Дневник самоубийцы

Старая исписанная тетрадка была обнаружена экипажем ППС 30.10.2010 года в небольшом рюкзаке туристического типа, который лежал недалеко от того места, где произошёл сильный пожар, очаг которого был локализован в кратчайшие сроки силами доблестной Батайской пожарной службы. Во время следственного эксперимента было установлено, что информация, записанная в тетрадь рукописным почерком, принадлежит Верславскому Вадиму Сергеевичу, 1980 года рождения, который ушёл из дому 25.10.2010 года. Кроме того, в рюкзаке был обнаружен полиэтиленовый пакет с белым порошком неизвестного происхождения. В результате экспертизы было подтверждено, что в пакете находился героин общей массой 20 грамм. Кроме того, в рюкзаке имелись несколько запечатанных одноразовых шприцев, чайная ложка, медицинский жгут и зажигалка. Тело пропавшего до настоящего времени не обнаружено. В случае, если вам что-то известно о местонахождении Вадима Сергеевича, просим немедленно обратиться в любое отделение РОВД г.Ростова-на-Дону. Дословный текст из тетради приводится ниже:


5 августа 2010 года.

Я впервые узнал, что «рак» - это не только общеизвестная болезнь, но и то, что я тоже  стал причастен к ней, став одним из немногих «счастливчиков». Доктор даже не думал жалеть меня, ему, похоже, вообще было всё равно, что сказать пациенту, а может, в этот день у него просто было плохое настроение. Конечно, ведь это не он заболел, а я. Умру, и никто его не упрекнёт в отсутствии сострадания к людям.
Итак, подведем итоги тридцатилетнего земного существования: как неожиданно выяснилось в ходе одного из медицинских осмотров, у меня рак третьей стадии, когда лечить что-то бесполезно, жить мне осталось, если сильно повезёт, месяца три от силы. Первые боли от метастаз уже скоро начнутся, и я хочу уйти из жизни заранее. Оказывается, это вовсе не так легко сделать, как я предполагал ранее, когда фантазировал о самоубийстве, будучи здоровым.  Во-первых, мне нужно было уволиться с работы, что я и сделал. Я никому не поведал истинной причины, и даже пришлось поругаться со своим директором. Он раскричался от нахлынувших эмоций и назвал меня дураком, и что другого такого шанса больше не будет, но я молча проглотил все эти слова и простил его. Он ведь не знает, почему я ухожу? А смотреть на сочувственные взгляды сослуживцев? Нет уж, увольте! Кроме того, я сделал ему одолжение, так как, узнав о моём положении, он бы сам мучился от желания уволить того, кто скоро перестанет быть полезным обществу, но как же быть с совестью?   
В больнице мне выписали болеутоляющие, в том числе и морфин, и даже уговаривали ложиться, чтобы пройти курс лечения. Но чтобы всё это купить, мне необходимо было собрать кучу справок, другой бы так и сделал, тем более появилось как-то неожиданно много свободного времени, но я не стал.
Вместо официальных лекарств на компенсацию, полученную после увольнения с работы, я приобрёл 20 граммов героина, у наркодилера, которого отыскал, пройдя через такие злачные места, от вида которых вы бы вырвали на месте. Героин я спрятал до того момента, когда станет совсем невмоготу, но пока садиться на иглу, даже в своём обречённом положении, желания нет.
Когда я шёл с героином в кармане домой, то больше всего боялся увидеть синюю милицейскую форму. Меня бы посадили за хранение, не разбираясь в нюансах болезни, и в камере я бы стал мучаться ещё сильнее. Хотя какая разница, где именно умирать? На домашней пастели или тюремных нарах? Но разница была, я хотел умереть как можно быстрее. Пока мой организм ещё способен бороться с нарастающей болью. Ведь клетки, в отличие от родственников, друзей и знакомых, будут идти до конца, они никогда не предадут и остановятся лишь только с последним ударом сердца. Хотя, как говорят врачи, даже после смерти у человека продолжают расти волосы и ногти.

