Рыжая - 4. Это я. Питер

слава Кочмарек.
Рыжая - 4. Это я. Питер


Мы, словно молодая влюбленная пара, обнявшись, вышли из дома, прошли по чистой зеленой улице пару кварталов, и остановили скромного «Жигуленка». Доехали до одной из станций метро, потом – на кольцевую и на «Комсомольскую». И снова за пять минут до отхода были на платформе. Может, меня и пытались выследить, но вряд ли кто признал бы в элегантной даме, шагающей под руку с подобающим кавалером, давешнюю замарашку, или ту нервную красотку, стремившуюся на встречу с известным лицом. Посему мне оставалось только усмехаться. И наслаждаться собственным видом со стороны – мы смотрелись вместе, действительно, очень здорово. Несмотря на то, что поезд был дневной, к нему в середину прицепили вагон СВ, куда мы и направились.
  - Шеф, нам шампанского парочку, со льдом, чтобы без балды, и прочего, сам понимаешь, и не беспокоить, - совершенно незнакомым голосом произнес Николай, поигрывая невесть откуда взявшейся золотой цепью, и  протягивая проводнику, тут же взявшему под козырек, купюру весьма крупного достоинства. Зеленую. Все было естественно для данной ситуации, но меня поразила метаморфоза, произошедшая с Николаем.
Двухместное купе, с отдельным туалетом – да, мой спутник знал толк – и застеленные спальные места.
- А это-то зачем? – удивилась я.
- А чтобы некоторые влюбленные пары или деловые партнеры могли сразу же приступить к делу, не теряя времени попусту. Николай задернул шторы, сел на противоположную сторону и поставил рядом приоткрытый дипломат, чтобы уже известный мне предмет можно было достать без проволочек. А потом повесил пиджак на вешалку и распустил галстук. Достал сигареты и бросил на столик. Я подивилась его предусмотрительности. Поезд уже набирал ход и, не прошло и десяти минут, как в дверь постучали.
- Сейчас, шеф. Николай пересел на мою полку и прошептал: «Расстегни блузку!» и чуть взъерошил мне волосы. Я сделала так как он сказал, и, приняв расслабленный вид, стала поправлять прическу, не забыв повернуться в сторону двери. Едва Николай приоткрыл ее, как в нее просунулся проводник с корзиной яств и шампанским, остренькие глазки которого молниеносно обшарили купе. «Как пить дать, доложит, - подумала я, - не известно, кому…»
Николай протянул еще одну купюру:
- Все в порядке, шеф, и не беспокоить, понимаешь?
  - Как просили! – и исчез, вполне удовлетворенный и гонораром, и увиденным. А Николай закрыл дверь и поставил ее на стопор. Потом проверил туалет, и лишь после этого откупорил бутылку.
Шампанское было действительно великолепным – точно, для VIP, остреньким и холодным. От двух бокалов у меня закружилась голова, а Николай только пригубил. Я же ненароком подумала, что не так уж и не правы  выбирающие этот способ передвижения. Я нагло скинула блузку, следом -  брюки, попросив его расстегнуть молнию, и забралась под простыню.
- Посиди со мной, - попросила я, Николай сел рядом, а я нагло взяла его руку и приложила к тому месту, которое выбрала ночью. Он только усмехнулся про себя, но только удобнее охватил то, что было еще скрыто нежным шелком и могло принадлежать ему, если бы он сделал хоть какую-то попытку. Я покраснела. Хорошо, что был полумрак, и он, может быть не заметил. Впервые я так беззастенчиво предлагала себя мужчине. Или же это было необходимой ступенькой в обретении равновесия? А меня успокоило. И я устроилась поудобнее, избегая смотреть в глаза, но  и не выпуская его руки. 
  - Послушай, кто ты - неужели моя крыша?
- И крыша, и чердак, и еще черт знает что. Добровольная, как понимаешь. Но сама скажи, чем ты так отличилась, что за тобой и в Москве охотятся. И этот маскарад?
- И квартира в Москве – твоя, - я как бы не слышала его вопроса, - это я сразу поняла, по тому, как ты там хозяйничал. И пыль еще оставалась, ты заметил, что она вытерта?
- Заметил, но и в Питере не пропадем. Так как?
И тут я поведала о своих подозрениях, не вдаваясь особо в подробности, об охватившем меня беспокойстве, и со вполне понятной гордостью о том, как я придумала выбраться из Питера. А также о том, что мне придется где-то искать мифического Николая, похитившего меня на уик-энд.
