Дитя Богемы. 1

Сгущающиеся сумерки осеннего вечера просто раздирает в клочья мужчина со взглядом свирепого медведя, которого разбудили раньше времени. Он не спешит, но каждый его шаг - рывок вперед. За спиной болтается сумка в которой несколько рукописей и бутылка коньяка, в пальцах тлеет сигарета, фильтр которой бесжалостно сминают при каждой затяжке. Мужчину зовут Дамьен, ему 35 и он покинул еще один дом с угасшим очагом любви. Событие не самое радостное, однако Дамьен не зол, скорее раздосадован своей неразборчивостью и предвкушением ночи в обнимку с бутылкой, а может и не только с бутылкой...
Сегодня Николь решительно пьян и одинок. Его снова обманули, а самое мерзкое, что он сам это позволил. Месяц его водили за нос и кормили байками, и Николь почти поверил, что речь пойдет о любви. Но нет. И теперь юноша сидел в парке, глушил портвейн, размазывал тушь по влажным щекам, и смотрел на прохожих так, что ни у кого не возникало желания остановиться и составить компанию.
Город как будто издевается над Дамьеном. Столько мест где в прежние времена было столько упоительных моментов, кажется, весь город одно такое место. Вот парк, каждую лавочку из которых с разными своими спутницами, реже спутниками, он опробовал, отметил всполохами страсти. Вон на той, где сидит кто-то, совершенно неопределимого пола и пьет, о, портвейн, благородный напиток Парижских закоулков, был сделан первый решительный шаг на пути к ныне развалившейся семейной жизни. Дамьен даже останавливается у этой лавочки. Скользит по ней взглядом, вовсе не замечая паренька сидящего на ней. Раздосадованно фыркает, закуривает и морщится - дым не пошел.
- Чертовки... Всегда обманывают...
- Да эти дуры крашеные даже кончают неискренне, а богатые импотенты бросают им под ноги мир! - хрипло и совершенно пьяно смеется, делает еще пару глотков и принимается петь исковерканную джазовую Марсельезу.
Морщится еще больше - кто-то из бывших такое говорил. Хотя по большей части такую реакцию вызывает сам юноша, в том состоянии в котором он сейчас пребывает.
"Его бы отмыть, да вытрезвить..." - думает Дамьен.
- А Вы, мсье, я вижу, большой знаток... - едко цедит мужчина.
- Мсье, я знаю то, что знаю. И у меня нет сил с Вами объясняться бесплатно, - недовольно морщится. - Хотя и за деньги - я бы подумал. Что Вам вообще надо?
- Сидите молча и напивайтесь, - передергивает плечами. - В том плане в котором Вы могли бы меня заинтересовать - Вы ломаного гроша не стоите, - отрезает Дамьен.
- Тогда не стойте над душой. Идите, куда шли, - пожимает плечами. - Эта лавочка Вами не приватизирована.
- Вами тоже, как я погляжу, - вечер и без того испорченный приобретал самые мрачные оттенки. Дамьен достает из сумки бутылку, садится на лавочку. - Вы не мешаете напиваться мне и я не стану мешать Вам.
В конечном итоге разницы между гостиницей и парком он не наблюдал, поэтому обнимать бутылку можно начинать прямо здесь и сейчас.
- Сочувствую тем, кто подарит сердце такому, как Вы. Для таких сердца и ломаного гроша не стоят, - вздыхает Николь и отодвигается, поворачиваясь спиной.
Дамьен пораженно замирает, так и не сделав глоток. Все же, подумав, делает глоток. Видимо и такое ему говорили раньше.
- Да что Вы об этом знаете? - бормочет мужчина. - Молоко на губах еще не обсохло, а уже туда же... - делает еще глоток. - Я их не скупаю. И за их любовь монетой не плачу.
- Все вы так говорите. А на деле - не видите ничего вокруг себя, пока это не причиняет неудобств, - фыркает и допивает до дна. - Вылюбите и выбросите, как средство контрацепции.
- А должны до гроба быть с не любимыми? - хмыкает. - Так лучше? Нет, это бред, - прикладывается к бутылке. - Не знаю кто Вам насолил, но не мешайте меня с этим...
- А зачем говорить "люблю", если не любите? - улыбаеся с укоризной. - Я - не говорю, а потому спрос не велик. А если сказал, то не веди себя, как будто шлюху снял.
- Чувства не вечны, - пожимает плечами. - Никогда такого не случалось, нет? Вот оно, то самое безграничное и прекрасное чувство, по крайней мере так кажется, а потом оказывается, что нет. Что делать в таком случае, мсье Всезнайка?
- Не знаю, - смешно пожимает воробьиными плечиками и всхлипывает. - Мсье, а давайте я приведу себя в порядок и... У меня нет денег на ночлежку и еще одну бутылку.
Дамьен придирчиво, оглядывает юношу, что-то фыркает себе под нос.