Сначала я обращался к местным властям с офиц. просьбами о эвтаназии, но мне отказали, сославшись на законодательство РФ. Потом  хотел просто наглотаться таблеток, и даже сделал это, намешав кучу всякой гадости в стакане, но, как назло, меня спасли. Любимая девушка пришла домой пораньше и увидела мое ни на что не реагирующее тело в ванной.  Очнулся я уже в реанимации, меня словно дернуло чем-то вниз, и я, вместо светлого коридора, очутился на койке под разрядами дефибрилляторов. Помню, что доктор, который спасал меня, позже чуть громко сказал своей медсестре на ушко: «Зря мы его спасли, парень хотел уйти во сне, не мучаясь. Если бы не его девчонка, эх!»
- Так, Виктор Петрович! – прошептала в ответ медсестра, - она ведь ничего не знает о его диагнозе. Думает что он на фоне психического расстройства решил зажмуриться. Она говорила, что он писатель, и как у всех писателей, у него был пик депрессии.
Дальше слушать сил не было, и я уснул.

Помню, как открыл глаза и увидел её счастливую улыбку. Она увидела мой осознанный взгляд и зарыдала, бросившись на грудь. Её горячие слёзы, как кипяток, тихонько ошпаривали мне грудь. Стало тяжело дышать и уж конечно всё это выносить психологически. Меньше всего мне хотелось объясняться с ней. Ведь всё и так понятно, я скоро умру, а ей придётся искать нового дееспособного мужика, с которым можно будет нарожать детей и построить крепкую семью. Но как мне рассказать ей о том, что мы скоро будем вынуждены расстаться навсегда? Независимо от собственных желаний. Просто раз - и нет.
 
- А может?.. Может, не стоит говорить правду?
- Точно. Выдумаю что-нибудь, пусть её жалость сменится ненавистью ко мне. Ведь так легче, не правда ли? Потом она всё равно узнает о моей смерти, и ей легче это будет пережить, главное решиться. Почему умирающему всегда так тяжело в жизни? Почему мы так тяжко расстаёмся с этим миром? Нас опутывают тысячи ниточек, которые и удерживают в этом водовороте жизни. Хорошо ещё, что у меня нет детей, было бы гораздо тяжелее прощаться с ними. А так? А так ничего, всё уляжется, успокоится, и мутная вода снова станет прозрачной.

- Знаешь, я больше тебя не люблю, можешь верить или нет, но убить я хотел себя из-за несчастной любви. Вот уже полгода я встречаюсь с другой девушкой, и вот сегодня она решила порвать со мной. Мне неудобно было говорить тебе всю правду, да я и не знал, как тебе правильно сказать об этом, как подготовить? Но вынужден признаться, хотя это и не легко. Просто я больше ничего не чувствую к тебе. Я не могу называть тебя своей любовью. Постой! Я не договорил! Куда же ты?
Ну вот, выбежала вся в слезах, что я наделал? А если она тоже захочет наесться таблеток? И если у меня причина так поступать действительно очень важная, то что же у неё? Ведь это смешно, убивать себя из-за несчастной любви. Нет, всё-таки я её знаю, она не такая, она крепкая. Именно за это я её и полюбил, за её силу. Я буду молиться за неё как умею, чтобы она не решилась на такое. Но всё-таки как хорошо, что одной проблемой стало меньше. У меня даже камень с души свалился. Надо поскорей выбираться из этой больницы и подумать о том, как всё-таки воплотить задуманное в жизнь.

3 сентября 2010

Забрался на железнодорожный мост. Тот, что пролегает со стороны улицы Сиверса, там меня точно никто не заметит, да и поезд вряд ли остановится. Забрался на самую доступною высоту и жду. Вот он, момент истины, тут немного прохладно. Ветер свистит в ушах. Город всё ещё покрыт изумрудной зеленью, но на участках уже есть проблески позолоты и красных пятен от клёнов. Как же красиво вдалеке выглядит набережная. Там гуляют разные парочки и не думают о смерти. Хорошо!
Сейчас прыгну, и мне предстоит пережить самый быстрый полёт вниз за весь свой сознательный опыт. Возможно, я очень сильно шлёпнусь об воду, а если ещё и животом, то могу запросто порвать внутренние органы от удара. Сначала будет болевой шок. Полная дезориентация в пространстве, а потом лёгкие наберут воды. Я захлебнусь - и? И, по идее, должен наступить долгий и продолжительный сон от нехватки кислорода. Говорят, что после остановки сердца мозг ещё продолжает жить несколько часов. Вот интересно, а боль я тоже буду ощущать? Ведь бывает же больно во сне?
Ого. Чуть не сорвался вниз, хорошо, что вовремя ухватился за балку, внутри сразу что-то ёкнуло и похолодело, коленки предательски затряслись. Нет, что-то расхотелось мне именно так уходить из жизни, как представлю своё распухшее от воды тело, тут же начинает тошнить. А кому-то его придется вылавливать, проводить вскрытие, терпеть эту вонь из-за того, что это тоже работа. Нет, лучше как-то по другому, поэтому осторожно слезаю обратно. Вот чёрт, чуть поезд не сшиб. Поезд! А ведь это мысль?