- Считай, что за этим дело не станет. А кто этот человек, ради чего ты все это затеяла?
- Его имя лучше вслух не произносить, и тебе лучше не знать пока, спать сможешь спокойно. Хотя вряд ли, если связался со мной.
- А может, это была просто нелепая случайность, совпадение? – Мы оба понимали, о чем речь.
- Вряд ли.
- Ну, а кто мог знать, что ты собиралась в столицу? Ты случайно не проговорилась?
-Да никто. Только приятели могли узнать, что я решила на выходные сбежать с любовником.
- Которого и в помине не было. И это легко проверить.
- Ух какой, но согласна. Но у нас, понимаешь, разные сферы деятельности.
- А из тех, кто собирался к ним на дачу?
Я стала мысленно перебирать приятелей, и просто знакомых, побывавших на Тамаркиной даче, но ничего не приходило в голову. К тому же узнать о моем отсутствии могли только по приезде Валерки, или, если был жучок, в тот момент, когда я выпрыгнула из его машины.
- Ладно, на месте разберемся.
- Ты что, собираешься туда ехать?
- И немедленно. Кстати, а где их дача-то?
Я сказала.
- Ого, престижное местечко, но до моего домика километров тридцать –сорок, не больше. Так что сегодня успеем и туда, и сюда.
Я успокоилось, но, грешна – мне вдруг захотелось дать его руке, по-прежнему находящейся там, поболее свободы, и я повернулась так, что он это понял, и нашел ту точку, прикосновение к которой заставило меня прикусить губу. А потом склонился ко мне, поцеловал и погладил по голове.
- Отдыхай, еще успеем. А мне нужно подумать.
Увы, меня опять отвергали, но необидно. Наверное, Николай обладал надо мною неограниченной властью. И мерный стук по рельсам, и его нежные, осторожные прикосновения убаюкали меня…
Он разбудил меня возле Колпино. По его напряженному лицу я поняла, что он действительно непрерывно думал. И мне стало тревожно не только за себя, но и за него. Вдруг те, которые хотели устроить похищение, выследили, и ждут на вокзале? И что с того, что в Москве я договорилась обо всем, и получила полную поддержку. Пока информация дойдет. А вдруг ее перехватят? И подставлю всех. Но я же не сообщала, когда собираюсь вернуться, и даже сама не подозревала, что у меня появится сопровождающий. Пусть поищут по гостиницам, время только потеряют, а я уже здесь. Николай, заметив мое состояние, сказал уверенно:
- Знаешь, сделаем так, как решили, – прокатимся к твоим. Только приглядывайся к тем, кто там будет. Возможно, именно с их стороны подстава. Тех, кто стремился к контактам с тобой. Кстати, а там часто бывают посторонние, о которых ты мало или ничего не знаешь?
Я задумалась, но не смутилась:
- Разве те, кого приглашали для меня, ну, женщина одинокая, и так далее.
- И как, успешно?
- Для тех не особенно, не говоря уж обо мне. А я сама обещала представить им своего друга, так что тебе придется потерпеть и сыграть роль. Если не возражаешь.
- С удовольствием. Думаю, справлюсь. Сейчас прямо и начнем. Он откровенно смеялся, но не нагло, а как-то по-доброму. - А, вообще, успеем, если не передумаешь. Он спокойно помог мне облачиться, и это было приятно, однако хотя бы парик я поправила сама, удалилась в туалет, накрасилась и приняла гордый и независимый вид. Ну, если не бизнес-леди, привыкшей решать вопросы не только за столом переговоров, так приближенной к оному статусу. Полное внимание и боевая готовность.
***
В половине четвертого мы покинули Московский вокзал. Я не пыталась руководить, а полностью доверилась Николаю – он знал, что делает. Мы привезли с собой московскую погоду, было за двадцать, и облака куда-то подевались – в Москву, наверное, злорадно подумала я.  Смешавшись с толпой, а мы никак не походили на пассажиров, прошли мимо Гончарной через Старо-Невский на Суворовский проспект, где в одном из дворов неприметно стояла припаркованная, видно, еще в пятницу, темно-вишневая восьмерка. Николай уверенно открыл дверцу:
- Садись, заезжать никуда не будем, и звонить – тоже, а сразу ко мне на дачу. Соберемся, и – к твоим.
- Послушай, ты, действительно, мой ангел-хранитель. Маг. И какой предусмотрительный, – в каждом городе – машина, как будто знал, что меня встретишь.
