Начало осени память в погонах

1974 г. п. Чинья-Ворык, п. Йосер.

       Кто-то из офицеров, моих учителей в военном училище, сказал - "Первые три года вы работаете на свой авторитет, потом авторитет будет работать на вас всю жизнь".
 Мне это крепко запало в память.
   ...Через 2 года почти бессонной, беспросветной службы, я получил назначение на должность командира роты! Такое бывает и  случается, но, не часто, не  обязательно. Конечно, я был горд! И было, чем гордиться:  За это время меня назвали одним из лучших офицеров Дивизии, вызывали на сборы молодых офицеров, что бы делился опытом, в училище открыли стенд "Лучшие выпускники училища" и туда я  тоже "попал", в войсковой газете "На чеку" обо мне появилась статья -  в общем, уже было чем гордиться. И вот - это назначение. Командир дивизии генерал Смыслов сказал, что роту даёт мне хоть и небольшую, но нелёгкую - командир снят за массовую драку в роте - а ты-то справишься? На такие вопросы я отвечал "Есть!" и других ответов и не предполагал. Ещё бы! Впереди блестящая карьера...
      ... Это был самый северный батальон полка. Севернее - почти полярный круг.
      Представился командиру батальона.
     Этот был очень крупный, "мясистый" майор Тихонович (белорус). Он посмотрел на меня, о чём-то размышляя,
     - Слушай, лейтенант, ты езжай и откажись от роты - у меня на это место есть свой офицер. По-л,да? (По-л - это - понял).
     - Никак нет, товарищ майор! Меня назначил командир дивизии и отказываться я не буду!
     - Да? Ну ладно, иди, по-л, да?
     ...По "неписанным" законам командира роты в течение года даже не наказывают (взысканиями). Но у меня через пол-года было уже 6 взысканий. Из них только одно заслуженное - за грубую служебную ошибку моего подчинённого - командира взвода.
     Тем не менее, рота менялась на глазах, стала (в лучшую сторону) заметно отличаться от других в батальоне, где традиции были... И всё же комбат явно прессовал меня! Даже соседи - командиры других рот, удивлялись. Так, например, зная, что гауптвахта, забита до отказа пьяными солдатами из других рот, он на совещании отчитывал только меня за найденную недалеко от казармы моей роты пустую бутылку. И т. д. 
     Грешен, однажды в его кабинете в присутствии замполита б-на, в ответ на его наглую усмешку, я вышел, "с чувством" закрыв за собой дверь. Штаб был старый, деревянный, у комбата вылетел дверной косяк, люстра упала чуть не на голову замполиту...   Уже назавтра на командовании части с роты меня сняли. Через 10 месяцев после назначения! Такое, практически, не случается никогда.
     Конечно, я разозлился! И, когда командир дивизии, выслушав меня,сказал, что меня переведут с понижением в должности в соседний батальон, я, зелёный лейтенант, заявил генералу, что в этой части я служить не буду! Ведь командир части видел мою работу и направил назначение на должность ротного. Считал - достоин? А потом кому поверил?! Или переводите в другую часть, или увольняйте, здесь я работать не буду!
     - Что, начнёшь пить?
     - Я что, дурак, своё здоровье гробить?
     - Работай, лейтенант, всё будет хорошо.
     ...Представляясь новому командиру батальона (это в самом деле был соседний батальон, в п. Йосер), я заявил, что здесь я человек временный, с людьми работать не буду, но, чтобы это не отражалось на нагрузке других офицеров, меня можно ставить на дежурства когда угодно и на проверку службы караулов тоже направлять когда и куда угодно. Мне очень не хотелось это говорить - настолько мне понравился этот комбат - майор Назгаидзе - огромный грузин с удивительными добрыми глазами, в которых ясно виделась сталь! Но я ведь уже сказал, что не буду здесь работать, не балаболка же я!
     ...Дежурил по батальону или по караулам я, как никто в батальоне - через двое суток. В свободные от дежурств дни проверял службу караулов. Каждый день был занят, но это было нетрудно - семья осталась в Чинья-Ворыке, жил я в деревенской гостинице, от безделия, вечерами, даже английским начал заниматься... А работал я с усердием, на совесть. Да и интересно мне было в новом для меня подразделении - условия другие, традиции другие...
     Однако, комбат следил за моей реакцией на нагрузки и продолжал испытывать меня.
     Однажды я получил приказ проверить службу караула в 25 км от посёлка, а машину не дал. (Этот караул проверялся только с транспортом). Это было то ли наказанием за строптивость, то ли очередной проверкой. Он не знал, что за три года службы в тайге я полюбил её всякую! Любил ходить за грибами, на охоту, даже за клюквой на болота, хотя вот клюкву собирать не любил - очень уж нудное дело.
     Я привычно "козырнул" и пошёл выполнять команду.
     А погода была в этот день! Бабье лето! Тепло, солнышко разноцветные кленовые и берёзовые листья просвечивает насквозь и превращает их в волшебные узоры, на хвое сосен просто задерживается и сверкает оттуда изумрудными брызгами, под ногами или ещё зелёная травка, или белый глубокий мох -красота! А главное - никто никуда не торопит, разве, что, я сам решил успеть вернуться в посёлок засветло, раньше караула. И только.
     Караул охранял бригаду по ремонту дороги. Заблудиться было невозможно. Я сошёл с дороги и пошёл вдоль неё по травке или по волшебному белому мху, не спеша, как в кино, пощёлкивая тонким прутиком по голенищу сапога и мурлыча про себя какую-то песенку (в голове всегда какая-нибудь вертелась). Шёл и крутил башкой, удивляясь красоте этой разноцветной солнечной тайги, радующейся последним тёплым дням.
     ...Дошёл. Попил с караулом чаёк, поговорил, расписался, где надо и пошёл назад.
     А тайга стала другой! Солнце начало склоняться и освещало теперь тайгу совсем по-другому - верхушки деревьев приобрели красноватый отсвет, а у корней начала скапливаться темнота.  Скоро наступит непроглядная чёрная ночь. Мне уже не один раз приходилось видеть эту "непроглядность". Надо поспешить.
     Пришёл. Доложил о выполнении приказа.
     - Что, проверил?
     - Так точно!
     Комбат даже не подумал, что в этот раз не наказал, а наградил меня почти днём отпуска!
     Машину с караулом комбат встретил на подъезде к деревне, чтобы проверить ведомость караула. 
     Моя подпись там была.