- Поднимайтесь. Приведем Вас в порядок и посмотрим, что будет, - делает последний большой глоток. Закрывает бутылку, прячет ее в сумку.
- Мой кабак в квартале отсюда. Переоденусь, умоюсь, - парень будто смутился такому предложению. - Я выступаю через час, а потом готов на все.
- По рукам, - кивает и закуривает. Нет, Дамьен не был бездушной сволочью, просто день не задался и коньяк начал действовать. От того и некоторая холодность, почти скепсис.
- Заходите, послушайте. Может, я Вам больше понравлюсь, - Николь поднимается с лавочки. - Пойдем?
- Пойдем, - пожимает плечами и едва заметно улыбается. Смешной мальчишка. - Как тебя зовут, о, певец непристойных гимнов, всех мужей портовых невеста?
- Пока меня зовут просто Николь. Но когда я выйду на большую сцену - придумаю что-нибудь более звучное. А тебя, сердцеед?
- Дамьен, - улыбка становится чуть более явной, только вот общего ощущения раздраженности не убавляется.
- Не будь таким напряженным. Побереги здоровье, Дамьен, - смеется Николь, едва не сгибается пополам со смеху. - Такой хорошенький и такой грозный. Ни одна крашенная врушка того не стоит.
Мужчина пожимает плечами и хитро прищуривается.
- Я подумаю как мне расслабиться, пока буду слушать тебя, Николь, - подкуривает новую сигарету.
- Если сможешь думать, красавчик, - подмигивает Николь, стараясь не потерять равновесия на своих каблуках.
- Не сомневайся, смогу, - усмехается и подмигивает парню. - Это не сложно.
- Ну-ну... - Николь кивает с более чем скептичным выражением лица. Останавливается под фонарём напротив своего кабака, щёлкает зажигалкой, закуривает. - Я надеюсь, ты не испугаешься местного контингента. Они нормальные ребята. Только не такие крутые как ты. Тут, знаешь, настоящее лицо Парижа, а не богатый макияж.
- Я знаю кто здесь обретается и еще лучше знаю кого отсюда забирают, - тихо смеется Дамьен. Выбрасывает окурок.
- Ну, смотри, красавчик. Я скажу, что ты со мной. Тебя обслужат так, как ты этого захочешь. Только... не растрать себя до того, как я закончу, - Николь, не гася сигарету заходит в заведение, и почти тут же довольно тихий залл взрывается овациями, ободряющими криками и свистом. Симпатичные официантки улыбаются, подмигивают, машут аккуратными ухоженными ручками. Николь подзывает одну из них, что-то шепчет на ухо и кивает в сторону Дамьена. Та кивает и уходит. Николь же улыбается своему "гостю". - Я оставлю вас вот за этим столиком, мсье. Скоро все девочки будут готовы принять Ваш заказ в любой форме, - и, рассмеявшись, исчезает за какой-то малозаметной дверкой.
Дамьен, явно привычный к подобным заведениям, садится за указанный столик. Цепким взглядом проходится по залу. Откидывается на спинку стула и, с тихим вздохом, расчехляет коньяк. Не то чтобы у Дамьена было намерение устроить дебош, но будь здесь кто-нибудь из знакомых, наверняка умчался бы за полицией. Но, на беду окружающих, никого из знакомых поблизости нет и Дамьен без зазрения совести припивает коньяк, ожидая появления Николь.
А Николь явно не спешит. Совершенно. Видимо, это было для него привычно - опаздывать на собственные выступления, даже если пришёл загодя. В это время около Демьена крутятся молоденькие хорошенькие девочки, кото-то подливает коньяк, кто-то массирует плечи, кто-то откровенно флиртует...
Но рано или поздно это - происходит. Зал притихает а на сцене появляется нечто невероятное. Капри из тонкой ткани в мелкую клетку, слишком длинная тельняжка, перевязанная кожаным ремешком на поясе. Горловина безбожно растянута и то и дело обнажает плечо. Высокие туфли на непростительно тонкой шпильке, крупные бусы почти до пояса в два ряда. И берет набекрень. Исконно французский. Кожанные перчатки с обрезанными пальцами, тонкий и длинный мундштук... алые губы, невероятно длинные ресницы, идеальный маникюр, красный лак... Это создание даже не кажется здешним. Такое всё ветренно-прекрасное. Такое всё развратно-кристально-чистое. Но это ещё полдела. Самое оно начинается, когда негр-пианист начитнает играть, а это создание - петь.
Девочки до этого получавшие в ответ едкие, полные сарказма комментарии теперь вовсе вычеркиваются из списка живых людей, окончательно переходя в разряд мебели. Дамьен, с изрядной долей недоверия и удивления, подается всем телом вперед. Нет, он слышал много голосов, видел много певцов и Николь не предел совершенства, ему есть куда развиваться. Но, черт возьми, голос, манера держаться на сцене - поразительны. Мужчина расплывается в улыбке и, полуприкрыв глаза, наблюдает за происходящим на сцене. Через некоторое время черкает на белом прямоугольнике визитки несколько слов и прячет ее в карман.
