Для детей из книг Весёлая переменка, Хулиган Ломон

 



Папины выходные

И почему родители иногда расходятся. И почему они никогда не советуются с детьми. Не спрашивают нас, ради которых они когда-то поженились, и вдруг, разводятся. Эгоисты и только. О себе думают, а о детях нет.
Папы и мамы! Нехорошо это.
Вот и получается потом: мама дома, папы нет, папа дома, мамы нет.
А чаще так: мама всю неделю с ребёнком, а папа по субботам или воскресеньям.
Именно так было в семье Кочерыжкиных.
Шесть дней в неделю Данилу воспитывала мама. А в воскресенье приходил папа. Мама выставляла их за дверь, и они шли в ближайшее кафе. Затем в кино. Оставшиеся час, полтора, они проводили во дворе. Почти каждое воскресенье. Но, несмотря на повторяющееся однообразие, Данила ни за что бы не отказался от этих воскресений. Потому что в них был папа.
Но, однажды, одно субботнее утро началось совсем не так, как обычно.
Мама подошла к кровати Данилы и тронула его за плечо.
- Данька! Данька, просыпайся. Мне надо срочно уехать к бабушке, я позвонила твоему папе, он сейчас приедет. Побудет с тобой до завтра. Бабушка у нас заболела.
Данила протёр глаза и сел на кровати. Он ещё не совсем проснулся, но главное понял: папа будет с ним всю субботу и воскресенье.
- Урра! – закричал он.
- Ты так радуешься, что я уезжаю к больной бабушке? – спросила мама.
- Нет. Я радуюсь, что со мной будет папа!
Мама присела и обняла Данилу.
- Я тебя очень прошу, слушайся папу, будь умницей. Я вот тут, - мама достала исписанный лист, - написала, что вам нужно будет сделать. Обязательно! Ну, а не обязательно, можете погулять или куда-нибудь сходить. Хорошо?
- Хорошо, мамочка, - сказал Данила.
Раздался дверной звонок.
- Я на тебя надеюсь! – сказала мама и пошла открывать дверь.
Данила выскочил из постели и побежал в прихожую. Вошёл папа с кучей пакетов.
- О, Боже! – воскликнула мама, - ты что, скупил весь супермаркет?
- Тут фрукты, овощи, витамины, - перечислял папа, поворачивая пакеты. – Соки, мясо. Сделаю такое бефстроганов, пальчики оближет.
- Замечательно, - сказала мама. – Там, на столе список важных дел и ключи. А на плите – каша. Перед сном помой его. Всё! – Мама поцеловала Данилу. – Я убежала. Буду завтра к обеду.
- Йёхо! – закричал папа, когда дверь за мамой закрылась.
- Хо-хо! – неумело повторил Данила и заплясал вокруг папы.
- Два дня! – кричал папа.
- Два, целых два, два больших, два длиннющих дня, - плясал Данила.
- Несём продукты на кухню. Будем завтракать.
- Вперёд!
- Что, кроме каши, желает на завтрак царевич, Данила Сергеич? – шутливо спросил папа.
- Мороженое, пирожное, шоколад и сосиски! А кашу я не хочу!
- Хороший выбор. Только после каши.
- Пап, а ты правда умеешь готовить?
- А как же. Каждый мужчина обязан уметь готовить хотя бы одно блюдо из мяса. Твой папа, например, умеет готовить целых два: шашлык и бефстроганов. Я тебя тоже научу.
- А мы, правда, будем есть пирожные и шоколад?
- Для начала, отправляйся-ка в ванну. Умойся, почисти зубы. Потом оденься. Пирожное и шоколад я не купил. Будем есть кашу с вареньем.
Данила убежал.
Вернулся в домашней одежде.
- Пап, а ты можешь выпить уксус?
- Ты чего Данила? Я что, похож на сумасшедшего?
- А папа Веньки может. Он и выпил. Правда, только один раз.
- Вот именно! От этого можно умереть. Кстати, никогда не пей из горлышка. Страшно невоспитанно!
Папа положил кашу в тарелку и налил вишнёвого варенья. Обычная каша показалась Даниле необычайно вкусной.
- Пап, - сказал Данила, доев кашу. – А я сегодня во сне рекламу видел.
- Дожили, - сказал папа. - Рекламу детям уже во сне показывают. И что же ты видел?
- Вискас для девочек.
- Но, ведь, вискас для кошек?
- А я видел вискас для девочек.
- Ладно. Добавку будешь?
- Буду. Только варенья побольше.
После завтрака папа взял мамин список.
- Итак, что тут нам мама написала? Это мы сделали, это сделали… Так, почитать, сделать уроки. Давай, Даня, пошли делать уроки.
- Уу!
- Никаких У!

