- Ахти, будь я трижды оттрахан, если бы сказал этим упырям, кто ты на самом деле. Ты же знаешь, как я к тебе отношусь. Если бы не ты, то гнил бы я сейчас где-нибудь в лесу, как поганый гриб. С тех пор, как был построен объездной тракт, и задрипаная кобыла не забредает в эту богом забытую глушь. Где мне было денег бы брать, чтоб содержать эту корчму, доставшуюся мне от моего папаши, сожри черти его душу.
- Не ласково ты о батьке-то. – Ахти улыбнулся ехидной улыбкой. Четверо в шляпах продолжали наблюдать за ним.
- А с чего мне ласкать память о нем, беспутном хрыще. Он только и делал, что трахал всех, пил да гулял. О, будь сейчас он жив я бы голову ему проломил, сукину сыну. Он и мать-то он бросил. Тьфу, - Отто отхаркнул на пол, - И подох, сука, сгнил напрочь, как старый пень. Говорят от какой-то бабы болезнью изошел.
- Ага, есть такое дело. Сифилис по-научному.
- Да хоть как назови – итог один. Осталась мне в наследство эта всеми забытая корчма. Так и кончил бы тут свои годы, если бы не ты с ребятами. А от вас одна прибыль пошла: то золотишко подбросите, то вещичек. Сплавлю их в Хорсдерив и живу какое-то время безбедно, пока снова ты с дружками не заявитесь. Да я на тебя молиться должен…
- Вот и ладненько. Что эти хмыри заказали? Колбасу и пиво?
- …и воду.
- Я не ослышался? Да к тебе делегация трезвенников привалила, кажись. Смотри на них, даже шляп не снимают. – Ахти улыбнулся и продолжил после небольшой паузы, - Полиция это, нутром чую.
- Иди ты…
- Сам ты иди. Плащи не снимают, шляпы на глаза, алкоголь не пьют… Посмотри на их сапоги.
- А что с ними-то не так? Сапоги, как сапоги…
- Да они чистые, как задница нашего первосвященника. Если бы они ехали суда верхом долгое время, их сапоги были бы в пыли по колено. Они никакие не путники и прибыли сюда на полицейских повозках. Я больше чем уверен, что их послали сюда убедиться в том, что я здесь.
- И что же делать?
- Ничего. Пунто позови-ка сюда. И пива принеси еще…
Всадники увидели, как к «писателю» подошел высокий мужчина красивый и крепкий. В руках он держал откупоренную бутылку вина.
- Пунто, видишь тех четырех клоунов?
- Путников-то?
- Ну да… «путников». Только ни хрена они никакие ни путники. Я тебе говорю. Нельзя дать им выйти отсюда.
- Ахти, ты что? Сбрендил совсем? Порос своими фобиями, как дерево мхом. – Пунто посмотрел на Ахти глазами, в которых явно читалось безразличие и легкое опьянение. – Ахти, какие они к чертям… Собственно, а кто они, раз не путники?
- Полицейские это.
- Ха! Насмешил. – Пунто громко рассмеялся. – Ахти, ты сумасшедший!
- Тише ты, дурак пьяный!
Ахти бросил взгляд на путников, которые, не доев колбас, встали из-за стола и начали собираться. Теперь им нечего было здесь высиживать, они наверняка слышали его имя.
Они уже двинулись к двери, как Ахти вскочил из-за стола, оттолкнув, попытавшего ему помешать Пунто, и направился наперерез. Всадники двигались, не обращая внимания на идущего к ним Ахтиана Юрсена.
- Господа хорошие, какое свинство оставлять недоеденным ужин. Это практически пощечина хозяину. Или вас не учили хорошим манерам? Где вы воспитывались, в каком лесу? – Ахти продолжал к ним приближаться, - Что ж вы молчите? Языки проглотили… Уж не от вкусного ли здешнего пива… Ах да, вам же нельзя, а то воротнички замараете… Мамаша ваша будет не рада…
- Слушай ты, «писатель»! – Сорвался один из всадников, - Можешь говорить что угодно, но мать не тронь!