А мальчишка на сцене совершенно забывается и забывает о том, что в зале есть кто-то особенный. Да никого. Кроме самого зала. С которым мальчик-девочка Николь настолько откровенен, что это переходит из разряда просто выступления в что-то невероятно эротичное на грани с порно. Он - поет от души. Иногда - что-то совершенно неизвестное, иногда - перепевает Пиаф или Мирей Матье, только в его исполнении это как-то совершенно ново. В перерывах между песнями - он пьёт и курит прямо на сцене и говорит, говорит, говорит с аудиторией, разбавляя свои песни пошловатыми и очеь яркими ситуациями из своей жизни. Иногда - откровенными настолько, что уму непостижимо: как он вообще может об этом говорит?
Дамьен пьет, курит и слушает. С удовольствием проделывая и то, и другое, и третье. Расслабленно скользит взглядом по хрупкой фигурке Николь. В то же время в мозгу клацает счетчик того, что мальчишке стоило бы подтянуть. Дамьен хорошо представлял на что способен этот голос в полный свой размах и то, что мальчишку с его голосом заклюют однажды там, где вначале примут, как божество. В целом мужчина поражен и восхищен этим созданием от всей души.
Это длится часа два, пока Николь ешё более ли менее может стоять на ногах. Но даже вусмерть пьяный он настолько органичен и прекрасен, настолько непосредстенно наивен... Весь такой нараспашку. Честность во плоти. И даже когда он завершает своё выступление, то совсем честно, повисая на мкрофоне, томно сообщает:
- А те, кто хочет меня напоить, накормить, оплатить жильё или просто дать денег - заходите в мою гримёрку и мы договоримся. Только вам придётся очень постараться выглядеть прилично, иначе Эдд порвёт вас ещё на подходе.
Николь смеётся и уходит со сцены. И тут же зал наполняется свистом, аплодисментами, восхищёнными выкриками и довольно громким пьяным перешёптыванием. Некоторые - действительно поднимаются со своих мест и направляются куда-то за сцену.
Дамьен не двигается, спокойно допивает коньяк, дописывает на визитке еще один адрес и жестом подзывает к себе одну из девочек, со всей любезностью и обворожительностью вручает ей визитку и просит передать Николь. Сам же оставляет деньги, за хороший вечер, и выходит из кабака. По дороге в гостиницу покупает еще бутылку коньяка. В снятом, до нахождения новой квартиры, номере распаковывает рукописи, наливает коньяк и погружается в работу.
Николь, конечно же, получает визитку. А деньги оставленные - не получает. Парень ещё не смотрит, что там написано, зато знатно напивается и уходит с каким-то военным. У военного напивается ещё больше. Пару раз с ним трахается и уходит под утро, гулять по городу и вопить песни, чтобы попасть к ментам и спокойно поспать в вытрезвителе.
Дамьен совершенно не огорчен тем, что Николь не пришел. Как и планировал, он до рассвета обнимается с бутылкой или тремя, не поймешь - предметы бессовестно множатся перед глазами, а текст превращается в дичайшую абракадабру. В конце концов Дамьен, так и не отпустив бутылку от себя, засыпает на кровати, которую чудом нашел, в позе морской звезды.
Где-то к полудню, когда Николь освободили, несколько помятый, но выспасшийся он наконец-то смотрит на визитку, и, ни секунды не сомневаясь, отправляется по указанному адресу. Правда, добирается через несколько часов, потому что по дороге продаёт свои последние украшения (вернее украшения матери), покупает немного еды, кофе, коньяк, пару бутылок портвейна, и со всеми этими пакетами притаскивается к нужной двери и здорово лупит в неё ногой, потому, что руки заняты.
Дамьен, доселе мирно спавший, просыпается от столь внезапного стука. С удовольствием отмечает, что до сих пор пьян и не придется начинать с нуля.
- Открыто, - гаркает Дамьен, уходя в ванную и оставляя по себе прокуренную комнату, с переполненными пепельницами, пустыми бутылками и разложенными листами испещренными пометками на полях.
Николь бедром толкает дверь, входит и с удовольствием отмечает, что эту ночь здесь провёл настоящий мужчина. Творческй самец, обладатель головокружительного запаха. Вспоминая вчерашний разговор с Дамьеном, понимает, что он, Николь, часто влюбляется. Никогда не любил, но влюбляется - часто. Вот и сейчас, кажется, влюбился.
- Весело ты время провёл...- смеётся Николь и ставит пакеты на кровать. Достаёт алкоголь и сигареты. Круасаны, виноград. Подхватывает какой-то листик и начинает читать. Запинаясь, вслух, тихо и по слогам, под нос.