Когда учишься в первом классе, домашние уроки делать легко и интересно. Во втором уже не так. Никто же не предупредил, что это на целых одиннадцать лет. Хочется поиграть, полежать, почитать про пиратов, пострелять в комп. Только учиться всё равно надо. Бывают предметы занимательные, а бывают скучные. Сидит Данила и учит таблицу умножения. И никак понять не может, зачем. Когда все взрослые вокруг на калькуляторах считают или на компьютерах, телефонах.
- Пятью пять, двадцать пять, пятью шесть, тридцать, - зубрит Данила. – Пап, а сколько будет шестью семь?
- Шестью семь? – переспросил папа. – Шестью семь… шестью семь. Э… А…
Сейчас.
Папа посмотрел на потолок, как будто там был написан ответ.
- Ха, ну сынок, застал ты меня врасплох. А! Шестью шесть, тридцать шесть, значит, сорок три!
- Ха! Папа, двойка!
- Ладно, Лобачевский. Ты делай уроки, а я пойду готовить обед.
Обед…
Тихий час…
И наступил вечер!
Самое волшебное время в жизни каждого ребёнка – субботний вечер. Все дети знают – почему. Здорово, если папы и мамы про это знают тоже. Тогда в дом приходит счастье.
Даниле немного было жалко, что с ними нет мамы. Но с мамой были все остальные субботние вечера. А сегодня был папа…
Они посмотрели мультики. Поиграли в морской бой. И накрыли ужин.
Папа разрешил Даниле самостоятельно зажечь свечи и погасить свет. И в комнате заискрилась и засверкала настоящая сказка.
Ели обещанное бефстроганов с макаронами.
Какое это было бефстроганов…
Какие это были макароны…
Потом пили чай.
Какой это был чай…
К концу вечера Данила устал, забрался в кресло и собрался уснуть.
- Так, так! – сказал папа. – А мыться? Ванна готова.
- Не могу, - сказал Данила. – Завтра.
- Не пойдёт, - сказал папа. – Список дел надо закончить. Давай, я тебя сам помою.
Папа сгрёб Данилу и понёс в ванну.
- Ага! – радостно восклицал папа, намыливая голову Даниле, – А говорят, что мужики по хозяйству не справляются. Вон сколько пены у нас. Мы тебя на три месяца вперёд вымоем. Мама, небось, думает, что мы душем обойдёмся. А мы, не хуже мамы тебя вымоем. Правда, Данила?
- Правда! – тоже радостно кричал Данила. – Не хуже! Даже лучше! Мама ещё ни разу меня в тапочках не мыла. Во!
Данила поднял из пены ноги с тапочками.
Папа на секунду замер, потом махнул рукой.
- Ничего, - сказал он. – Заодно и тапочки помоем…
Так как ни на словах, ни в списке, мама ничего не сказала про то, как и где им спать, папа и Данила расстелили большую мамину кровать и улеглись. Уставшие и довольные.
- Ну что? – спросил папа. – Сказку на ночь?
- Да, - сказал Данила. - Ту, которую ты днём начал рассказывать.
- А я разве её не до конца рассказал?
- Да.
- А на чём я остановился?
- Ты сказал: и поскакал рыцарь выручать её, а потом: хррр, фуу, хррррр, фууу.
Папа засмеялся, потрепал Данилу по волосам.
- Ладно, - сказал он. – Ложись поудобней, и слушай. Жили были царь, с царицей. И был у них сын…
- Нет, пап, ты про рыцаря рассказывал, - перебил папу Данила. – Он в город приехал, а там, около города в пещере дракон жил и девушек кушал. По одной в неделю. И должен был слопать красавицу Елену, в которую рыцарь влюбился. И поскакал рыцарь выручать её.
- Да? – удивился папа. – Это я такое рассказывал? Надо же. Может мне начать сказки писать?
- Ага, - сказал Данила и заулыбался.
- Ладно! Ну, тогда слушай. Подъезжает рыцарь к пещере и кричит в чёрную дыру – это вход в неё. Кричит: «Эй ты! Червяк переросток, Ящерица ты безмозглая. Выноси свои мощи на бой. На бой честный и беспощадный»!
- Пап, а что такое мощи?
- Мощи? Кости, руки, ноги. В общем, тело. Ну, вот. Кричит рыцарь раз. Тишина. Кричит второй. Тишина. «Может, сбежал? – подумал рыцарь. – Услышал, что я еду бить его, испугался и сбежал». Подумал так рыцарь и в город воротился. А в городе, как узнали, что рыцарь избавил всех жителей от этого дракона, такой праздник устроили в честь рыцаря. Три дня и три ночи гуляли. Потом рыцаря женили на прекрасной Елене и опять, три дня и три ночи гуляли. А дракон вылез из пещеры и говорит: «Ну червяк, ну ящерица, зато голова целая»! Прихватил свой чемодан с запасными хвостами и бежать в соседнее государство. А из пещеры девушки вышли. Оказалось, что дракон их не ел, а заставлял себе спину чесать и грибы собирать, потому что дракон этот, исключительно грибами питался. Как пришли девушки в город, опять праздник...
Данила уже сопел. Папа лежал и смотрел на сына. Интересно, о чём он думал в это время? Вскоре и папа негромко захрапел.
Бывают ночи, которые пролетают одним мгновением. Просыпаешься, и уже пора вставать. Обидно. Хотя бы ещё пять минуточек. Но родители, особенно «правильные», неумолимы.
А бывают ночи бесконечные. Уснёшь, проснёшься, а времени только чуть за полночь. Опять уснёшь, опять проснёшься, и сон успеешь посмотреть, а окажется, что спал всего два часа. Ещё уснёшь, ещё проснёшься, кажется, что уже и выспался, а до подъёма ещё больше часа.
Так и в эту ночь спали Данила с папой по-разному. Для папы ночь всё никак не кончалась, а для Данилы пролетела минутой.
Проснулся Данила, глаза открыл. Солнце уже вовсю светит и в комнате хозяйничает. Прыгают по комнате солнечные зайчики, во все углы заглядывают. И с Данилой не церемонятся, прямо по лицу бегают, слепят.
Папы рядом не оказалось. Испугался Данила. «Ушёл!» - мелькнула мысль. И в эту минуту заглянул папа.
- Даня! – весело сказал он. – Погода-то какая, прямо бабье лето. Солнце, тепло. Небо синее, синее. Давай, вставай. Как спалось?
Данила успокоился, потянулся и спрятался под одеяло.
- Хорошо, - сказал он оттуда. – Пап, давай ещё полежим?
- Вставай, вставай. Знаешь сколько времени? Уже половина одиннадцатого. Я третий раз завтрак разогреваю.
- Ла-адно, - покорно протянул Данила и сел на кровати.
- Беги умываться, - сказал папа. – Я тебя на кухне жду.
На кухне вкусно пахло поджаренным хлебом и ещё чем-то.
- Па-па-па-а! – пропел папа и водрузил перед Данилой большую тарелку с гренками, залитыми яйцом. – Ешь аккуратно, с ножом.
- Помню, помню, - сказал Данила.
Как быстро может меняться погода. Как настроение у взрослых. Только что светило солнце, и вдруг, налетела туча, и пошёл дождь. Только что папа весело напевал, а сейчас загрустил. Пьёт чай и молчит.
- Ну, вот! – сказал он. – Погода испортилась. А я хотел тебя в зоопарк сводить.
- Я не люблю зоопарк.
- Почему?
- Там звери в клетках. Им там плохо.
- Ну почему, - возразил папа. – Их кормят, за ними ухаживают.
- Всё равно им плохо. Надо всех зверюшек распустить по домам!
- Ладно, ладно, ешь! А в цирк, надеюсь, пойдёшь?
- В цирк пойду, - ответил Данила.
Затрезвонил дверной звонок. Данила соскочил и побежал в прихожую.
- Мама приехала! – кричал он, открывая дверь.
Вошла мама. Мокрая, лохматая и сердитая.
- Привет, - сказала мама папе и сняла плащ.
- Привет, - ответил папа.
- Данька, это что!? – спросила мама, раскрыв зонт.
Там были вырезаны две аккуратные дырочки.
- Дырочки, - тихо сказал Данила.
- Я вижу, что дырочки. Зачем ты их вырезал?
- Для глаз. Чтобы смотреть на небо.
- На небо? Я из-за твоих дырочек вся промокла. Испортил зонт.
Данила посмотрел на папу. Папа тоже стал строгим.
Данила вдруг почувствовал себя очень одиноким. Ему очень, очень захотелось, чтобы его папа или мама, прижали бы к себе, погладили по головке. Чтобы они поняли, что он не хотел портить зонт, а только хотел помочь маме, посмотреть на небо, чтобы узнать, когда закончится дождь.
- Оригинально! – сказал папа. – Да ты у нас Кулибин! Изобретатель!
Папа присел на корточки, притянул Данилу к себе и, глядя в глаза, спросил:
- А на небо для чего смотреть?
- Чтобы увидеть, когда дождь закончится и зонтик закрыть. Я хотел маме помочь.
- Ну вот, мать. Помочь тебе хотел… А зонт, сегодня купим. Я в универмаге видел прозрачные зонты. Всё небо видно.
- Ладно, - сказала мама. – Не выгораживай. Зонт я себе сама куплю. Кормить меня будете? Хотя бы чаю налейте!

Сидят на кухне папа, мама и сынок. Пьют чай. С ватрушками, которые бабушка напекла. Хорошо Даниле. Вот было бы здорово, если бы папа остался. И опять они все были бы вместе. Данила бы даже в зоопарк пошёл, с мамой и папой. Нет, правда!
И для чего родители иногда расходятся?..


Важная фамилия

Дело было вечером, делать было нечего.
Бывают такие вечера.
Только такие вечера бывают летом. Когда за длинный, предлинный день все «дела» переделаны, все игры переиграны, все ямки посчитаны и царапины нацарапаны.
Сидим мы таким тихим, тёплым вечером в любимой песочнице. Вокруг пух летает. Пахнет пылью и горячим асфальтом. Жареной рыбой, из кухни тёти Даши и убежавшим молоком, из кухни тёти Светы. А ещё, почему-то, кошками.  Домой ещё не зовут. Солнце ещё светит. Есть, правда, уже охота, а всё остальное – лень.
И вдруг, Мишка, ни с того, ни с сего, говорит:
- Ребята, а вы знаете, что моя фамилия, у нас во дворе, самая важная.
Тут мы загалдели, зашумели. И вот что странно: мы живём в этом дворе уже семь-восемь-девять лет. Кроме Таньки, которая к нам год назад переехала. Вместе играем, дружим. А какая у кого фамилия, не знаем.
- Какая, такая важная, - говорит Светка. – Говори!
Мишка встал, выпятил грудь и говорит:
- Мы, уже в третьем поколении Министерские.
- Ха! – вскочил Борька из второго подъезда. – У меня знаешь, какая фамилия? Генералов.
Светка тоже встала. Красивая она. И коса у неё длинная. Мы все в неё немножко влюблены были. Стоит и молчит. Улыбается. А мы на неё смотрим, любуемся.
- Светка, ты чего? – спрашивает Катька.
Катька тоже ничего, только очки носит.
- Подумаешь, - говорит Света. – Мишка Министерский, Борька Генералов. У моего дедушки, фамилия – Медведев!
- А у тебя? – спрашивает Катька.
Вот Катька, язва.
- У моей мамы тоже была фамилия Медведева. А как замуж за папу вышла, стала просто Степанова. А у тебя, Катька?
Молодец, Светка!
Катька голову опустила.
- Я не буду вам говорить.
- Так нечестно, Катька, - заявила Света. – Мы все говорим. И ты говори.
- Морковкина, - еле слышно прошептала Катя.
Мы сдержанно хихикнули.
- Ну, вы! – сказала нам Светка. – Нормальная фамилия. А у тебя Витька, какая?
Витька перестал хихикать.
- Говори, говори, - настаивала Светка.
- У меня, не важная фамилия, - ответил он.
- Всё равно говори!
- Пузоваткин, ну и что!? Смеяться будете? – сказал он с вызовом.
Никто не засмеялся. Фамилия и фамилия. Ну, Пузоваткин. Вот если бы Пузобрюхов, или Пузопопкин, тогда другое дело.
- Ну! У кого ещё важная фамилия есть?
Мы молчали. Наверное, важные фамилии кончились.
- А давайте остальные, говорите фамилии, - скомандовала Светка.
Встал самый младший среди нас, Сенька.
- Моя фамилия Попов! – заявил он.
- Тоже важная фамилия, - сказала Светка.
- А моя фамилия Шульга. Мой дедушка был донским казаком, - сказал Сашка.
- Галька, твоя очередь, - кивнула Светка Гальке, третьей девочке в нашей компании.
- Квитко, - тихо сказала Галька.
Мы опять не засмеялись. Просто подумали: странная какая фамилия. А Галька, как будто услышала наши мысли и добавила:
- Это украинская фамилия.
Встала Танька, новенькая.
- А я – Таня Королёва, - сказала она.
- Ха! – воскликнула Света. – Вот это фамилия! Куда вам, Генералов с Министерским. Королёва!
Оставался только я. Мне не хотелось говорить свою фамилию. Я чувствовал, что мальчишки будут смеяться.
Светка выжидающе смотрела на меня.
И все смотрели на меня.
Выручил дедушка. Он неожиданно появился из полумрака, накрывавшего наш двор синим туманом. Мы и не заметили, как наступил вечер. Солнце скрылось за домами. Запахи исчезли. Жареную рыбу  сменил запах жареной картошки из нашей кухни.
- Игорёк, - сказал дедушка, - пойдём домой, мамка твоя ужин приготовила, велела за тобой идти.
Дедушка посмотрел на всех.
- Пора и вам по домам. Тоже, наверное, мамки с папками ждут, - сказал он.
Я встал, протянул руку дедушке, и мы пошли.
- Эй! Игорёк! – крикнула Светка. - А фамилия-то всё-таки, какая?
Дедушка остановился и обернулся.
- Фамилия-то? У нас фамилия знатная. Всем фамилиям фамилия. Главная фамилия. Мамины мы!
Жалко, не видел я лица Светки в тот момент. Так важно прозвучала моя фамилия. Вернее, наша.
«Спасибо тебе, дедушка», - хотел я сказать, но не сказал. Только сильнее сжал его руку, и мы пошли домой.
- Чего это она про твою фамилию спросила? – поинтересовался дедушка.
- Понимаешь, мы тут выясняли, у кого самая важная фамилия в нашем дворе.
- А-а, - сказал дед. – Хочешь, угадаю, у кого?
- У нас?
- Нет, Игорёк. У всех. Всякая фамилия важная. Потому как с рождения родителями даётся. Тут, как раз, другое, важно.
- И что?
- Важно, своей важной фамилии быть достойным!