 - Ну уж нет. Вы, рыжие, всегда сваливаетесь на голову внезапно.
- Что, тебе не впервой? – я кольнула его.
- Лично мне – да, но именно вы, рыжие, и есть причина того, что я сорвался в Москву. Но, с твоей помощью, мои мозги прочистились основательно. И даже стал понимать больше, и не жаль тех двух типов.
- Но, по официальной версии, ты-то здесь не при чем.
- Думаешь, там совсем дураки сидят, и не смогут разобраться, из какого оружия стреляли? – и тут Николай переложил Макарова из дипломата в бардачок, - и наверняка уже ищут происхождение ствола. А я сняла порядком надоевший парик и встряхнула своими действительно рыжими волосами.
- А так тебе действительно лучше, - Николай одобрительно взглянул на меня.
- А ты сомневался! – ответила я с элементом гордости и вдруг почувствовал его руку на своем колене. Так, моя победа.
Мы спокойно выехали из города, и менее чем через час были на развилке, благополучно миновав и Сестрорецк, и Зеленогорск, на выезде из которого основательно затоварились, - не могла же я заявиться с мужиком, но с пустыми руками!
- К Томке – влево, в сторону Молодежного, - сказала я, когда Николай повернул к голубым озерам.
- Понял, но сначала – ко мне, как решили. Обсудим наш план, приведем домик в жилой вид, это быстро, переоденемся и передохнем. Поедем часам к десяти – одиннадцати, когда все уже будут тепленькими. 
Дорога шла вверх и была почти пустынна. Время возвращения в город еще не наступило. Со всех сторон нас окружали высокие и стройные сосны, кое-где проглядывали озерца, действительно голубые и прозрачные. Господи, бросить все и остаться здесь! Но уже пути назад нет! По крайней мере, пока все не закончится и не станет окончательно ясным.
Мы свернули на проселок, и проехали так около километра по извилистой грунтовке, где сосны совсем уж наступали. Я заметила всего два-три домика, спрятавшихся за деревьями в низине. Потом – опять небольшой пролесок и тупичок. Значит, мы на месте. Николай вышел из машины и открыл державшиеся на одном честном слове ворота. Весьма скромная избушка стояла в глубине участка, к нам передом. Вдоль забора – разросшаяся и одичавшая малина, несколько кустов неухоженной смородины. Были видны следы когда-то обрабатываемых грядок, заросших сорняками, кое-где пробивался картофель.  И лишь возле дома я заметила пару грядок обработанной клубники, которую, несмотря на сезон, никто и не думал собирать. Все стальное пространство представляло собой море одуванчиков, вокруг которых интенсивно роились пчелы и порхали разноцветные бабочки. Пока Николай возился с заржавевшим замком, я выбрала несколько самых сочных ягод и отправила себе в рот – никак не могла удержаться. Да, хозяйки нет. 
- Понимаешь, никак не выбраться, чтобы привести все в порядок. Руки не доходят и одному как-то не хочется, - извиняющимся тоном произнес он, – но жить-таки здесь можно, по крайней мере, никто не тревожит. Пока.
В домике также были видны следы запустения, но все было на своих места, работало электричество. Николай включил телевизор:
- Располагайся пока, а я за водой. Он схватил ведро, и пошел к колодцу, который был тут же, во дворе за домиком.
Я распахнула окно и двери, чтобы проветрить застоявшийся воздух, и, пока Николай возился с чайником, быстренько переоделась и взяла веник – такова моя участь – прибирать и вытирать. И еще успела набрать миску клубники, достигшей неимоверных размеров. Есть не хотелось, но чай был к месту, несмотря на то, что мы в дороге немного запарились. Особенно если в него набросать ягод или просто ими прикусывать. Вот Машутке было бы раздолье! - подумала я, но оборвала себя - ишь, размечталась.
Мы сидели в крохотной, в одно окошко, кухоньке, отделенной от комнаты тоненькой перегородкой, и с общей круглой  печкой.
- Тетка раньше здесь жила, - продолжил Николай, мне осталось хозяйство, но, как видишь, пришло в упадок. Хотя вокруг – да ты и сама видела.
- Да, место тут красивое. А до воды далеко? – мне жутко хотелось окунуться и смыть дорожную пыль.
- За домом, мимо колодца, только чуть спуститься вниз. Озерцо небольшое, но о нем мало кто знает, кроме местных, да и тех практически не бывает. Тупик здесь.
