По ту сторону добра

Дверь бара открылась, и вошел мужчина. На секунду задержавшись на пороге, как будто не приглашенный гость, он прошел дальше вглубь заведения. Мужчина шел медленно, иногда совсем замедляя шаг, словно боялся  шумом шагов нечаянно разбудить уже почти задремавший бар. С каждым вдохом он все больше привыкал к тяжелому запаху табачного дыма, который  висел в воздухе, уже отяжелевшим от всех разговоров, ссор, просто мыслей чужих людей, которые он невольно впитал в себя за эту ночь, потеряв свою легкость и невесомость.
-Мы уже закрываемся,- недовольно сказал бармен.
Бармен, пожилой мужчина в коричневой жилетке, стоял прямо возле стойки. Он сразу заметил его. Но не подал виду, надеясь, что незнакомец сам поймет, что бар уже закрыт.
-Надо было все-таки закрыть дверь,- нервно думал он.
Мужчина продолжал движение вперед, не замечая, что ему сказал этот старик. По пути он чуть не споткнулся о стул, выдвинутый из-за столика. Все здесь напоминало о недавнем присутствии большого числа народа. В те секунды, когда он отвлекался от происходящего и уходил мыслями в другое место, ему казалось, что он видит всех этих людей, как кукол в театре. Он проходит сквозь них, они даже этого не замечают, продолжая веселиться. Свет намного ярче, чем сейчас. Он растворяется в сигаретном дыме, наполнившим все помещение. Застревает в нем, как в паутине, образуя вместе с ним невидимую сеть, куда попадает каждый, вошедший сюда. Голос бармена резко выдернул его из этих мыслей, вернув тихую реальность:
-Я еще раз повторяю, мы закрыты.
Бармен поставил чистый пустой стакан на стол и стал смотреть на мужчину, ожидая, что он будет делать дальше. Где-то в глубине души он понимал, чувствовал, что этот незнакомец не уйдет. Он чего хочет и должен это получить. Невидимый, но уже ощущаемый страх пробежал в его мыслях, распространяясь дальше по телу.
-Ты слишком груб с клиентами,- вдруг заговорил мужчина.
Он сел за стойку. В эту секунду их глаза встретились. Взгляд незнакомца, способный проникнуть даже в самые тайные уголки души, пронзил бармена. Он замер на мгновение. Его правая рука начала двигаться вправо, чтобы подвинуть стакан в сторону незнакомца. Все это произошло столь стремительно, что бармен на какое-то мгновение почувствовал себя ничтожной марионеткой. Когда стакан оказался напротив руки незнакомца, бармен начал приходить в себя.
-Виски,- самоуверенно и в то же время вежливо сказал мужчина, отодвигая стакан обратно.
Бармен взял стакан и, открыв бутылку, наполнил стакан. Он как будто ожидал такого ответа, ему даже в какой-то момент показалось, что все очень предсказуемо, и сейчас, посидев немного, этот мужчина встанет и уйдет, расплатившись.
-Пусть даже не платит,- подумал он,- лишь бы быстрее ушел.
Мужчина отпил пару глотков и поставил стакан на поверхность стойки. Тусклый свет от лампы сверху, отражался в стакане. Часть лучей задерживались в стакане, утонув, оказывались на самом дне, сверкая, совсем крошечными огоньками, которые через стекло  осмотрелись яркими огнями большого города, потонувшего в своей жестокости и алчности.
-Я тебя долго не задержу,- вдруг начал разговор мужчина,- там, на улице, стоит моя машина, в ней лежит кейс, полный денег, они все твои.
-Что? Что ты сказал,- недоуменно ответил бармен.
-Я повторять не буду.
-Он точно сумасшедший,- подумал бармен,- под самый конец пришел, кто его звал, что мне теперь с ним делать,- нервно метались мысли в его голове.

