Бедная Лиза

Лиза жила с матерью в старом доме, квартиру в котором еще Лизин дед получил как участник войны. В этой квартире родилась и выросла Нинка- мать Лизы, в этой квартире умерли дед и бабушка Лизы. Дед умер давно, когда Нинка была еще школьницей, поэтому Лиза его знала только по старым фотографиям. Бабушка была сухой_ болеющей женщиной.  Она медленно и тихо угасала и умерла, когда Лизе не было еще двух лет. Бабушку Лиза тоже почти не помнила. Иногда, рассматривая фотографии, на нее накатывала какая- то теплая волна, и щемило в груди, вызывая смутные, обрывочные воспоминания. Но в картинку это не складывалось, и Лиза не могла понять, что за чувства ее одолевают и почему.
 Отца у Лизы никогда не было. Разумеется, он был, без отцов дети не рождаются, но кто он, где он, и почему не живет с ними, Лиза не знала. В ее свидетельстве о рождении, в графе «Отец» зияла пустота. Отчество, правда было- Андреевна, а фамилия Нинкина- Кутепова.
 Нинка не любила расспросы на эту тему. На вопросы Лизы об отце она отмахивалась и кривясь как от зубной боли отвечала: «по матросил и бросил» Лиза не понимала, что это значит, но думала, что ее отец, скорее всего матрос и находится в длительной экспедиции.
 
Нинка была яркая брюнетка крепкого телосложения. Про таких говорят: « все при ней».
 Лизу она родила в 17 лет, едва окончив школу, не успев нагуляться. Поэтому Нинка очень любила вечеринки, а точнее гулянки, как она сама называла.
 Гуляла Нинка широко и часто. Нет, она не была алкоголичкой, выпивала как сама говорила, не больше других: с аванса, с получки и по праздникам. Правда, праздники у нее были чаще, чем у всех.  На работу ходила исправно, не прогуливала. Но денег никогда не было. Они уплывали сквозь пальцы бесшабашной Нинки. Работала Нинка в городском узле связи на сортировке газет и другой корреспонденции. Вначале она работала почтальоном, но из-за своего разгульного характера, часто не доносила почту до адресатов если по пути попадалась какая-нибудь гулянка.  Уволить, как мать-одиночку ее не могли, поэтому перевели  в сортировочный отдел.  Выпившая Нинка становилась веселой, хохотала во весь свой алый рот и часто пела глубоким, грудным голосом.  В остальное время, Нинка была злая и воспитывала Лизу.
Лиза была необычным ребенком. В противоположность своей матери была чахлая, белесая с двумя крысиными косичками из жидких волос. Малоразговорчива, замкнута, плохо сходилась с детьми, медленно соображала, говорила, не могла сконцентрироваться на каком то деле, чем очень раздражала Нинку. Жила Лиза в каком-то своем мире, загадочном и непонятном для окружающих. Сейчас бы такому поведению придумали модное название типа Аутизм, а тогда, все считали Лизу дебилкой или как еще говорили УО- умственно отсталой.
Но Лиза дебилкой не была, хотя довольно  слабо училась в школе. Ее переводили из класса в класс, равнодушно ставили тройки из жалости. Бедная Лиза, без отца, пьющая мать… Что можно ожидать от такого ребенка?
Была ли Лиза такой от рождения или стала вследствие Нинкиного воспитания, никто не мог сказать.