И я спросила с некоторой надеждой на отрицательный ответ:
- Послушай, раз ты такой предусмотрительный, то, может, у тебя и купальник есть? Моего размера.
- Нет, сорок восемь не держим, - рассмеялся Николай, - чего нет, того нет. Но, судя по всему, ты вполне без него обойдешься, не так ли думает твоя хитрая рыжая головка?
- Как ты все знаешь. Обойдусь, конечно, - согласно кивнула я.
Николай достал из комода огромное махровое полотенце, и мы пошли к озеру. Действительно, до него было рукой подать. Заросшая тропинка привела к маленькому пляжику, шириной метра три, окруженному со всех сторон кустами орешника, ветви которого падали прямо в воду. Справа - следы давешнего костерка, около которого лежало подгоревшее бревнышко, и чудесное озеро плескалось прямо у ног. Я подошла к вроде. Около берега мельтешили стайки непуганых мальков, сквозь голубую воду просматривалось покрытое камешками дно. На другом берегу, довольно-таки далеко, на расстоянии полукилометра, виднелись какие-то строения, белевшие на фоне леса. И все. Да, практически это был уединенный уголок. И купальник здесь купальник совершенно ни к чему, если одна или… Да, или. Я все же подождала – остатки скромности еще сохранились – когда Николай уплыл, разделась и вошла в воду. Плылось необычайно легко, казалось, тебя поддерживает и саму несет неведомая сила. А вода была настолько прозрачна, что было видно дно даже на значительном расстоянии от берега. Но слишком далеко я заплывать не стала, освежившись, я вышла на берег и завернулась в полотенце. И уже через пару минут мы шли обратно – я в полотенце, а Николай в мокрых плавках.
- Хорошо! Как заново родилась, какое чудо, что есть еще такие места. И недалеко от города.
- Согласен. Я только тут и отдыхаю по настоящему. Никто на тревожит, и, слава богу, не знает про эту мою обитель. Можно как-нибудь потом и лодку вытащить, на островки сплавать, вот завершим все дела. А я невольно отметила про себя, что он уже во второй раз планирует что-то с учетом моего присутствия. Это грело душу, и мне захотелось обнять его. Думать же о предстоящем совершенно не хотелось. Я расслабилась так, как не позволяла себе давно даже в мыслях.
Вот и домик. Чисто инстинктивно я закрыла за нами дверь. Николай ушел за печку и переодел плавки. Я уже обсохла, но по-прежнему стояла, укрытая полотенцем. Николай подошел ко мне, и оно как бы невзначай соскользнуло на пол, может, я плохо его держала, но не стала поднимать. Николай, как всегда, угадал мое желание, был ласков и необыкновенно нежен,  и, когда мы через два часа встали с постели и покинули столь гостеприимный и ставший для меня счастливым домик, я подумала, что теперь мне не придется ничего придумывать, и я смогу гордо предъявить обществу вполне реального, а не выдуманного Николая.
Господи, скажи мне кто-нибудь еще пару дней назад, что произойдет столько событий, в моей жизни появится этот чудом оказавшийся рядом мужчина, ставший и моим спасителем и ангелом хранителем, и я, сдержанная и строгая со всеми, буду вытворять такое – я бы только рассмеялась. Но вот, поди ж ты. Всю дорогу я дремала у него на плече, совершенно не думая о том, что ожидает вечером.
     Мы снова подъехали к тому же самому повороту, но с другой стороны. И я, наконец, сообразила, что ничего не знаю о Николае. Нет, что-то, конечно, знаю, но все же.
- Коля, послушай, а ты мне скажешь все-таки, кто ты, хотя бы по профессии? Ну, род деятельности, что ли.
- Ты что, еще догадалась – я твоя крыша! В смысле того, что специалист по крышам – тем, которые едут.
- Психиатр? – догадалась я, хотя могла сообразить раньше. Но подумала про себя – вот какая умница. Однако меня немного смущало, что он так легко разделался с моими похитителями. Весьма профессионально. Впрочем, я старалась об этом не думать.
-Точно. Легкие расстройства, приведение в норму, адаптация и так далее. При случае могу определить в психушку, если понадобится, - рассмеялся он.
- Доктор, Вы меня почти излечили, - я хитро улыбалась, - но могут понадобиться дополнительные, гм, процедуры.
- Ежедневно – обещаю. 
- И частной практикой, судя по всему, занимаешься? – я имела в виду настоящую практику.
