Индивидуальный график

          Как-то ранним утром, еще до работы, Николай замачивал в ванной детские пеленки. Он быстро бросил их в тазик и открыл кран. Когда горячая вода вошла в контакт с объектом стирки, ванную наполнил характерный неприятный запах. Этот запах напомнил ему одну историю, которая происходила во время его службы в армии. 
          Эта история происходила не с ним лично, но сказать, что она его не касалась нельзя. Вообще все, что происходит в казарме, не может не касаться тех, кто вынужден временно проживать в этом, с позволения сказать, помещении.
          Дело было так. Новобранцев, в числе которых был и Сивухин, привезли в образцово-показательную учебную часть.
          По добродушным улыбкам военнослужащих постоянного состава было видно, что они уверены: «Для молодого неокрепшего организма это большое счастье и огромная честь пройти закалку именно в их «учебке». Все «временные» придерживались абсолютно противоположного мнения. Хотя, в последствии Николай нашел и положительный момент в своем пребывании в учебной части. Потому что, когда он был отправлен, как это называлось «в войска», то остальной срок службы прошел для него практически как отдых на курорте.   
          Но это было потом, а сейчас они стояли в два ряда, точнее в две шеренги, в помещении казармы и слушали всякую, на их взгляд, ерунду, которую пытались до них донести какие-то чужие дяди в форме. Сивухину даже казалось, что все это происходит не с ним. Да и остальные вновь прибывшие особо не вслушивались в то, что им говорят. Но тут один бравый офицер, которого ранее представили, как «замкомроты» сказал фразу, содержанием которой все почему-то прониклись и инстинктивно  напряглись:
          - А это, товарищи бойцы, заместитель командира вашего взвода страшный сержант Еремин!
          Личный состав тут же сосредоточил все свое внимание на персоне старшего сержанта. В ближайшие полгода им предстояло убедиться, что сказать «страшный» вместо «старший» это не проявление искрометного армейского юмора, а, скорей, оговорка по Фрейду.
          Потом начались суровые армейские будни. Прошло долгих три дня. За эти дни Николай многое понял. Например, что кровать в казарме не для того что бы солдату было удобно отдыхать, а что бы в случае взрыва нейтронной бомбы легче было опознавать трупы. Кроме того, лежать на полу противоречит уставу. Что среднестатистический «дух» чаще моет «толчок», чем использует его по назначению. И, кроме всего прочего, не покидала мысль, что Вселенский Владыка старший сержант Еремин одет не по форме. С его поведением ни как не гармонировала мятая гимнастерка. Ему больше подошел бы черный мундир с лакированными сапогами, стек и доберман в строгом ошейнике. Ну, или, в крайнем случае, кожаные шорты и кнут. Но доберман должен был быть по-любому, роль коего добросовестно исполнял ефрейтор Дуплов, по кличке «Дупло».
          И вот на четвертое утро пребывания в вооруженных так сказать силах по команде «подъем», проснувшиеся обнаружили, что к привычному запаху казармы добавился еще один. А именно, запах мочи. Казарма конечно тоже не парфюмерный магазин, но запах затхлой мочи это перебор.
          Довольно быстро выяснилось, что запах исходил от койки рядового Земцова. Старший сержант Еремин подошел к эпицентру запаха и, ничего не говоря, нанес профилактический удар в грудную клетку Земцова. Потом повернулся и крикнул в другую сторону:
          - Дупло! Иди сюда!
          - О, как! - выразил свое изумление подошедший ефрейтор.
          - Я так понимаю это не первый раз? – Еремин гневно посмотрел на рядового.
          - Второй! – ответил уже вставший на ноги Земцов, для которого такое явление так же было неприятным сюрпризом.
          - Ну, а до этого часто такое было? – спросил Еремин.
          - Никак нет! 
          - Ты чё? С такой темой откосить не смог? Совсем военкоматы озверели.
          - Честное слово, товарищ старший сержант, последний раз в раннем детстве было.
          - Тебе сколько лет, боец? – неожиданно спокойно, даже как-то по-отечески, спросил Еремин.
