Желание

Это был странный вечер. День рождения. Дома никого видеть не хотелось, да я никого и не звала: думала провести вечер в диалоге с сумерками по ту сторону окна, и потому несколько растерялась, когда позвонил Андрей:
- Приходи сегодня к шести в наше кафе.
Фоном его словам послужил приглушенный смех, потом послышался голос Нэли: «Скажи ей, что если не явится, мы все страшно обидимся и отправим ее на перевоспитание: неделя принудительного труда, не меньше!». Я улыбнулась:
- Передай, что угроза слишком серьезная. Я приду.
- Ок. Тогда до встречи! — Ответил мне аппарат и разразился короткими гудками.

Вот так случился этот вечер. А началось все это много раньше, когда однажды в  сырые апрельские сумерки ноги привели меня в маленький дворик. Позже я узнала, что многие в городе знают его как «московский»; оно и понятно: кирпичный дом с аркой и кованой оградой, изобилие акаций и каких-то никогда не цветущих кустов, аккуратные клумбы... Даже старушки какие-то совсем не провинциальные. И — самое главное в сырой, тоскливый вечер — кафе в подвальчике: уютные столики на двоих, четверых или шестерых человек под настольными лампами, покрытые тяжелыми скатертями с бахромой, деревянный пол, никакого пластика и хрома в отделке, запах кофе, жареного миндаля и корицы... К моему удивению, тяжкое проклятие всех подобных заведений в нашем городе — новомодные радиостанции в колонках — каким-то образом обошло это место. Я не сразу заметила маленький старый проигрыватель в углу и стойку с пластинками.
Кто и когда выкупил подвал жилого дома и устроил в нем это замечательное во всех отношениях заведение, никто не знает, равно как никто не может с уверенностью сказать, сколько лет дому, даже всезнайки-краеведы. Название у кафе, конечно, есть, но настолько незапоминающееся, что завсегдатаи называют его просто «наше кафе». Здесь подают лучший кофе во всем городе и, чего тоже нигде в городских кафе больше не встретишь, готовят вкуснейший черничный пирог.
Тогда я познакомилась с Андреем и Нэлей. То ли вид у меня был настолько жалкий, то ли иные какие-то причины заставили их обратить внимание на «растрепанного воробья, барахтающегося в чашке кофе», только они сели за мой столик и без особых вступлений представились:
- Я — Нэля, а это — Андрей. Будем знакомы?
В другое время в другом месте я, наверное, убежала бы прочь от такой непосредственной и открытой манеры заводить знакомство, но тогда... Это было особое состояние сродни озарению, когда понимаешь, что именно сейчас все идет «правильно» и по-другому быть просто не может.
- Будем! - Ответила я. И этим поставила, наконец, жирную черную точку в моем трехгодичном одиночестве.
Потом были Миранда и Дэн. Какие-то «знакомые знакомых» Андрея, двинутые, как и мы втроем, на любви к кельтскому фольклору. Последним нашелся умница-Аркаша, социолог и любитель «эзотерической чепухи», как он сам ее определял. Аркаша мечтал разработать практику, сочетающую принципы шаманизма и вудуизма, и временами устраивал нам демонстрации плодов своих размышлений.
Все они словно были шиты по моей мерке: таких совпадений в мыслях, вкусах, взглядах просто не бывает... То есть, я думала, что не бывает, пока не встретила их всех. Впрочем, даже спустя год после того, как наш дружный секстет собрался полным составом, я иногда ловила себя на ощущении: «Ущипните меня, я брежу».
А еще... Еще была Арина: то ли мой персональный демон, то ли ангел-хранитель, то ли нечто третье.
Арина была дамой неопределенного возраста с крупной стройной фигурой. Я заметила ее, когда пришла в кафе в седьмой, кажется, раз. Она сидела в одиночестве за ближним ко входу столиком на двоих и раскладывала пасьянс из карт Таро. На столике перед ней стояла лампа под старинным зеленым абажуром с бахромой, чашка горячего, еще дымящегося кофе, рядом с которой лежала еще одна колода карт, и стояла пепельница со следами пепла. Параллельно с пасьянсом Арина умудрялась курить длинную тонкую трубку, однако, как ни странно, табаком не пахло.