- Да не без того. Все узнала? – Я согласно кивнула. – А у тебя не спрашиваю.
- Кстати, - вдруг опомнилась я, мне надо позвонить. Домой, узнать, как там Машутка.
- И не вздумай. Могут засечь, лучше приехать неожиданно. А там уж звони, сколько хочешь. Можно и с моего.
Мне ничего не оставалось, как согласиться. Вот такой диалог произошел между нами. Мы сменили тему, он шутил, а потом внезапно, как всегда, свернул к заливу. Было необычайно пусто и тихо. Летали чайки, выхватывали из воды добычу, садились маленькими корабликами, и крылья их розовели в лучах вечернего, но не заходящего в эти дни солнца. И там мы с успехом – причем по его инициативе – повторили то, чем занимались час назад на его даче. Курс лечения я проходила весьма успешно. И если у кого и могло быть сомнение в наших отношениях, (а кто мог проверить, что мы новоиспеченные любовники), то моя счастливая физиономия, хотела она того или нет, говорила сама за себя.
Опускались легкие сумерки. Я указывала дорогу. Как и у Николая, здесь новые дома стояли в тени, за деревьями, так что мы ехали по прекрасной аллее. Тихо, не включая фар. Николай сбавил ход и, не доезжая до места метров ста, остановил машину. Как в Москве – и откуда у него такая осторожность?
- Пойдем, посмотрим сначала.
- Так ты думаешь, что…
- Не уверен, но, на всякий пожарный, не мешало бы проверить, не происходит ли чего необычного. Ты же знаешь. И мы осторожно, как заговорщики, пошли по придорожной тропинке, скрываясь от посторонних глаз. Мягкая трава делала наши шаги неслышными. 
 - Вот здесь, - прошептала я. Вход через калитку в сад, а шашлыки обычно готовят на другом конце участка, возле ручья. И, действительно, оттуда слышалась веселая музыка, а ветерок доносил запах костра. – Слышишь? Николай кивнул и сжал мне руку.
- Тихо, прислушайся.
 Я замерла на месте. Из-за кустов доносился приглушенный разговор. Говорил мужчина. «Так, значит, она обещала приехать?» – «Да, ориентировочно сегодня вечером, - отвечал женский голос, - и со своим хахалем». (Это про меня, значит!) «так где же она? Неужто провела всех, сучка? Говорил, не спускай глаз с нее!» – «Она просто вышла, понимаешь, Валерке сказала, что с мужиком встречается, а потом в Волчье», - в голосе женщины я с удивлением узнала Тамаркин. «Мы все, блин, прочесали, поставили все Волчье на уши, и следов ее нету. Зато одна дамочка, я не поручусь за твоего козла, что он здесь ни при чем, вздумала посетить столицу. Так если что…» – «Не надо, миленький, куда ей, просто сбежала потрахаться, понимаешь, без мужика-то как!» – «Конечно, не то, что ты, б… ненасытная!» Я услышала легкий шлепок по заднице.  Томка вскрикнула.  «Ну ладно, пошли, еще подождем». – «А как же…» – «Что за баба! Все ей не терпится! Твой, как всегда, нажрется, и приходи уж, или я сам». И они скрылись в глубине сада.
Я была вне себя от ярости. Томка, лучшая подруга – и на тебе! То-то она пасла меня все время – то в гости, то на дачу, «Риточка то, Риточка сё» (Я забыла сказать, Маргаритой меня зовут, если это интересно. Шагу не могла свободно ступить, того не замечая. Забота, понимаешь! Гадюка подколодная. И шкура. А Валерка-то, действительно, лох. Прыгает вокруг нее, ничего не замечая. Правда, и я не лучше. До сих пор ничего не понимала. Ну да ладно, вы все у меня попляшете!
Также тихо и незаметно мы с Николаем вернулись к машине, и через пару минут просигналили у ворот. Перед этим Коля надежно спрятал пистолет – при таком раскладе стоило позаботиться о безопасности – непременно машину обыщут.
- А, наконец-то, а мы заждались! Думали уж, что вы так и не проявитесь! – тон у Тамарки был вполне искренний и даже радостный, совсем не похожий на тот, которым она только что разговаривала с пока что не известным мне мужчиной. – Валерка, ты посмотри, кто приехал. – Она бросилась мне на шею, и 
мы по-приятельски обнялись. – А это, как я понимаю, твой полумифический Николай? – И она протянула ему руку, которую он вежливо пожал, и стрельнула глазами. Наслышаны, долго скрывала, - обратилась она ко мне, ну, пошли, там уже все готово, даже гости.
