Май возвращается

Андрей Гуров далеко не амбициозен, хотя слава «Ласкового мая», группы, в которой он одно время солировал, должна была наложить на него определенный отпечаток. Нет. В жизни он компанейский парень, с ним довольно легко и приятно общаться.
Разговор с Андреем мы начали издалека, с создания «Ласкового мая» и прихода Гурова в группу. Многие помнят, что в период своего становления этот коллектив произвел настоящий фурор в молодежной среде, породив массу кривотолков и сплетен. Слухи о группе не затихают и по сей день. 

  — Андрей, я считаю, что наша беседа не будет полной, если мы не поговорим о человеке, который считается крестным отцом «Ласкового мая», то есть об Андрее Разине. Как вы познакомились?

— Это произошло в 1988 году. Мне тогда было тринадцать лет, жил я с братом Юрием и родителями в селе Привольное Ставропольского края. У нас был свой очаг культуры — клуб, в котором проходило множество мероприятий, начиная от заседания правления колхоза и заканчивая концертами и дискотеками. На этих вечерах иногда пел и я. Что касается Разина, то в нашем селе он появился внезапно. Учась в институте, Андрей приехал на практику в Привольное и был назначен режиссером в клуб, где директором был мой родной дядя. Мало того, Андрея определили жить в дом моей бабушки. Так и познакомились. Кроме того, с Разиным мы постоянно встречались в клубе. А через некоторое время Андрей стал заместителем председателя колхоза.

— Массовик-затейник — и вдруг на такую должность?

— Случай, конечно, уникальный. Я скажу честно: Разиным можно поражаться ежеминутно. У него, видимо, от природы слишком пробивной характер. Те, кто его хорошо знает, уже ничему не удивляются.

— И что же, он так и работал зам. председателя колхоза?

— Разумеется, нет. Андрею Александровичу нужна была более или менее солидная должность для завязывания нужных знакомств. Времена были советские, а Разин очень хорошо «сек фишку». Знал, кто ему будет полезен в дальнейшем. Из колхоза он пропал неожиданно и так же неожиданно появился вновь. Привез плакаты с собственным изображением. По тем временам это было сильнейшим показателем известности.

— Но ведь Разина тогда никто не знал?
 
— Не знал. Для того чтобы сделать плакаты в эпоху развития кооперативов, нужны были деньги.

— А они у него были?

— Ну, конечно же, нет. Если бы он был состоятельным человеком, разве стал прозябать в колхозе?

— Тогда откуда появились финансы?
 
— Это одна из его первых   своеобразных афер. Председатель нашего колхоза выдал Андрею деньги на покупку автокрана и оборудования для мельницы и пекарни. В итоге на всю выданную сумму Разин в Москве записал на студии свою песню и выпустил те самые плакаты.

— И что, насчет растраты колхозных денег никто не заикнулся?

— Были такие попытки, но ведь я сказал, что Разин умел заводить знакомства. Вы же помните нашумевшую историю о том, что Андрей представлялся племянником Горбачева?

— Конечно. И ведь ему верили.

— Благодаря этой легенде он подружился с сотрудником райкома Красногвардейского района Ставропольского края, неким Родченко, которому из Москвы привез дорогую авторучку и подарил свой плакат. В итоге конфликт замяли. Через некоторое время Разин опять пропал. Совершенно случайно услышал набиравшую обороты группу «Ласковый май». Но я и представить себе не мог, что Андрей имеет к этому какое-то отношение. Слишком большой размах. Но, как видно, я его недооценил. Разин опять прибыл в Привольное, и тут выяснилось, что он и есть руководитель этого проекта. Приехал к нам он с определенной целью: набрать участников в музыкальный коллектив. Так как я еще учился в школе, то выбор Андрея пал на моего брата Юру, который поступил в институт. В первую очередь повлияло то, что мы уже были хорошо знакомы. Юрика Разин взял в группу клавишником.

— Значит, старший из братьев Гуровых хорошо усвоил уроки игры на фортепиано?

— Для руководителя «Ласкового мая» было не принципиально: умеет человек играть на музыкальных инструментах или нет.   Юра поигрывал на гитаре, но это не помешало ему переквалифицироваться в клавишника.

— Ну а ты-то как пришел в коллектив?