Мужчина появляется через полчаса, в одном полотенце вокруг бедер и с сигаретой в зубах.
- О, у меня гости, - пьяно, но от того еще более обворожительно улыбается. - А я и не ожидал, - склоняется над листами, быстро делает несколько пометок. Затем переводит взгляд на Николь. - Здравствуй, Николь.
- Привет, - улыбается парень и присаживается на край кровати. - Я тоже покурю, можно?
- Можно, - смеется Дамьен, открывает окно, вытряхивает в него содержимое пепельницы и ставит ее рядом с мальчиком. Чиркает зажигалкой и дожидается пока Николь подкурит. Сам же устраивается облокотившись на край стола и пристально, с лукавыми искорками во взгляде, смотрит на гостя.
- Ну в общем вот, - пожимает плечами Николь. - Я пришёл. У меня была плохая ночь, потому я могу вести себя безобразно. Начну, кстати, прямо сейчас, - и принимается жевать виноград прямо с грозди, ловя сочные виноградины губами.
- Иди в душ, а потом можешь вести себя сколь угодно безобразно, - откупоривает недопитую ночью бутылку и прикладывается к ней. - Если ночь и вправду была плохой - душ самое оно, - непонятно зачем и кому именно поясняет Дамьен.
Николь пожимает плечами и уходит в душ. Почему бы и нет? Такая роскошь выпадает на судьбу парнишки не часто. А потому - пропадает в душе несколько часов. Откисает вволю, отдраивается до блеска, затем - долго и медлено вытирается, а потом появляется в комнате, держа ворох своей одежды в руках, абсолютно голый. Распоряжения одеваться не было - и тот не стал себя утруждать.
Мальчишка оказался ещё более женственным, чем казался в одежде. Выпирающие ключицы и бедренные косточки. Острые плечики и коленки, узкие плечи, талия, покатые бёдра... такая себе девочка-подросток, если не разглядывать именно половые признаки.
- Спасибо. Это было круто, - говорит он как после хорошего секса и улыбается.
- Не за что, - Дамьен улыбается, хотя даже не смотрит на мальчика, полностью поглощенный работой. Курит одну за одной, запивает сигареты коньяком. - Мне не жалко, - в голосе мужчины прорезаются бархатные нотки.
- Ну и зачем ты меня пригласил? Чтобы не работать в одиночку? - смеётся, сваливает одежду у кровати и забирается на неё. Подгребает к себе вкусности и принимается завтракать, даже не думая, что проедает последние деньги.
- Во-первых, тому кто лишен флоринов в твоем сердце не будет места, - оборачивается к мальчишке и улыбается. - А у меня при себе всего пара сотен франков. Маловато, не находишь? - потягивается всем телом. - Но если тебе так не терпится... Кстати, ты с какой целью пришел?
- Ну, ты пригласил, а я пришёл. А ещё я обещал тебе, что после выступления - я твой. И обманул тебя, - усмехается и пожимает плечами. - Пара сотен франков - тоже не плохо, когда есть не за что. Но хрен с ним. Я же не изверг какой, чтобы тебя обдирать. В конечном итоге для того, чтобы ободрать есть методы попроще. Может, я провожу рекламную акцию, на случай если ты разбогатеешь? - смеется.
- Да, еще больше убедился, что двести франков мало, - кивает Дамьен и выпотрошив карманы, оставляет две купюры перед мальчишкой. Приподнимает лицо Николь, с видимым удовольствием любуется им, а затем целует... Так, что дух захватывает у обоих.
Николь не совсем понимает, что вообще происходит. Он отвечает на поцелуй, и понимает, что не может это сделать так как делает это обычно за деньги с теми, кто просто платит. "Наверное, всё дело в запахе" - думает Николь и едва ли не смеётся в поцелуй простоте умозаключения. При этом парень отмечает, что ему приятно. Действительно очень приятно.
Садится рядом с Николь, обнимает его, привлекая к себе, просто таки обжигая своей горячей кожей. Целует напористо, но в то же время понятно, что Дамьен не намерен продолжать дальше. Мужчине приятно целовать этого парнишку, приятно прижимать его к себе. И если прошлым вечером он намеревался снять мальчика на ночь не больше, то теперь ему в голову пришла шальная мысль поухаживать за ним. Разбираться в хитросплетении пьяной логики Дамьена бесполезно. Однако мысль неожиданно пришлась мужчине по душе.
- Ты же больше ничего делать не будешь, - выдыхает в поцелуй Николь и чуть щурится. - И деньги спрячь. Я за деньги такого не делаю.
Николь одёргивает себя раз за разом, не позволяя себе сорваться в водоворот собственных желаний.
- Сейчас не буду, - мурлычет Дамьен в губы парню. - Деньги я не заберу, - оглаживает плечо Николь. - Это не плата и не подачка, - опаляет поцелуем шею парня. - Они просто твои.