Одета она была экстравагантно для нашего времени: длинная, широкая почти как цыганская бархатная юбка шоколадного цвета, из-под которой видны были черные ботинки на шнурке; поверх темной блузки темно-зеленый корсет, словно сшитый из гобелена; на плечах — вязаная темная шаль с кистями; на руках — кружевные черные митенки, поверх которых кольца с тяжелыми крупными камнями. На голове — широкая дамская шляпа с вуалью и тремя перьями, сшитая по моде рубежа позапрошлого и прошлого веков. Глаз из-под шляпы не было видно, только губы, темно-вишневые, четко очерченные.
- Деточка! - Сказала она глубоким грудным голосом, когда я проходила мимо. - Присядь-ка.
«Деточка» села напротив, скорее от неожиданности, чем от любопытства.
- Поглядим, поглядим... - Усмехнулась она, выпустив колечко дыма и доставая из колоды карту. - О! Тебя сегодня ждет встреча с четырьмя друзьями. Двоих из них ты знаешь, а двоих встретишь сегодня впервые. Пожалуй, для тебя начинается интересное время, Скай. Кажется, есть, наконец, шанс, что ты превратишься из капризного вечно недовольного ребенка в хорошего игрока. Как ты считаешь?
У меня, кажется, тогда в буквальном смысле отвисла челюсть.
- Откуда Вы знаете это...
- Что, ник? Да работа у меня такая: все о тебе знать. А впрочем, сама поймешь, если захочешь. - Еще пара колечек улетела блуждать под потолком. - Да не смотри ты на меня так, наказание! Давай, очухивайся. Рома! - Позвала она официанта. - Налей девочке кофе, за мой счет, конечно. И коньячку туда плесни ложечку. А ты иди. - Это уже мне. - Займи вон тот столик в нише, под павлином. Будет твой. Или ваш. - Лукаво улыбнулась она.
- Как Вас зовут-то? А то неудобно: Вы обо мне все знаете, а я о Вас ничего...
- Ошибаешься, деточка. Ты знаешь обо мне больше всех, только пока не хочешь этого понимать. Хм... А давай-ка начнем нашу игру прямо сейчас. Правила... Поймешь постепенно. Я свой ход на сегодня уже сделала, так что твоя очередь. Ну так как, по-твоему, меня зовут?
- Арина? - Брякнула я первое, что пришло в голову.
- А неплохо для начала... - Она улыбнулась. - Но и хватит на сегодня. Иди, пей свой кофе. У тебя осталось на это совсем немного времени, минуты две.
- Ладно... - Растерянно сказала я.
Устроившись за указанным столиком, я пила дармовой кофе и смотрела, как Арина курит, иногда отрываясь от своих пасьянсов и отпивая кофе из чашки. Она больше ни разу за вечер даже не взглянула в мою сторону.
- Ты чего сегодня опять загруженная, как будто кило редьки съела на спор? - Спросила Нэля, едва успев присесть за столик.
- Да понимаешь, вон там сидит странная дама, у нас с ней такой диалог сейчас вышел, как по писанному... Нагадала мне сегодня новое знакомство, и вообще много всего наговорила.
- Знакомство? Надо же... Сейчас Андрей ребят приведет, так что знакомство состоится. А что за дама-то?
- Да вот же, за крайним столиком под зеленой лампой.
- Скай, ты зря с кофе с коньяком вечер начала. - Нэля посмотрела на меня с тревогой. - За тем столиком никого нет.
Я не стала с ней спорить и даже выдержала все последующие насмешки относительно моего больного воображения и персонального бреда. Впрочем, находиться в одной комнате с человеком, которого кроме тебя никто не видит, не слишком-то спокойно, но мы и не задержались надолго: Миранда и Дэн оказались просто находкой, вечер продолжился у Андрея, потом плавно перетек в ночь, затем — в утро.
С тех пор с ребятами я об Арине больше не заговаривала и всегда старалась приходить в кафе раньше них в надежде что диалог повторится, но дело ограничивалось только доброжелательными приветствиями, а иногда — чашкой дармового кофе с корицей.

Итак, в свой День рождения я шла по улице. Город зажигал фонари, состояние колебалось на грани: я с одинаковой вероятностью могла умилиться до слез или разразиться тяжелейшей формой истерики. Нестабильная психика, свойственная гениям, ага. Аркаша у нас мастер по части подобных определений...
Подумала о ребятах, и на душе потеплело: Нэлька, наверное, подбила всех устроить мне сюрприз. Она всегда лучше всех чувствует, чего именно мне не хватает, даже когда я сама сформулировать толком ничего не могу. Значит, встреча с призраками былого одиночества пока откладывается. Вот и хорошо. Чудесно. Да.
