Заебешься..

-Если ты, Клизма, еще раз что-нибудь забудешь, я сломаю тебе хребет, раздавлю каждый сустав, выдавлю глаза и разорву рот и больше никогда не буду с тобой водиться, усёк? Усёк?!
-Заебешься... (с)

Я не знаю как вершится наша жизнь. Кто решает, что будет, а чего не будет. Я не знаю тайн мироздания и тем более не представляю, как господа Судьба, Фортуна и Случай решают наши жизни. Я ничего этого не знаю. Но я пытаюсь понять. Понять хотя бы сотую долю того, что дано понять единицам. Я наблюдаю. Всего-то, казалось бы. Но это дает плоды. Сейчас я еще не готов объяснить, да и врядли когда-нибудь буду готов. Но написать о том, что я наблюдаю, мне по силам. И я попробую это сделать. Если Господин Случай позволит мне.
Итак. С чего следует начать? На этот вопрос ответа я никогда не найду, наверное. Ибо начинать каждый раз можно по-разному, но суть всегда будет одна и та же. Но начать все-таки надо. И я начну. А начну я со своей болезни.
Господин Случай, я думаю, отнесется снисходительно к моему бреду о жизни и случайностях, и позволит-таки написать это.
Казалось бы, все болеют, и это зависит исключительно от восприимчивости организма к вирусным инфекциям. Возможно, и моя болезнь была исключительно "повышенной восприимчивостью к вирусам". Началось все как обычно намного раньше, чем можно уловить, но тем не менее я попробую. Вообще, если обратиться в прошлое и попытаться раскопать всё, то станет ясно, что началось все за много-много месяцев до тех событий, которые я буду пытаться описывать. Но в эту кашу мы не полезем, и вообще муть эту со дна поднимать не будем, во избежание, так сказать. А начнем со среды какого-то числа сентября месяца этого года, то есть две тысячи десятого.
Я был на работе. Работаю я, к слову, социальным работником, то есть обслуживаю бабушек на дому и делаю за них всю грязную работу. Мой участок № 5, у меня 5 человек на обслуживании. Трушкина Наталья Игнатовна, Якобсон Ираида Моисеевна, Харази Фатиха Сиразетдиновна, Свиридова Вера Степановна и Романова Роза Ивановна. Информация, кстати, конфиденциальная, и разглашать я её не имею права. Но тем не менее, между нами, девочками, грубо говоря. Так вот, на работе.
В ту злосчастную среду у меня на обслуге были почти все, за исключением Трушкиной только. А вся муть началась с посещения Романовой.
Романова, хочу сказать, это отдельный кадр. Такое надо видеть, описанию это не подлежит, но я попробую дать наводку. Может быть, представляете таких бабушек, которых обычно показывают в американских фильмах ужасов, они там обычно из могил встают и бродят, ищут жертв, обидчиков и так далее по списку. Ну так вот, эта Романова - вот как раз и напоминает мне бабушку из  такого вот фильма ужасов. Огромные выцветшие слепые глаза на выкате, высокий лоб, белые как снег волосы, сама высокая, спина прямая, осанку держит, руки или перед собой сцеплены, или по швам, шаги мелкие, но при этом она как плывет по коридору своей огромной квартиры. Статно, изящно, и от этого еще более жутко смотрится вся общая картина "Романова в родной среде обитания". Голос скрипучий, тонкий, речь отточенная, с нотками надменного презрения к нам, низким гос. служащим. Ну, да, она, писатель, поэт, переводчик, знает несколько языков, и мы, такие зашуганные соц.работники пришли мусор за ней выносить и пожрать заодно захватили. Неприятно, когда к тебе так относятся. Но тем не менее работа есть работа, и хочу или не хочу, а принижаться перед ними приходится. Они же ветераны все, ради нас воевали, а мы, неблагодарные, не хотим обеспечить им достойную старость. Ну, да не суть важно.
Ох, что-то я отвлекся. Возвращаемся в ту злосчастную среду. Бабушка Романова задала мне невинный вопрос "А откуда это табаком так пахнет?" Я подумал, чего молчать, и сказал "От меня".
-Вы курите?
-Да, я курю.
-Как не стыдно! Такая красивая, милая девушка, и такая вредная противная привычка! От этого изо рта пахнет!
(В этот момент мне подумалось "Да какое тебе дело, тебе же со мной не целоваться")
Ну, в общем, тому подобный бред она несла энное количество времени, а потом так внезапно наклонилась ко мне и попросила снять кепку, якобы посмотреть на меня. Я как-то и не задумался особо, сказал, что сейчас допишу и сниму. Дописал, дурак, и снял. Она посмотрела на меня, потом положила две руки мне на голову, наклонилась еще ниже и посмотрела мне в глаза. Стало безумно неприятно, захотелось быстрее помыться. Потом я одел кепку и быстрее ушел. Ощущение оставалось после этого очень неприятное. Но тем не менее я пришел домой, рассказал маме, и успешно забыл.
Дальше у нас был четверг. Конец сентября уже. По четвергам я обслуживал Свиридову. Сейчас уже не обслуживаю - она отказалась от меня, другую попросила. Да мне и не важно.
В общем, у Свиридовой меня одолевал кашель. Я задыхался, давился этим кашлем, лишь бы она не слышала, а то истерика бы была, что, мол, больная к ней хожу. В итоге она меня с этим кашлем все-таки спалила. Но удалось без скандалов и истерик, обслужил и ушел. А вечером началось самое интересное. Я померил температуру, потому что плохо было. И внезапно у меня 38,4. Съездил с мамой в "Леонардо", потом приехал домой и лег спать.