 20 сентбря 2010г.

Я бы мог просто перерезать себе вены в ванной: судя по откровениям тех, кто это делал и остался жив, процедура совсем не сложная и менее болезненная. Но здесь есть больше шансов, что тебя спасут, так же как и в случае с таблетками. К тому же я всё ещё не хочу создавать проблем своим родным. Я вообще не понимаю, зачем лишать себя жизни, оставляя шансы на спасение? Вот режут себе вены, не закрывают кранов, топят соседей. В итоге, в зависимости от результата, ущерб на нижнем этаже, выломанная дверь, милиция. Кто-то топчется у тебя в квартире, какие-то люди, они шныряют туда сюда, а ты стоишь и не знаешь куда себя деть. И терпеливо ждёшь, когда всё закончится, когда всё оформят и увезут труп в морг. А потом через некоторое время соседи придут и начнут требовать ремонт, в зависимости от собственной совести. А если не придут, то всё равно будут поминать тебя недобрым словом.
Думал я и о петле, но, знаете, как-то некомфортно, опять таки нужно искать место, крюк, верёвку, место. Не хочу!

И потом я, наконец, решился. Предсмертная записка уже написана аккуратным разборчивым почерком и лежит на столе на самом видном месте. Я стою на одной из железобетонных шпал. Рельсы, словно бритвенные лезвия, сверкают на полуденном солнце своей естественной многолетней полировкой. Если утопленника из меня не получилось, значит, придется переквалифицироваться в «Анны Каренины». Ох, не зря написал когда то свой роман Лев Николаевич. Тоже, наверное, фантазировал в часы досуга?
Представляете, вы стоите на шпалах, а издалека приближается ваша гарантированная смерть, безжалостная, быстрая, превращающая ваше здоровое тело в бесформенную груду кровавых тряпок и брызг. Вы чувствуете зловещую погоню железного хищника за вами по слабой вибрации, проходящей по металлу рельс. Вот уже и его победный клич оглашает небо. Вам остаётся лишь удержать себя на месте и встретить схватку с предсказуемым финалом, без трусости, с чувством внутреннего благородства, тем более что финал вам обоим заранее известен. Тревожные гудки становятся всё чаще и чаще. Вы даже видите испуганное лицо машиниста через небольшое окошко тепловоза, который что-то кричит сквозь шум дизеля и махает руками. И вот вы слышите визг тормозов, скрежет и снопы искр из-под колёс, но всё, слишком поздно: движимый инерцией собственного туловища, огромный металлический дракон сминает тебя под собой, протаскивая останки под всеми колёсным парами. Безжалостно ломая кости, зубы и наматывая потроха на оси. Выбор лишь за тем, закрывать глаза во время удара или нет? И опять извечный вопрос, успею ли я почувствовать этот удар? Смилостивится ли природа надо мной? Включит ли последнюю в своей жизни блокировку? Ведь тело, в отличие от мозга, всё ещё будет упорно бороться за жизнь своего хозяина. Даже не понимая, что этой жизни больше нет. Именно поэтому оторванная нога будет импульсивно сокращаться под остатками слабых разрядов электричества между мышечными волокнами. В этой части корабля пассажирам ещё не сообщили, что произошло со всей системой в целом. Они ещё надеются на ремонт. И вправду, сейчас, в век прогрессивных медицинских технологий, оторванную ногу можно пришить, не то что раньше, только было бы к чему. Ведь это всё, что осталось на самом деле из живых частей. Всё остальное растянулось, словно вишнёвое пюре, на расстояние тормозного пути.
Странно, но зная об этом, многие продолжают рисковать своей жизнью ради опережения всех остальных. Раньше я не раз наблюдал подобную картину, как затормозивший состав из полувагонов и платформ для перевозки контейнеров, будучи выведен на тупиковый путь для дальнейшей сортировки через горку, перекрывал собой единственный пассажирский переход, который располагается недалеко от ул.Страна советов.  И тем не менее, всегда находились те, что лезли через прицепы между вагонами или обходили вагон тыльной стороной, беспечно рискуя своей жизнью. Любой толчок маневрового локомотива марки ЧМ3, и эта огромная масса подомнёт под себя любого. Хорошо если вас убьёт сразу, а что если только изувечит? Разве приятно, что остаток жизни, в которую ты так хотел попасть быстрее остальных, придётся провести без рук или ног? А что можно сказать о прирождённых гонщиках за рулём? Которые мчатся на максималке по ночным городским магистралям? Ведь все они видели не несколько, так одну наверняка, из тех аварий, когда из смятой груды метала, бывшей когда-то новеньким авто, вырезают автогеном остатки теплящейся жизни? Зачем же тогда так изощрённо? Неужели не жаль себя или своих близких?
Именно такие сомнения, в последнюю секунду, согнали меня с рельс. Я быстро шагнул в сторону, и меня чуть не снесло встречным потоком воздуха от проскочившего в нескольких сантиметрах от тела локомотива.

