Память о клятве на восходе или странная просьба

     Да, я, несомненно, знал её лучше, чем кто-либо. Она была моим маленьким хобби, наблюдать за ней и делать выводы, это мне нравилось больше всего. Я всегда понимал по её выражению лица, все, что она чувствует. Может она со всеми и была ледышкой, но я знал, знал про неё абсолютно все.
     Нет, мы с ней мало о чем разговаривали, но между нами была какая-то другая связь. Я внутренне чувствовал, что ей нужна поддержка, или хотя бы мое присутствие. Может она со мной и вела себя жестко, но я был первым, кто по-настоящему её понял. Когда она пришла, я увидел в ней то, что никогда никто не видел. Она была такая маленькая, хрупкая, беззащитная, несмотря на то, что была идеальной убийцей. Я помню, мне тогда очень не понравилась её забитость, и я решил ей показать, что не все люди, которые её окружают, видят в ней опасность.
     Да, она была непредсказуема, неуправляема, но меня это не остановило. Однажды я взял её за руку, она меня, конечно, больно ударила в челюсть, но я не отпустил. И повел в свое любимое место, тайное, о котором никто не знал. Пройдя по подземным туннелям, мы вышли на востоке, как раз в тот момент, когда всходило солнце. Когда мы вышли из темноты на свет и зеленую мокрую от росы траву, я не смог не заметить её восторженного взгляда. Её глаза сверкали, так же как и лучи солнца на небе. И тогда я понял, роднее её для меня просто нет человека. И тогда я ей сказал, что она всегда сможет на меня рассчитывать, может поговорить со мной обо всем, и попросить все что угодно.
Я почувствовал себя что-то вроде старшего брата, не смотря на то, что был младше. И тогда мы договорились, что будем тайными братом и сестрой, и когда будут трудные времена, всегда поможем друг другу. В тот день мы поклялись на восходе, что если кто-то из нас предаст, второй заставит солнце больше не появляться на небосклоне. Это было смешно, по-детски, но это было искренне, с обеих сторон. После этой клятвы я всячески старался ей помогать, постоянно совершенствовал её защиту, оружие, потому что понимал, что однажды она может просто не вернуться. Я боялся этого больше всего.
     Через несколько лет, я пропустил момент, когда все изменилось. Я так и не понял, что произошло, но она перестала улыбаться и мне. В один прекрасный день она просто престала быть собой. Обрезала свои волшебные волосы и натянула однообразную гримасу на лицо. Я пытался много раз с ней поговорить, но она смотрела на меня пустым взглядом, ей как-будто промыли мозг. Моментально появились высокомерность и неприступность, она оградила саму себя от внешнего мира. Было ощущение, что она потеряла всю свою человечность, стала просто куклой выполняющей все приказы.
     Спустя некоторое время я все-таки научился понимать её новую. Но надежда на то, что та девочка, которая вместе со мной давала клятву под восходящим солнцем, еще осталась где-то внутри, что она не забыта, все еще живет во мне. Тогда я решил, что не буду навязываться, отпущу её, может когда-нибудь она вспомнит о нашей клятве.
     В тот день я сидел и разбирал микросхемы. Никого не трогал, копался в своей лаборатории. У меня в кармане завибрировал мобильник. Посмотрел, номер неопознан. Удивился.
     - Да?
     - Это я, – На том конце послышался знакомый женский голос, но был он какой-то странный, встревоженный что ли, – мне…
     - Мара, где ты пропадаешь? – Я снизил голос до шепота, потому что хоть я и знал, что меня не могли прослушивать, но в последнее время не мог быть стопроцентно уверен, - тебя все ищут.
     - Алекс, я знаю, я – И тут я услышал сдавленный всхлип, - мне нужна помощь, только ты можешь помочь.
     - Хорошо, что я могу сделать? – Я был очень удивлен. Но это была Мара, я не мог ничего с собой поделать. – Что именно тебе нужно?
     - Поговорить, возьми с собой ключ от 16 сектора, встречаемся на восходе, на нашем месте, брат… - И она положила трубку.
