Поток без сознания

Эрудиция, начитанность, компетентность, знания порождают качество потока.
Это умение излагать мысли, идеи, связывать  в цепи разрозненные следствия, понятия, формировать новые смысловые системы и системы-выводы.
Но если посмотреть на это с иной стороны, то часто эти новые мысли и идеи оказываются на поверку не новыми, а чужими. Интеллект в части восприятия и последующей систематизации воспринятого оказывается кем-то или чем-то ведомым.
Ничего нового.
Инициатором мысли бывает разговор, общение, спор, книга. Обобщённо – получение информации извне. Таким образом, активный сознательный процесс не возникает сам по себе, из ничего, он инициирован окружением, иным – другим, чужим процессом, при условии, что последний всё же несёт информацию. Однако это обидно. Хотя, если поразмыслить – а почему, собственно, обидно? Мы собираем информацию одним способом, за неимением другого. «Самодельными» писателями, или как здесь говорят, авторами, становятся, начитавшись других… Впрочем, это относится и к «настоящим». Первых от вторых отделяет уровень той же эрудиции, начитанности, компетентности и знаний. А в последнее время ещё и толщина кошелька.
Листая сетевую литературу – здесь, на Прозе, замечаешь, что публицистика занимает особое «почётное» место. Ещё бы! Ведь здесь не обязательно быть художником, достаточно чисто канцелярского таланта, но это тоже талант.
Умная грамотная публицистика производит впечатление совсем не то, которое ждёт от читателя автор, во всяком случае на меня она производит впечатление, никак не связанное с содержанием. Возникают мысли об авторе как о гностике, узком кабинетном специалисте. Что же в этом плохого?
То, что можно выразить двумя-тремя словами, оказывается расписанным наподобие жостовского подноса, подчас занимает несколько страниц… Доказательства, причинно-следственные связи, аргументы, подробности действий тех или иных политических, исторических лиц должны бы работать на замысел публициста, но слабы философские основы и смысл сказанного весьма субъективен, а порой и вовсе невнятен и противоречив. Одно единственное предложение, сказанное вовремя и в нужном месте с должным талантом, не обременённое абстрактными формулами, несущее простой и понятный смысл – делает во сто крат больше.

Создать что-то действительно новое невероятно трудно. Нужна, как воздух, истина, но она не желает укладываться в рамки обыденного сознания. Истина – в алгоритме движения ног сороконожки, но как только мы препарируем этот алгоритм, полагая, что мы-то умеем это делать, так сороконожка застывает в неподвижности, а истина исчезает. Схоласт никогда не познает её, поскольку она неприменима к какой-либо конкретной области, не является частью её, не является смыслом и основанием её. Она абсолютна по величине и по существу. Познать хоть какую-то истину – это вызов. Вызов себе, вызов критику, критикану, соседу, тому кто ниже и тому кто выше.

…Ты готов бросить вызов кому угодно. Близкому человеку, представителю власти, кровному врагу, государству, народу, всему миру. И ты имеешь на это право, и, возможно, силу. Возможно, что ты победишь. Но только вызов Богу  будет верхом глупости и скорее самоубийством, нежели подвигом. Бог же, вознамерившись наказать тебя, приведёт свой промысел в исполнение, и твоя задача – не противиться сему, а достойно принять это. Достойно, как подобает воину, даже если это будет твоя смерть. Или твоё унижение. Можно попытаться найти истину через отрицание не-истины, через бунт, но это уже было…

Как уйти от линейного к нелинейному? Это вовсе не так сложно, противу того, что утверждают сами представители и «правообладатели» нелинейного способа… Нелинейное живёт в каждом из нас, но мы его скоро не замечаем. Стоит только остановиться, оглядеться вокруг – спокойно, без спешки, не торопясь на работу или собственные похороны, как мир раздвинет свои границы до непознаваемого. Как колос пшеницы Лысенко, путь начнёт ветвиться, противоестественно раздваиваясь и расстраиваясь, и цепочки причинно-следственных связей устремятся по сим каналам, создавая отдельные реальности, которые затем начнут жить своей жизнью, взаимодействуя друг с другом уже без твоего участия…
Соединить их снова воедино, затем повторить процесс вновь – вот задача. Иначе всё рассыплется, так и не создав даже песчаного замка. Песчаные замки же вовсе не такие хрупкие строения. Иные стоят тысячелетиями, когда рушится более крепкое. Они – как ложь, живут вечно.

Ложь.
Я говорю себе: « Я прав». И это ложь. Я ищу истину, но на самом деле это поиски лжи совершенной. Такой, в которую можно будет поверить без оглядки, без мучительных проверок на подлинность, такой, которая станет щитом от всех стрел. Я бегу по тоннелю, в который я сам забрёл в этих бесплодных поисках, а позади – поезд.
Я слышу стук колёс, голос машиниста, свист ветра. Но не могу оглянуться, потому что тогда фантом поезда растворится в тяжёлом воздухе тоннеля, и смысл жизни исчезнет. Исчезнет ложь и истина, тоннель, рельсы, этот мир, исчезну я…
На лжи построен мир, который есть «я».

Писательство же – это ложь, основанная на чувстве исключительности себя, на ощущении необходимости со стороны общества оценить то, чем ты не являешься. Эта безобидная ложь самому себе осуществляет свой вечный драйв в тупик, а возможно и к выходу из него, в пропасть, до верха наполненную ещё большей ложью.
Но есть вещи, которые хуже лжи. К примеру, патологическая ложь. Осознавая свою собственную ложь, я совершаю подвиг, я делаю убийство дракона.
Это Великое Делание. 
Или ты будешь великим талантливым лжецом, или бездарным Буддой.
Плавающие по поверхности обогреваемы солнцем, дарующим плотскую жизнь, нырнувшие на глубину, разлагающие собственную плоть, но – бессмертны…
Только настоящий художник непостижим.