- Знаешь, дедушка, я очень стараюсь…


А бабушка как рада…

Вчера у Пети Синичкина был день рождения. Тринадцать лет.
- Взрослею, - думал Петя. – Пора за ум браться, как папа говорит. А то всё собак гоняю, как мама говорит. А бабушка меня всё маленьким считает. Петенька то-о! Петенька сё-о! Хватит. Вот сейчас приду домой, и всё сам буду делать.
- Петька, ты чего? – спросила Саня Волчкова, соседка по парте.
Петя сердито посмотрел на неё.
- А чего? – спросил он.
- Ты сам с собой разговариваешь.
- Заговоришь тут.
В это время зазвенел звонок, и ученики стали собираться домой.
Всю дорогу Петя шёл и уговаривал неизвестно кого.
- Нет. Я теперь взрослый. Почти. Что я обед себе не разогрею? А если надо, то и приготовить смогу. Сосиски варить умею. Яйца сварить – пожалуйста. Бутерброд сварганить, да запросто. Могу даже картошки начистить и пожарить. Да чего там, я и куриный суп сварить могу!
От таких перспектив Петя словно подрос и шёл прямее обычного.
Дома, к великому изумлению Пети, никто не вышел встречать его в прихожей. Обычно бабушка или мама, когда прибегала на обед, выходили, встречали, целовали в «маковку» и спрашивали про школу.
- «Странно», - подумал Петя и прошёл в комнату.
На диване лежала бабушка с полотенцем на голове. Она приподняла голову и тихим голосом сказала:
- Петенька, внучек, давление, наверное, подскочило. Прямо голова раскалывается, сил нет. Я ещё чуточку полежу и встану, покормлю тебя.
- Бабуль, я что – маленький? Я сам поем, а ты лежи. И вообще, с сегодняшнего дня я буду всё сам делать. И тебе помогать, мусор там вынести. В магазин сходить, картошку почистить.
- Внучек мой, умничка. Вырос помошничком. Господи, дожила до радости такой, - бабушка даже прослезилась.
- Ты лежи, лежи бабуля. Может тебе что-нибудь надо?
Бабушка кончиком полотенца промокнула глаза.
- Господи, внучек ты мой, золотое сердечко. Да чего бабуле надо? Я и так уж как рада. Полегчало даже.
- Но ты всё равно лежи. Я руки помою и поем. Очень есть охота.
- Там в кастрюле щи свежие. Котлетки в холодильнике.
- Хорошо, бабуля! – и Петя ушёл.
Он помыл руки. Прошёл на кухню.
Какое-то время гремел кастрюлями. Искал ту, которая со свежими щами.
- Бабуль! А где спички? – заглянул Петя к бабушке.
- В ящике стола. С газом осторожнее. Давай я лучше встану.
- Лежи бабуля, я сам.
Петя ушёл.
- А в каком ящике? – закричал Петя с кухни.
- В левом! – криком ответила бабушка.
- Ага! Нашёл!
Некоторое время было тихо.
- Бабуль! А на каком масле котлеты разогреть?
- На подсолнечном! – кричит бабушка. – В бутылочке, справа от плиты, на блюдечке!
- Что-то не вижу! Нет там бутылочки! – опять появился Петя в комнате.
- Как же нету. Ох, сейчас встану.
- Лежи, бабуля. Я пойду, поищу.
- Петенька, вспомнила, старуха неразумная. Я ж его в стол убрала. Там посмотри. Нашёл?
- Нашёл! – кричит Петя. – А сколько лить?
- Чуть-чуть, чтобы дно смазать. Огонь сильный не делай. Справишься? – засомневалась бабушка.
- Что я маленький! Вот и щи согрелись. А чем наливать?
- Половник возьми, у мойки висит.
- Половник – это такая большая ложка? – спросил Петя.
- Да, Петенька.
- Порядок! – радостно закричал Петя. – Я сажусь есть!
- Приятного аппетита, - прокричала бабушка, потуже затягивая полотенце.
- Ой, бабуль, хлеб забыл.
- В хлебнице, на холодильнике.
- Нашёл!
Некоторое время опять было тихо.
- Бабуль! А что у нас попить?
- Сок будешь? – спросила бабушка.
- Какой?
- Яблочный или апельсиновый.
- Апельсиновый.
- В холодильнике. Стакан в мойке возьми, - из последних сил прокричала бабушка.
Стало тихо.
Петя съел щи. Сжевал полухолодные котлеты. Допил апельсиновый сок. И появился перед бабушкой с очень довольным выражением на лице                - Ну вот, бабуль. Видишь, я сам всё сделал, разогрел и пообедал. Ты только потом посуду помоешь? А то я ещё не научился посуду мыть.
- Конечно, конечно, Петенька, - прошептала бабушка. - Отдыхай внучек.
- Ой! Бабуль! А хочешь, я что-нибудь на ужин сам приготовлю?
- Не-е-ет! – застонала бабушка и накрылась мокрым полотенцем.
- А что у нас на ужин? – беспечно спросил Петя.
Бабушка молчала.