Когда Лиза была маленькой, загуляв, Нинка, частенько забывала ее в детском саду. Однажды, воспитательница, не дождавшись матери, сама повела Лизу домой. Увидев всю красоту Нинкиного разгула, она ужаснулась и стала просто забирать Лизу к себе на ночь.
 Лизе было стыдно за свои засаленные банты в тонких косичках, грязные трусики и стоптанные сандалии. Воспитательница вздыхала,- Бедная Лиза, -  укладывала девочку на парусиновую раскладушку и шла в ванную стирать и без того застиранное бельишко.
 Лиза страшно краснела, кутая в одеяло  худенькое тельце, но это было лучше, чем сидеть под столом, ожидая конца загула.
Гулянки всегда заканчивались одинаково. Нинка с утреннего похмелья воспитывала Лизу, дергая за волосы, заплетая косички, при этом обзывала девочку дебилкой и дармоедкой. В наказание за дармоедство полагалось убрать квартиру и вымыть посуду к приходу матери с работы.
Дармоедка, она и есть. Учится плохо, часто прогуливает школу. Лизе не нравилось в школе. Дети злые, учителя злые… Лиза любила вместо школы завернуть в городской парк, где стояли гипсовые фигуры, сесть на бордюр или лавочку и рисовать, рисовать. Тут она чувствовала себя на  своем месте. Мир не казался таким враждебным.  Бабушки, гуляющие с внуками подходили, рассматривали рисунки, одобрительно кивали головами: «Прекрасные рисунки, у тебя талант, девочка» За этот талант Лиза страдала дома, когда мать вызывали в школу за очередной прогул или двойку.
Нинка, как фурия влетала домой, пыталась достать Лизу из под стола, лупцевала по лицу ее же рисунками.
Этот старый бабушкин стол, застеленный вылинявшей  скатертью с бахромой был ее единственной крепостью и местом где она проводила большую часть свободного времени. Лиза придумывала свой мир, рисовала этот мир простым карандашом, аккуратно складывая рисунки в серую картонную папку. За неимением разноцветных карандашей и красок, мир Лизиных рисунков был серый, как и ее жизнь, как и ее застиранная одежда.
 Однажды Нинка осерчала так сильно, порвала все рисунки из папки и переломала карандаши:
- Дармоедка, когда ты ,наконец, начнешь учиться? Или думаешь, будешь баловаться своими каракулями, а я тебя кормить?  Запомни, как паспорт получишь, на работу пойдешь, ни гроша на тебя больше не потрачу.
С тех пор, Лиза стала прятать свои рисунки подальше от греха, а к приходу матери, раскладывала учебники и тетради на столе, делая вид, что учит уроки.  Нинку, этим видом не проведешь. Вид чистых раскрытых тетрадей приводил ее в бешенство, она хватала Лизу  за волосы и больно тыкала головой в стол. Лиза беззвучно плакала, но в душе радовалась, что мать не вспомнила про рисунки, и они остались целы. А нос разбитый заживет, и волосы вырванные отрастут- утешала себя Лиза.

 С годами рисунки становились все лучше и интереснее, но никто этого не замечал.
В школе, на уроках рисования требовалось рисовать только то, что предлагал учитель, как правило, это были натюрморты из яблок, стаканов с карандашами…
Когда давали домашнее задание на свободную тему, Лиза пускала в ход все свое мастерство и фантазию, но в школе не верили, что это она нарисовала сама.  Ее дразнили, над рисунками смеялись. Лиза замыкалась и еще больше уходила в себя.
Дворовые ребята тоже Лизу не привечали. Никто не хотел дружить с медлительной, замызганной девочкой.
Мир неправильный- думала Лиза- почему? У соседки тети Любы в квартире всегда пахнет выпечкой, и деньги лежат  на трюмо в хрустальной пепельнице. Тетя Люба не миллионерша, а деньги у них всегда есть. Ее дочки, ровесницы Лизы, всегда могли взять мелочь на кино, на бутерброд в школьной столовой. А у Лизиной мамы, что в доме, что в кошельке, что в холодильнике- шаром покати. Тетя Люба иногда угощала Лизу душистой булочкой, брезгливо гладя по голове, так же как и все приговаривая- Бедная Лиза. Но дальше прихожей Лизу в свой дом не пускала, и девочкам дружить с ней не советовала.
Больше всего Лиза любила музеи. Там было тихо, пахло особенно. Она останавливалась у понравившейся картины и долго рассматривала детали рисунка, шевелила губами. Картины настолько поглощали ее, что если вы взорвалась бомба в соседнем зале, Лиза бы и не заметила.
Но в музеи с классом водили крайне редко, и не всегда в художественные. Лиза бы ходила сама хоть каждый день, но мать денег не даст на такие глупости.

Когда наступало лето, Нинка брала профсоюзную бесплатную путевку и отправляла Лизу на все лето в пионерский лагерь.  Там не было стола с бахромой, где можно укрыться и посидеть, подумать о неправильном мире, который ее окружает, помечтать…
Мечты у Лизы были такие светлые, радостные, но все время спотыкались о мысли, что после окончания школы она пойдет сортировать газеты вместе с матерью, а дальше пустота…
Она не могла представить, что будет дальше.
 В лагере Лиза страдала, еще больше чем от Нинкиного воспитания. Она все время опаздывала, не могла в ногу ходить строем, ела медленно, все роняла и вечно была посмешищем. За все лето Нинка не приезжала ни разу навестить дочь. Напрасно Лиза ждала каждые выходные, стоя у забора, переминаясь с ноги на ногу. После отъезда родителей ,вечером, девочки устраивали пир. Высыпали из пакетов сладости и подарки, хвастались, обменивались лакомствами. Лизу никто к столу не звал, ей нечем было обменяться. Чтобы избежать насмешек, обычно в эти дни она шла к лагерному доктору и жаловалась, что болит голова или живот. Докторша знала Лизу не первый год, вздыхала с понимаем и укладывала в лазарет на три дня. Больше нельзя было. Если ребенок действительно болен, то его нужно отправлять домой или в больницу. Лизу отправлять было некуда и незачем. Докторша приносила Лизе листы чистой бумаги, карандаши, носила остывшую еду из столовой, гладила девочку по волосам, разглядывая рисунки, приговаривала: « Бедная Лиза».