Во времена инквизиции было относительно проще расстаться с жизнью, достаточно было признать себя еретиком или подсобником дьявола, и вам отпустят все грехи и казнят. Не знаю, был ли выбор казни у вновь кающихся: плаха или костёр? В эти подробности  никогда не вдавался, хотя вопрос сам по себе интересен, особенно в моём положении. Но, к сожалению, чаще всего жертвами инквизиции были те, кто вовсе не хотел расставаться с жизнью. Именно этот небольшой фрагмент истории простимулировал разных индивидуумов к изобретению огромнейшего количества пыточных устройств. Инквизиторы верили в то, что проходя через ужасную боль, еретик всё-таки очистится от своих тёмных мыслей, автоматически. Ну да бог с ними, мы-то живём в современном мире. Теперь всё гораздо проще. Если в древние времена, когда человек болел чем-то неизлечимым, он всё равно верил в чудо и свой шанс на выживание, то современная медицина никаких шансов нам уже не даёт. Если это грипп, то лечись, и всё будет нормально. Нет денег? Тогда умирай где-нибудь на помойке и не жалуйся. Но если у тебя «СПИД» или «рак»? Ты можешь, конечно, лечиться и тратить свои, уже потерявшие всякую ценность, средства, но это всё равно тебе не поможет. Деньги нужны лишь живым, проверено, как говорится, временем. Одним из ярких примеров нашей современности может служить великолепный голос современности, Фредди Меркури. Неужели у него было недостаточно средств, чтобы купить самое дорогое лекарство? Тогда почему он умер? А потому, что этого лекарства до сих пор нет, поэтому словосочетание «современная медицина» очень условно. Ну вот знаю я, что со мной на самом деле. Даже знаю  примерное время окончания жизни, что дальше? Сиди на месте и не дёргайся? Чахни, страдай и жалей себя. А заодно подкидывай проблем своим родственникам, которые считают своим долгом хоть как-то помочь себе. И не потому, что хотят, просто так принято. Дань и почесть умершему.

Однажды я ехал в маршрутном такси по городу и смотрел в окно на городские улицы. Мне уже полных тридцать лет, а я всё ещё остаюсь тем самым ребёнком, что играл во дворе со своими друзьями лет 23-25 назад. А вот интересно, если бы моя детская душа, всего на время поездки в маршрутке, перенеслась бы в моё тело, прямо в эту самую секунду, какое бы я составил впечатление о будущем? Новые удивительные машины? Непонятные надписи? Какие-то коробки с вентиляторами, висящие на стенах домов. Яркая реклама, на которой изображено что-то такое, о чём я не имею никакого понятия, но это так красиво выглядит. Все одеты как-то очень разнообразно и пёстро. Боже мой, куда я попал? И тут бах, приходит понимание, что это был всего лишь сон, но при этом я чётко помню, что все основные линии улиц не изменились ни на дюйм.