Николай скромно поставил восьмерку среди блестевших новизной иномарок.
Появился дружеский и огромный Валерка, уже крепко навеселе:
  - Привет, ребята! Шашлыки – чудо, и все остальное. А он, – Валерка кивнул куда-то в сторону, – будет расстраиваться, что ты не одна. Мы, понимаешь, всегда кого-то приглашаем, вдруг Маргоше подойдет, а она … Он на мгновение потерял нить разговора, - да, одна, и всех разгоняет – это он обращался к Николаю, - а она, вишь, женщина самостоятельная, и даже чересчур. Молодец, ик, рыжая! И правильно, что сама. И не слушай, вот моя…
Я подумала, что он опять заведет речь о жене, которая гуляет у него прямо под носом, а ты и не ведаешь, с кем. Да еще продаст с потрохами. Надо бы ему сказать, но, вместо этого, я взяла Валерку за руку:
- Ну, веди!
- Вперед, к победе, шашлыкизма! – попытался сострить он, а мы забросили самку на веранду и пошли на запах. Вскоре присоединились к гостям, которых на этот раз было человек десять. Они бурно приветствовали появление новых действующих лиц, чуть сдвинулись, освобождая нам место, и вот я жую удивительно ароматный шашлык, запивая столь же великолепным сухим красным вином. Искорки костра как бы нехотя устремляются вверх, весело потрескивают угольки, и все кажется на редкость безмятежным. Я заметила, как некоторые дамы, одетые, как и я, в спортивном стиле, придирчиво рассматривают моего кавалера. Но были также и изучающие взгляды мужчин, старавшихся угадать, что это за гусь. Но … Какая разительная – внешняя, конечно, перемена произошла с Николаем! Тамарке, и той не до него. Он скромно пожевывал шашлык, не забывая его нахваливать, слегка прихлебывал сухое и не притрагивался к коньяку.
Наконец, кто-то не выдержал и, обращаясь ко мне, спросил:
- Ты бы хоть представила своего друга,  - так принято теперь выражаться, хотя меня корежит, - а то заочно наслышаны, и только. (Кажется, это был плотный блондин с очень похожим голосом на тот, что мы слышали из-за изгороди).
  - Как зовут, вы уже, несомненно, знаете – Томка небось все уши прожужжала, а профессия у него обыкновенная – врач, доктор то есть, - пояснила я.
Николай согласно кивнул головой.
- То-то мне он показался знакомым! – Радостно воскликнул жизнерадостный толстяк с уже заметной лысиной, и острыми внимательными глазами, (Петрович, как его все звали, часто появлялся в нашей компании, причем всегда – без дамы, находя себе усладу на месте), - это не Вас я,  случайно  видел  на Пряжке, в отделении у психов? Извините за фамильярность.
- Вполне возможно, - ответил Николай спокойно, - если Вы у нас лечились.
- Чур меня, чур, надеюсь, что не придется, - расхохотался толстяк.
- А не то – прошу, могу и по знакомству, если закосить надо. Или еще кого. Знаете, разные в натуре бывают обстоятельства. Он легко пристроил жаргонные словечки, но тон его не был ни расхлябанным, ни зловещим.
- Так за знакомство и встречу! – обрадовался толстяк, представившийся Петровичем, и потянулся за очередной бутылкой.
  Разговор сам по себе перешел на медицинскую тему, посыпались анекдоты типа «приходит один к врачу…». Николай тоже смеялся вместе со всеми, даже рассказал нечто пристойное. Женщины – а среди нас, что скрывать, есть очень большие любительницы поговорить о своих настоящих и воображаемых болячках, засыпали его вопросами, относящимися к душе, психиатрии, оккультным наукам и магии.  «Небось, приворожил Маргошу, не иначе. Уж сколько народу пыталось -  (и опять рефрен – мол, сплошной отказ, а ты вот такой выискался), может, и нам пособишь?» Николай обещал, намекая, однако, что как бы потом жалеть не пришлось. А Томка, лениво обнимая уже квелого Валерку одной рукой – в другой она держала бокал с коньяком – ворковала:
- А нам не надо, миленький, никакого привороту, нам и так хорошо, правда, дорогой?