Приближалось 16- летие. Получение паспорта Лизу не радовало. Она боялась, что Нинка наконец, развяжет руки и выставит девочку прочь, на свой хлеб. Лиза не знала, как нужно поступать в таком случае. Она просто не умела жить самостоятельно. Вечно была дебилом, неумехой, растяпой…
Нинка, как будто предчувствуя свободу, разгулялась не на шутку. Застолья все становились чаще и длиннее, песни громче и разухабистее. Как в детстве, прятаться под столом Лиза больше не могла. Чтобы не попадаться матери на глаза и не вызывать лишний раз гнев, девушка уходила во двор и сидела до тех пор, пока не утихало гуляние.
Окна дома светились теплым желтоватым светом. Кто-то пил чай с булочками, кто-то смотрел телевизор, гладил мурлыкающего кота, кому-то читали сказки на ночь, кого-то ждали домой, подогревая ужин. Только Лизу никто не ждал и не собирался кормить ужином.
Вот и в этот раз, озябнув в хилом пальтеце, Лиза уже собралась сделать  несколько кругов, чтоб согреться, заметила, что в окнах их квартиры погас свет.
- Кажется, расходятся- вздохнула Лиза.
 Через несколько минут ватага выпивших гостей вместе с хозяйкой высыпала на улицу.
Нинка села в автомобиль с одним из гостей и укатила в ночь.
 Лиза поднялась домой. Квартира прокурена, остатки еды на столе и грязная посуда.
«Завтра пораньше встану и помою, пока мать не вернется»- подумала Лиза. От холода зуб на зуб не попадал. Она юркнула под одеяло, медленно отогреваясь и проваливаясь в сладкую дремоту. Снилась ей река, из узкого устья она становилась шире, разливалась как море, а Лиза, плыла по ней, величественно и неспеша,  на парусной лодке.
 Лиза проснулась от солнечного луча, который настырно сверлил ее веки. Испугалась, что проспала, а мать уже дома и сейчас начнет скандалить за неубранную квартиру.  Но было странно тихо. Лиза прошла на кухню, в гостиную, где по -прежнему  царил бардак, матери дома не было.
 Лиза успокоилась, да и не переживала сильно. Мать часто не приходила домой ночевать, а сегодня суббота, может и до воскресенья загуляет.
  Неспеша навела порядок, девушка села на диван, занялась своим любимым делом.  Приснившийся сон не отпускал, и рисунки все получались с водой и парусниками.
 Прошло и суббота, и воскресенье, мать домой не вернулась. Лиза с тревожным сердцем легла спать.  Где искать мать, она не знала. Да и не любит Нинка, когда вмешиваются в ее личную жизнь…
 А рано утром  раздался пронзительный звонок в дверь. Он был такой резкий среди утренний тишины, что Лиза почувствовала, что-то случилось.
 На пороге стоял участковый, заспанный и растерянный:
- Лиза, ты одевайся давай быстрее, мне позвонили сказали, что в пятницу ночью автомобиль врезался в ограждение и упал с моста, люди в машине погибли, и среди них возможно твоя мать. Нужно ехать на опознание.
 Лиза побелела, кажется, до кончиков волос. Она могла ожидать все, что угодно, но только не такого поворота событий. Как теперь быть? Как жить? А может это неправда? Не может ее мать, веселая, красивая, молодая ,Нинка, погибнуть. Не может она ее оставить вот так, совершенно одну, неприспособленную к жизни, ничему так и не научившейся.
 Всю дорогу до морга Лизу трясло как в лихорадке, знобило, по спине тек противный холодный пот.

То, что показали Лизе, на Нинку совсем не походило. От удара сильно пострадало лицо, от нахождения в воде тело раздуло. Но платье были Нинкино,  яркие сережки и густые черные волосы тоже были ее. Лиза рухнула без чувств.
 Дальше она помнила все как во сне. Картинки неясные в пелене, звуки глухие как сквозь вату. Чужие люди ходят по дому, и эхом отдается от стен: « Бедная Лиза»