Хм, если она позвонила мне, значит что-то серьезное. Ключ от 16 сектора, зачем? Он давно заброшен, там только медицинские лаборатории и испытательный корпус. Очевидно, ей нужна была лаборатория, значит либо что-то случилось, либо она столкнулась с чем-то интересным и непонятным. Ладно, разберусь на месте, хорошо, что этот сектор не входил в общую сеть. И вход, и выход нельзя было проконтролировать.
     На восходе. Брат.
     Неужели она помнила нашу клятву? Спустя столько времени? Значит, случилось действительно что-то ужасное, и я единственный кто может помочь. Хорошо.
     До восхода оставалось четыре часа. У меня было время все просмотреть и приготовить в случае чего. Мне повезло, что я был единственным человеком в доме, который никогда не спал, и все привыкли к моим ночным брожениям. Я просмотрел еще разок поток сети, он явно обходил 16 сектор, на всякий случай камеры наблюдения по пути в сектор и в  восточный туннель поставил на повтор. Этими путями давно никто не пользовался, но подстраховаться стоило. Датчики движения тоже выключил, мало ли что. Я скопировал код и ключ от сектора и отправился все готовить, захватив на всякий случай чемоданчик с мединструментами.   
Добравшись до 16 сектора, я проверил энергоснабжение, и решил включить запасные генераторы, потому что основные были подключены к основной цепи питания, а запасные от собственного источника. Зайдя в лабораторный комплекс, я удивился, все было таким древним. Правильно, им не пользовались более двадцати лет, чему свидетельствовала пыль, которая покрыла серебристым инеем все вокруг.
     Найдя компьютер, я включил систему очистки помещений и начал проверять работу всех систем, оказалось, что в этом комплексе было все необходимое для проведения любых медицинских операций. Была даже техника для проведения микроопераций с помощью специальных роботов. И была лаборатория для выращивания живых организмов в колбах, точнее в инкубаторах. Довольно древняя система, но на тот момент времени она произвела фурор в развитии медицины. Заведя такую лабораторию в подвале, можно было выращивать одно и то же животное по средствам клонирования, и если была какая-то генетическая болезнь, её можно было убрать, нажав всего пару клавиш на компьютере. Сменить окрас или длину шерсти тоже было довольно просто. Своеобразный зоошопинг не выходя их дома.
     Немного покопавшись на стеллажах, я нашел разные медицинские инструменты в герметичных упаковках и различные медикаменты. Их было такое количество, что можно было обколоть роту солдат, да еще и не по одному разу. Зачем столько, не понимаю.
     Индикатор на компьютере пропищал, и показал стопроцентную очистку всех помещений. Я посмотрел на время, осталось полчаса до восхода, как раз, чтоб дойти до назначенного места. Поставив на компьютере систему дезинфекции помещений, я отправился на встречу.
Блуждая по темным туннелям, покрытым грязью и паутиной я, наконец, добрался до выхода. Когда я открыл массивную ржавую железобетонную дверь, солнце уже всходило. Первые лучи солнца освещали еще некогда ночное небо, спокойную гладь океана и небольшую полянку перед дверью. Нашу полянку. Я вышел на середину и сел на пожелтевшую мокрую траву. 
     Вглядываясь в то место, где солнце поднималось из линии океана, я пытался представить, как она будет выглядеть, каким будет её лицо и что именно она мне скажет. Я не мог на неё злиться, на кого угодно, только не на неё. Пока сидел в раздумьях, я не заметил, что ко мне подошла Китана, положила свою голову мне на плечо и тихо поскуливала.  Когда опомнился протянул руки и почесал её за ухом и загривок. На что она ласково лизнула мою щеку, я даже смутился, она меня никогда к себе не подпускала, а тут прям сама доброта. Так, если есть животное, значит, поблизости есть и хозяйка.
     - Кит, где Мара? – спросил я. В ответ волчица повернула голову в сторону двери, из которой я вышел. Долго туда всматриваясь я, наконец разглядел маленький свернувшийся комочек, в котором еле узнал Мару. Подойдя к ней, я увидел, что она спала. Свернувшись клубочком в траве, обхватив руками колени и иногда подрагивая от холода, она была похожа на бездомного щенка. Но её лицо было умиротворенным, волосы были всклокочены, а нижняя губы была закушена. Красные глаза, слипшиеся ресницы и судорожные всхлипы во сне, говорили о том, что она недавно плакала. Кит легла рядом с ней, укрыв своим пушистым хвостом, пытаясь согреть и защитить.