01.10.2010.
На часах 09:00 утра. Я стою на крыше одного из самых высоких зданий города. Как я туда забрался и попал, рассказывать не буду, да и неинтересно это. Скажу лишь, что в последнее время я объездил все подобные места с оценкой возможности моего прыжка. К некоторым крышам вход был просто заблокирован, на других двери подключены к сигнализации. Ладно, это всё частности. Интересно другое. Когда же сделать первый шаг в пустоту? Вот если бы кто-то подтолкнул меня, лучше всего неожиданно, когда точки возврата уже не будет. Но, к сожалению или к счастью, я тут один, ну вот, похоже я готов, считаю до пяти и ……………..о чёрт! Какая боль! Меня скрючило так, что я невольно упал на кровлю крыши и начал корчиться в судорогах, моя болезнь прогрессирует. Минут через пять, когда необходимые болеутоляющие были проглочены, немного начало отпускать. Я еле поднялся на ноги и огляделся. Город начинал жить своей суетливой жизнью многочисленного населения, напоминающего гигантский муравейник. Только вместо одной большой общей кучи есть тысячи маленьких. Лучи солнца уже вовсю выглядывали из-за крыш других высоток, находящихся вдалеке. Я взглянул вниз и обратил внимание на большую пробку из машин, образовавшуюся буквально на глазах. Если бы не существовало одновременно столько много спешащих неизвестно куда, не было бы пробок. Все это понимают, даже я, не имеющий собственного авто, и тем не менее упорно продолжают создавать себе всё новые и новые трудности.
Но что-то я заговорился, а дело, между прочим, не ждёт.

Странно, перед прыжком у меня не возникает ни одного чувства сожаления. Обычно в таких случаях, как часто показывают в кинофильмах, главный герой мучительно прощается с жизнью. Запоминая восход солнца, смотрит какие-то фотки родных или любимых, может, слушает любимую музыку. Ничего такого в моей голове не происходило, я просто тупо ни о чём не жалел. Единственными мыслями были лишь те, которые проецировали моё ближайшее будущее. Знакомые ощущения свистящего ветра в ушах, а ещё пронизывающий холод. На этот раз полёт затягивается, не то что на том ЖД мосту. Теперь несколько секунд полёта кажутся вечностью, и потом глухой удар с треском и тысячами искр в глазах. На этот раз я уже не боюсь боли, спасибо болезни, которая даёт о себе знать всё чаще и чаще. Ну вот и всё, финальный аккорд. В этот момент, когда моя нога уже поднялась, чтобы совершить роковой шаг, кто-то крепко схватил меня за руку и неожиданно потащил назад. Я обернулся и увидел свирепое выражение лица одного из охранников здания. Он начал орать на меня, видимо, кто-то из руководства заметил мою фигуру на крыше. Потом, видя полное отсутствие реакции с моей стороны, он разозлился ещё сильнее и начал бить меня ногами. Я не сопротивляюсь, в другое время я бы запросто подмял его под себя. Всё-таки навыки рукопашного боя, полученные в течение нескольких лет тренировок, были хорошим подспорьем в подобных ситуациях. Но сейчас мне хотелось лишь одного, чтобы он меня просто убил, я бы даже спасибо заранее сказал. К сожалению, тот быстро отошёл от своей временной вспышки ярости и вспомнил, что бить людей это уже не собственное развлечение, а вполне реальная работа, которую можно запросто потерять. Он поднял меня за руки и вывел с крыши. Не знаю, почему он вдруг заговорил со мной, может потому, что совесть загрызла, а может потому, что судя по моим глазам, он увидел, что я не сопротивлялся намеренно. Я нехотя рассказал ему о настоящей причине моего пребывания на крыше и о болезни. Через час мы сидели в подвале здания и пили водку с нехитрой закуской. Потом он сходил за второй, у меня оставалась какая-то мелочь в карманах, поэтому я отдал всё без остатка. Мы поговорили за жизнь, он рассказал мне о том, как воевал в Чечне и чудом остался жив после одного из штурмов. Как не странно, но спасло осколочное ранение, из-за которого он лишился сознания. Когда штурмовая группа во главе с одной БМП была отрезана от огневой поддержки, нохчи перестреляли всех. А тем, кто выжил, но не мог двигаться, просто перерезали глотки. Уже ночью его случайно обнаружила другая группа, проводившая в этом месте разведку. Доставили в госпиталь вовремя, иначе пошло бы заражение. В этот момент я сильно пожалел о том, что не могу попасть туда же, прямо в сию минуту. Нашей армии не нужны больные добровольцы, ей нужны здоровые парни, которым не всё равно, как умирать.
Когда вторая бутылка закончилась, он пообещал помочь мне достать огнестрельное оружие, чтобы пустить пулю в висок. Но на следующий день, когда я набрал его по мобильнику, на вопрос о стволе он помолчал некоторое аремя, а потом просто выключил телефон. Как я и предполагал, даже в таком непростом вопросе, как смерть, надеяться нужно только на себя.