После поминок Лиза вернулась в пустую квартиру.  На руках было свидетельство о смерти и немного денег собранных соседями.  Лиза достала из шкафа старый бабушкин ридикюль. Обычно там хранились всякие бумаги: Лизино полуголое свидетельство о рождении, свидетельства о смерти деда с бабкой, вот теперь матери. Лиза бездумно стала перебирать бумаги и наткнулась на старый пожелтевший конверт. Конверт был надорван и адресован матери, внутри лежала черно-белая фотография, без подписи. Письма  к фотографии не прилагалось.  С фотографии лукаво улыбалась молодая, лет шестнадцати, Нинка. Она прислонилась к плечу молодого испуганного паренька. Паренек был худой и белесый как Лиза.
 Лиза снова покрутила фотографию, еще не понимая зачем.  Потом взглянула на обратный адрес- Сергеев Андрей, на штемпель, который почти выгорел… И в мозгу стало проясняться и отчество Андреевна, и свидетельство о рождении с прочерком вместо отца и белесые глаза испуганного парня.
 «Так это мой отец!»- вихрем пронеслось у нее в мозгу.  Лиза вцепилась взглядом в лицо парня, это лицо  стало сродни с иконой, на которую хотелось молиться и просить о помощи.
 На следующий день Лиза оправилась по обратному адресу, написанному на конверте. Это было в их городе и даже совсем недалеко от  дома.
Лиза позвонила в дверь, еще не зная, что скажет, если откроет тот парень.  Дверь открыла женщина, на вопрос о Сергеевых, отрицательно покачало головой:
- Нет, не слышала никогда о таких. Да мы тут живем всего лет 5, переехали по сложному обмену, кто жил раньше я не знаю.
 Лиза вышла на улицу, потупившись в землю, не зная, что делать дальше.
Возле подъезда  на лавочке сидели старушки:
- Ты ищешь кого, девочка?- спросила одна из них
- Да. Вы не знаете, где Сергеевы живут, они раньше жили в этом доме?
Старушка ухмыльнулась:
- Жили, это точно, только уехали давно, лет 17 назад в Москву. Илья Михайлович получил повышение, вот и подались в столицу всей семьей. А тебе они зачем? Ты родственница, что ль какая?
 Старушка сыпала информацией, сама не догадываясь, что дает Лизе подсказки. Ей ничего не нужно было придумывать, даже не нужно было задумываться, она молча кивнула головой.
- А я и смотрю, похожа вроде на них, ну пошли ко мне. Мне Лизавета, подружка моя, открытку недавно присылала с днем рождения, там адрес их Московский есть. Звать тебя как?
- Лиза,- чуть живая, не веря своему счастью, прошептала девушка.
- Гляди-ка, тезка значит Елизавете Сергеевой,- улыбнулась старушка.
 Получив открытку с адресом, Лиза не шла домой, летела. Как странно все получилось, еще вчера она была совершенно одна, а сегодня у нее есть не только отец, но и бабушка Лиза и дед Илья. Настоящие и живые.
В общем, это радость, конечно, но как они воспримут новость о вдруг ниоткуда взявшейся родственнице?
 Лиза думала, долго думала, что написать? Как написать, чтобы ей поверили, не отвернулись, не приняли за сумасшедшую?
 Девственно белые листы тетради терпеливо смотрели на нее со стола. С того самого, бабушкиного стола, покрытого вылинявшей скатертью с бахромой под которым Лиза искала защиты от бездушного мира вокруг нее, от материного воспитания.
 Лиза села и начала писать свою историю, всю, всю, с самого начала.  Выводила буквы, стараясь поменьше делать ошибок. Непокорные слезы капали и размывали буквы. Это было так тяжело, как будто заново переживаешь всю прожитую страшную жизнь.
Вдоволь наревевшись, Лиза вложила ту фотографию, запечатала письмо.  Как будто даже стало легче.
 Лиза отправляла письмо, как послание богу. Который, возможно, ничего не ответит, но даст знак, как поступить дальше.
 А дальше, все закрутилось как в кино. Вместо письма к Лизе приехали дед с бабушкой.
 Две Лизы ревели белугой.
- Девочка, наша, ты нас нашла вовремя. Андрюша, отец твой, ведь уехал в Америку  три года назад, и мы к нему собрались переезжать. Уже и документы оформили, а тут твое письмо… Но теперь все будет хорошо. Мы ему сообщили о тебе и всю историю рассказали, он скоро прилетит в Москву, и будем оформлять документы на тебя. А потом, полетим все вместе в Америку.

Лиза впервые в жизни летела в самолете, она прижалась к бабе Лизе, гладила ее по мягкой морщинистой руке, прижав к коленям серую папку с рисунками. Баба Лиза пахла булочками, от нее исходило тепло, которое накрывало Лизу  волной и сладко щемило в груди как в детстве, когда она пыталась вспомнить другую бабушку, давно умершую. А из иллюминатора виднелась голубая небесная гладь похожа на разлившуюся реку из сна, по которой Лиза плыла на белоснежном лайнере.

ноябрь2010