     Видать от этой картины и у роботов материнский инстинкт сработать может.
Я снял с себя олимпийку и накрыл Мару. Утро выдалось промозглым, поэтому мне пришлось взять её на руки и отнести внутрь. Кит осталась у дверей, наши датчики зашкаливали, если она появлялась в радиусе сканирования местности. Тем более надо было охранять вход до нашего возвращения.
     Пока я шел по туннелям в сторону лабораторного комплекса, поймал себя на мысли, что иду туда почти автоматически, абсолютно не видя дороги, потому что все мое внимание было обращено к Мариане. У меня в руках она заметно сжалась, глаза подрагивали от неспокойного сна, во время всего пути она несколько раз хваталась за мою футболку и прижималась, в надежде на защиту.
     И если кто-то после этого мне скажет, что она не человек, того я закидаю камнями.   Клянусь.
     Войдя в Лабораторию, я положил её на стол для обследований. От соприкосновения с холодным металлом стола она еще больше сжалась, а потом и вовсе проснулась. Её взгляд был как у затравленного животного, от этого меня начало разрывать на части.
Кто или что могло её так сломать? Когда найду… и кучки пепла не оставлю от него.
Мара некоторое время изучала гримасы, которые быстро менялись на моем лице, пока я стоял как вкопанный.
     - Привет – Она отвела глаза и еще больше сжалась, услышав свой, хриплый срывающийся шепот.
     - Привет, - ответил я, пытаясь улыбнуться как можно более радостно и дружелюбно. Моя рука была возле её щеки, и я не удержался и погладил её. Она улыбнулась, так искренно и так печально.
     - Я скучала, - прошептала она, закрывая глаза, и я увидел, как у неё трясутся губы в тихом плаче.
     - Иди ко мне, - я протянул к ней руки, и она обняла меня, уткнувшись лицом мне в плечо, зарыдала. – Ну, милая, не плач, я здесь – я гладил её по спине, -  я тоже очень скучал.
     - Алекс….я…. прости меня.. – казалось её рыданиям нет конца, - я должна была так сделать, иначе… иначе… я думала лишь о том что бы вы остались живы…
     - Мара, успокойся – Я пытался успокоить её как мог, - ты здесь, я тоже здесь, теперь все будет хорошо.
     - Нет, Алекс, не будет – Она успокаивалась и уже вытирала руками слезы текущие по щекам, - у меня мало времени, я по делу, и сразу уйду.
     - Что значит уйдешь? – я был в шоке, - как? Опять? Что происходит вообще? Ты можешь объяснить?
     - Извини, пока не могу. Но у меня к тебе очень серьезная просьба. – В её серьезном взгляде я начал узнавать прежнюю Мару, - Только ты можешь мне помочь.
     - Хорошо – согласился я, понимая, что как бы я не пытался её удержать, она все равно уйдет. – Что ты хочешь, что бы я сделал?
При этих словах, зрачки у Мары расширились, на лице появилась гримаса боли, она опустила глаза, а губы опять начали дрожать. Она прижала руки к груди и посмотрела мне в глаза.
     - За мной охотятся, точнее, охотятся за тем, что у меня есть, и отдавать это я не намерена. И я хотела бы тебя попросить это сохранить, - она опустила глаза, и прижала руки к животу, - мне правда не к кому обратиться. – В её голосе было столько боли, что я даже не смог бы отказаться, да и вообще, я никогда не смог бы даже подумать, что бы отказать ей.
     - Хорошо – сказал я, и закусил нижнюю губу, - что это, и куда мне это спрятать?
     - Это… - Голос Мары сорвался, она начала глотать слезы, - обследование… Проведи полное сканирование, это находится во мне. – я был почему-то не удивлен, если что то надо спрятать и негде, проще проглотить. И никто не догадается. Главное, что бы предмет, не был больше полости рта, а то не поместится и не прожуется.