Репетепиция

Знаете что!? Я вот тут заметил, что в каждом деле есть приятные, даже радостные моменты. А есть, даже совсем не радостные, в этом же деле. Я спросил у дедушки… дедушка у меня очень умный. Я спросил у дедушки, почему так бывает.
- Понимаешь, внучек, - сказал дедушка. – Подожди-ка.
Дедушка открыл дверцу шкафа и достал старую шкатулку. Из неё вытащил свою любимую медаль: «За отвагу».
- Вот, смотри внучек. Видишь, медаль.
- Вижу.
- Вот, смотри внучек, на одной стороне танк, самолёты и надпись. Всё красиво и заполнено. А другая сторона пустая. Только номер. Это называется: обратная сторона медали. Так и в деле. Понял?
- Ясное дело, - ответил я, хотя не очень понял. Причём здесь танки и самолёты?
Я после этого открытия, везде стал примечать две стороны медали. Вот, например, школа. С одной стороны – друзья, знания, пятёрки, обеды… А с другой – уроки, двойки, шишки, форма. Или магазин. Конфеты, пряники, соки, а с другой – за всё деньги берут. Зима – коньки, санки, горки, снежки, Новый год! А с другой – утром темно, вечером темно, и морозы, вьюги.
Да ты сам позамечай! Увидишь, что я прав. И мой дед прав!
Я, вообще-то, артистом стать не хочу. Я хочу быть химиком. Изобрести лекарство от всех болезней и получить Нобелевскую премию. Только, когда Полина Белоснежкина предложила мне роль в школьном спектакле, я согласился. Попробовал бы ты не согласиться. Полина – это такая девчонка. Все мальчишки хотят с ней дружить. А меня она даже поцеловала, за то, что я согласился.
Спектакль назывался «Терем-теремок». Про тот самый, который в лесу муха-горюха нашла, а медведь сломал.
- Полина, а кого я буду играть? – спросил я. Думаю, сейчас скажет: «медведя».
- Зайца, - нежно сказала она. - У нас зайца нет.
Зайца, так зайца. Я для неё хоть крота сыграю.
После последнего урока Полина объявила:
- Ребята, все, кто занят в спектакле, идём в актовый зал!
Мы поднялись на четвёртый этаж, и зашли в актовый зал.
Что это? Вся сцена была разобрана. Стулья сложили у стены. Полы были вскрыты. Рабочие носили доски. В воздухе висела пыль.
- Вы куда? – спросил один из рабочих. – Не видите – ремонт!
- Ребята, идём к Алевтине, - скомандовала Полина.
Алевтина Ивановна – наш завуч. Она всегда всё знает.
Полина постучалась, и мы вошли в кабинет.
- Как я понимаю, - сказала Алевтина Ивановна, - это наша труппа.
- Алевтина Ивановна, нам не до шуток. Нам репетировать негде.
- Ничего! Через три дня всё починят и, пожалуйста!
- У нас спектакль через пять дней, - расстроилась Полина. – Мы не успеем.
- Пока ничем помочь не могу, - сказала Алевтина Ивановна. – Все аудитории заняты.
Мы вышли и устроились на лестничной площадке.
- Может, и не будет спектакля, а? – сказал Борька Киракиди, который должен был играть медведя.
- Ну да, - поддержала Люська Сафронова, муха. – По домам?
- Спектакль уже заявлен! – солидно сказала Полина. – Афиша висит. А у нас даже костюмов нет.
- А может, у кого-нибудь дома? – предложила Катька Смирнова, наша лягушка.
Все, почему-то посмотрели на меня.
- А что!? – сказала Полина. – Это мысль. Блинов, у вас же пять комнат?
- Да, - ответил я. – Ну и что? Они все заняты. И потом, у меня дед всегда дома. Без разрешения я не могу.
Полина вытащила мобильный телефон и протянула мне.
- Звони, проси разрешение!
Я достал свой телефон.
- У меня свой есть! – гордо сказал я.
Я нашёл в списке телефон мамы и нажал вызов. Мама ответила сразу.
- Мам, понимаешь, тут такое дело. Нам спектакль ставить, а репетировать негде. Можно мы у нас порепетируем. В моей комнате… Нас… муха, мышка, лягуха, я – зайка и медведь, пятеро… нет, не живая мышка, это Полина мышка… да не мышка Полина, а девочка Полина мышка. Спектакль «Теремок» помнишь?.. Аккуратно… ничего ломать не будем… ясное дело… деда, предупрежу… спасибо мам.
- Ура!!! – закричали артисты. А Борька хлопнул меня по плечу.
- Молоток! – сказал Борька. – У тебя пожрать найдётся?
- Боря, - возмутилась Люська. – Что за выражение, пожрать, ты что, скинхед что ли?
- Ну, поесть, - поправился, смутившись Борька. – А чего сразу – скинхед.
- Ребята! – сказала Полина. – Не ссортесь! Идём к Пашке.
- Сейчас я только деда предупрежу.
Я набрал домашний номер.
- Дед! Привет! Ты знаешь, мы сейчас с ребятами придём. Нам репетировать надо… мама разрешила… ну всё, жди!
Ребята повеселели и шумной гурьбой ввалились в квартиру.
Дед тоже обрадовался. Ему что, ему только веселее. Сидит один целыми днями. Как бабушка умерла, даже гулять перестал.
А вот у меня чего-то кошки на душе заскреблись. Не нравилась мне эта идея с репетицией у нас дома.
- Ребятки! – зашумел дед. – Кому чайку?
Ясное дело – все закричали да! Особенно Борька.
- А чай с бутербродами? – нахально спросил он.
- И с пряниками, и печеньем, и бутербродами! – подтвердил дед. – Раздевайтесь, а я на кухню. Пашок, внучек, помоги гостям, раздень и в комнату проводи.
Я открыл большущий шкаф в коридоре.
- Вот вешалки, ботинки сюда… проходите… в зал и налево, в мою комнату.
- Вот это комната, - восхитился Борька. – Мне бы хоть половину такой. А это что – телевизор? Такой тоненький?
- Жидкокристаллический, - уточнил я. – японцы придумали.
- Круто, у тебя свой телик. – позавидовал Борька. - И чего, реально, все программы показывает? А это что?
- Плейстейшн, игровая приставка.
- Слушай, включи а.
- Так! – грозно сказала Полина. – Борька, ты сюда играть пришёл или репетировать?
- Паш, а потом дашь поиграть?
- Посмотрим, - ответил я.
Полина достала листы бумаги с пьесой.
- Приступим к разбору, - сказала она.
После прочтения, Полина раздала нам листки с нашими текстами.
- Эй! Артисты! – позвал дедушка, открыв дверь.
Затем он сделал печальное лицо и сказал театральным басом:
- Кушать подано!
Мы все захихикали и побежали на кухню.
Ну, дед, расстарался. Бутерброды с красной икрой, бутерброды горячие «собачья радость», как называла их моя бабушка. Копчёная колбаска, сыр, печенье, конфеты, лимончик, клубничное варенье.
- Ух ты! – не сдержался Борька. – Вот это да.
- Садитесь, ребятки, - распорядился дед. – Угощайтесь.
- Вот это пир, - сказала Люська, когда мы всё съели и выпили.
- Не расслабляйтесь! – строго сказала Полина. – Пошли работать.
Целый час мы репетировали наши роли. А здорово получается. Мне даже понравилось.
- Я зайка-попрыгайка! – задорно выкрикивал я. – Умею огород поливать, урожай собирать…
- Перерыв! – объявила Полина.
- Давай поиграем, - не отставал от меня Борька.
- Потом, а лучше, когда спектакль отыграем, специально придёшь, ладно, - предложил я.
- Беспокоят меня костюмы, - сказала Полина. – Особенно муха. Мышка у меня есть, с Нового года осталась. Медведь в школе есть. Нам надо лягушку и ещё зайца нарядить.
- Да муху просто сделать, - сказал я. – Сделаем из проволоки каркас, натянем марлю, вот тебе и крылья. На голову шапочку и глаза из чего-нибудь.
- Ну, Пашка, ты гений! – похвалила меня Полина. – А лягушку?
- Ребята, у меня голова лягушки есть, - сказала Катька. – С детского сада осталась. Только она с короной, я Царевну-лягушку играла.
- Отлично! – обрадовалась Полина. – Пусть будет с короной. А у меня есть зелёный спортивный костюм. Оденешь и будешь лягушкой! Остаётся заяц.
Тут я вспомнил, что у мамы есть белые вязаные варежки и белая вязаная шапочка. Если пришить картонные уши…
- Я сейчас!
Ясное дело, все увязались за мной в мамину комнату.
Я открыл мамин шкаф-купе, достал верхнюю коробку. В ней оказались платки и шарфы.
- Полин, - сказала Люська, выхватив один из платков. – Смотри какой платок, как мухины глаза.
Рисунок платка действительно был похож: изумрудные кружочки по чёрному полю.
- Точно, - согласилась Полина. - Вырезать кружочки и пришить к шапочке. А, Паш? Смотри, сколько у твоей мамы платков, целая коробка. Она и не заметит.
И я позорно промолчал. Не хотелось прослыть… кем? Не знаю кем, но не хотелось.
Достали вторую коробку. Там как раз и оказались шапочка и варежки.
- Так, - сказала Полина. – Заяц с ушками – это хорошо. Но зайцев без хвоста не бывает. Неправдоподобный образ.
- Ты ещё скажи: Не верю! Как Станиславский, - возмутился Борька. – Хвостик ей подавай. Пашка просто сыграть должен так, чтобы зритель поверил – он с хвостом!
- Борь! – возмутилась Катька. – Ты сам-то понял, что сказал?
- Ой! – воскликнула Люська. – Я, кажется, хвостик нашла.
Люська вытащила из шкафа мамино старое пальто с песцовым воротником. Недолго думая, Катька взяла ножницы и отрезала кончик воротника и, торжествуя, показала лохматый кусочек.
- Прямо, как настоящий! – заявила она.
Полина посмотрела на меня.
Я опять промолчал.
- Чего вы? – недоумевая, спросила Катька. – Да я уверена, что этот антиквариат мама Пашки никогда и не оденет! Это же старьё!
Ясное дело, я снова промолчал.
Промолчали и остальные.
- Ладно, - тихо сказала Катька. – Спектакль отыграем и пришьём, никто и не заметит.
- Ой, девочки! – воскликнула Полина. – Какое платье. Паш, можно я примерю?
И не ожидая моего согласия, одела прямо на школьную форму.
- Ах! – следом изумилась Люська. – Сколько здесь блузок. Как в магазине. Можно я вот эту примерю?
И началось.
Видя такой расклад, Борька, ясное дело, потребовал включить игру.
Страдая от своего безволия, я забрался в папино кресло и отвернулся к окну.
По комнате летали платья, шляпки, блузки, юбки и голоса:
- Ага! Сча ты у меня получишь… Ой! Что я нашла!.. Круто… Не нравится! Ба-бах!.. Гламурненько!.. Катька, класс!.. Как тебе идёт!.. Прячешься, да!.. Прикинь вот эту… Ну просто айс!.. Получи!.. Отпад… Что это!?
Я замер под ворохом платьев, потому что последнее «Что это?» сказала мама.
- Я спрашиваю, что это? – стоя в дверях, повторила она.
- Мы репетепируем, - заплетаясь, сказала Полина.
Я посмотрел в щёлочку  между красным и синим платьями.
Полина стояла посередине комнаты, как королева красоты. На ней была шляпка «А ля Париж» с пером, дымчатый шарф на шее, белый топик, чёрный жакет и длинная чёрная юбка.
Борька задом отползал от телевизора за кресло.
Катька и Люська кинулись собирать вещи.