Валерка, покачиваясь в такт уже ничему, лениво мычал и соглашался. «Готов, - подумала я, - ну, Томка. А с ним надо провести воспитательную беседу». Я оказалась, к сожалению, права. Валерка встал, сказав, что дальше могут веселиться и без него, откланялся, и, пошатываясь, побрел к дому.
Постепенно разговоры смолкли. Кто-то пытался петь, но его потуги утонули в FM-диапазоне. Народ устал и начал, собрав все силы в кулак, разбредаться. Некоторые – на автопилоте. Томка подошла ко мне:
- Твоя комната свободна, но там только одно спальное место. Но, как я понимаю, его будет достаточно.
- Ох, не беспокойся, конечно же. Устроимся. Николай! – позвала я и обернулась. Он о чем-то оживленно беседовал с общительным толстяком, но, услышав меня, извинился перед собеседником и подошел ко мне.
- Минутку, я дойду до машины, и поднимусь.
- Хорошо, - ответила я, - второй этаж, там зеленая дверь. Но не задерживайся! – и шутливо погрозила пальчиком.
- Я так рада за тебя, - почти искренне сказала Томка, - вроде мужик приличный, хотя уж очень скромен. Но желаю. Как ты ухитрилась его скрывать?
- А чтоб не увел никто, - гордо ответила я, уверенная в собственной неотразимости, хотя бы внешне.
Я уже разобрала постель, когда явился Николай. Он закрыл дверь, потом подошел к распахнутому окну, посмотрел вниз, а потом занавесил шторы. Бросил на стол куртку, а потом вытащил из-за пояса Макарова. Затем схватил меня – это меня! – в охапку и стал звучно целовать. Я немного застеснялась – стены все же проницаемы, но Николай не прекращал своих научных экспериментов. Наконец, плотно прижавшись ко мне, он прошептал на ухо: «Машину вскрывали, но очень профессионально и аккуратно. Возможно, поставили жучка. Значит, проверка еще не закончена. Нужно быть предельно осторожными». Я понятливо кивнула головой, а вслух сказала:
- Ну скорее же, дорогой! Я так жду. И – очень тихо: а что, действительно, тоже знаешь Петровича, он - твой знакомый?
- В некотором роде. Но у него, действительно, отменная память. Он, как мне кажется, некоторым образом связан с Рыжей-2. То есть, не непосредственно с ней, а с тем малым, что лежал у меня на отделении. Заходил, когда его выписывали. И рыжая была с ним, с тем парнем. Наверное, тогда он меня запомнил, а я его. Но потом расскажу. (Ага, он опять говорит «потом» - это меня расслабило больше, нежели …). И он погасил свет, проверил замок, положил пистолет под подушку, а меня рядом. Мы немного поизображали активность, зная, что за нами непременно подслушивают, и я, к своему стыду, вместо того, чтобы предаться любви, опять погрузилась в сон, полностью уверенная в том, что нахожусь под надежной охраной…

А Маргарита действительно хороша. Возможно, что и сама не подозревает об этом. Или ей не до того. Я невольно залюбовался ее точеным профилем с остреньким носиком, когда она смотрела вперед по пути нашего следования. Некоторая доля возбуждения и азарта нежно раскрасила ее щеки, она что-то просчитывала и еще более хорошела, зная, что это не ускользнет от моего внимания. Похоже, что ей была не знакома забота и даже опека, и эта незащищенность делала ее неимоверно женственной. Собственно, он и не особо рыжая, – так, светленькая,  с рыжинкой,  придающей ей особенную прелесть и очарование. Она была моей Рыжей, еще по пути к тетушкиному домику. Да, своя рыжая должна быть у каждого, при этом одна вполне может быть брюнеткой или шатенкой, это не имеет никакого значения. Но только из-за рыжих и попадаешь в историю. Мало того, что двух незапланированных в Москве порешил, так и здесь покоя нет. Видно, кому-то Рыжая поперек встала, и основательно, если за ней такой пригляд. Мою Рыжую – Маргариту то есть, буду называть просто Рыжей, а не Рыжей-3, как следовало по хронологии событий,  ибо для меня она номер 1. Ну ладно. А толстяк – Петрович – я-то его ох как хорошо помню, как и все, связанное с Тихим. Слава богу, что у него жизнь налаживается. А Рыжая-2 – с виду совсем простенькая женщина, а как мужика подняла! Это жизнь. Так вот, Петрович – вряд ли. Тем более Рита сказала, что знает его давно. Он работает в некоей фирме, но и сам не брезгует оказывать посреднические