Когда ты близок к смерти, то начинаешь вести себя странно. Кто-то удаляется в религию, кто-то пьёт, кто-то начинает усилено колоться, кто-то выбирает путешествия и т.д.
Я же выбрал самый оптимальный вариант: самоубийство, и при этом судьба, словно издеваясь, сводит на нет все мои попытки. Вы, наверно, считаете, что я слаб духом? А как бы вы себя чувствовали на моём месте? Ведь даже такое, казалось бы, простое дело может обернуться совсем не таким простым, как считалось. Подумать только, в мире тысячи самоубийц уходят из жизни по совсем нелепым, на мой взгляд, причинам. Кто-то оказался в долгах, а от кого-то ушла любимая девушка. Даже из-за смерти домашних животных некоторые впадают в фатальную депрессию. И всё это на фоне реальной проблемы выглядит как минимум наивно и глупо. Хочется тут же сказать: «Чудак! Если тебе так не нужна собственная жизнь, отдай её мне! Давай поменяемся! Уж я с ней как-нибудь справлюсь. Я буду жить теперь только для себя и никогда и никуда не торопиться. Ты обладаешь таким уникальным даром, что даже не в силах понять его истинной ценности».
А тем временем мои боли становятся всё сильнее и сильнее. Я уже несколько раз доставал из нычки тот самый пакетик с героином, но пока так и не решился его использовать. Вы спросите почему? Да потому, что даже смерть я хочу встретить с трезвым незамутненным взглядом, к тому же наркотики расслабляют. А я не могу пустить своё дело на самотёк.  Похоже, я знаю, какой способ самоубийства поможет мне окончательно решиться. Похоже, я знаю….

25.10.10г.
В то время, когда вы прочтёте этот текст, недалеко от трассы Батайск-Ростов, в лесополосе, будет валяться обожженное тело, которое будет трудно опознать, хотя, возможно, что и тела уже не будет. Дело в том, что я решил испытать все адовы муки в течение пяти минут; согласитесь, что это лучше, чем испытывать всё тоже самое, только растянутое на пару месяцев. Я оболью себя бензином с ног до головы и чиркну зажигалкой: когда огонь вспыхнет, ни я, ни кто-либо ещё не в силах будут остановить зловещий сценарий. Будет больно, я знаю. Но это боль очищения. Видимо, я что-то неправильное натворил, пребывая в этом мире как гость. И вот расплата. Мне даже уйти спокойно не получится, впрочем, я не хочу никого обязывать своей смертью и тем более обвинять. Я сам заболел и мне самому решать, как уйти. Если бог так не любит меня, почему я обязан поступать по его правилам? Чего мне бояться? Ада? Так я  и так уже в нём, я компактное воплощение наказания. Страшного наказания! Которое убивает всё живое не задумываясь. Но это не вспышка от ядерного гриба, это не резкий визг тормозов  в ночи. Это не толчок в висок, это медленная и изощренная пытка. Кто сказал, что я должен быть сильным? Да вы хоть знаете, сколько нужно сил и нервов, чтобы на такое решиться? Нет? Почему же вы тогда меня осуждаете? За то, что я написал этот текст? За то, что я хочу оставить о себе хоть маленькую, но всё же память? А вы разве не хотите? Я понимаю, у вас есть семьи, работы, кошки, машины, любовницы, полоумные поклонники и поклонницы и всё такое. А у меня - только медленная язва, пожирающая меня изнутри как паразит, которому всё мало и мало. И вы смеете меня осуждать в грехе самоубийства? Не дай бог вам пережить подобное, хорошие вы мои; если бы мне сказали, что за мою смерть будет спасено несколько жизней, я бы не раздумывая ещё тогда сиганул вниз с моста, но я всего лишь лишний человек, который не хочет никому мешать со своей бедой. Я не зря выбрал этот необычный способ. Подо мной находится большая вязанка сухих дров, которые предварительно были облиты бензином. Так что это будет одновременное прощание с жизнью и кремирование, всё в духе древнего язычества, когда погибших воинов не хоронили в землю, а сжигали. Когда вместо твоего тела остаётся лишь пепел, некого и хоронить, а значит не будет этих дурацких и вынужденных процедур с поминками, закапыванием, цветами и т.д.
Позвольте мне самому решить, как умирать, не делайте за меня того, что мне в принципе не нравится. Так я хотя бы соединюсь с природой в одно целое, и мой пепел удобрит землю, что, несомненно, благотворно отразится на весеннем росте какого-нибудь растения. Пусть это будет всего лишь сорняк, но и он выделяет кислород, а значит приносит пользу всем, кто останется жить в этом ужасном, невыносимом, но так горячо любимом нами – мире.