- В глазах ярость, в голосе злость. Не обманывает ли меня зрение и слух? Уж не одурманила ли вам голову вода? – Ахти услышал, как сзади засмеялись. – Наверно, сильно по голове шибанула…
-  Слушай ты…
- Да я уже давно тебя слушаю, да кроме твоего щенячьего скула ничего не слышу. – Ахти демонстративно положил руку на эфес сабли.
- Ношение оружия запрещено законом…
- Может быть, отберешь?
Всадники разом вытащили сабли, но Ахти был быстрее. Самый разговорчивый даже не успел взмахнуть ей, как Ахти рубанул его от плеча до бедра. Тело, как мешок, опало на деревянный пол. Пунто подскочил на помощь товарищу, вступив в единоборство с самым низким из всадников.
Из-за стола повыскакивали люди, соратники Ахти, и началась резня. У всадников не было ни единого шанса. Маленький под ударами Пунто отступал к стене, пока не уперся в нее спиной. Он попытался контратаковать, но налетал на умело выставленный вперед клинок. Кровь ручьем полилась из раны, и всадник завизжал, как свинья и рухнул на пол.
Третий попытался биться против троих. Он даже зацепил лезвием сабли одного из бандитов, в панике размахивая ей во все стороны, но тут же был изрублен саблями со всех сторон. Кровь летела во все стороны, как праздничный салют. Последний попытался убежать, но даже не успел добраться до двери, как ему в спину всадили стилет по самую рукоять.
- Что вы натворили, - ужас и паника на лице Отто Корнола смешались в единую уродливую гримасу. – Что вы натворили?! Ахти! Какого хрена ты о себе возомнил! – Голос трактирщика дрогнул.
Он обхватил голову руками и сел на пол. Наверное, это самое страшное чувство – безнадежность. Именно его сейчас испытал Отто. В этом не было здравого смысла, только спонтанное стечение обстоятельств. Впереди его ждала либо сметь от руки полицейских в лихой драке, либо виселица за пособничество бандитам. Ни первая и вторая перспектива трактирщика не устраивала. Но его грубому щетинистому лицу скатились слезы. Впервые за много лет этот человек плакал. Говорят, что гномы не плачут… Видимо, он все-таки не был гномом.
- И что теперь, Ахти? – Пунто развел руками. – Что нам теперь делать? За каким хреном ты их порубил?
- А что мне было делать? Это была твоя задача, следить чтобы к нам полицейские не подкрались… А ты напился!
- Да с чего ты взял, что это полиция? Ахти, ты совсем обезумел.
- Быстро все уходите отсюда задней дверью. Я как-нибудь постараюсь замять это дело, - оживился трактирщик, подталкивая опьяненных бандитов к двери. – Быстро, быстро, пока никто не заявился сюда…
Тут неожиданно один из всадников, который еще хоть немного источал жизнь, достал пистолет и выстрелил в одного из бандитов. Выстрел прогремел, как гром в ночной тиши. Казалось, даже в самых отдаленных уголках этого необъятного леса рокотало эхо.
- Твою мать! Он подстрелил меня. – Бандит сел на стул. – Он… он мне печень прострелил! Ахти, я, кажется, умираю… - голос его затухал, как костер, в котором прогорели все дрова. Кровь из разорванной раны хлестала на пол.
Ахти через окно увидел как в лесу поодаль стали загораться факелы один за другим. Сначала их было немного, но их количество расползалось, как чума по городу. Спустя какие-то мгновения все окружение леса было охвачено факельным светом, и в некогда теменном непроходимом лесу стало светлее, чем в корчме. Огни походили на какого-то зловещего змея, что своим огненным хвостом окружил жертву, загнав в ее смертельную ловушку.
- Пунто, тварь, и ты до сих пор будешь говорить, что это не полицейские были? Мы сейчас в такой заднице, в какой не оказывались ни разу с момента образования банды.
Ахти посмотрел по сторонам и увидел съежившегося у стойки трактирщика. Ему почему-то стало неимоверно жалко старика Отто. Ахтиан уже много лет не испытывал этого чувства, но теперь оно снова посетило его, как в первый раз. И дело было не в том, что старому добряку теперь грозила виселица, а в том, что подарив ему надежду, дав ему возможность жить и не спиться, как его отец, Ахти сам отобрал у него всё это. Чувство вины – то, что отличает человека от животных.