День предков!

- Чего шумим? Сколько ещё шуметь будем? – вопрошал Критиков Пашка. - Давай резолюцию. Или хотя бы, название. Для галочки.
- Для какой ещё галочки? – спросил Зябликов Генка. – Ты скажи ещё для светочки!
- Для какой ещё светочки? – спросила Степанова Светка. – Хватит ерундой заниматься. Неужели никто не может придумать название для нашего мероприятия?
- А чё! – воскликнул Полежаров Лёшка. – Сейчас придумаем. Ну-ка, Валь, прочти ещё раз. Ты главное прочти, что жирным шрифтом напечатано.
- Тихо! – сказала Гуськина Валя. – Читаю!.. Провести мероприятия среди пятых и шестых классов запятая, под условным названием двоеточие: помоги старшему поколению точка. Выявить и оказать помощь пожилым людям вашего района в посещении магазинов запятая, поликлиник запятая, аптек запятая, и тому подобное точка. Придумать название мероприятию и написать отчёт с приложением фотографий точка.
- Какие будут варианты? – спросил Ножкин Федька. – Смелее, ну!?
- Помоги костям! – воскликнул Ручкин Сашка.
- Ты бы ещё скелетам сказал, - сказал Матвеев Генка.
- Ну,  тогда, старикам, - предложил Ножкин Федька.
- А давайте, - закричал Критиков Пашка, - назовём День стариков!
- Не-а, - не согласился Горсточкин Володька, - я бы обиделся, если бы был стариком.
- Эх вы, - сказал Юрка Бучацкий. – Скелеты, кости! Прямо похоронное бюро, а не отряд добровольных помощников. Предлагаю: День пенсионера!
- Нет, - сказала Яковлева Галька. – Что-то не то. День пенсионера, День рыбака. Как праздник получается.
- День предков! – сказал кто-то тихо из угла.
Все посмотрели туда и увидели Комарова Димку.
- День предков, - испуганный всеобщим вниманием, ещё тише повторил он.
- А что! – заявил Ножкин. – В этом что-то есть. День… предков!..
- Неизбито, - согласилась Степанова.
- Не обидно, - сказал Горсточкин.
- Подходит! – подытожил Критиков.
Так и записали.
22 ноября 5 «А» класс, школы № 3, с 12.30 до 15.00 проводит «День предков».
Сразу после уроков, в 12.30 весь пятый «а» высыпал во двор школы.

День выдался замечательный. На чистом васильковом небе светило солнышко. Если спрятаться в уголок между контейнером для лопат и мусорным баком и подставить лицо солнечным лучам, то можно ощутить тепло, а если там посидеть полчасика, то и загореть. Вот только запах там… не очень.
Кое-где на тополях дрожали последние листики. Щебетали птички. Осень прощалась, ласково и тихо.
Ребята быстро сфотографировались на фоне школы, и ринулся на городские улицы помогать пенсионерам, пожилым, старым людям, короче – предкам!
Сначала им попались две старушки с авоськами.
- Бабушки! – вскричал Критиков. – Вам куда?
- Домой, - ответили старушки, бесстрашно прижались друг к другу, и сделали страшные глаза.
- Давайте ваши сумки, мы вас отведём. Говорите дорогу.
У старушек отобрали авоськи и весёлой толпой проводили их до подъезда. Там они вместе сфотографировались, побыстрее затолкали их в тёмный подъезд и побежали на угол дома, где что-то кричал и махал руками Полежаров.
- Чё вы там застряли? – шумел он. – Я тут такую древнюю бабульку стерегу. Она в булочную зашла. Сейчас выйдет.
Бабулька и правда оказалась очень древней. Маленькая, высохшая, скрюченная и с палочкой.
- Бабушка! – закричала Степанова на всякий случай - вдруг глуховата. – Бабушка, давайте мы вас домой проводим, а то скользко на улице, упадёте ещё, ноги переломаете. А вам нельзя!
- Деточки, - сказала бабулька. – Мне бы ещё молочка пакетик.
- Вперёд! – закричала Степанова. – Бабушка, давай деньги. Бучацкий, дуй в молочный!
Через полчаса бабульку с батоном и пакетом молока завели во двор и усадили на скамейку. У неё не было сил идти дальше. Ребята сгрудились вокруг бабульки.
- Бабушка, скажи чизззз! – скомандовала Степанова и нажала кнопочку.
- Спасибо, деточки, чиззз, - чуть дыша, шептала бабушка. – Спасибо за помощь, чиззз. Я хотела ещё колбаски купить, чиззз и  рыбки. Ну да ладно, чиззз. Мне бы сейчас до квартиры добраться…
- Бабушка, - сказала Степанова. – Не надо больше чиззз говорить. У нас уже времени нет.
И добровольные помощники помчались по улице, выискивая беспомощных предков. Никто подходящий не встречался.
- Что они все, повымерли что ли? – возмутился Ручкин.
- Ребята! – радостно закричал Матвеев. – Идём к аптеке. Там точно кого-нибудь поймаем.
Пятый «а» рванул к подземному переходу, у выхода которого на другой стороне была аптека.
Долго ждать не пришлось.
Через несколько минут из аптеки вышел пожилой мужчина в очках. Он осторожно спустился с крыльца и неуверенно побрёл к пятиэтажкам.
Ребята быстро окружили его.
- Давайте, мы вас проводим! – предложила Яковлева.
- На улице скользко, а мы вас поддержим, - сказал Крутиков.
- Спасибо, спасибо, - сказал мужчина. – Вообще-то я и сам могу. Понимаете, новые очки купил. Не привык ещё.
- Ничего! Нам не трудно, - заверил Бучацкий. – Тем более, у нас мероприятие.
- Мероприятие? – переспросил мужчина. – Тогда ладно.
Поддерживая со всех сторон, помощники довели мужчину до указанного дома.
- Дальше, если не возражаете, я уж сам, - попросил он. – А то, мои друзья меня на смех подымут.
- Пожалуйста, пожалуйста, - разрешила Степанова. – Давайте только сфоткаемся… На память.
Через минуту ребята вернулись к аптеке.
- Полчаса осталось, - сказала Степанова, посмотрев на часы.- Кого бы ещё проводить.
И тут из аптеки вышел старичок. С большой белой бородой, нос картошкой, а над подслеповатыми глазками нависли тучками лохматые седые брови. Он опирался на костыль и примерялся к ступенькам: как бы половчее спуститься.
Ватага добровольных помощников с радостными возгласами ринулась к нему.
- Дедушка! – кричал Критиков. – Подожди, мы сейчас тебя спустим!
Дедушка от страха закрыл глаза и покрепче уцепился за свой костыль.
Мальчишки подхватили старичка и мигом снесли с крыльца.
- Дедушка, вам куда? Вы где живёте? – спросила Гуськина.
Дедушка открыл глаза и ошарашено посмотрел на всю компанию.
- Вам куда? – переспросила Гуськина.
- А? – ничего не понимая, спросил дед.
- Ясно! – сказала Гуськина. – Так я и думала – он ещё и глуховат. Давай его, хотя бы, через переход переведём. А то время кончается.
Старичка опять приподняли и понесли через подземный переход.
- Внучки… - еле слышно шептал дедушка.
- Ничего дедушка, нам не трудно! – успокаивал Бучацкий.
- Внученьки, я этого… того… - шептал дедушка.
Но его не слушали. Некогда было.
На другой стороне нашли подходящую скамеечку и усадили старичка. Быстренько сфотографировались.
- Всё! – радостно закричала Степанова. – Три часа. Бежим в школу отчёт составлять.
И ребята умчались.
На скамеечке, рядом со старичком, остался сидеть тихий Комаров.
Внезапно дедушка крепко держал его за руку.
- Я это… того… в доме, где аптека живу. Так что, веди меня обратно!

По всем галочкам пятый «а» занял первое место. Педсовету понравилось название. Количество охваченных помощью. Добротный фотоотчёт.
Вот только странно, ни на одной фотографии не оказалось одного ученика –  Комарова Димки. Тихий он какой-то, стеснительный.