- Нет, не возьму. Давай ты заберёшь деньги, иначе я обижусь и пошлю тебя к чёрту, - мурлычет Николь, откидывает голову, подставляя шею поцелуям. По всему телу - сладкая дрожь. И тепло в каждой клеточке. И как бы ни старался Николь взять себя в руки, но колени понемногу раздвигаются в стороны, тело двигается волнообразно, будто предвкушая самый сладкий акт соединения.
- Хорошо, но тогда я приглашаю тебя в ресторан, - продолжает целовать шею Николь, задевая тонкую кожу щетиной. Тихо мурлычет, щекоча дыханием оцарапанную кожу.
Дамьен, конечно же, чувствует дрожь парнишки, замечает как его тело реагирует. И вот уже чаши весов с вопросом - продолжать или нет, - начинают колебаться.
- За двести франков? - смеётся, хотя смех получается дрожащим, почти что стоном. - Может в другой раз, мм? Ну или давай пойдём, но за мой счёт. У меня через пару часов - прибыльная встреча... Даже без постели. Я к тебе грязным больше не приду...
- У меня при себе двести франков, Николь, - шершавым языком отслеживает линию ключиц. - Все остальное на работе. Не имею привычки таскать с собой больше, когда ухожу в запой, - ладонями по бокам мальчишки, легко, будто опасаясь, что Николь осыпется осколками под пальцами.
- Я не намерен тебя обдирать, пом-нишь... - вздрагивает под руками мужчины, разводя колени ешё чуть шире и выгибаясь, как кошка. - Х-хэй... ты всё ещё в своём уме? Ты же и гроша ломаного давать не собирался... Или всё это... зап-пой? - тихо, вкрадчиво смеётся, но смех всё равно заканчивается сладким стоном, подобным тем, которые он так бесстыдно извергал из себя вчера на сцене.
- За заплаканного, с потекшей тушью, пьяного мальчишку - не дал бы, - смеется мужчина, а губы уже вовсю зацеловывают грудь парнишки. - Тебе едва ли удастся меня ободрать, даже при всем желании... - прихватывает губами сосок, обводит кончиком языка. - Я чертовски запасливый сукин сын.
Задерживает горячие ладони на бедрах Николь, большими пальцами гладит-щекочет их внутреннюю сторону.
- Ты понял, что ты только что сказал? - уточняет Николь, немного напрягаясь, ощущая руки на бёдрах. В груди вопреки всему нежеланию зарождается несколько неприятный холодок. Но кто как не он умеет забить это ощущение чем-то более горячим?
- И что я только что сказал? - поднимает тяжелый взгляд на Николь. Вот это была обратная сторона пьяного Дамьена. Если его сбить с текущего настроения - беда, он превращается в совершенно несносного типа, с до того мерзким нравом, что безопаснее спастись бегством. - Только то, что вчера не собирался давать за тебя ломаного гроша. Ночью готов был заплатить целое состояние. Сегодня вот, если ты не заметил, не обращаюсь с тобой, как с мальчиком по вызову, - убирает ладони с бедер Николь. - Сегодня я решил начать ухаживать за тобой. Довольно ненавязчиво, но уверенно.
- Ты только что сказал, что за вчерашнего заплаканного мальчишку ты не дал бы и ломаного гроша, - спокойно и почти по слогам проговаривает Николь. - А ты не думал, что этот заплаканный мальчик - я, тот, за которым сейчас ты решил поухаживать. Или я тебе нравлюсь только трезвым, чистым и голым?
Николь приподнимается на локте, тянется к одному из пакетов, достаёт сигареты, закуривает.
- Ты всё ещё не против, чтобы я у тебя покурил, Дамьен? - мило так улыбается, и эта улыбка стоит миллион долларов, не меньше. Но сквозит в ней теперь не той искренностью, что была пять минут назад, а профессионализмом. - Надеюсь, ты любишь круасаны и виноград. Я не намерен переть это всё на встречу. Между прочим, со дня на день я стану знаменитостью. И тогда за меня плачущего кое-кто будет готов отдать целое состояние. И, думаю, я этим воспользуюсь. И раздам эти деньги таким же плачущим мальчишкам. А они подростут и раздадут следующим. И так до бесконечности. И мир, в котором я трахаюсь за деньги станет добрее.
- Ты, кажется, прослушал основное, Николь, - рывком поднимается с кровати, понимая, что трезвеет. Прикладывается к бутылке. - Я сказал, что встретив тебя в парке не собирался платить за твои услуги. Я вообще не собирался проводить с кем-то ночь. Далее следовало изложение изменения отношения к тебе, - и еще несколько глотков. - Разве я сказал, что заплаканный и пьяный мальчишка - мне не нужен, а чистый и голый - нужен? Нет, не сказал.