Утром в пятницу позвонил заведующей, сказал, что заболел, а мама тем временем оставила вызов доктора на дом. В десять часов утра мне позвонила... Как думаете? Романова. И спросила, почему это я не позвонил ей, может случилось чего. Справилась о моем здоровье. Она мне позвонила на домашний телефон, как знала, что я дома буду. А ведь я должен был быть на работе, и она об этом должна была подумать. Или не подумала, или знала, что делает. В общем, весь день у меня температура была за 38, не понижалась, я спал в основном, не крепко, боясь прослушать домофон, ждал доктора, и снились мне сны. Сны яркие, психоделичные. Потом пришла доктор, Марина Юрьевна. Поговорили, посмеялись, я бредил. Она рассказала как лечиться, как температуру сбивать и так далее. Вроде дней пять прошло, температура стала спадать, но началась другая шутка - меня тошнило постоянно. Ничего кроме бульона я есть не мог, да и бульон только с третьей попытки оставался в организме. Потом снова подскочила температура. Снова вызвали Марину Юрьевну. Она не пришла, позвонила, спросила, что и как. В общем, подозревали у меня то ли аппендицит, то ли пневмонию. Сказали прийти на следующий день на обследование.
Какой день это был, я не помню. Я вообще мало что помню. Пришел в поликлинику. Сделали флюорографию, взяли кровь, послушали. Кровь и флюорографию надо было ждать, а вот прослушивание легких - все идеально. Температура 35,8. Тоже ничего. С миром отправили домой. До вторника.
С чистой совестью я на выходные отправился на дачу с любимой и друзьями. Там отлично провели время, отдохнули. Приехал домой, в понедельник позвонили, сообщили "У вас воспаление легких." Мол, нате, получите, распишитесь.
Получил, расписался. Во вторник пошел к Марине Юрьевне. Назначили лечение, отправили с миром домой. Лечился, все хорошо было. Потом пришел снова к ней, стала она меня слушать. Долго в тот раз слушала. Потом нахмурилась, пошла к заведующей. Спустя какое-то время и меня туда позвали. Заведующая тоже долго слушала, аж три раза. А потом Марина Юрьевна произнесла фразу, которая прояснила для меня происходящее. Она сказала: "Вам тоже не слышно справа?" В ответ прозвучало "Не слышно. Как будто там вообще ничего нету." Остро встал вопрос о срочной госпитализации. Потом подумали, поостыли, отошли от услышанного и отправили меня на снимок. А снимок показал, что я вообще здоров. Вот так. В общем отпустили на несколько дней, а когда вернулся - выписали. В общей сложности я пробыл на больничном 24 дня.
Вышел с больничного 25 октября. Пошел к Романовой. Первое, что она спросила, было "Как здоровье и как мои легкие", и потом бросил ли я курить. Нормально. Откуда знала, ведьма, что у меня с легкими проблемы были? Так что, до сих пор дыхание справа вообще не выслушивается, как будто легкого там или нету в принципе, или оно тупо не работает.
Сейчас у нас уже 2 ноября, а я все выслушиваю от этой бледной поганки гадости относительно того, что я курю.
А тут сегодня еще веселее было. Но уже без Романовой обошлось. Поехал я в банк платить за образование. В кармане 20 тысяч. Еду в троллейбусе, сижу себе, никого не трогаю, слушаю музыку, смотрю в окно. Мест свободных полно. В общем народ вышел из троллейбуса на метро, а я поехал дальше, и не только я, к сожалению.
В двух метрах от меня села бабушка. Лицо изуродованное. А глаза необъяснимо живые, молодые и жадные для такого возраста. Голодный, жадный взгляд. Проходя мимо меня, она мне в глаза прямо смотрела, не отрываясь. А потом села. Я к ней боком сидел, она ко мне - лицом. И вот она сидела, смотрела на меня немигающим взглядом, и при этом, не отрываясь от созерцания меня (или моих мыслей?!), что-то писала на клочке бумаги, вырванном из тетради. И тетрадь ведь у нее тоже была. Ну черт знает, что это за ритуал такой.
Что было со мной, даже говорить сложно. Меня пронзил страх. Панический ужас, так бывает, когда ко мне Они приходят. Чувство спины било тревогу, левую руку жгло и сводило, а внутри все сдавливало, выкручивало и травило чувство страха. Потом она вообще оборзела, ведьма эта, сумку мне под нос сунула, к моему животу, и резко отдернула. Я голову к ней повернул, она на меня смотрит. А я на нее посмотрел, в глаза ей, и сказал вслух, громко:
-Заебешься.
 Я усмехнулся, мне смешно стало, так она этой же сумкой закрыла свои глаза, прервала зрительный контакт сама. Потом я чуял, что она на меня смотрит и пишет, но я уже спокойнее чувствовал себя. А потом она вышла из троллейбуса, внезапно и стремительно выскочила, при этом задыхаясь от кашля. Каково, а? Я, честно говоря, опешил. Меня сразу отпустило, бросило в жар, а потом я успокоился.
Вот такая история. Или, возможно, две разных истории. Я не знаю, в чем мораль. Я не знаю, почему это все произошло, и почему я так упорно считаю, что именно Романова навела на меня воспаление легких, и что я сегодня отдал второй бабке то, от чего сам мог бы загнуться. Или, может, сделал так, что бабка начала кашлять. Или, черт возьми, это все совпадения! Кто знает. Я не знаю. Я только наблюдаю. Я не уверен, что рассказываю свои наблюдения с верным уклоном. Но я знаю, что все это не просто так. Я знаю, что это все зачем-то и почему-то. Я не знаю, зачем пишу это и потом выкладываю на всеобщее обозрение. Но знаю, что так надо. Что это почему-то важно, нужно. Поэтому делаю.
2 ноября 2010 г.