Кафе непривычно полно для четверга: все столики заняты. Такого ажиотажа не наблюдалось даже тогда, когда местная неформальная тусовка организовала здесь первый акустически-альтруистический концерт: даже волшебная халява не сумела тогда побороть волшебную полупустоту этого замечательного места. Но тут свободного места просто нет: стоит кому-то подняться, как столик тут же оказывается вновь занятым.
Арина как всегда в одиночестве, если не считать ее карт и трубки, пьет свой кофе. Когда я вошла, она подняла голову, улыбнулась мне, подмигнула: «Твой ход, деточка!». На указательном пальце ее левой руки сверкнул зеленый камень. Зазвенел «волшебный ветер» - проходя в арку, я задела плечом длинный тяжелый язычок.
- На удачу! - Лукаво шепнула мне Арина, и перья на ее шляпе колыхнулись от резкого движения или от внезапного сквозняка.
Ребята сидели за нашим столиком в нише под крыльями то ли павлина, как обозвала его Арина, то ли Жар-птицы.
- Ура! Пришла все-таки! Ну и лентяйка ты, Скай: все, что угодно, лишь бы не работать.
Это Андрей. Смотрит на меня сурово так, а рядом Нэлька в кулак смеется, ждет моей реакции.
- Вот иди и раскладывай три книжки в четыре ряда! - Показываю ему язык. - Хорошо тебе живется: сидишь дома целыми днями на всем готовом, в игрушки играешь, еще и деньги за это берешь с честных предпринимателей. Я бы тоже, может, не отказалась от такой работы.
- А ты представляешь, сколько мусора приходится на одну стоящую игру? Я, может, психикой рискую ради продвижения родного сайта на просторах Интернета! Это тебе не профессоров чаем поить!
Нэлька уже откровенно хохочет: эта ритуальная перепалка в последнее время частенько открывает наши вечера. Сама Нэля — умница с двумя образованиями — работает мастером-парикмахером в хорошем салоне и совершенно искренне полагает, что таких раздолбаев, как мы с Андреем, еще свет не видывал. Она до сих пор не может определиться, кто из нас больший лентяй, так что мы (ей на радость) ведем настоящую войну за почетное первое место.
Продолжаем в том же духе: ребята много смеются, много пьют, обещают в конце вечера какой-то «сюрприз», и лица у них при этом хитрые и чрезвычайно довольные.
Хорошо с ними. Хорошо, когда есть люди, с которыми ты чувствуешь себя целым, словно в витраж ставили недостающие кусочки цветного стекла. Хорошо, когда есть люди, к которым ты не можешь быть равнодушным. Хорошо, когда можешь говорить и спрашивать, о чем хочешь. Хорошо...
Я вдруг поймала себя на том, что за нашим столиком стало как-то слишком тихо. «Включилась» в реальность, положила рядом с блюдцем ложечку, которую вертела в руках.  Ребята переглядываются растерянно, Нэлька посмеивается, то и дело бросая взгляды куда-то за мою спину.
- Вы чего? - Спрашиваю.
- Да вон, посмотри, какое чудо! - Кивает мне Андрей. - Похож на персонажа одной игры, эльфа. И одет как-то странно. Косплейщик, наверное... Дату перепутал: у них тут в субботу какое-то пати намечается, я объявление видел в сети. Да что ты головой вертишь, как совенок, с утра разбуженный?! Обернись!
Я оборачиваюсь, и точно: чудо из чудес. Стоит то ли Толкиновский Леголас (в его кинематографической ипостаси), то ли служитель какого-то восточного культа при полном наборе ритуальных ножей, и явно кого-то ищет во всей этой пестрой толпе взглядом, периодически с тоской оборачиваясь на Арину. Та только колечки дыма пускает: не знаю, мол, ничего, сам выпутывайся. И тут его взгляд останавливается на мне. Он задумывается на секунду, потом кивает и идет к нашему столику.
- Вы позволите?
- Да. А в чем, собственно...
- Я сейчас все объясню. Только не перебивайте меня. У Вас ведь сегодня День рождения, не так ли?
- Да. - Отвечаю.
- Если помните, пять лет назад в это самое время Вы гуляли в парке. Вы еще очень хотели найти там дуб, и в тот вечер у Вас, наконец, получилось.
- Да, помню. Но какое...
- Погодите, не перебивайте, пожалуйста. Вы тогда нашли под дубом желудь, и загадали желание. Помните, какое?