— Прошло года два. Разин, помня о том, что я пел в сельском клубе, решил попробовать меня на роль солиста и пригласил в Москву. Мой дебют состоялся в спорткомплексе «Олимпийский». В столицу прибыла Латойя Джексон, сестра американского поп-короля Майкла Джексона, но народ на нее не шел. Она была неинтересна москвичам. Администрация «Олимпийского» искала выход из создавшегося положения, и тут им подвернулся Разин, предложивший «Ласковый май». Буквально за полдня были распроданы все билеты. Я жутко волновался перед выходом. Все-таки выступление в одном концерте с сестрой самого Джексона! Моей дебютной песней стала «Ты, я и море», после чего меня окончательно утвердили в составе группы. Далее был тур в Сочи, где я уже свыкся с ролью члена коллектива, а вскоре даже записал сольный альбом.

— Многие не любят тех, к кому успех поворачивается лицом. Наверняка у группы были какие-то конфликты с правоохранительными органами?

— Разумеется. Один из них произошел в районе Братеево. Мы с ребятами из группы снимали там квартиру. Нас было человек семь. Рано утром в дверь позвонили милиционеры. Начали обвинять во всех тяжких. В частности, в гомосексуализме. Но мы сразу поняли, что идет охота на Разина. Он сильно кому-то мешал. Нас забрали в райотдел и продержали целые сутки до выяснения всех деталей. В итоге, конечно, отпустили. Однако складывалось впечатление, что у органов было большое желание пересажать весь состав «Ласкового мая». Как раз в это время в прессе стало появляться много негативных статей в отношении группы и, в частности, Юры Шатунова. Мы все были молодые — 14—16 лет. Больше всего людей возмущало то, что мы не учимся в школе, а только зарабатываем деньги. Войдя в наше положение, над нами взяла шефство школа-интернат № 24 на улице Каховка. Учась там, мы продолжали гастролировать. Если гастроли выпадали на время обучения, то с нами в поездки отправлялись учителя.

— Как же ребятам удавалось совмещать концерты с учебой?

— Сложно. После выступлений было совсем не до занятий. Помню, был концерт в Минске, после которого мы сразу должны были сдавать экзамены. Сдавали   я, Юра Шатунов, Миша Сухомлинов...

— Многие слышали о трагической смерти Сухомлинова. Расскажи, пожалуйста, об этом.
 
— Все произошло в то время, когда я служил в армии. Уже после распада «Ласкового мая». Миша приехал в гости к Юре Шатунову на станцию метро «Кантемировская» и был убит возле подъезда его дома. Ходили слухи, что он занялся коммерцией, связанной с бриллиантами и золотом. Взял на свое имя большие кредиты, а подельники, чтобы эти кредиты не отдавать, просто устранили его. Мишка был замечательным парнем. В группу он пришел в возрасте тринадцати лет и успел подружиться со многими звездами эстрады. Артисты всегда почему-то обращались к нему уважительно: Михаил Петрович. Как-то в программе «50/50» в титрах про Сухомлинова написали: «сирота Миша»...

— А это не так?

— Нет. Конечно, у нас были сироты, но немного.

— Странно. Ведь изначально имиджу группы сопутствовал именно образ сиротского коллектива.
 
— Это тоже заслуга Разина. Он знал, на что давить. Иногда в интервью мы подтверждали, что являемся сиротами. Что касается Шатунова, то он постепенно стал отдаляться от коллектива, занимаясь сольной карьерой. Возможно, свою роль в этом сыграл Аркадий Кудряшов, который и сейчас остается его директором, а может, виноваты какие-то финансовые дела. Вся эта закулисная игра приводила Разина в негодование.

— Читателя, конечно, заинтересует оплата вашего труда. Прошло достаточно много времени, и думаю, что данная тема уже не является секретом.

— За каждый концерт мы получали от 25 до 50 рублей. Но у нас была очень хорошо налажена система штрафов.
 
— То есть?

— Разин сразу поставил условие, чтобы в коллективе никто не пил и не курил.

— Справедливо. Ведь вы еще были совсем молоды.

— За русскую сигарету он брал 50 рублей штрафа, за импортную — 25. Было еще много разных нюансов, за которые полагались штрафные санкции. Но мы были артистами, хоть и достаточно маленькими. А потому очень трудно было удержаться от соблазнов. В итоге почти вся наша группа работала исключительно в долг.
 