     - Тогда ложись ровно, я все сделаю – я натянул белый халат, который достал из герметичного пакета моего чемоданчика и повернулся к ней, - что бы это ни было… я рад что ты здесь.
     - Я тоже рада – она опять улыбнулась и повернула голову навстречу к сканирующей линейке.
     Я вышел из лаборатории и сел за монитор в докторской. Сканирование заняло несколько минут, и то, что я увидел, мне показалось очень странным. Поэтому я попросил Мару раздеться, что бы провести сканирование еще раз. И опять я увидел тоже самое.
Болевой порог искусственно занижен, до уровня обыкновенного человека, это значило что при отказе работы нанитов отвечающих за остановку работы нейротрансмиттера, она испытала такую боль, которую не перенесет человек.
     Бедная Мара, что ей довелось вынести! Я не представляю, как она осталась жива. И что могло с ней случиться, что бы вот так все её наниты дали сбой? Это слишком опасно для её жизни, и для жизни тех кто находится рядом. Один ПСИ-блок чего стоит! Черт!
      Наниты из ПСИ-блока работают на минимальной мощности.  Наногены полностью выведены из строя, наномехи работают с перебоями. ПЭМ работает на пол мощности. Был явный гармональный сбой организма, и кое-что еще.
     Боже детка, что с тобой сделали? Я просто в ужасе. Как она может еще ходить? Её срочно надо лечить!
     Пока я разбирался с результатами, я не заметил, как Мара накинула на себя мою кофту и вошла в докторскую наблюдая за мной. Я проверял результаты раз за разом, и у меня никак не могло уложиться это в голове. Я поднял голову, ища её взглядом, она стояла в трех метрах от меня.
     - Ты беременна? – прошептал я, понимая абсурдность своих слов. Лицо Мары осветилось счастьем, она улыбнулась и опустила голову.
     - Да.
     - Как? Как такое может быть? – я не мог поверить как увиденному, так и услышанному.
     - Ты прям как маленький – она явно смутилась, - Алекс, откуда могут взяться дети?
     - Я знаю, откуда они берутся, - я медленно начал выходить из ступора, - но ты! Как такое может быть?
     - Очевидно мои создатели, делая идеального убийцу женского пола, совсем забыли про такой аспект. Вот так все и получилось.
     - Ладно, это и так понятно. Ты мне лучше ответь на другой вопрос, кто отец этого создания? – Она испуганно опустила голову и сжалась. – То что он ни о чем не знает, я уже понял. Так кто он?
     - Это… - она закусила нижнюю губу и приняла защитную позицию, обхватив себя руками, - это…Виктор, – От упоминания его имени она еще сильнее сжалась, подавляя набегающие рыдания, - но он ни о чем не должен знать, до определенного времени. - Она подняла голову на меня, в её глазах стояли слезы. - Пообещай мне, что ты ему не скажешь, пока все не закончится, прошу, пообещай мне!
     - Ну хорошо, раз ты так просишь, я ничего ему не скажу, - я пожал плечами, - обещаю.
     - Спасибо, - Мара облегченно вздохнула, - это для меня очень важно, я не могу отдать ребенка. Буду тебе должна. Когда все закончится, я сделаю все, что ты попросишь.
     - Естественно, - улыбнулся я, - попробуй только отвертеться! – она хитро улыбнулась, - только я так и не понял, что ты хочешь, что бы я сделал?
     От моего вопроса она зажмурилась, обхватила руками живот и села на стул стоящий рядом.
     - Достань ЕГО из меня. – Прошептала она мертвым голосом. – Я не могу отдать своего ребенка Им. Это часть меня, и часть Виктора. Со мной ему опасно, если со мной что-либо случится, он может пострадать. Я себе этого не прощу, поэтому прошу тебя, его спрятать. Спрятать так, что бы и я не знала где он. До поры до времени, конечно.
     Моему удивлению не было предела, когда начал приходить в себя, понял что сижу с открытым ртом и с выпученными глазами. Сглотнув, я начал переваривать полученную информацию и искать способы решения проблемы.