- Да, прекрасно помню. Я тогда отчаянно хотела, чтоб из-за ближайшего куста вышел эльф и навсегда забрал меня с собой. Только я желудь потом потеряла.
- Это и прекрасно: желудь ваш пророс, и теперь ваше желание может исполнится. Сегодня. С некоторыми поправками на отсутствие куста, конечно. Впрочем, если это так необходимо, мы можем отправиться туда, где Вы загадали желание: место не имеет значения, главное, порог, а здесь...
- Погодите, это что, розыгрыш? Нэля, но откуда вы... Я же не рассказывала никому... Это так давно было...
Меня начинает колотить. Вот тебе и «хорошо», вот тебе и «чудесный вечер», вот тебе и «прощай, прошлое»... Я огладываю ребят одуревшим и злым взглядом:
- То есть я сейчас соглашусь на этот бред с поездкой в парк. Там этот ряженый глаза мне завяжет, чтобы я пути в страну Оз не видела, и будет водить кругами до тех пор, пока не объявитесь вы с подарком. Потом всеобщее ликование, поздравления и все такое... - Я уже кричу. - Ну почему, вашу мать, третий раз кто-то пытается сыграть на моей тяге к чудесам? В детстве меня обманывали, рассказывая, что в старом сарае по ночам появляется ведьма, а когда любопытство пересилило и я все-таки пошла в сарай среди ночи, мальчишки в простынях с вымазанными краской рукми напугали меня до истерики, а с утра весь двор ухохатывался над тем, что я чуть не обмочилась. Потом нашлись двое гениев, которые решили поиграть со мной в «лабиринт», потому что это показалось им забавным, и чуть не свели меня с ума своими смсками, мороча мне голову и доказывая, что я с ними знакома. А теперь вы почему-то решили, что я поведусь на эту хрень эльфическую?! За что? Это... Это жестоко!
Я опираюсь локтями на стол и прячу лицо в ладонях. Мир тихо осыпается где-то на периферии сознания: в витраж летит камень, и осколки разлетаются и звенят, звенят, звенят...
Кто-то кладет мне на плечо руку. Сквозь звон цветного стекла я слышу:
- Это недоразумение какое-то...
И тихий растерянный Аркашин голос следом:
- Ты ошибаешься. Мы тебе местный торт заказали. Большой, в три яруса, как ты хотела... Его должны подать через десять минут...
Я поднимаю голову. На ребя жалко смотреть: Миранда чуть не плачет, Нэля отвернулась к окну, Дэн вертит в руках бокал. А «эльф» все еще держит руку на моем плече:
- То, что я сказал, правда. Неужели ты меня не узнала? Это ведь ты меня придумала... - Взгляд у него ласковый и печальный. - Жаль, но... Тебе решать. Это ничего. Знаешь, люди непостоянны. Они часто отказываются от своих желаний, даже от таких сильных, как твое.
Я снимаю его руку с плеча. Встаю. Голос не слушается:
- Сиди здесь. Никуда не уходи. Я сейчас.

- Ну что, догадалась, кто я? И в какую игру мы играем? - Взгляд у Арины лукавый, но сейчас мне это совсем не нравится, скорее раздражает.
Я беру вторую колоду. Тассую ее.
- Догадываюсь, - отвечаю, - сейчас проверим.
Достаю наугад карту. Она пустая и черная. Как двадцать пятая руна в системе из двадцати четырех знаков.
- Ты — моя судьба. Верно? Сама знаю, что так. А игра... Мы в нее давно с тобой играем. Можно сказать, с рождения. Только раньше ты меня всегда обыгрывала.
- О! Какая проницательность! - Арина перестает улыбаться, смешивает свою колоду. - А сейчас что изменилось?
- А сейчас ты меня разозлила. - Говорю я. - Это слишком жестокая шутка, чтобы оставлять ее без внимания. Не знаю, как в твои, но в мои планы посещение психушки точно не входит. К тому же, с этим ходом ты безнадежно опоздала: кому оно нужно, чудо пятилетней выдержки? Где ты была, когда я собственный День рождения справляла, как поминки? Очень празднично: одиночество, неизменная городская булка, палка «Георгиевской» колбасы и литр томатного сока. А для суицида я никогда не годилась, ты знаешь: я ведь у нас трусиха, не так ли? Вот если бы он случился тогда, пять лет назад, когда мне нечего было здесь искать и терять тоже нечего, я бы сказала тебе: «Спасибо, ты победила!». Я ведь уже тогда знала все о нем наизусть. А сейчас... Сейчас мне и здесь хорошо.