Вот такая…

- Петя-я-я, вставай, - певучий мамин голос разбудил Петю.
Петя еле-еле открыл слипающиеся глаза и потянулся. Потом быстро завернулся в тёплое одеяло и затих.
- Петя! – строгим голосом сказала мама. – Ты опять до полуночи в компьютере сидел?
Петя выглянул из-под одеяла. Мама стояла в дверях, в одной руке чашка кофе, в другой бутерброд.
- Мам, я тоже кофе хочу.
- Тебе не положено. На последнем собрании меня итак отругали, что ты завтраки не ешь.
- Они невкусные. Мюсли противные.
- Ну, знаешь, если бы я всю жизнь только вкусненькое ела.., - мама взглянула на часы. – Ой! Опаздываю. Давай вставай, будешь уходить, не забудь сигнализацию включить.
- Да помню, помню, - Петя сел на кровати.
- Пока! – крикнула  мама и хлопнула дверью.
И тут Петю словно током ударило!
«Контрольная! Сегодня контрольная по математике!
Проклятый компьютер, из-за него не подготовился».
Петя вскочил и побежал в ванную.
«Что делать? Что делать?» - думал он, чистя зубы.
«Что делать? Что делать?» - думал он, пытаясь попасть в брюки.
«Что делать? Что делать?» - думал он, выбегая из подъезда.
«Всё! Пропал!» - подумал он, входя во двор школы.
И тут Петю осенило!
«Вот здорово! Класс! Круто! Какой я умный!» - думал про себя Петя.
Осмотревшись – никто не видит, Петя выставил локоть наружу, а руку вывернул вниз ладошкой от себя. Получился крендель из руки.
Так он и в класс вошёл.
Поначалу никто не замечал Петиного «уродства», даже всезнайка и зануда Корёжкина. И только перед самым звонком соседка по парте Сорокина Светка ахнула и спросила:
- Петька, что это с тобой?
- Не видишь, руку свело, - важно ответил Петя.
Прозвенел звонок, все кинулись по местам, вошла Алевтина Сергеевна, учитель математики.
- Алевтина Сергеевна, а у Пети руку свело, - тут же доложила Сорокина.
Учительница подошла к Пете.
- Руку свело?! Как же это случилось, Василькин?
- Не знаю, - пожал плечами Петя. – Утром сегодня скрутило… и вот.
- И контрольную писать не сможешь?
- Не-а. Но я готовился. Рука вот, подвела.
- Надо врачу срочно показать. Кочкин, сбегай, позови Нину Ивановну.
Кочкин, сидевший у самой двери вскочил и побежал за школьным врачом.
- Ну? Показывай свою руку, - сказала Нина Ивановна.
Она пощупала плечо, потом предплечье.
- Пошевели пальчиками.
Петя пошевелил пальчиками.
- Скрутило, значит, - сказала Нина Ивановна.
Она несильно потянула руку Пети на себя. Рука не гнулась.
- Да, удивительно, - наконец сказала Нина Ивановна. – В моей практике это второй случай. Лет десять назад учился у нас Боря Хохлов. Так у него, перед контрольной по физике также руку скрутило.
- И что? – заволновался Петя.
- А ничего, - сказала Нина Ивановна, - значит, говоришь, сегодня утром скрутило?
- Ага.
- А перед тем, как скрутило, какая рука была?
- Вот такая, - и Петя раскрутил руку, выпрямил и показал.
Все математики на портретах вздрогнули, когда класс засмеялся.
- Ну всё! Тихо, тихо! – попросила Алевтина Сергеевна. – И так Василькин у нас пять минут украл. Успокоились и приготовились к контрольной. Спасибо Нина Ивановна.
- Не за что. А тот Боря, контрольную по физике, хоть на троечку, а написал. Желаю успехов!




Месть бабушки Фалея

Фалей – это я. Вернее, это моя фамилия. А зовут меня Денис. А папу зовут Максим. Значит я – Фалей Денис Максимович. Я учусь в пятом классе. И очень хочу стать артистом. Правда, сначала мама очень хотела, чтобы я стал артистом. С семи лет водила меня на всякие кастинги. Это где выбирают мальчиков или девочек на роли в кино. А потом мне самому понравилось. И я уже снялся в маленькой роли.
А недавно, меня утвердили на роль мальчика, который заступился за девочку и дрался с тремя хулиганами. Мне сразу понравился сценарий. Вам фильм тоже понравится. Если его, конечно, снимут. И меня из артистов не выгонят.
Сегодня третий день съёмок. Наш режиссёр, Сергей Сергеевич, сказал, что сегодня будем снимать главную сцену: драку!
Мама поручила бабушке отвести меня на киностудию, потому что у неё парикмахерская.
Я особенно тщательно сделал зарядку. Позавтракал. И мы поехали.
Всю дорогу я представлял себе, как я буду драться с «хулиганами». Сначала одному, бац! Потом второму, на! Третий сам убежит. Только по сценарию, герою, то есть мне, здорово попадает. Потом меня жалеет девочка, и мы с ней начинаем дружить. Хорошо хоть, жениться на ней не надо. Фильм кончится, пока мы ещё не вырастем.
Так я думал и не замечал городских пейзажей за окном троллейбуса. Притихшие бульвары, спрятавшуюся во дворы осень, откуда её, вместе с опавшими листьями, выметали дворники…
- О! Герой приехал, - сказала Оля, наш администратор. - А Сергей Сергеич про тебя уже спрашивал.
- Здравствуй, здравствуй, - сказала Марина, наш гримёр. – Давай, раздевайся. Скоро репетиция.
- Привет, Дениска! – поздоровался осветитель Саша. – Как настроение?
- Здравствуйте, хорошо, - ответил я.
- Денис, приехал! – увидел меня Сергей Сергеич. – Замечательно. А где мама?
- У неё парикмахерская, я сегодня с бабушкой.
- Здравствуйте, Сергей Сергеевич, - представился Сергей Сергеевич, протягивая руку бабушке. – Я режиссёр.
- Здравствуйте, Галина Ивановна. Я бабушка!
- Очень приятно. Денис, иди к хулиганам, сейчас будем репетировать.
- Извините, Сергей Сергеевич, - продолжила бабушка. - Если я пока не нужна, вы позволите, я в магазин схожу.
- Да, да, конечно. Занимайтесь своими делами. Мы здесь, практически на весь день.
- Дениска, - зашептала бабушка. – Я в магазин, куплю картошечки и капусточки, а то твоего отца не допросишься.
- Ладно, - сказал я и пошёл к «хулиганам».
Мальчишки уже переоделись и внимательно слушали дядю Илью, нашего каскадёра, который будет «ставить» драку. Потом мы долго учились «бить» друг друга, не задевая носа и челюсти. Со стороны должно было казаться всё «по-настоящему».
- Репетируем! – сказал Сергей Сергеевич.
Сцена была такая: девочка идёт из школы. К ней подходит хулиган и говорит: «Ну что, Машка! Жалко было дать списать. Я из-за тебя двойку схватил. Я тебе сейчас тоже двойку в дневнике нарисую. Доставай дневник!». Девочка бесстрашно бьёт хулигана портфелем, но тут подходят ещё двое. Маша кричит: «Дураки! Я всё маме расскажу!». И на её крик выбегаю я. Одному - бац! Другому - на! А третий мне – хрясь, по носу!
Вот такое кино. Вернее сцена.
- Репетируем! – сказал Сергей Сергеевич.
Сижу на стуле. Жду своего выхода. Волнуюсь. Вдруг слышу: Маша кричит! Вскакиваю и бегу на крик. Что это? Откуда взялись кусты, берёзки… Куда бежать?
- Где Денис? – кричит Сергей Сергеевич.
- Тут я, тут! – отвечаю и кидаюсь сквозь кусты.
- Стоп! – кричит Сергей Сергеевич.
- Всё! – думаю. – Теперь выгонит.
- А что! – вдруг после короткой паузы сказал Сергей  Сергеевич. – В этом что-то есть. Давайте попробуем. Денис, только ты не затягивай, выскакивай из кустов так, как ты сделал это сейчас. Только сразу после крика Маши. Хорошо!?
- Хорошо.
- Олечка, внесите изменения в сценарий. Репетиция!
Я пять раз вылетал из кустов, пока Сергей Сергеевич не сказал: «Снято»!
- Теперь сцена драки, - объявил режиссёр. – Снимаем до падения Дениса. Денис, ты всё помнишь?
- Угу, - ответил я. Колени у меня дрожали как осиновые листья, а по спине тёк холодный пот.
- Начали! – сказал Сергей Сергеевич.
- Дубль первый, кадр первый! – объявила Оля.
Налетаю на первого, целюсь в ухо, бац! Второго толкаю – на! Чувствую, как мимо носа пролетает кулак. Пора падать. Падаю…
- Сергей Сергеевич, а он по правде дерётся, больно, - заявляет первый «хулиган». – Прямо по уху.
- И толкается, - говорит второй «хулиган».
- Денис, - сказал строго Сергей Сергеевич, - ты не переигрывай. А то мне артистов покалечишь. Илья, позанимайтесь с мальчишками ещё минут пять. Для остальных – перерыв.
Мы с дядей Ильёй отошли в сторонку.
- Смотри Денис, - повторял дядя Илья. – Целишься в ухо – правильно. Можешь даже дотронуться до него. Как у нас говорят: произвести лёгкий контакт. Но не бить. Совсем чуть-чуть дотронуться. Смотри.
Дядя Илья размахивается и бьёт «хулигана» в ухо. Тот даже не шелохнулся.
- Давайте, как при замедленной съёмке, повторим сцену драки…
- Мы готовы! – объявил дядя Илья, когда у меня стали получатся «тихие» удары.
- Отлично! – воскликнул Сергей Сергеевич. – По местам! Мариночка, нарисуйте нашим героям синяки и кровь.
Мне нарисовали огромный синяк и «кровь» под носом. Первому «хулигану» тоже синяк, второму «кровь» на щеке. Надели нам те же куртки, только рваные.
- Начали! – приказал Сергей Сергеевич.
- Дубль пятый, кадр первый, - объявила Оля.
- Стоп! Стоп! Стоп! – почти сразу закричал Сергей Сергеевич. – Не верю! Не верю!
Сергей Сергеевич подошёл ко мне и взял меня за плечо.
- Денис, - сказал он, - где замах, работай на камеру. Сделай широкий замах перед ударом. Понял?
- Угу, - ответил я.
- Нет. Давай я лучше покажу тебе.
Сергей Сергеевич подошёл ко мне, размахнулся…
- Дениска! – раздался громкий крик, переходящий в визг. – Держись! Изверги, над ребёнком измываться!
Через весь павильон к нам неслась моя бабушка. Она размахивала авоськой с двумя килограммами картошки, как палицей. И всем, кто не успевал увернуться, попадало по спинам, по плечам, рукам.
Разъярённой тигрицей она подлетела к Сергею Сергеевичу и оттолкнула его. В этот момент авоська порвалась и картошка полетела во все стороны, как пули из пулемёта. Я успел заметить, что одна картофелина попала в Сергея Сергеевича, а другая в Антона, нашего оператора.
Когда бабушке с большим трудом объяснили, что это кино, где всё понарошку, и синяки, и «кровь», и ссадины – бутафорские! Бабушка успокоилась и с виноватым видом села в сторонке.
Картошку мы, конечно, собрали, а вот капуста куда-то закатилась.
И сцену драки сняли.
Нам с хулиганами Оля синяки и ссадины смыла. А вот Сергею Сергеевичу и Антону, наоборот, пришлось ей синяки закрашивать специальной краской.
Ведь картошка-то была не бутафорская!
А молодец у меня бабушка! Смелая.