     Мы находимся в лаборатории. Так. Значит здесь должно быть хоть какое-то оборудование, для таких операций. Черт! Этому комплексу более двадцати лет, тут же все древнее. Блин. И болевой порог у неё теперь понижен. Что же делать? Она может умереть от боли прямо на столе, а если она умрет, и эмбрион тоже. Думай Алекс, думай! Кроме того все её наниты почти в нерабочем состоянии, им бы встряску! Черт! Мне бы сюда мой кабинет! Я бы быстро её на ноги поставил!
     - Почему у тебя искусственно понижен болевой порог? – Я подпер рукой подбородок и начал нервно накручивать бороду на палец, - И почему твои наниты выведены из строя?
     - Меня шарахнули ЭМИ, - она нервно вздрогнула, очевидно, вспоминая этот момент, - я вовремя успела выставить Эгиду, но меня шарахнуло так, что я потом долго корчилась от боли, пока не отрубилась.
     - Тебя корчило потому что наниты для нейротрансмиттера отказали, и та боль которая копилась в твоем теле годы благодаря им, резко добралась до твоего мозга. Я даже боюсь себе представить, что ты испытала!
     - Вот и не надо представлять, потому что когда я очнулась, опять сидела в колбе и мне что-то вводили. Что именно я не знаю, поэтому прошу тебя достать из меня ребенка.
     - Без спецоборудования я не смогу этого сделать. Здесь все старое, ты можешь просто умереть от боли. А твоим нанитам нужна встряска, чтобы пошла регенерация клеток и все твои системы пришли в норму.
     - У меня на это нет времени! – Мара повысила голос, - Меня ищут, я не могу больше четырех часов находиться на одном месте, - она начала эмоционально жестикулировать, что с ней было очень редко, - иначе меня опять посадят в колбу, и будут ждать рождения этого несчастного дитя! И хрен знает, что мне еще введут! А вдруг его убьют этими инъекциями! Я не могу этого допустить! – Она кричала, глотая слезы. – Алекс прошу! Помоги мне спасти ЕГО. Он единственное, что останется после меня. Пожалуйста.
     Черт! Черт! Черт! Слишком много шока и слез для одного дня! Что же делать?
     - Хорошо, я попытаюсь из тебя его достать. Но ты испытаешь такую боль, которая тебе не снилась. И кстати, твои наниты нужно привести в порядок, потому что у тебя даже оружия нет. – Я констатировал факты как они были, и сам понимал, что выпуская её в таком состоянии, тоже самое, что давать плюшевую игрушку ребенку для защиты от протонной пушки.
- Физическая боль - это не страшно, - Мара спокойно посмотрела мне в глаза, - А вот душевная боль от потери ЭТОГО ребенка, будет куда страшнее.
- Да, в этом я с тобой согласен. – Я закивал, головой соглашаясь, понимая, что она действительно права. – Так, - я повернулся к монитору компьютера и начал искать нужное оборудование в перечне устройств этой автономной лаборатории, - нашел, правда, оно СЛИШКОМ древнее, но должно подойти.
     - Спасибо Алекс, - Услышал я возле своего уха, и почувствовал, как меня нежно чмокнули в щеку, - я знала, что на тебя можно положиться.
     - Всегда пожалуйста, - ответил я улыбнувшись и оторвался от монитора, - а теперь, иди ложись обратно на стол, будем химичить с твоим подарочком.
     Мара послушно кивнула и побрела ложиться на стол. Я просканировал отдельно эмбрион, его состояние было великолепным. Сделав ряд тестов, я понял, что ребенок должен иметь двадцать пять пар хромосом, как и его мама, и на генетическом уровне унаследовать достаточно большое количество маминых качеств. Как бы это не повлияло на развитие, потому что наследственный ПСИ-фактор был очень нестабилен, особенно в детском возрасте.
     Дааа… Это ребенок будет реальным подарком нам всем.
     Период имплантации плода еще не завершился, так как зародыш еще не успел внедриться в слизистую оболочку матки. Значит, его можно было перенести в подходящую инкубаторную среду и четко отслеживать развитие плода.
