Окунаясь в воспоминания...

**
Запах воли, запах лета!
Ноты в стол, рисунки в папку!
И везут меня в деревню
В наказанье деду с бабкой.
Здесь свобода и раздолье,
Поле, лес, овраг и речка.
После школ тройной неволи,
Лето было счастьем вечным.
Неумёха городская,
Я училась быть собою.
Здесь моё крепилось сердце
Волей, силой и любовью.
Неуёмную ватагу,
(Ах, какие были бяки!),
По деревне нас гоняли
Злые гуси и собаки.
В наказуемой засаде
У бахчи в траве лежали,
Хоть арбузы нам и дыни
Брать без спроса разрешали.
А потом, не ныть, не плакать,
Боль не значит ничего,
Пальцами ловили раков
(неизвестно кто - кого)!
Кое-как осилив трусость,
Я была безумна рада,
На коня взлетая лихо,
С покосившейся ограды.
А однажды, папиросы
Утащив у деда ловко,
Мы до слёз давились дымом
С безобидным толстым Вовкой.
Смелости тренировались
На коньке высокой крыши.
С визгом вниз с моста ныряли,
Кто смелей, тот лезет выше.
Я успела прыгнуть первой,
Завязав косички в узел.
Высота щекочет нервы.
Все в воде, а Вовка струсил.
Мы над Вовкой хохотали,
Волокли к мосту насильно…
А недавно мне сказали -
Вовка наш - Герой России!


***

Детство, маленькими шагами,
вновь проходит сквозь тихий дворик.
Под акации деревцами
украинский и русский говор.
Общий рай,где любовь без обмана,
в нём душой я росла и крепла.
Белоснежные свечки каштанов
здесь ещё не засыпаны пеплом.
Вечерами, в большой беседке,
пили чай. Смех, счастливые лица.
Щедро сыпала сладость с веток
нам ничейная шелковица.
Сколько спето там, в общем хоре,
Украинских и русских песен!
Дружный, милый, сердечный дворик,
Он нам не был ни мал,  ни тесен.
Через годы, минуя время,
возвращаюсь душой и  снами,
чтобы встретиться снова с теми,
кто мою осчастливил память.
По чужой изуверской причуде,
не отречься от чувств хранимых.
Как же мне разделить вас, люди,
на любимых и нелюбимых?!
Раздираема чёрной болью,
распинаема вырожденцем…

Разбомбили мой тихий дворик
вместе с памятью, вместе с сердцем...


***

Тает мятно и сладко заря –
карамелькой рассвета.
Ветер, вырвав из рук лёгкий шарф,
стёр с небес звёздный свет.
И бежит от меня босиком
 кучерявое лето.
Осень, мягко ступая,
за ним устремляется вслед.
Но уже никогда не догнать
той девчонки счастливой
в сарафане из пестрых цветов
луговых и стрекоз.
Лишь качает на ветках
зелёных плакучая ива,
красный бантик любимый мой
из распустившихся кос.
Я уже не босая
и косы мои всё короче,
и уже седину
под осеннюю прячу вуаль,
и всё чаще и чаще
в бессонные длинные ночи
я печально шепчу:
всё прошло, всё прошло,  ах, как жаль!

Солнца свет вдруг сегодня
так ярко и радостно хлынул.
Бабье лето весёлыми красками
тронуло грусть.
С красным бантиком в косах,
и туфельки тесные скинув,
я опять беззаботной девчонкой
за счастьем несусь.

***
Встану я на заре и, накинув халат,
По запрятанной в травы тропинке,
Побегу босиком в никуда, наугад,
Собирая подолом росинки.
Мимо баньки кривой,
Вросшей в землю окном,
Мимо древней сосны на опушке
Добегу я, как в детстве далёком моём,
К старой мельнице – давней подружке.
Как любила когда – то, вот так же с зарёй,
Лёгким временем тёплого лета,
Под негромкий на крыше гулёж голубей
На крылечке дождаться рассвета.
Но безжалостно время, его жернова
Моё детство давно смолотили.
А подружка моя еле – еле жива,
И её годы не пощадили.
Наклонился от старости мельницы сруб.
Крышу ветры шальные скосили.
Ручеёк, оббегавший опушку вокруг,
Пересох и совсем обессилел.
Не несется уже, спотыкаясь, с горы,
Огибая булыжники юзом.
И ненужным стоит на земле с той поры,
Колесо порастресканным пузом.
Льют сквозь крышу дожди, короба поросли
Шелковистой зелёною тиной.
По хозяйски латают теперь пауки
В стенах дыры своей паутиной.
Давней дружбе и памяти верность храня,
Потихоньку поглажу перила.
И они заскрипят и узнают меня:
- Где ты, детка, так долго бродила?!

