Любовь и розы

Полгода я отдыхал после окончания института, а зимой пошел работать торговым представителем в компанию, занимающуюся продажами продуктов питания. Из Москвы компания получала большой ассортимент различных продуктов, которые мы затем развозили по магазинам в своем городе.

Компания была небольшая и в первые дни успел я познакомиться со многими. Все только и обсуждали случившийся недавно пожар в старом помещении, из-за которого компания переехала в новый офис, и чудом спасшуюся Наталью Сергеевну, директора нашей компании, которая произвела на меня особое впечатление. Как-то по-доброму, по-человечески она относилась к подчиненным. Чувствовалась в ней какая-то мудрость, не смотря на то, что было ей не больше тридцати.

Душевные отношения у меня сложились с охранником Петровичем, лет шестидесяти, с усами как у Буденного. Целыми днями сидел он в своей вахтерской, у главного входа, и честно нес службу. Многие говорили, что любит Петрович рассказывать всякие байки и небылицы, а мне его рассказы казались правдивыми.

Как-то зимним вечером, после рабочего дня, за чаем, поделился я с ним своим впечатлением о Наталье Сергеевне, мол, как нам повезло с начальницей.

- А ты знаешь, - сказал на это Петрович, хитро прищуриваясь, - ее ведь раньше никто терпеть не мог. Была она настолько невыносима, что чуть ли не каждый первый выходил из ее кабинета, обзывая стервой или сукой.
- Да ладно, - удивился я.
- Что да ладно? Как есть, так и говорю. Характер у нее действительно был прескверный. Оскорбить или унизить могла любого, только дай повод.

Я с сомнением смотрел на Петровича, а он, заметив мой взгляд, продолжал.

- Не верится, правда? В жизни еще и не так бывает, что ты! Нервная такая была, раздражительная, вскипала быстрее любого чайника. Люди у нас из-за нее не задерживались, кого-то она увольняла, кто-то сам уходил. Но это все, я думаю, от неустроенности в личной жизни. Ну вот. И как-то раз устроился у нас охранником, моим сменщиком, Мишка, мы с его отцом приятельствуем, ну выпиваем иногда. Хороший парень, ничего не могу сказать, но запал Мишка на Наталью Сергеевну, хоть песни вой. Чего он в ней нашел, сам черт не разберет. Ну, баба-то она симпатишная, тут не поспоришь, но с таким нравом, и ад далеко искать не надо.
В-общем накрыла Мишку любовь, что ты. Он ей даже букет красных роз пытался дарить. А оно ей надо? Какой-то охранник в хахали набивается! А он-то не понимает - мозги выключились, в глазах сердечки. Только ее это еще больше раздражало и выводило из себя. И вот она ему как-то заявляет, вам, Михаил, нужно не штаны протирать с лирикой и романтикой, а делом каким-нибудь серьезным заниматься! Мишка пострадал-пострадал по ней, да и уволился.
Месяцев через шесть после этого у нас пожар приключился. До сих пор разбираются, что произошло, кажись с проводкой что-то, но дело не в этом. Все выбежали, пожарные приехали. Глядь, а директрисы нет нигде. Может не успели предупредить, а может не захотели, когда все выбегали. Только нет нигде ее. А уже и здание все пылает. Ну и направили лестницу пожарную на окна ее кабинета на втором этаже. По ней паренек, один из пожарных, лихо так вскарабкался, и прям, ввалился туда. Ну, мы все дыхание затаили. Смотрим, а его все нет и нет. Другие пожарные уже нервничать стали, как бы своего выручать не пришлось. А огня все больше и больше. За ним уже и пожарные полезли, а он, наконец, выныривает из окна живехонький с директоршой нашей на руках.
Опускают их, значит на землю. Я пригляделся, а это Мишка наш! Он оказывается в пожарные пошел. Ну вот, несет он ее к «Скорой», а она глаза открывает и смотрит ошеломленно, а он только улыбается как-то по идиотски и говорит ей «здрасте».
Вот такая вот ирония.
Уж не знаю, что с ней произошло, только изменилась она после этого сильно. Это сразу заметно стало после того, как ее из больницы выписали, недели две назад.

- А Мишка что? – Спросил я, после нескольких минут молчания.
- Не знаю, я его не видел с тех пор. Только говорят, у нее все время в палате букет красных роз стоял, от неизвестного поклонника.
В это время мы услышали приближающиеся шаги по коридору.
- Во, она как раз идет, - успел шепнуть Петрович.
И действительно к выходу направлялась Наталья Сергеевна.
- Что, Семен Петрович, опять байки рассказываете? – спросила, улыбаясь, Наталья Сергеевна, проходя мимо.
- Да кто ж знает, Наталья Сергеевна, что байка, а что правда? – весело спросил в ответ Петрович.
Она была прекрасна, но в ее глазах я заметил непонятную печаль. Мы попрощались, и Наталья Сергеевна вышла на улицу.

Я подошел вместе с Петровичем к окну, и мы смотрели ей вслед. Снежные хлопья ласково кружились вокруг нее, как в сказке, в свете уличных фонарей, пока она не села в «Тайоту». В это время подъехала и остановилась «девятка», перекрыв выезд ее «Тайоте». Наталья Сергеевна вышла из машины.
Дверь «девятки» открылась, и из машины вылез молодой человек.

- Мишка! – удивленно воскликнул Петрович.

Я лишь заворожено наблюдал за происходящим.
Мишка нелепо переминался с букетом красных роз рядом со своей «девяткой», а Наталья Сергеевна удивленно на него смотрела. Так они стояли несколько секунд. Мишка неуверенно подошел к ней. Наталья Сергеевна, не в силах сдерживать радость и слезы, обняла и поцеловала его. Розы выпали у него из рук, и он нежно обнял ее. Так они и стояли в объятиях друг друга, а вокруг нежно кружились снежинки, исполняя свой неведомый танец.
- Вот оно как бывает! – только и смог произнести Петрович.