     Отлично! Главный вопрос в том, как бы сохранить это все в тайне? Мои частые отлучки могут и заметить. Ладно, не об этом сейчас надо думать.
     Я подготовил оборудование, подготовил инкубаторную камеру и наполнил раствором операционную камеру называемую саркофагом. Вода должна притупить боль от лазерного скальпеля. Можно было сделать инъекцию порции нанитов, что бы они быстрее и осторожнее все сделали, но у меня не было с собой необходимых инструментов и не было самих нанитов. Поэтому придется пользоваться лазерным скальпелем.
     Эпоха средневековья блин! Никогда не думал, что буду делать, так же как и мои предки, куском железа ковырять живую плоть, это бесчеловечно! Хорошо хоть не руками туда лезу, а с помощью робота! Иначе я бы просто не согласился.
     Когда оборудование было окончательно подготовлено, я подошел к Маре.
     - Все готово, ты как? – Я гладил её по голове, взлохмачивая челку.
     - Я – она замялась, отводя в сторону глаза, - нормально, самое главное спасти то, что является самым ценным в моей жизни, а остальное не важно.
     - Не переживай, спасем мы твое сокровище, у меня вот вопрос, - я засунул руки в карман и опустил голову, - ты уверена что тебе не надо ввести обезболивающее, а то я могу поискать.
     - Нет, не надо, спасибо – она попыталась улыбнуться, - я после него могу долго отходить, а заторможенность в моих бегах ни к чему. Я лучше потерплю.
     - Ты можешь умереть от боли, - я прокричал в отчаянии, - тебе что, совсем все равно? Хотя не отвечай, по твоим глазам вижу что все равно. Ладно, но если ты умрешь на столе от боли, не говори мне, потом что я тебя не предупреждал!
     - Договорились, - она грустно улыбнулась, - давай начнем, у меня мало времени.
     - Хорошо, - сказал я и собрался уходить, но тут вспомнил вопрос и повернулся обратно – у меня вопрос.
     - Какой? – вздохнула Мара.
     - Эмбриону не больше пяти дней, - я изучал глазами квадратные кафельные плиты на полу от смущения, - значит, приблизительно неделю назад ты… - я запнулся, - была с Виктором? – я услышал приглушенный смех.
     - Ага. – Её глаза искрились, она живо и беззаботно улыбалась.
     - И как? Тебе понравилось? – Я, наверное, покраснел как рак в ту минуту.
     - Алекс! – Возмутилась она, - Что за вопросы?
     -  Да так, не обращай внимание, - Я отвернулся и направился в докторскую, - просто интересно. Я никак не мог понять, почему он все это время ходил такой довольный, до этого был чернее тучи, теперь понятно в чем дело.
     Она только тихо ахнула у меня за спиной. Сняв мою кофту, она грустно побрела к операционной камере с раствором, которая напоминала глубокую прозрачную ванну с бортиками. Мара нажала на панели управления несколько кнопок, и из камеры медленно поднялись тканевые держатели в виде носилок. Тихо ругаясь, она на них легла и надела маску, с дыхательной трубкой, и нажала на панели кнопку, что бы держатель погрузился в раствор, и верхняя крышка опустилась на саркофаг.
     Я сел за пульт управления роботами. Операция началась. Спустя пятнадцать минут незамысловатых нажатий на клвиши пульта, я услышал плеск раствора в камере. На мониторах показания пульса и давления начали подниматься, и редкий орнамент линий начал становиться ровным красно-сине-желтым густым забором. Отвернувшись от монитора я посмотрел на саркофаг, где лежала Мара. Раствор в камере плавно перекрашивался в красный цвет. Сквозь дыхательную маску доносился сдавленный стон боли. Она запрокидывала голову назад и сжимала кулаки с такой силой, что костяшки пальцев её белели. Она вгрызалась зубами в дыхательную трубку, что бы стерпеть боль.