Снаружи через рупор начал говорить четкий командный голос:
- Итак, господа бандиты! Вы окружены отрядами полиции в размере двух сотен человек. Вам не удастся выбраться или сбежать. Все подступы к таверне окружены и освещены, территория простреливается. Наш великий регент предлагает вам добровольно сдаться властям, где вы будете переданы под суд, который решит вашу дальнейшую судьбу…
Ахти подошел к окну. Из-за того, что света в таверне было меньше чем в освещенном лесу, он прекрасно видел стоящих у деревьев солдат, вооруженных мушкетами и одетых в кирасы. Чуть поодаль располагалось несколько всадников. Впереди стоял говоривший. Лица было не видно, только пышные усы торчали из-за рупора.
- …В случае отказа, неповиновения или попытки скрыться или вступить в борьбу приказано уничтожить вас на месте.
- Слушай, как там тебя… - крикнул Ахти в окно, - а мне удавку шелковую дадут, если я выйду?
- Так же вам необходимо выпустить из таверны четверых наших людей, которых вы сейчас удерживаете внутри, а именно…
- Можешь не перечислять… Тебе какая из частей их тел больше нравится? Голова? А может быть тебе тела целиком отдать? Твои люди подстрелили моего товарища. Что ж, мы квиты.
- Даю вам на размышления три минуты. – Голос на мгновение утих, - И знаешь, что Ахти, если ты выйдешь, то я тебя повешу на первом же суке, тварь! Меня зовут Гийдеанес Турсас. Запомни это имя, имя того, кто отправит тебя к дьяволу.
- Хорошенькие перспективы… - Крикнул напоследок Ахти.
Время уходило настолько быстро, что Ахти даже не успевал думать. Он осмотрел своих товарищей и отошел от окна. Ему казалось, что он воочию видит, как секунды тают в полупрозрачном свете, растворяются и уходят от него всё дальше и дальше.
- Значит так. Нас сколько?
- Эээ, восемнадцать… семнадцать, Алпо, кажется, покинул нас.
- Маловато против двух сотен будет.
- Вступать в бой глупо. Они нас перебью вмиг. Да и держать оборону не получится. Они спалят таверну к чертям. Что же делать? Время уходит…
-  У нас есть единственный шанс… - Ахти на секунду остановил свою сбивчивую речь, перехватив дыхание, и продолжил чуть медленнее, - Здесь в полумиле есть горная река, которая уходит к морю. Если мы прорвемся к ней, то сможет скрыться. Я посмотрел, они все в тяжелой броне и не смогут преследовать нас по воде. Других вариантов я не вижу. Самое тяжелое – прорваться через кольцо окружения.
- Это не реально. – Пунто опустил руки. – Ахти, нас просто перестреляют, как уток на охоте. Ты предлагаешь нам идти на верную смерть. Может быть, и действительно, лучше сдаться?
- Пунто с каких пор ты стал трусом? – Ахти многозначительно посмотрел на боевого товарища. - У нас нет другого выхода. Что ты предлагаешь? Ты слышал, что Турсас обещал? Я думаю, и вас его милость не обойдет. Заряжайте пистолеты – мы идем на прорыв.
- Страшно то, как… - проговорил Хейно, высокий белокурый нордлинг. – Никогда так не было страшно.
- Кто боится, может остаться. Я никого никогда не заставлял что-то делать, и сейчас не пойду против своего принципа. Каждый волен выбирать себе судьбу, и я не отберу ни у кого это право.
- А что со мной? – проговорил Отто Корнол – Мне как быть?
- Отто, оставайся здесь. Скажешь, что знать нас не знаешь. Что заехали к тебе в таверну, попросили ночлег. Они тебя не тронут… не должны тронуть.
- Ага, так они мне и поверят. Я с вами пойду.
- Я тебя отговаривать не буду. Лишняя сабля нам не помешает. Это твой выбор – тебе решать.