- Ну, тогда это я дурак, - спокойно признаёт свою неправоту Николь и улыбается. - В любом случае свой момент я упустил, и отмотать время назад уже не получится. А мне, честно говоря, даже начинало неподдельно нравиться, - пожимает плечами и выдыхает дым. - А о чем ты пишешь?
- Я редактор и рецензент, - пожимает плечами, закуривает, прикладывается к бутылке. Садится за стол. - А опус - намек на историческую хронологию, - весь облик Дамьена меняется до неузнаваемости - раздраженный, ощетинившийся, вместо лукаво-теплого и нежного.
- Понятно, - Николь соскальзывает с кровати и уже натягивает на себя отдежду. - Ну тогда... творческих успехов. Надеюсь, тебя не сьедят твои же. Кстати, я не намерен мешать тебе работать. Прости, что припёрся и отнял твоё время.
Кажется, сегодняшний Николь совершенно не умеет унывать. Но это только до тех пор, пока он не выходит за дверь номера. А там - поникает совсем. Потому, что никакой встречи не предстоит. И потому, что в кабак свой - через полгорода пешком, потому, что денег на трамвай нет. А ещё обидно, что всё так получилось. Ведь так хорошо начиналось...
"Да чёрт с ним. Не первый и не последний" - пытается утешить себя парень. И всё бы ничего, если бы он не забыл свой портвейн, за которым возвращаться не удобно.
Дамьен хотел было сказать что-то на прощание, но на язык лезли только ехидные замечания, а потому мужчина благоразумно заткнул себя коньяком.
После окончания работы над первой рукописью одевается и уходит на работу. Конечно же там учиняет скандал, когда его товарищ, наученный горьким опытом, отказывается выдать деньги, взятые на хранение, пьяному Дамьену. Упрямство Дамьена побеждает и деньги ему возвращают.
Далее в списке жертв - бывшая жена, у которой Дамьен с боем отбирал свои вещи.
Возвращался в гостиницу мужчина в умиротворенно-пьяном состоянии. От туда, переодевшись, в цветочный магазинчик и, затем, к кабаку где работает Николь с букетом наперевес.
Николь сегодня в странном таком образе. Рубашка мужская на голое тело несколько размеров больше, чулки на подвязках, туфли на каблуках. Очень изящные, можно сказать - дорогие. Растянутый галстук. Чёрная шляпа. Лицо покрыто белилами, по щекам - потекшая туш. Алые губы. Трагический такой образ одинокой блюзовой и пьяной женщины. Николь сиди на стуле, развёрнутой спинкой к залу, сложив руки на стойке микрофона. И поёт то-то невыносимо сладко-горькое, улыбаясь залу, будто изливая душу и выжигая себя самоиронией.
Дамьен проходит внутрь, садится за тот же столик, что и вчера, расположив букет на столе перед собой. Так же пристально и восхищенно смотрит на Николь. Та же расслабленность, но теперь с примесью коньячного тепла и лукавости.
А Николь заливается как только может. И курит в перерывах. И пьёт безбожно. И снова поёт, и снова курит. И теперь рассказывает о себе уже не так весело как вчера. А пьяно и пьяняще, как о танго портовой шлюхи по имени Ассоль, которая всё равно ждет своего Грея. А потом опять поёт. И иногда - чуть не плачет. Но держится хорошо. И старается не приковывать свой взгляд к тому, кто пришёл. А ведь так хочется смотреть...
Мужчина курит и пьет, кажется, синхронно с мальчишкой. Только он уже пьян, дальше некуда. И голосом Николь не в последнюю очередь. Беззастенчиво блуждает взглядом по фигурке на сцене. Взглядом не масленным и похотливым, а теплым, почти горячим, как его руки, не раздевающим, но нежно ласкающим.
Сколько он уже поёт? Неизвестно, но голос уже немного хрипит, от чего становится ещё слаще. Николь уже закругляется. Время позднее.
- Ну, у нас всё как обычно. Покормить, напоить и отсыпать несколько франков - можно в гримёрке, - устало улыбается мальчишка и поднимается с места. - Спасибо вам, парни и мадам. Я не хожу в церковь, потому исповедоваться могу только вам.
На этом выступление заканчивается, и Николь уходит в свою гримёрку.
В этот раз Дамьен рывком покидает свой форпост. Куда быстрее и решительнее остальных желающих добирается к гримерке. Тихий стук в дверь, прежде чем войти.
- Мое приглашение в ресторан все еще в силе, Николь, - Дамьен опирается спиной на косяк и закрывает лицо букетом.
- Всё ещё? А как же непрошибаемый холод и чрезмерно важная работа? - смеётся Николь, скатывая то стройным длинным ножкам чулки, так и не поворачиваясь лицом к двери, непроизвольно демонстрируя невероятно аппетитные ягодицы едва прикрываемые рубашкой. - А цветы очень красивые. Я люблю цветы.