Новое пальто

Купили Катеринке новое пальто,
Оранжевого цвета и красный отворот.
Деда умиляется, папа восхищается,
Мама улыбается, а бабушка довольна…
                (песенка)

Эта суббота была для Кати самой счастливой в её маленькой жизни. Папа с мамой повели её в магазин «Одежда для девочек». Очень долго выбирали пальто. Папе понравилось удлинённое, зелёного цвета. Мама выбрала малиновое, в комплекте с шарфиком и шапочкой. Мамин выбор Кате понравился, но она очень хотела пальто с поясом. Катя выбрала яркое, оранжевого цвета пальто, с поясом. Папа спорил и уговаривал купить зелёное, мама малиновое.
- Интересно! – сказала Катя. – Кто его носить будет? Кому пальто покупаем?
Это Катино выступление всё и решило. Папа с мамой переглянулись и засмеялись.
- Понимаешь, - сказал папа, - в нашем детстве такого выбора не было. Были только чёрные пальто для мальчиков и серые для девочек. Поэтому нам с мамой захотелось то, чего не было в детстве.
Катя сама несла большой пакет с обновкой и торопила папу с мамой скорее домой. Очень ей хотелось одеть новое пальто и выйти во двор к девчонкам.
Даже мимо Макдональдса прошли…
Даже мимо кафе-мороженого…
Дома Катя повертелась у зеркала. Левым боком. Правым… Поясок затянуть. Нет, пожалуй, лучше слегка расслабить. Нет, затянуть, подчеркнуть талию. Да. Супер! Пора на выход!
- Ма! Па! Я ушла!
Первой из кухни выскочила мама. Она что-то взбивала в маленькой кастрюльке.
- Катюша, - сказала она многозначительно, - ты уже не маленькая, всё понимаешь. Пожалуйста, будь аккуратна.
Потом из комнаты выскочил папа, налетел на маму, кастрюлька выскользнула из её рук и полетела в Катю.
- Пальто! – закричала мама.
- Пальто! – закричал папа.
- Пальто! – закричала Катя и… поймала кастрюльку.
Мама сказала: «Ох!».
Папа забрал кастрюльку.
Катя выскочила за дверь.

Во дворе царила осень.
Танцевали нарядные листья. Ветер кружил их и подкидывал. Ловил и бережно опускал на землю. За городом собирались тучи, а в углу двора воробьи. Там бабушка Нюра насыпала пшена.
Иринка с Маринкой и Галинкой сидели в песочнице и играли в куклы. Маша с Дашей прыгали в классики. Аня, Саня и Виолетта прыгали через скакалку.
Катя прошлась мимо, словно по подиуму.
Девчонки бросили свои игры и посмотрели на неё.
- Ух ты! – сказали Маша с Дашей. – Новое пальто. Клёво.
- Ой, Катька, какое пальто красивое, класно, - сказала Маринка.
- Кать, иди к нам! – позвала Аня.
- Не могу, девочки. Мне нельзя. Если пальто испачкаю, знаете, как ругать будут.
Девчонки вздохнули и продолжили играть.
Ходит Катя. Девчонки играют.
Катя ходит. Скучно. Из-за пальто ни попрыгать, в куклы не поиграть.
- Кать! – кричит Маринка. – Ты так и будешь целый день ходить? Даже не поиграешь?
- Я бы поиграла…
- Слушай, Кать, а ты сними пальто, положи вон, на качели. И ничего с ним не будет, а сама поиграешь, - предложила Аня.
- Точно! – обрадовалась Катя.
Скинула пальто, аккуратно положила на качели и побежала к девчонкам.
Напрыгалась, наигралась.
Подумаешь, коленки испачкала землёй. Упала. С кем не бывает.
Нечаянно глиной кофточку измазала, когда куклам «кашу варила».
Мелом бочок и юбку испачкала. Ерунда.
Рукава намочила.
Мелочи!
Пришла Катя домой. Счастливая вдвойне! Улыбаясь, повесила новое пальто на вешалку.
Мама как увидела Катю, так и села на пуфик.
Папа дочку увидел, так у него очки сами собой на лоб залезли.
- Вот видите, какая я аккуратная, - сказала Катя, продолжая счастливо улыбаться. -  Пальто ни капельки не испачкалось!




Из жизни попугаев

Этот рассказ написан в соавторстве
со Львом Константиновичем Дуровым


Подарили мальчику Бореньке большого цветного попугая. Он сидел в клетке-башенке на жёрдочке и целыми днями грыз семечки. Шелуху он старательно выплёвывал сквозь прутики. И Бореньке каждый день приходилось мести пол под насмешливый взгляд попугаиных чёрных глаз. Так продолжалось две недели.
И вот однажды, а точнее в пятницу вечером, папа открыл книгу «Всё о попугаях» и прочитал:
- Спустя две недели привыкания, можно приступать к активным занятиям и обучать вашего питомца простейшим словам. Прежде всего, научите попугая произносить его имя… Ну, Боренька, с завтрашнего дня будешь учить Кешу, что он Кеша, - папа закрыл книгу, погладил сына по голове и ушёл в Интернет.
Боренька обошёл вокруг клетки и победоносно посмотрел на наглеца. Тот, на всякий случай, отодвинулся на жёрдочке к середине клетки, пошевелил крыльями и нахохлившись, сказал:
- Кеш-ша.
Боренька от изумления замер. Потом побежал к папе.
- Пап, папа, а он уже знает, что он Кеша. Он только что сказал: «Кеша».
- Да!? – папа взялся за книгу. – Так… Далее, приступайте к заучиванию таких слов, как «здравствуй», «кушать», «пришёл»… В качестве поощрения давайте попугаю кусочки его любимых фруктов… Пока, я думаю, достаточно. Будешь учить его здороваться! Кстати, какие фрукты он любит?
Боренька пожал плечами и побежал на кухню.
- Бабушка! Какие фрукты любит Кеша? Мне надо для поощрения.
- Какие любит, я не знаю, - сказала бабушка. – А давала я ему яблоки. Потому что твои родители, ничего кроме яблок не покупают! – Громко добавила бабушка.
- Бабушка, ты мне нарежь яблоко кусочками, ладно!

