Жестокость

Он стоял на этом месте тихо, без звука. Он стоял и никого не трогал. Его взгляд был прикован  к одной точке перед ним.
К нему неторопясь подходила компания. От компании отделился один самый бойкий молодец. Решительным и отважным шагом он стал подходить к нему и у него заболели плечи. И чем ближе он подходил к стоящему, тем сильнее у него болели плечи. Болели так, как будто его руки свели у него за спиной и пытаются с силой поднять. Он подошёл к стоящему и с вызовом посмотрел ему в лицо. Он смотрел ему в лицо, в его угольные глаза, на его длинный красный нос. Ох, как он ненавидел это лицо. С самого детства, сколько он себя помнил, он ненавидел это лицо. Из памяти всплыл и запах перегара, и звук заплетающейся шепелявой речи. Он боялся этого лица до бесконечности, до умопомрачения. Когда он видел это лицо, у него всегда болели плечи.
- Будешь шебя плохо вешти, я покашу тебе «лашточку», - как бы шептало это лицо.
Но сейчас лицо стоявшего молчало. А подошедший храбро поигрывал перед ним своим оружием.
- Карр, кар! (пройди мимо) – прокаркал, рядом важно расхаживающий, ворон.
«Нет, ни за что, сколько можно проходить мимо»
- Карр! (пожалеешь).
«Отвали».
И обращаясь к неподвижно стоящему, он с угрозой проговорил:
- Ну, что козёл! Стоишь? Урод, урою!
Стоявший не выдал ни чем своего волнения, он не шелохнулся. Взгляд был прикован к точке перед ним.
- Замочу!- взвизгнул подошедший и с яростью махнул своим оружием. Голова стоявшего покачнулась и упала. Подошедший подскочил на месте и его правая нога вошла стоявшему в грудь, стоявший бессильным мешком повалился.
- Гера, пасуй! – кто-то крикнул из его компании. Гера с важным видом оглянулся на своих корешей, выбрал позицию поудобней и со всей дури, что было сил, словно пытался с одного удара размозжить отрубленную голову, ударил по ней правой ногой. Но голова не рассыпалась, а только отлетела к его друзьям. Завязалась азартная потасовка, кто сильней пнёт отрубленную голову. Через пару минут с головой было покончено. Она рассыпалась на части и только угольки глаз и красный нос оставшиеся на снегу, напоминали об этой голове.
- Ладно, сваливаем! – Гера крикнул своим корешам и, выкинув оружие – деревянную саблю, быстро пошёл прочь.
- Карр! (дурак) – не удержался важный ворон и стал клевать огромным чёрным клювом замороженную морковку.
Компания двенадцатилетних, тринадцатилетних мальчишек заспешила за своим вожаком.
- Карррр! (пожалеешь) – неслось им вслед.
…………
- Орехов Георгий Алексеевич …. На выход!
И вот он идёт по длинному холодному коридору на полусогнутых ногах. Его руки в наручниках за спиной сильно задраны вверх. Плечи болят как никогда. Вот она «ласточка». Сзади неторопясь степенно вышагивают два надсмотрщика.
«Пожизненное, пожизненное. А если бы послушал этого ворона? … сколько ещё раз придётся идти по этому коридору?»
Из ближайшего окна:
- Кар, кар, кар (я тебе говорил).
«Ну и хрен с тобой. Говорун. Замочил. И сейчас я его замочил бы. Какой кайф был кромсать топором эту харю с угольными глазами, с этим красным длинным носом».
- Кар, кар! (получил пожизненное).
- Да пошёл ты на х…! – в отчаянии вырвалось из него.
Жёсткий короткий удар по почкам:
- Молчать!
И за окном:
- Кар! (молчать).