— Во время вашего расцвета в Белоруссии выходила газета «Ласковый май». Как родилась идея ее выпуска и почему именно в Белоруссии?

— С нами работали два замечательных человека — Павел Изотович и Михаил Петрович, сотрудники одной из республиканских газет. Им пришла идея создать для группы свое печатное издание. Это было большим подспорьем в нашей деятельности. Кстати, сейчас Павел Изотович — помощник президента Беларуси Александра Лукашенко. Иногда Михаил Петрович и Павел Изотович выступали в роли конферансье на наших концертах.

— В одном из номеров газеты «Ласковый май» я прочел, что Андрей Гуров за плохое поведение был изгнан из группы и отправлен в село Привольное петь песни своей корове Машке. А как   было на самом деле?

— Скандал произошел во время гастролей в Петропавловске-Камчатском, куда вместо заявленных Разина и Шатунова приехал выступать только я. Они же в городе так и не появились. Но не это явилось основным фактором. Я уже заканчивал школу, скоро нужно было идти в армию, а Разин передо мной не рисовал никаких перспектив. Я просто не знал, что делать. К тому же заработанных денег я не видел. Андрей утверждал, что он отдает мои гонорары моим родителям, но выяснилось, что они их тоже не видели. По приезде из Приморья у нас состоялся с Разиным нелицеприятный разговор. Я понял, что стал не нужен, и потому вернулся на родину. Перед моим отъездом он попросил, чтобы я никогда не выступал под эмблемой «Ласкового мая», а за это обещал купить мне машину, квартиру, устроить в институт, чтобы я не попал в армию. В итоге все это так и осталось обещаниями. Я стал выбираться из всего этого сам. Честно скажу, я получил большой психологический стресс. Подумай: человек проработал три с половиной года в «Ласковом мае» и вернулся доучиваться в родную сельскую школу. Учителя были настроены ко мне агрессивно. Я, правда, и сам был не подарок. Характер был испорчен столичной жизнью. Мне стоило больших трудов привести себя в норму. Отец у меня был учителем в моей школе, и только поэтому некоторые вещи сходили мне с рук.

— Что было по окончании школы?

— Я поступил в Ставропольский коммерческий юридический университет, где проучился год. Затем на горизонте опять замаячил Андрей Разин, который открыл на базе нашего учебного заведения факультет культуры и искусств, и я перешел к нему. Сейчас я со смехом думаю: что я за идиот и что меня опять толкнуло пойти к Разину? Естественно, эта очередная контора «Рога и копыта» развалилась. Потом — армия. Служил в войсках ПВО под Ростовом. Именно благодаря армии я изменился. Забыл про блажь, начал уважать и ценить людей.

— Когда завершилась твоя служба в армии и ты вернулся домой, чем стал заниматься?
 
— Я увидел, что в нашем крае — полная безработица, и решил опять поехать в Москву. В столице у меня осталось много друзей, но самым лучшим другом для нас была и остается Фаина Соломатина, работавшая раньше в баре спорткомплекса «Олимпийский». После конфликта с милицией в Братееве она нас поселила к себе, где мы прожили все время, которое существовал «Ласковый май». Когда я опять приехал в столицу и позвонил ей, она меня с радостью приняла. Я устроился менеджером в одну из компаний, но проработал недолго. Затем опять случай свел меня с Разиным, который участвовал в предвыборной кампании. Так как Андрей выступал за Зюганова, мне пришлось делать то же самое. Потом судьба меня снова закинула в Привольное. Решил заниматься выращиванием пшеницы, но понял, что агроном из меня никудышный, затея погибла на корню в прямом и переносном смысле. Работ я поменял много, уж не помню сколько. Недавно я вернулся на проторенную дорожку и стал опять выступать.

— Ты хочешь сказать, что «Ласковый май» еще жив?

— Это же целая эпоха. На «Ласковом мае» выросли люди, которые с удовольствием вспоминают наш расцвет. Для них это ностальгия. Так что «Ласковый май» жил, жив и будет жить. 
   


 (газета "Петровка, 38, 2004 год)
Фото с сайта Андрея Гурова www.gurovlm.narod.ru