Считаясь недочеловеком,
Косноязычный и глухой,
В селе работал дровосеком,
Дружил с осиной и ольхой.
Сопровождала в лес собачка,
Им нареченная Муму.
Ее прельщали не подачки,
А обхожденье по уму.
Но таковы собачьи чары,
Как им случалось быть одним,
Герасим делался волчарой,
Звериной близостью томим.
В сельпо над дружбой издевались,
И толковали по углам,
Но слишком поздно догадались,
Что он читает по губам,
Но терпеливо переносит;
Исполнит, что ни поручи.
А если что-нибудь попросит,
Кричат: «Герасим, помолчи!»
Так корчи улицы немытой
И безъязыкой слободы
Влекут насмешки черни сытой
Из образованной среды,
Что под защитой государства
Творит, глумясь, жестокий суд,
И обрекает на мытарства
И немоту беднейший люд.
Раз в лес собрался - нет собачки:
Какие странные дела -
На заднем дворике за тачкой
Она потомство принесла.
Забавно выглядят щенята:
Без шерсти, с крупной головой,
С хвостом, задорно приподнятым,
И пятипалою рукой.
«Не люди, но и не собаки,
Что за зверюшки, не пойму» -
Галдят над выводком зеваки.
Тревожно ежится Муму,
Пытаясь защитить малюток
От лезущих нескромных рук,
От злых, нечистоплотных шуток
И предстоящих новых мук.
«Скорее утопить уродцев,
А то не вышел бы скандал -
Закинуть их на дно колодца», -
Так председатель приказал.
Работники посовещались
И отказались в тот же час.
Толпой к Герасиму собрались,
Чтоб передать ему приказ.
Но в стороне стоял Герасим,
С суровой думой на челе,
В такой момент он был опасен,
И это знали на селе.
Он зарычал на изуверов,
Понявши, что они хотят,
И стало ясно без примеров,
Кто был отцом у тех зверят.
Герасим разорвал рубаху,
И страшно высунул язык.
Сельчане замерли от страха
И онемели в тот же миг.
Герасим с ними попрощался,
Хлебнув зелья на посошок,
И в темном лесе затерялся,
Собрав свой выводок в мешок.
Герасим
© Copyright: Петр Лебедев, 2010
Свидетельство о публикации №210110100045
Свидетельство о публикации №210110100045
Рецензии
НЕЖНЫЙ ХАДЖ
То ль грежу. То ль плаачу. То ль сплю. То ль молюсь.
С котомкой до Томска к тебе соберусь,
святая моя, ясноглазая Русь,
как Клюев - с любовью твоею, как с посохом,
в Сезамм по слезам уходя, аки по суху.
Песками тоски. По пологим полям
джихад с православной свечой пополам,
гремучею смесью, с улыбкой:" Салям!"
А снег как во сне - гексогеном на рану
трансгенной дороги. И все по Корану.
Итоги дырявей заношенной тоги
на ветхих плечах . И античные боги
вгрызаются в пятки, свирепей чем доги,
карая и мстя. Даже листья на ветках
грозят доносительством или наветом.
Я рушусь, как крона. Я лесом сквожу,
где рыщут ищейки. Напрасно божусь,
и тщетно слеза набегает на щеки. Но, Русь!
твои избы, наличники, сенцы,
как вышивки крестиком на полотенце,
которым утрусь. Ну куда ж без тебя!
Мерцает лампадка. Бормочет губа
слова покаянья. Рубаха – груба
льняная, посконная…Нары, как рака.
Дознанье закончено. Вон из-под лака,
где Лик облупился, глядит нетопырь.
И как не проси—не сейчас, не теперь! --
ложись- ка на лавку и пальцы топырь,
пока вертухай твой сапог примеряет.
Парато ли баско?—он даже не знает.
Мы все погорельщины искры. Мы все
как серники-спички, как зернь, как в овсе
златОм—василькового плеса отсев.
Куда приспособить? Кому пособить?
Нельзя не любить, но не проще ль убить?
Мы плачем по-бабьи. Мы нежность взрывную
на ямочках щек узнаем—не иную,
уставясь в нее, как в снежинку сквозную.
Мы доноры нежности в той ординаторской
Мадонны, а в сердце несем - детонатор.