- Не могу же я постоянно таким быть, - смеется Дамьен и несомненно оценивает совершенство выставленных на обозрение форм. - Ты задел меня и я обиделся. Когда я пьян такое бывает. Но это мелочи.
- А ты задел меня и я тоже обиделся. Мы квиты, - Николь распрямляется, снимает со спинки стула джинсы. Узкие до невозможности. Выгодно подчёркивающее всё, что надо. А рубашку оставляет. - Ладно, проехали. Теперь можно. Только умоюсь, ладно? А пока буду умываться - постарайся не исчезнуть. Или не отсупить под напором...
В этот момент к двери подходит высокий и крепкий мужчина средних лет с пьяными, но невыносимо холодными глазами.
- Николь, ты куда-то собираешься?
- Ах-ха, - кивает парень, глядя в зеркало.
- И почём?
- У тебя столько нет. Извини. А теперь выйди отсюда.
- Уменя есть столько и больше.
- Кажется я уже...
Николь не успевает договорить, как мужчина уже оказывается за спиной парня и до боли сжимает его плечи.
- Но тебе же хорошо со мной, сукин ты сын. Тебе же хорошо со мной!
Ответ - неверотяно достойный. Николь медленно поднимает взгляд, скользя им по глади зеркала до тех пор, пока не пересекается во звглядом мужчины.
- Пошёл.вон. - холодно и спокойно, хотя почти слышно, как плечи хрустят под пальцами гостя.
- Ты сам приползёшь ко мне. Совсем скоро...
- Пошёл.вон, - повторяет Николь, и полностью отдаётся смыванию грмма. Мужчина же направляется к двери. На миг замирает, как будто только заметив Дамьена. Чуть щурится, кивает, и выходит из гримёрки.
- Было бы глупо сбежать. И еще более глупо отступить под напором твоих воздыхателей, - не без иронии отмечает Дамьен, когда нежданный гость покидает гримерку.
- Ну... мало ли... - пожимает плечами Николь, морщится, скатывает с плеча рубашку и оценивает синяки. - Вот мудак... - себе под нос. А затем - улыбается в зеркало, чтобы немного успокоить Дамьена.
Но Дамьен уже рядом, оценивает ущерб нанесенный Николь, касается губами синяков. Вручает юноше букет и тихо шепчет на ухо:
- Дождешься меня? Не более пяти минут, - и в голосе та самая тяжесть и хриплый рык.
- Не надо, пожалуйста... - выдыхает Николь, поднимая глаза на Дамьена. - Не надо... Он тебя... Пойдём лучше. Ты же хотел сводить меня в ресторан... - даже если Николь сомневался - идти или нет, сейчас - абсолютно уверен. При чём во спасение. - Пойдём, а?
- Ты предлагаешь мне молча на это все смотреть? - Дамьен встречает взгляд Николь откровенным неодобрением. Он взбешен до состояния берсеркера.
- Он тебя убьёт. Этот - убьёт. Не надо. Я с ним сам... потом... - Николь немного растерянно и испуганно моргает. - Он псих, военный. Понимаешь?
- Что ты с ним сам потом? - прищуривается зло. - Как он там сказал - приползешь? Переспишь? - нет, в голосе Дамьена не осуждение, но откровенная ярость. Это еще одна неприятная сторона пьяного Дамьена - он все решает с помощью кулаков. Особенно, если кто-то обижает тех, кто ему нравится.
- Дамьен! - Николь уже вскакивает со своего стула. Боже, до чего же он хрупкий рядом с его визави! Но глаза его пылают огнём, и сам он весь сейчас похож на маленькую но хищную птицу. - Прекрати немедленно! Ты... ты... Ну вот зачем ты, мм? Вот зачем - так? Я уж подумал, что в этот-то раз всё будет в порядке... - отворачивается, сжав миниатюрные кулачки до того, что белеют костяшки. - Делай как хочешь. Ты взрослый парень, - выдыхает он.
Разворачивает парнишку к себе, целует его сжатые в кулаки руки. Поднимает на него глаза, секунд десять во взгляде Дамьена полыхает ярость, но потом он опускает ресницы и улыбается.
- Ты прав, Николь. Будет не честно потратить часть вечера не на тебя. Прости, - и снова целует миниатюрные ручки Николь.
- Спасибо, - совсем шёпотом, как будто поражённый в самое сердце. - Спасибо, Дамьен... Первый вечер без грязи и потасовок за последние пару лет. Спасибо. Это по-настоящему хороший подарок.
- Пойдем? - тепло улыбается визави. Но делает себе пометку на будущее - разобраться с этим придурком. - Если только не слишком устал.
- Я? Устал? Да я... я... я ни-ког-да не устаю! - улыбается Николь и берёт Дамьена за руку. - Только если я начну к тебе приставать - не обижайся. Уж больно ты хороший. Пусть и нервный слишком.