- Глупая, тебе не кажется, что «тогда» тебе просто нечем было платить за такое чудо? Всего твоего багажа не хватило бы, чтобы вызвать его к жизни, да езще и перестроить Толкиновское Средиземье по твоей мерке. А сейчас... Сейчас тебе есть, что терять — в этом ты права. Это плата за вход, не больше и не меньше.
- Плата за неизвестность?
- А тебе нужны гарантии? С каких это пор? Несбыточное всегда приправлено неизвестностью, в этом его прелесть. Но, я смотрю, ты стала циником и в тебе побеждает практический интерес, даже по отношению к чудесам... С таким подходом, долго ты не продержишься: скатишься в пропасть обыденности, растеряешь друзей, приобретешь престижную работу. Это тоже вариант. Но только учти: твои желания в этом случае перестанут сбываться, потому что этот путь означает неумение по-настоящему мечтать: не будет больше ни одной выдумки, только голая реальность. Зато такая понятная и простая... И играть с тобой будет уже не интересно.
Арина смется, а в глазах упрек.
- Кстати, насчет своего эльфа ты ошибаешься: он и пять лет назад был у тебя недопридуманный, и сейчас ничего не изменилось. Жаль, что ты уже сделала выбор в пользу реальности: хорошая была выдумка, очень сильная. Настолько сильная, что он даже сумел появиться в этом — вполне реальном — мире. А то, что нелепый такой — твоя недоработка. Он же у тебя за пять лет никакими подробностями не «оброс». Но теперь все это уже не имеет значения.
- Это еще почему?
- Ну как? Ты ведь от своего желания отказалась.
- И что его ждет теперь?
- А ты сама не догадываешься?
Я снова тассую колоду. Достаю карту. На карте — два фигуры на фоне распахнутого окна.
- Что это? - Спрашиваю.
- Чистильщики. - Отвечает Арина, и взгляд у нее при этом нехороший. - Мерзкие твари, но у них работа не из приятных: они убирают из реальности все недовоплощенные фантазии: слишком яркие кошмары, которые и после пробуждения пугают хозяев, мечты, от которых отказываются люди. Выражаясь близким тебе метафорическим языком, они срезают лишние нити, которые торчат из узора твоей судьбы. Вот и его ждет учать развоплощения. А ведь он и вправду чудо. Почти сбывшееся, подумать только, если бы не банальная трусость.
Я ее не слушаю. Я лихорадочно тассую колоду, и задаю только один вопрос: «Сколько у меня времени?». На карте — часы, стрелки сошлись на двенадцати часах. Полночь.
- У меня есть время! - Говорю я ей. - Теперь мой ход.
- Ну что ж, - улыбается Арина, и ее улыбка снова мне нравится, - попробуй. Колоду дарю: мы еще сыграем с тобой.
Я прячу карты в сумку, подхожу к ребятам:
- Простите меня, я потом вам все объясню. Торт отменяется, у меня очень важное дело.
Нэлька хмурится, спрашивает:
- А куда ты исчезала? Рванула к пустому столику, как сумасшедшая, села на стул и исчезла...
- Извини, - говорю, - сейчас правда объяснять некогда. Все завтра, обещаю. Вы — самые лучшие. Мне пора. Я позвоню.

Я хватаю своего эльфа за руку, и тут мне становится смешно: а ведь и верно, недопридуманный, я даже имя ему не дала, хотя бы эльфийское. Но, сейчас так даже лучше: чтобы жить здесь, эльфийское имя не годится, нужно человеческое. Память лукаво подсовывает мне самое попсовое из всех кельтских имен, но я хитрее. Подмигиваю ему, говорю: «Пойдем, Олег, нам надо многое успеть». Он улыбается в ответ, и мы уходим. Бежим по облитому ночью проспекту, по темным подворотням в мою берлогу — маленькое захламленное убежище от большого мира. Там спешно греем чайник. Он смотрит на меня, и в серых его огромных глазах тоска:
- Знаешь, я всегда хотел тебя встретить. Всегда. И я очень не хочу умирать. Особенно теперь.
Я смеюсь:
- У нас с тобой есть время: целых три часа у нас с тобой есть. А потом, может, целая жизнь. Я тебя обязательно придумаю, обещаю. Потому что я хочу тебя придумать до конца. Это мое желание.