          - Восемнадцать, товарищ старший сержант.
          - Сдается мне, что ты себе приписал лет пятнадцать, чтоб добровольцем на фронт уйти. В восемнадцать лет, - он перешел на крик, - такого не делают!
          - Виноват!
          - Ясен перец виноват! Чё делать будем, Дупло? 
          - Ерема, а может я его в медсанчасть отправлю? – спросил Дуплов.
          - Как «дедовским» методом? – заулыбался Еремин.
          - Ага! – подтвердил Дуплов, поглаживая левой ладошкой кулак правой руки.
          - Не! Не пойдет. Ну, один раз, ты его туда запроторишь. Ну, два. А потом они рапорт накатают, и начнется промывка мозгов. Надо что-то решать в долгосрочной перспективе.
          - Где? – переспросил Дуплов.
          - На весь срок службы, тормоз!
          - А!..
          - Ладно, Дупло, и ты, пожарник хренов, шуруйте на построение. До следующей ночи у нас еще день есть.
          Первой попыткой Еремина снять с себя «головняк» было обращение к командиру взвода. Но через десять минут разговора он понял, что имеет дело с опытным офицером, и на лейтенанта Пирожкова ему переложить ответственность не удастся.
          - Ну, товарищ лейтенант, - мямлил Еремин, - он же реально болен. Надо его на комиссию и тю-тю.
          - Кто болен? Посмотри на него. Его ломом хрен убьешь. Кроме того, согласно личному делу и медицинской карте к нам для прохождения срочной службы прибыл здоровый индивидуй. Начнем волны делать, меня и тебя тоже, кстати, спросят: «что вы с ним такое тут делали, что он начал под себя дзюрить?». Так что иди и не крути мне пуговицы.
          - Так ведь, товарищ лейтенант. Если это будет продолжаться, то вонизма ж начнется.
          - А за неуставные запахи в казарме ты лично ответишь мне по всей строгости военного времени. Понял?
          - Так точно!
          - Свободен!
          - Есть! – разочарованно сказал Еремин и скорчил рожу в спину уходящему лейтенанту. – Пирожок с дерьмом!
          После обеда Еремин собрал новобранцев и произнес короткую, но емкую речь:
          - Значит так, духи бестелесные? Я из-за этого пожарника испытываю определенный дискомфорт. Или вы решаете эту проблему, или проблемы будут у вас. Какие будут предложения?
          - Есть предложение! – сказал один боец в очках. – У меня сеструха до приличного возраста в постель мочилась. Так мы ей фанеру под простыню клали, чтоб не крепко спала.
          - И че? – недоверчиво спросил Дуплов.
          - Как бабушка пошептала. Сон не крепкий. Чуть что проснулась и на горшок.
          - Еще предложения будут? – спросил Еремин явно недовольный скудными результатами «мозгового штурма».
          - Есть еще одна мысль, - прорезался чей-то голосок.
          - А ну кто там?.. Выйти из строя! – скомандовал Еремин.
          - Я! – вперед вышел рядовой Сенчин, из-за его высокого роста и невероятной худобы ему не смогли подобрать нормальную гимнастерку и он был похож на пленного немца.
          - Ну и че за мысль? - ефрейтор Дуплов подошел и заглянул в глаза рядовому.
          - Нужно уменьшить ему физические нагрузки. И он не будет так крепко спать!
          Дуплов аж подпрыгнул:
          - Ты че, душара? А кто за него очки драить будет? Я?
          - Мысль твоя понятна, боец, - безразлично сказал старший сержант.
          - Ты че, Ерема? Где это видано что б солдат без дела болтался? У нас тут не Артек, блин? - не мог успокоиться Дуплов.
          - А он без дела болтаться не будет. Я его к себе ординарцем возьму. У меня приказ не сегодня-завтра. Мне ординарец в самую пору. Пойдешь Земцов?
          - Никак нет! - отчеканил виновник сыр-бора.   