Мужчина сделал еще глоток. Вдруг он резко поднял голову и, смотря прямо на бармена сказал:
-У меня к тебе лишь одна просьба, ты должен оказать мне услугу, и деньги твои,- я обещаю,- ты заберешь их сразу же.
В этот момент бармен нагнулся чуть вперед.
-Что я должен сделать?
-В кейсе есть револьвер,- монотонно начал он,- ты убьешь меня выстрелив прямо в голову, все будет выглядеть как самоубийство, на тебя никто не подумает, поверь  мне, это точно.
После этих слов воздух словно потяжелел. Они  разрезали его, нарушив покой и умиротворенность бара. Бармен уставился на ножку какого-то дальнего столика. Он даже не мог пошевелиться, все его мысли, словно связали самой крепкой в мире веревкой, они не могли пошевелиться. Как и он сам. Слова незнакомца уже были в нем. Они вывернули наружу все, что он так долго прятал, и от того, бармену казалось, что его разрезали напополам, а он все равно жив.
Прошло несколько минут. Мужчина все также смотрел на него, не отрывая взгляда.
-Ты, ты… ты псих.- кое как выдавил из себя бармен.
-Я лишь слишком умный идиот,- спокойно ответил он.
-Допивай и уходи.
Мужчина сделал последний глоток. Стакан опустел.
-Я известный адвокат,- начал свой рассказ мужчина,- лучший в этом городе. Ни одного проигранного дела. Последний раз мне попалось гиблое на первый взгляд дело. Молодой парень, сын богатых родителей, вызвал на ночь проститутку и убил ее. Он пятнадцать раз всадил в нее нож. Пятнадцать,- остановился он.
Бармен смотрел на него, не отрывая глаз, боясь упустить даже малейший оттенок его речи.
Мужчина достал из дальнего кармана своего пиджака пачку сигарет. Он закурил. Дым тоненькой струйкой поднимался вверх, исчезая где-то там, над ними. На самом конце сигареты он был серый, с желтоватым оттенком, и, поднимаясь все выше, становился уже  синим.
-Улик против него было очень много, и парню оставалось несколько шагов до электрического стула. Его родители наняли меня. Дела такого характера я уже выигрывал, но это было уже  чересчур ожидаемым исходом, что, казалось, у мальчишки шансов нет. Но его оправдали. Я выиграл. Когда этого поддонка освобождали, я не забуду его лицо. Оно было словно не человеческое. Его улыбка в тот момент была похожа на оскал зверя, сидящего возле убитой добычи. Она до сих пор жива во мне. Она снится мне, я боюсь закрыть глаза, потому что сразу вижу ее, вижу, как он резал ту девушку. Я перестал спать.
Он остановился. Бармен смотрел прямо на него. Его взгляд стал очень серьезным и тяжеловесным, как будто каждое слово незнакомца добавляло по грамму на эти невидимые весы души.
-Ты не виноват, это твоя работа,- вдруг сказал он.
-Я всегда так думал, каждый раз уходя из зала суда, только выйдя на улицу, я забывал об этих людях, обо всем, что творилось там, но не в этот раз. Всему приходит конец. Он настиг и мою душу.
Мужчина выдохнул. Клубы дыма, перемешиваясь между собой, рассеялись чуть в стороне от бармена.
-Я спускался по ступенькам вниз,- продолжил он,- но мне захотелось отметить свой успех, и я решил сначала зайти в супермаркет, что находится через дорогу, взять выпивку и потом поехать домой. Я завернул за угол. Пройдя вперед, я услышал звук скрипки. Сначала я не поверил своим ушам, но обернувшись, увидел мальчика лет шести, играющего на маленькой детской скрипке. Перед ним лежал ее чехол, в котором виднелись деньги. Он играл очень неуклюже, медленно, но этот звук, этот звук проходил сквозь меня, не доставляя боль, а,  наоборот, унося всю грязь и пыль моей души. Я стоял не в силах пошевелиться. Мимо проходили люди, которым было все равно на этого мальчика, они спешили по своим делам, боясь, что не успеют заработать лишний цент, а он играл. Несмотря на всю суету и жестокость окружающего его мира, он был словно огражден своей музыкой от него. Я подошел ближе, мелодия скрипки заглушалась звуками большого города, растворяясь в нем, так и не успев родиться. Этот мальчик со своей маленькой скрипкой вдруг напомнил мне обо всем. Он наполнил мою душу самым главным, тем добрым и светлым, что еще осталось нетронутым алчными руками огромных городов. Я вспомнил все свои выигранные дела. Все те моменты, когда я чувствовал себя победителем, на самом деле являясь только проигравшим, с каждым делом все больше увязавшим в болоте собственного малодушия и алчности.
Мужчина докурил сигарету.
-Ты не должен умирать,- сказал бармен,- твой путь только начался на том углу супермаркета,- и путь еще очень долог.
Он взглянул на мужчину. Его глаза были наполнены всем тем безутешным, мнимым счастьем, к которому стремятся все.
-Возможно, ты прав,- впервые неуверенно сказал он.
Голос его стал уже не таким холодным и лишенным чувств. Слова бармена постепенно оседали в его голове, все больше укрепляясь в мыслях.
Мужчина молча встал. Вытащив деньги из бумажника,  положил их под пустой стакан. Дойдя уже до самой двери, но резко обернулся, как будто чувствовал, что бармен смотрит ему в след, не отводя взгляда. Он последний раз взглянул прямо в глаза бармену. Между ними образовалась тончайшая невидимая нить, тянувшаяся через весь бар от глаз одного к глазам другого.
Мужчина открыл дверь  и вышел. Нить оборвалась. Но в последние секунды его пребывания здесь, бармен увидел в его глазах, что он не один. Уже теперь он знал точно, что он будет жить. Бармен всем своим существованием ощутил, что начал тлеть небольшой огонек в незнакомце, огонек, который растопит весь лед его души.
Простояв так несколько минут, бармен понял, что пора домой. Он даже не стал домывать оставшиеся стаканы. Собравшись, он пошел к выходу.
-Да, ну и ночь выдалась,- думал он, подходя уже к двери.
Открыв дверь, он оцепенел. Его взгляд был направлен вниз ,к порогу. Там стоял небольшой черный кейс.
-Не может быть, неужели,- подумал он.
Он присел. Волнение настолько его охватило, что он мог слышать, как стучит собственное сердце.
Открыв кейс, он увидел там деньги. Очень много денег. Они были аккуратно уложены рядами. Револьвера не было.

Мальчик как обычно стоял на своем углу возле супермаркета. Чехол был практически пуст. Люди проходили мимо, лишь бросая косой взгляд на него.
Из-за угла вышел мужчина. Из расстегнутого пальто было видна коричневая жилетка. Он остановился напротив мальчика. Тот не обращал на него внимания, продолжая играть грустную мелодию на своей старой скрипке. Мужчина несколько минут стоял, не двигаясь, весь погруженный в музыку. Затем его правая рука положила черный кейс в чехол.
После этого он еще раз взглянул на маленькую худенькую ручку, держащую смычок, и пошел дальше, вперед по улице.
Он вышел на тротуар. Смешался в толпе народа, и шел вместе со всеми, ведомый общим живым потоком, не смея повернуть в сторону. А мелодия продолжала разноситься по улице. Она, не задерживаясь на ней, сразу же поднималась вверх, обретая невесомость, кружила над этим бесконтрольным живым потоком людей, парила, то переворачиваясь, то кружась вокруг себя, и, в конце концов рассеивалась в воздухе где-то там, вверху, даря этому миру частицу добра…