Мы вестники долгой, как вечность, зимы—
от Мекки – навеки, сумы и тюрьмы
не нам зарекаться ! Обую пимы,
пойду по сугробам скитаться,
чтоб слизывать слезы – не нужен гортоп,
здесь каждый сугроб, словно мраморный гроб,
в котором легко отоспаться.
Теперь на лице на твоем, Ориген,
фасадом афинским, о, как офигенн-
но антично застыли –Сократ, Диоген,
нехилый Ахилл…Но в какую отдушину
твою упустили трансгенную душу?
Неужто из "яна" ты ринешься в "инь,"
неужто разъяв тебя на половинки,
всевышний, собрав с тебя душу- повинн—
ость за русскость твою, неоплатно взымая,
когда на крыло опираясь, взмываешь?
Прошитые дратвой, блескучей плотвы
слова. А поди ж- не сносил головы!
Не выбраться из-под обломков листвы—
до кучи –в канаве. И пишет контора—
где, как, для чего, отчего, почему,
скончался ль на улице иль на дому
и в год уродился который.
октябрь, 2003 г.
Юрий Николаевич Горбачев 2 28.02.2011 20:12 • Заявить о нарушении
То ль грежу. То ль плаачу. То ль сплю. То ль молюсь.
С котомкой до Томска к тебе соберусь,
святая моя, ясноглазая Русь,
как Клюев - с любовью твоею, как с посохом,
в Сезамм по слезам уходя, аки по суху.
Песками тоски. По пологим полям
джихад с православной свечой пополам,
гремучею смесью, с улыбкой:" Салям!"
А снег как во сне - гексогеном на рану
трансгенной дороги. И все по Корану.
Итоги дырявей заношенной тоги
на ветхих плечах . И античные боги
вгрызаются в пятки, свирепей чем доги,
карая и мстя. Даже листья на ветках
грозят доносительством или наветом.
Я рушусь, как крона. Я лесом сквожу,
где рыщут ищейки. Напрасно божусь,
и тщетно слеза набегает на щеки. Но, Русь!
твои избы, наличники, сенцы,
как вышивки крестиком на полотенце,
которым утрусь. Ну куда ж без тебя!
Мерцает лампадка. Бормочет губа
слова покаянья. Рубаха – груба
льняная, посконная…Нары, как рака.
Дознанье закончено. Вон из-под лака,
где Лик облупился, глядит нетопырь.
И как не проси—не сейчас, не теперь! --
ложись- ка на лавку и пальцы топырь,
пока вертухай твой сапог примеряет.
Парато ли баско?—он даже не знает.
Мы все погорельщины искры. Мы все
как серники-спички, как зернь, как в овсе
златОм—василькового плеса отсев.
Куда приспособить? Кому пособить?
Нельзя не любить, но не проще ль убить?
Мы плачем по-бабьи. Мы нежность взрывную
на ямочках щек узнаем—не иную,
уставясь в нее, как в снежинку сквозную.
Мы доноры нежности в той ординаторской
Мадонны, а в сердце несем - детонатор.
Мы вестники долгой, как вечность, зимы—
от Мекки – навеки, сумы и тюрьмы
не нам зарекаться ! Обую пимы,
пойду по сугробам скитаться,
чтоб слизывать слезы – не нужен гортоп,
здесь каждый сугроб, словно мраморный гроб,
в котором легко отоспаться.
Теперь на лице на твоем, Ориген,
фасадом афинским, о, как офигенн-
но антично застыли –Сократ, Диоген,
нехилый Ахилл…Но в какую отдушину
твою упустили трансгенную душу?
Неужто из "яна" ты ринешься в "инь,"
неужто разъяв тебя на половинки,
всевышний, собрав с тебя душу- повинн—
ость за русскость твою, неоплатно взымая,
когда на крыло опираясь, взмываешь?
Прошитые дратвой, блескучей плотвы
слова. А поди ж- не сносил головы!
Не выбраться из-под обломков листвы—
до кучи –в канаве. И пишет контора—
где, как, для чего, отчего, почему,
скончался ль на улице иль на дому
и в год уродился который.
октябрь, 2003 г.
Юрий Николаевич Горбачев 2 28.02.2011 20:12 • Заявить о нарушении
На это произведение написаны 2 рецензии, здесь отображается последняя, остальные - в полном списке.