- Я не нервный, - смеется Дамьен и открывает дверь, пропуская Николь вперед. - Я просто не люблю, когда обижают тех, кто мне нравится.
- Это, между прочим, просто синяки, - смеётся Николь. - Если захочешь, после ресторана я разденусь и покажу шрамы посерьёзнее.
- С указанием тех, кто их оставил, - совершенно серьезно. - Николь, мне совершенно не по душе, что эти идиоты тебя обижают.
- Это жизнь, Дамьен, - улыбается Николь. - Знаешь, когда ты растёшь в подворотнях и знаешь сколько стоит кусок хлеба в каплях крови - начинаешь привыкать к такому. Потом - просто не обращать внимания. А потом даже находишь в этом удовольствие... - последнюю фразу он произносит до комичного томно и сладко, после чего сам не сдерживается и смеётся. - А может... к чёрту ресторан? Может к тебе? Поваляемся, закажем что-то вкусное в номер, я вымоюсь нормально...
- Но от ресторана ты не отвертишься, - шутливо погрозил пальцем. - Хорошо, ко мне, - улыбнулся Дамьен. - Я совершенно не против.
- Нет, действительно сейчас не хочется в ресторан. А потом... ну... если только тебе не надоест меня туда зазывать. Я, конечно, рано или поздно соглашусь. Но тебе придётся побегать за мной, когда твое предложение совпадёт с моим желанием, - Николь весело щурясь оглядывает десяток обломавшихся ухажеров. - Кстати, теперь если я не стану знаменитым и не вырасту из этого кабака - тебя съедят, если продолжишь меня добиваться. У тебя, по крайней мере, это получается успешнее, чем у других.
- Подавятся, - хищно смотрит на всех собравшихся, а затем мило улыбается спутнику. - Говорят я ядовитый, - качает головой. - Нет, я не устану зазывать тебя. Тебе попался тот еще упрямец.
- Ох, так ты влип... - смеётся мальчишка. - Ничего, я тоже, кажется. И знаешь что мне приходит на ум? - Николь улыбается завлекающе. И пусть где-то на задворках сознания он откровенно побаивается неверной трактовки, но есть такие вещи, которые просто просятся на язык, не обращая внимание на опасность.
- Что? - тихо смеется Дамьен, пытаясь удержать на лице невинное и недоумевающее выражение.
- Я хочу чтобы этой ночью мы с тобой... - склонившись к самому уху визави. - Ну ты понимаешь, да?
- Понимаю, - Дамьен едва касаясь проводит ладонью по щеке Николь. - Наши желания совпадают, хрупкая сирена, - лукаво улыбается.
- Пойдём! - Николь краснеет как девчонка и пылает тем нетерпением, как будто это будет первый секс в его жизни. По крайней мере выглядит это до невозможности правдоподобно. - А ещё спасибо.
- Не за что, - смеется Дамьен. - А за что спасибо? - не обращая внимания на нелогичность. Влетает с Николь в трамвайчик и привлекает парня к себе.
- За то, что просто делашь то, что делаешь и ничего мне не обещаешь, как все остальные. Я... знаешь, глупый. Доверчивый очень, - Николь пожимает плечами и улыбается смущённо. - Поцелуй меня.
- Не обещаю, потому что не уверен, что сдержу слово, - шепчет в губы Николь прежде чем поцеловать, на зависть редким пассажирам. Поцелуй получается хмельной, губы у Дамьена с терпким вкусом сигарет, коньяка и его собственным, неповторимым.
Николь плавится, тает, обмякает в руках визави. Кажется, он вот-вот потеряет сознание от сладости поцелуя. Цепляется за плечи Дамьена, как утопающий, целуется так, будто умирает от жажды.
Поит собой юношу, целует так, будто в поцелуе этом смысл всей его жизни. Прижимает Николь к себе еще крепче, ближе, жарче. Мурлычет в поцелуй, получая до неприличия много удовольствия от прикосновения к губам хрупкого парнишки.
У парня ноги подкашиваются, Николь повисает на шее мужчины, стонет. Его колотит он возбуждения, и он готов отдаться прямо здесь, в трамвае, на глазах у всех. Со стороны они выглядят вполне гетеросексуально. И сексуально.
Дамьен и сам едва сдерживается. Ну, как тут удержаться, когда Николь срывает все планки своим стоном, жаром? Гладит, целует, приглушенно, проникновенно стонет. И только врожденное чувство такта удерживает от того, чтобы отпустить поводья страсти.
- Николь... - шепчет на ухо, пробираясь руками под рубашку парнишки. - Еще немного... Я тебя прошу... Потерпи немного...
-Да...да...- шепчет не то в ответ, не то подгоняя. Забирается ладонями под водолазку. Ноготками - вдоль позвоночника. Всем телом трется о Дамьена, вжимается пахом в бедро. - Да...хор-роший мой...