Ахти посмотрел на своих людей. Пунто Лайсит, Хейно Айтилаар, Отто Корнол, Пекка Стакки, Ульяс Пареда, Раймо Турунен, Теххо Тавакес, Антеро Вински, Йони Матеус, Калле Кравиз, Сами Брокшер, Инто Винсенс, Юхани Цварн, Лео Гино, Марти Сименс, Яко Родио, Аурис Мельпо, Вилье Ватье – всех их он знал уже не первый год, и каждому доверял, как самому себя. Ахтиану стало неимоверно тошно и противно осознавать, что Пунто прав, и что сейчас они пойдут на верную смерть. Но таков был он, Ахтиан Юрсен, готовый погибнуть в надежде на свободу, чем безропотно отдаться на милость врагу.
- Три минуты и истекли! – Раздался голос Турсаса. – Выходите!
Ахти прикладом ружья высадил окно и выстрелил в сторону горящих факелов. Остальные бандиты последовали его примеру. Залп оружий прогремел, окутав все вокруг плотным заслоном порохового дыма. Несколько солдат упало замертво.
Ахти увидел, как враги вскидывают ружья. Секунда и последовал ответный залп, но куда большей плотности. Стекла посыпали на пол, бутылки на столах разлетались в разные стороны, дверь снесло с петель, как от удара молотом. Ульяс Пареда лежал на полу, схватившись за шею, из которой фонтаном била кровь. Он дико вопил, но голос его больше напоминал какой-то адовый хрип. Антеро Вински пуля раздробила голову, превратив ее в уродливое месиво.
На мгновение всё затихло. Послышался стук копыт. Всадники, проскакивая мимо таверны, забрасывали ее факелами. Едкий запах гари моментально стал заполнять помещение. Еще мгновение и дышать стало невозможно. Вилье Ватье задыхаясь выскочил на улицу, где его сразу изрешетили повторным залпом.
Ахтиан не мог медлить. Он сделал еще один выстрел из перезаряженного ружья и выскочил на улицу. Завеса дыма становилась всё гуще и гуще. Ахтиан уже не видел врага, и только яркий свет факелов плотным кольцом окружал их. Дышать становилось тяжелее, глаза слезились. Ахти рванул вперед, туда, где по его памяти находилась спасительная река. Товарищи последовали за ним.
Как только бандиты вышли из дыма, они оказались лицом к лицу с превосходящими силами противника. Солдаты не успели перезарядить ружья. Байонеты сверкнули в свете факелов каким-то зловещим светом. Казалось, сам дьявол сейчас улыбнулся им. Калле Кравиз и Лео Гино сходу напоролись на выставленные копья, как дикий зверь на рогатину. Завязалась рукопашная драка. Аурис Мельпо с размаху саданул одного из солдат саблей по голове, но клинок по касательной соскочил с конусовидного кабассета и врубилась в плечо, застряв в нем. Убитый упал набок, вырвав саблю из рук бандита. Аурис увидел, как на него бежит другой солдат, но ничего не мог сделать. Байонет вонзился в живот по самую рукоять.
Ахтиан срубил одному солдату голову, второму всадил саблю в щель между нагрудником и наплечником. У Ахти за поясом висел пистолет, однако он не стал стрелять, приберегая его для более нужного момента.
Солдаты, которые стояли с другой стороны дома приближались. Противников становилось все больше, и казалось, в этой ночной тьме им вообще нет конца. Прогремело еще несколько выстрелов. Тело Юхани Цварна упало в траву. Всадники вклинились в ряды бьющихся, размахивая палашами. Тяжелые черные доспехи имперских драгунов сливались с темнотой, и только яркие огни факелов играли на их нагрудниках. Пекка Стакки и Раймо Турунен были зарублены кавалеристами.
Ахтиан уже бежал в сторону темного леса. Он на мгновение обернулся и увидел, что еще несколько товарищей смоги пробиться через кольцо противников. Остальные погрязли в кровавой бойне. Отто Корнол, Хейно Айтилаар, Марти Сименс и Теххо Тавакес следовали за Ахтианом вглубь лесов. Пунто Лайсита, правой руки Ахтиана, среди них не было.