***
 На троне детства, святой короной –    
 Вседоверия дни золотые.          
 И были чёрными все вороны,               
 Казалось - взрослые все святые.            

 Ещё мне некуда было прятать
 Слёзы,  душа, как окно открыта,
 Ещё жалела трёх поросят и
 Даже старуху с её корытом.

 Училась плавать не там, где мелко,
 Разгонялась, взлетая, до взмылья.
 И кашу ела до дна тарелки,
 Чтобы быстрей вырастали крылья.

 Росла, с короны зубцы летели,
 Туго обручем жала корона.
 В углах души копились потери,
 И росли недоверий заслоны.

 Была судьба у меня сучкаста,
 Теперь то - всё  знаю наверно я:
 Святость в людях совсем  не часта,
 А вороны бывают белыми.

***
Окунаюсь в воспоминание – очищение, как в купель,
В тот, такой необычно ранний тёплоласковый белый апрель.
От цветущих в лесу черёмух райский, сладкий, чуть терпкий дух,
Во дворе, не спеша, по-хозяйски, чинно ходит цветной петух.
На завалинке, рядом с дедом, развалился ленивый кот,
Греет солнце дедуле коленки, подпекает коту живот.
Я, весёлая и босая, в зале крохотной мою пол,
Крылья тряпочкой протираю у фарфоровых ангелков,
Поливаю огромный фикус, из-под пола поют сверчки,
Расстилаю бабулей связанные полосатые половички.
А под яблоней пенно-розовой, на столе, в окруженье сластей,
Весь вспотевший от нетерпения, самовар ждёт к обеду гостей.
Невдомёк мне, такой счастливой, и из внуков всех боевей,
Что увязшая в мёде пчёлка – предсказанье судьбы моей.
И ещё для меня нет Бога, не пугают меня волхвы,
А священник епитрахилью не покрыл моей головы.
 
Годы, годы…песок сквозь пальцы… сердце выскобливший песок…
Забежать бы хоть на секунду… место помню и адресок.
Мне ведь надо совсем немного: с крыльев пыль стереть ангелкам
И пройтись легко, босоного по колючим половичкам.

***
    Бабушке

Коротенькое свидание. Во сне,
там, где нет запретов.
Где средь зимы возможны
краски цветного лета.
Где всё предельно просто,
всё так легко-понятно.
У меня там длинные косы,
и пальчики пахнут мятой.
Той, что рвала для вас я,
а ты в кипяток крошила,
Цветы полевые в вазе,
и вы ещё с дедом живы.
Пока мне не надо плакать
о том, что вернулась поздно,
И, рвать,обдирая пальцы,
с окон забитых, доски.

***
Тихий вечер спустился на крыльях прозревшей совы.
Птицы смолкли. Животные спрятались в дупла и норы.
Мы коней гнали с гиком, галопом лихим, чумовым,
Бесшабашной, стремительной и хулиганистой сворой.
А потом отмывали в реке ярко-красной водой.
И пускали в луга, на свободу, стреножив им волю.
От огромной луны лился ласковый свет золотой,
А верхушки деревьев сверкали короной червонной .
С гулким треском в костре разгорался валежник сухой.
Танцевали в огне, куролесили зарева краски.
Угощал старый конюх нас вкусной душистой ухой
И рассказывал страшные, кровь леденящие сказки.
Обживали лягушки, горланя, весенний разлив.
И довольно тихонько во сне ржали сытые кони…
Это было давно, ты, конечно, всё это забыл.
Это было давно. Но зачем-то я помню и помню