      Меня начало щемить в сердце. Я не мог поверить самому себе что обрек её на такую боль. Я начинал тихо себя ненавидеть. Но другого выхода не было. Найдя эмбрион, я переместил его в инкубаторную матку, где он будет целее и под надлежащим присмотром. Достав Мару из саркофага, я обработал раны сделанные скальпелем тканевым клеем и облучил точечным пульсаром, что позволяло ранам не кровоточить, но заживать они будут достаточно медленно. Другое дело если бы наниты были дееспособны, они бы за считанные секунды заживили рану.
     Надо что-то придумать, иначе она не выдержит. Нерабочие наниты быстро выводятся из организма, так что надо что то придумать что бы их встряхнуть. Без нанитов она с голыми руками. Черт!
     Я взялся за голову и начал судорожно размышлять. Мара тем временем вытиралась полотенцем, взятым из шкафа с герметично упакованными вещами. Она еле стояла на ногах, была бледная, и руки тряслись, но это не мешало ей упорно натягивать на себя её рабочий экзокамуфляж. Я тем временем мерил шагами лабораторию, и нервно накручивал бороду на палец.
     - И после всего этого ты опять исчезнешь – я остановился перед ней, - как я по твоему смогу поправить твое рабочее состояние? У тебя кроме псионики ничего нет. И даже она для тебя опасна, наниты выведены из строя, и твое психическое состояние нестабильно. Ты опасна для самой себя, - я взял её за плечи, - ты это понимаешь?
     - Понимаю, - она посмотрела мне в глаза с каменной твердостью, - и поэтому прошу спрятать ребенка. За меня не беспокойся, я как-нибудь выкручусь. Ты меня знаешь.
     - Ага, - покачал я головой, - но ты без нанитов, что голая. Экзокамуфляж выведен из строя ЭМИ, наниты тоже. Твой ПСИ-блок снят. Ты думаешь, я тебя отпущу так? – я встряхнул её хорошенько.
     - Не тряси, мне больно, - Мара пыталась высвободиться из моих рук, - придумай что-нибудь. Ты у нас гений технической мысли. Это твоя забота. А мне надо идти. – Она застегнула ворот экзокамуфляжа, и направилась к двери.
     - Подожди, - попросил я, - как я могу тебя найти? Или связаться с тобой?
     - Никак, - она пожала плечами, не оборачиваясь ко мне, - а зачем?
     - Как зачем? – удивился я, - Я тут кое-что придумал, и мне тебе это как-то надо будет отдать, тем более, как я смогу тебя информировать о состоянии твоего подарочка?
     - Ты прав, - она обернулась ко мне и призадумалась, -  помнишь киберкубы для мозга? Они работают на распознавание ДНК владельца, у меня кабинете стоит такой, туда можешь все положить - она закусила губу, -  оставляй в ласточкином гнезде. Я с тобой буду связываться через закрытого пользователя в системе Кит. Все что посчитаешь нужным мне передать, оставляй там. 
     - Хорошо, - согласился я, - и вот еще что, - я подошел к своему чемоданчику и открыл его, среди приборов и инструментов я нашел серебристую пластинку, - вот, - я протянул её Маре, - это блокиратор с чистым доступом в наши тайники. Приложи её к тому месту, где у тебя проходная капсула, и он поменяет её код. Он не вычисляемый, так что Бюро тебя не засечет. В тайниках сможешь взять все, что тебе нужно на первые пора, пока я не передам тебе новый камуфляж и оружие. Самый близкий тайник в средней опоре старого моста.
     - Спасибо Алекс, - она закрывала нагрудный карман с пластинкой, - я знала, что ты мне поможешь, - она грустно улыбнулась, - я пойду, а то если я не буду двигаться, меня быстро найдут, и тебя тоже.
     - Дай обниму тебя напоследок сестренка, - я протянул к ней руки, она закусила нижнюю губу и потянулась ко мне, и мы обнялись, - ребятам что-то передать?
     - Нет, - прошептала она мне на ухо, - никому ничего не говори до определенного момента. И береги моего малыша.
     - До какого момента? - встревожился я.
     - Ты поймешь, - сказала она, - и прости меня, я не умею прощаться…
Я открыл рот, что бы что-то сказать, как в шею что-то укололо и у меня в глазах все поплыло. Я отключился. После этого момента я её больше не видел.