Бежать приходилось, что есть сил, хотя они потихоньку покидали Ахтиана. Казалось, река должна появиться вот-вот, но ее всё не было, и даже отдаленный звук бурлящей воды казался каким-то миражом, иллюзией спасения. Бурелом под ногами, высокая трава, кустарники и пообломанные ветки постоянно путались в ногах, мешая бежать. Глаза смотрели вперед, но ничего кроме непроглядной ночной чащи не видели, и даже свет яркой луны не мог пробиться сквозь ветки. Ахти слышал за спиной голоса и крики, но не оборачивался. Его цель была ему ясна.
Ноги заплетались и уже казалось не слушались его. Он сильно ударился коленом о поваленный ствол дерева и сделав кувырок упал в заросли дикого кустарника, расцарапав себе лицо. Ахти попытался встать, но тело не поддалось. Тяжелое дыхание костром жгло изнутри, в висках стучало, а на лбу выступил пот. Казалось, что сейчас кровь закипит внутри.
Огни приближались. Ахти увидел бегущего Хейно Айтилаара, которого догонял всадник в черных доспехах. Кавалерист на полном ходу рубанул убегающего бандита. Было отчетливо видно, как голова Хейно свалилась с плеч. Слева в нескольких сотнях метров бежал Теххо Тавакес. Прозвучало несколько выстрелов, и он упал. Однако, здоровяк Теххо поднялся еще раз на ноги и, достав писолет, выстрелил в противников. Попал он или нет, видно не было, но настигшие его солдаты закололи его байонетами.
Старый седовласы крактирщик Отто Корнол, не в силах больше убегать от преследователей, упал на колени и поднял руки. Он был, наверное, единственным, кто остался жив в этой безумной гонке к свободе.
- Ищите! Ищите Ахтиана Юрсена. Он не мог далеко убежать! Ищите красного Ахти. Пока я не увижу его труп, я не буду спокоен. – Звучал где-то позади звучный голос Гийдеанеса Турсаса.
«Это имя, я действительно запомню его, - думал Ахти, - Запомню. Ты будешь первым, кого я убью, если останусь жив. Я отквитаюсь за все, что ты сделал, за каждого убитого тобой и твоими миньонами друга. Но для этого надо выжить. Надо бежать! Река рядом!».
Ахти, преодолевая усталость, выскочил из куста и снова понесся на звук воды. Солдаты его заметили и открыли огонь, но на счастье, пули пролетели мимо, сбивая толстую кору с вековых деревьев. Казалось, что к ногам привязаны гири, каждая по несколько пудов. Шаги давались тяжело, а мысль о том, что за каждым следующим деревом обрыв к горной реке начинала превращаться в навязчивую идею.
Ахти почувствовал, что его настегает всадник, и не ошибся. Обернувшись, он увидел черную морду вороного коня, выпускавшего из ноздрей пар в холодный ночной воздух. Только армейское прошлое и выработанный с годами рефлекс позволил Ахтиану увернуться от, пролетевшего над головой, палаша. Всадник сделал полоборота и занес руку для повторного удара, но Юрсен опередил его, выхватив из-за пояса пистолет. Грянувший выстрел разом выдал Турсасу местонахождение Ахти. Драгун покачнулся и выпал из седла на жесткую лесную траву.
- Вот он! Стреляйте в него. – Снова скомандовал Турсас.
Ахти упал на землю. Пули прошли мимо.
Преследователи приближались. Откуда в них было столько прыти, Ахти понять не мог, но он бежал, веря, что вот-вот покажется она. Нога наступила на жесткие камни. Это не был обман. Перед ним бурлила горная река, уходя по, напоминающему фьорд ущелью далеко к морю. Та самая, в которой таилось спасение всей его банды, и к до которой добежал только он один.
Но Ахти не успел прыгнуть в реку.
Он на мгновение обернулся и увидел позади себя высокого мужчину с пышными усами, и глазами, полными ярости. В руках он держал пистолет. Это был Гийдеанес Турсас. Не выжидая, он выстрелил.
Резкая боль в боку… и прохлада горной реки.
Турсас видел, как Ахтиана отбросило выстрелом назад, и он полетел с обрыва в бурлящую реку. Подбежав к краю, начальник полиции увидел, как тело Ахти всплыло в покрасневшей воде, и его стремительно понесло течением далеко за пределы видимости.
- Ну вот и всё! Нет больше красного Ахти, - сказал Турсас так, чтобы его слышали подчиненные.