***
Дуновение чувствую ветра –
Он меня растрепал немного.
Ощущаю холодные струйки –
Это дождь меня умывает.
В старой фетровой шляпе деда
Я по пыльной иду дороге,
С упоением дую в свистульку,
А цикады мне подпевают.
Этот мир постигается просто,
Вечный мир из вещей и понятий.
Мне не хочется делаться взрослой
И не хочется взрослых занятий.
Мир мой – колкие эти травинки,
Эта мягкая пыль на дороге,
Эта старая шляпа деда
И уставшие за день ноги.
Мир мой – красок цветных работа,
На листочке рождение чуда.
Сладкий запах цветов и меда,
Горький плач от укусов и зуда.
Мир мой в детских моих придумках.
В них сплетаются быль и небыль.
Эти травы до горизонта,
А над ними, как вечность - небо.
Пыль легко мне щекочет ноги,
Согревает разбитые пятки...
Все дороги ведут нас из детства,
Мы уходим по ним без оглядки.

***
Утром рано, не проспать бы зорьку,
Я, как в детстве, соскочу с постели
И на речку, прихватив с собою,
Лист бумаги и пенал с пастелью.

Старая неряха – речка Тома,
Бок - болотце с ряскою и тиной,
Стала то ли лягушачьим домом,
То ли звонким раем комариным.

Но всё так же, ближе к серединке,
Чистота содержится ключами.
Как в ладошках, белые кувшинки
На листочках ветерок качает.

Солнце тёплым лучиком, играя,
Раздвигает розовые кромки.
И лениво сони открывают
Ласке белоснежные коронки.

Потянулись, встали камышинки
Строем, рассчитавшись по порядку.
Вместе с ними пауки большие
Каждым утром делают зарядку.

Пьют росинки с листиков стрекозы.
Вот уже кузнечики проснулись.
А лягушка, не меняя позы,
Пол часа следит, как я рисую.

Примостившись у разбитой лодки,
От восторга, затаив дыханье,
Я пытаюсь простоты неброской
Передать красу и состояние.

Похвалить меня лягушка хочет -
Растянула рот от умиления.
Подожди, вот я пейзаж закончу,
Будем сочинять стихотворение.
 
***
У одуванчика сломив легонько стебель
И осторожно распушив его дыханьем,
Я за пушинками лечу куда-то в детство
И окунаюсь с головой в воспоминанья.

Давным–давно когда–то днем таким же летним
Бежала девочка по скошенной траве,
А ветер сеял, перепутав всё на свете,
Ей одуванчики по русой голове.
Маня дорогами, ложился мир под ноги,
И замирая от предчувствия полёта,
Ещё не зная мирозданья правил строгих,
Смеялась девочка над ветром беззаботно.
А рядом, сидя на суку сосны высокой,
Что прямо в тучу поросла седой макушкой,
Превысив разом все немыслимые сроки,
Дарила щедро время бойкая кукушка.

Жизнь беззастенчиво с меня сдувает годы,
А в зеркалах смеётся время - злой обманщик.
Лишь в неизменном обновлении природы,
Опять, как в детстве, облетает одуванчик.

***
Только выкатит на небо шарик золотой,
Я спешу на луг зеленый, и бегут за мной:
Утки, куры, две собаки, кошка и петух,
Рад компании весёлой наш красивый луг.

Кто валяется на травке, кто сорняк грызёт,
Кто играет в кошки-мышки, если повезёт.
Соберём букет красивый маков луговых,
И нарвём зелёной сочной кроликам травы.

Целый день моё хозяйство бегает за мной,
То мяучит, то кудахчет, то поднимет вой.
Мы без слов поймём друг друга, ни к чему слова.
Но, за целый день беседы, пухнет голова.

Вечерами на крылечке дружненько сидим,
Ведь вечерний тихий отдых всем необходим.
Утки, куры, две собаки, кошка и петух,
Кто поёт негромко песни, кто гоняет мух.

Солнца лучики погасли, уползли за лес.
Вот уже последний самый в сумерках исчез.
За деревьями погасла поздняя заря.
Говорят: «спокойной ночи!» мне мои друзья.