          - Напрасно ты так, сынок! Стать ординарцем страшного сержанта Еремина -  мечта любого военнослужащего в этой части, включая замполита Краснова.
          - Да ну? - обалдел Дуплов.
          - Ага. Как-то было еще даже до присяги. По просьбе старослужащих, пришлось мне и еще одному клоуну переть телик в казарму. Ну, подходим, значит, к дверям и тут какой-то офицер выходит. Ну, я ему типа «придержите двери, пожалуйста». А он подошел, в глаза мне так глянул и говорит «может мне сразу к тебе в ординарцы записаться?». Позже мне объяснили, что это был замполит части товарищ Краснов. Вот так вот. Вот если бы Петька не был ординарцем Чапаева, кто бы о нем знал? Понимаешь, к чему я клоню? А так тебя никто в этой части припахать не сможет. Должность неофициальная – защита железная. Ты будешь круче, чем каптер и повар вместе взятые. Ну что согласен?
          - Никак нет! Я рядовой!
          - Рядовой, рядовой, - запел Еремин, - спит с пробитой головой.
          - Ладно! Раз дурацких предложений больше нет, значит, к отбою, что б у меня была фанера. Поступаете в распоряжение  ефрейтора Дуплова.
          Остаток дня был потрачен на исполнение приказа старшего сержанта. В процессе поисков выяснилось, что фанера на вооружении в данной части не состоит. Удалось найти только двухметровую доску шириной около тридцати сантиметров.
          Когда Еремин осмотрел добычу, он мрачно сказал:
          - А лома не было! Сказано же было фанеру.
          - Мне что на рынок сбегать за фанерой! – возмутился Дуплов.
          - Ладно, мостите это!
          После отбоя рядовой Земцов улегся на подложенную доску и, невзирая на неудобства, моментально отключился. После двух часов борьбы за место на кровати, победила доска, и Земцов свалился на пол. Там, не просыпаясь, он успешно заделал огромную лужу. Чуть позже мимо проходил ефрейтор Дуплов. Он поскользнулся на мокрой плитке и грохнулся со всего маху навзничь. В результате данного инцидента, с множественными ушибами и подозрением на сотрясение мозга был доставлен в санчасть рядовой Земцов. 
          За время отсутствия Земцова, Еремин принял соломоново решение.               
          - Значит так бойцы! У кого есть часы с будильником.
          - У меня, товарищ старший сержант! – отозвался Сенчин.
          - Хорошо! Часы есть. Теперь будете по очереди дежурить и будить пожарника по следующему графику через час после отбоя, потом через два и через три. Ты, Сенчин, свои часы будешь передавать по эстафете.
          - Товарищ старший сержант, - заныл Сенчин, - они так через два дня по тихой воде пойдут.
          - Ты, молодой, еще службы не сечешь. Теперь за сохранностью твоих часов весь взвод будет следить. Потому что если они пропадут, то команда «отбой», - он подошел вплотную к подчиненным, - для вас духов не наступит никогда! Всем ясно?
          - Так точно! – хором ответили «молодые».
          После возвращения Пожарника, как окрестил его Еремин, в расположение роты, его регулярно будили и выпроваживали в туалет. Почетную обязанность будить Земцова Еремин называл «индивидуальный график». В те ночи, когда на индивидуальном графике был Сивухин, он практически не спал. Отключаться, так же быстро как Земцов он не мог, а как только ему удавалось заснуть, противный звук будильника опять поднимал его с кровати. День, следовавший за такой ночью, обычно проходил в напряженной борьбе со сном. Это, кроме всех прочих армейских тягот и лишений, сильно отравляло существование.
          - Николай! Ты что там замерз? – крик Валентины через двери ванной комнаты вернул Сивухина «на гражданку». – Выходи, давай! Ты что думаешь, у меня на работе индивидуальный график?
          Николай закрыл воду, вышел из ванной и, все еще находясь под влиянием воспоминаний, сказал:
          - Молись, женщина, что бы ты никогда не узнала, что такое индивидуальный график!


продолжение http://www.proza.ru/2010/11/02/1099