Утром Боренька перенёс клетку с Кешей на круглый стол, который стоял посреди комнаты. Устроился на коленках на кресле и придвинул блюдечко с кусочками яблока.
Кеша был встревожен. Нахохлился и закрыл один глаз. Если что – говорил весь его вид – я больной.
Боренька взял кусочек яблока и показал его Кеше.
- Кеша! Скажи: «здравствуй». Я тебе яблочко дам.
Кеша посмотрел одним глазом на яблочко и отвернулся.
Боренька быстро передвинул кресло, взобрался на него и опять оказался перед попугаем.
- Кеша. Ну, скажи: «здравствуй». Смотри, какое яблоко. Скажи. «Здра-в-ствуй».
Кеша переступил на жёрдочке и снова отвернулся. Теперь весь его вид говорил: «Вот ещё. Не хочу и не буду. И на яблоки не купишь. Мне ваши яблоки надоели. В книге чёрным по белому написано: любимые фрукты. А я гуаву люблю. Дашь мне гуавы, чего хочешь, скажу».
Но Боренька не понял Кешу. Он опять пододвинул кресло.
- Кеша. Скажи: «здравствуй», смотри, какое яблочко. Вот как надо: «Здравствуй» и… ням, ням, ням. Ммм, вкусно.
Попугай заволновался. Открыл второй глаз и посмотрел в блюдечко. Там было ещё несколько кусочков.
- Смотри, как просто. «Здравствуй!».. И яблочко получил. Ням, ням, ням, - Боренька отправил в рот ещё кусочек.
- «Здравствуй» и ням, ням.
Кеша беспокойно заходил по жёрдочке. Кусочки сочного яблока таяли на глазах. Когда остался последний, Кеша взъерошился, воинственно поднял хохолок и хлопнул крыльями.
- Кеша, последний раз прошу, скажи «здравствуй», - умолял Боренька.
Кеша упорно молчал и не сводил глаз с яблочка.
- Тогда я сам съем! – рассердился Боренька.
Его рука подносила последний кусочек ко рту…
- Не ешь!!! – истерично закричал попугай, подскакивая на жёрдочке.
Боренька от неожиданности и удивления протянул кусочек Кеше.
Кеша взял яблочко лапкой.
- Сначала скажи: «здравствуй»! – наставительно сказал Кеша и принялся за яблоко.
«Ням, ням, ням…»

 


Счастливый день

Хорошо летом на даче. Хорошо всем. И детям, и родителям, бабушкам и дедушкам. И даже собачкам, кошкам, свинкам, хомякам и канарейкам.
Проснёшься, глаза откроешь, с солнечным зайчиком поздороваешься, и лежишь, мечтаешь, что днём делать будешь. А дел… море. И всё надо успеть именно сегодня. Потому что хочется всё и сразу.
Проснулась Катенька, глазки открыла. Увидела на стене солнечный зайчик, который каждое утро приходил к ней. Она даже на стенке нарисовала гуашью маленький зелёный лужок, чтобы солнечному зайчику было, где побегать. И имя ему придумала: «Стёпка».
- Здравствуй Стёпочка. Ты пока сам поиграйся, а я ещё полежу. Мне помечтать надо. Хорошо? Ну вот и славненько, - добавила она словами бабушки.
Катенька закрыла глаза и стала думать про день.
Первым делом сходить на огород и проведать гусеницу Машку. Большая мохнатая гусеница жила в листочке смородинного куста. Катенька старательно прятала Машку от бабушки. Для этого она каждый раз переносила гусеницу с одного куста на другой, который бабушка уже проверила и чем-то побрызгала.
Потом прогнать большую жабу из угла сада. Потом съесть три-четыре клубнички. Сходить с бабушкой на речку. Погулять с куклой Танькой…
Ого-го! И это только половина дел. Какой длинный день впереди.
Катенька опять открыла глаза. Стёпка всё также прыгал на лужке.
- Ладно, Стёпочка. Буду вставать.
Катенька спустилась на первый этаж и пришла к бабушке на кухню.
- А-а. Встала моя ягодка, встала моя хорошая. Доброе утречко!
- Доброе утречко, бабулечко! – сказала Катенька и засмеялась.
Это словосочетание она сама придумала и оно ей очень нравилось.
- Беги детка, умывайся и завтракать.
- Бабуля, а что у нас на завтрак?
- Кашка манная с ягодками, сырники со сгущёнкой и чай, ответила бабушка.
- Ур-ра! Вкуснятина!

После завтрака Катенька вышла на улицу и направилась в огород к Машке.
- Ой! – сказала она, когда увидела, что на кусте смородины, сидит чёрный скворец с жёлтым клювом. На том самом месте, где она вчера оставила гусеницу Машку.
- Кышь! – смело сказала Катенька наглой птице. Скворец улетел.
С нехорошим предчувствием Катенька развернула смородиновый листок.
- Ой! – опять сказала она, когда увидела пустой листок.
Катенька посмотрела на соседних листочках, под кустом. Машки не было нигде.
- Склевала, проклятая, - в сердцах сказала Катенька.
На глаза навернулись слёзы. Она погрозила кулачком вслед птичке.
Поплакав немного, Катенька уже хотела идти в угол сада, к жабе. Но тут увидела большого коричневого жука, который лежал на листочке и прикидывался мёртвым.
Катенька обрадовалась.
- О-ё-ёй. Тебя то уж я не дам склевать этой противной птице.
Катенька сорвала листочек вместе с жуком и, завернув его кулёчком, побежала в дом.
Там она достала коробку из-под обуви. Из ватки сделала кроватку. Положила туда жука, который всё ещё был без сознания.
Заглянула бабушка.
- Кто это там у тебя? – спросила она.
- Я ещё не знаю, как его зовут, - ответила Катенька. – Назову его Боря.
- Ой! Жук какой-то.
- Жучок Боря, - поправила бабушку Катенька.
Бабушка присела на диван.
- Бабуля, смотри, шевелится! – закричала Катенька.
- Знаешь, внученька, я думаю, надо его выпустить.
- Не надо, его птички склюют, - сказала Катенька.
- Не склюют, жуков птички не клюют.
- Клюют, клюют, я знаю, - закапризничала Катенька.
- И всё-таки, его надо выпустить. Ты подумала, если это маленький, то у него есть мама и папа, сестрички и братики. Они все сейчас плачут.
- А если он не маленький?
- А если не маленький, то он может быть папой или дедушкой. Но всё равно его потеряли и тоже плачут.
Катенька задумалась. Но выпускать жука Борю ей не хотелось.
- Пойдёшь со мной до палатки? – спросила бабушка. – Нам сахару надо купить.
- Нет, бабуля, не хочется. Я здесь побуду.
- Ну, хорошо. На участке можешь поиграть, а за калитку не выходи. Я скоро.
Когда бабушка ушла, Катенька осторожно накрыла домик жука Бори крышкой. Взяла другую коробку и вышла во двор.

Спустя полчаса бабушка вернулась.
На крыльце её ждала внучка Катенька. Она просто сияла от счастья. Глаза горели, улыбка не сползала. Она стала теребить бабушку.
- Бабуля, бабулечка, пойдём скорее. Я всё, всё устроила. Ты так обрадуешься, какая у тебя умная внучка. У меня сегодня счастливый день!
- Правда? Умная? Интересно, что это ты устроила? Только дай бабулечке водички попить. Пить хочу, умираю.
- Потом, потом бабуля. Ну, пойдём в комнату!
- Нет. Давай сначала на кухню. А то, я до твоего сюрприза не доживу.
- Ну ладно. Пойдём на кухню, - согласилась Катенька.
Они прошли на кухню. Бабушка вытащила из пакета сахар. Налила стакан воды и выпила.
- Ну вот. Я готова. Идём?
- Идём, идём!
Катенька притащила бабушку в комнату. Там, на полу стояли две коробки из-под обуви.
Катенька подошла и присела у одной из них. Подняла крышку.
По дну бегал одинокий жук.
- Ты всё-таки его не выпустила.
- Да нет же, бабушка. Зато теперь он не один. Вот! Смотри!
Катенька подняла крышку с другой коробки.
- Смотри, здесь все: и мамы, и папы, и сестрички и братики. И дедушки и бабушки. И даже тёти и дяди!
Из открытой коробки во все стороны полезли десятки жуков и жучков. Разных цветов и размеров.
- Ай! Ай! Убери! – закричала бабушка и залезла на спинку дивана.
- Ну, бабушка! Не могу я их убрать.
Катенька аккуратно вытащила жука Борю и пристроила его к другим.
- Вот теперь они все вместе и никто не будет плакать…

Ещё через полчаса, когда все жуки были тщательно заметены на совок и вынесены в огород, Катенька сидела в кресле и дулась на бабушку. А бабушка сидела на диване, поджав ноги, и вздрагивала. Ей всё казалось, что везде ползают жуки.
- Тринадцать, четырнадцать, пятнадцать, - шептала она.
Пятнадцать капель валерьянки, были сейчас, очень кстати.

 


Рецензии
Очень хорошая литература для детей. Когда-то я читала повести саратовской писательницы Галины Ширяевой - "Валя и Валька", "Гюрги-Дюрги_Дюк"... Запомнились тем, что в них ставились незаметно проблемы взрослых. Вот и у Вас - тоже! Благодарю. Галина.

Галина Алинина   16.07.2014 13:55     Заявить о нарушении