услуги. Не без выгоды для себя, разумеется. При этом не наглеет, а по натуре – сангвиник. Но это очевидно. Ровен и доброжелателен, такой, знаете, Весельчак-У. И даже обрадовался, узнав меня. А другие двое – блондин Алеша, то ли Спругис, то ли Спрутис, и Ефим – осторожный тип с бегающими глазками, несмотря на мощную комплекцию. И одновременно – жестким взглядом, который тщетно пытается скрыть. Между собой они практически не общались, но я заметил, как они пару раз понимающе переглянулись. Двух других – с женами, я в расчет не беру – они, как и Валерка, уже недееспособны. То же касается и двух сексуально озабоченных приятельниц. Впрочем, всех их нельзя окончательно сбрасывать со счетов. Скорее, кто-то из первых двух. Так кто же навестит нас? Наверное, Фима, так как Леша наверняка будет занят с Томкой. Правда, в данный момент мне было не до психологических портретов, хотя я чисто автоматически анализировал поведение каждого. И оставалось только ждать. Привычка к ночным дежурствам и частая необходимость переключаться позволили мне довольно-таки просто обходиться без сна и быть предельно внимательным. Тем более, что рядом со мной, тихо посапывая во сне, была молодая женщина, втянувшая меня в эту историю и доверившаяся мне. Ну, не об этом речь, хотя о чем? Дойдя до определенного тупика, я нуждался в определенной встряске, но, конечно, не до такой степени, когда я был сам пассивной, ожидающей стороной. Я, конечно, подготовился - в домике прихватил две запасные обоймы и сменил оружие, дополнительно экипировался, но Рыжей об этом знать не следовало.
Давно перевалило заполночь, за окном слышался только стрекот ночных кузнечиков, отдаленное уханье филина. Дом тоже погрузился в тишину, иногда нарушаемую-таки естественными человеческими проявлениями. Я устроился в углу около окна между стеной и раскладным диваном, так, что меня можно было увидеть, только войдя в комнату, в то же время держа под наблюдением дверь. Прошло еще около часа. Послышались мягкие осторожные шаги по лестнице – кто-то поднимался на второй этаж. Возле нашей комнаты они замерли. Также осторожно тронули дверь – я скорее ощущал, чем видел, как повернулась ручка. Но дверь была закрыта и на крючок. Постояв минуту-другую, неизвестный также тихо ретировался. Я приоткрыл дверь и был весь внимание. Услышав, как скрипнула дверь входная, я вытащил Макарова и еще больше вжался в стенку. Лишь бы Маргарита не проснулась. И, к сожалению, оказался прав в своих ожиданиях. Кто-то суетился внизу под окном. Вверх можно было забраться только по наглухо прибитой к дому приставной лестнице, ведущей не крышу и проходящей всего в каком-то полуметра от нашего окна. Некто Y ею и воспользовался. Я видел ясно, как со стороны, как он поднимается вверх по ее перекладинам. Вот он уже на уровне окна. Я прикинул, что дотянуться до подоконника и пробраться таким образом внутрь может практически любой. Но что он будет делать потом, и зачем ему это? И вот, чья-то тень неслышно скользнула в полумраке, занавески зашевелились, и я увидел, как неизвестный, легко перемахнув через подоконник, необычайно тихо приземлился на пол. Так, что даже половица не скрипнула. Он хорошо ориентировался и сразу же направился к изголовью постели. В то же мгновение я оказался рядом и чувствительно приставил, вдавив в тело, пистолет к его боку, и так же тихо очень тихо, чтобы не разбудить Риту, произнес? «Спокойно. Ручками не дергаться. И не разбуди девушку». Другой рукой я обыскал его – оружия у него с собой не было. Почувствовав холодный ствол, Y, как опытный профессионал, исполнил мое приказание. Я продолжил: “Вперед, к двери, и не дергаться”. Ошарашенный Y вышел в коридор, и я включил свет. Так и есть, это был Алексей. Обернувшись, он произнес с некоторой досадой: “Ах, это ты! А то я перепугался чуть ли не насмерть. Извини, друг, перепутал комнаты, ну, понимаешь, бабы. А ты даешь! Ритке любой позавидует с таким мужиком – охрана круглые сутки!”  Я про себя ухмыльнулся, но сказал-таки: «Твою мать! Всю ночь шастают, мешают спать, а мне завтра…» Я не договорил. Отворилась соседняя дверь, и на пороге, в одной коротенькой маечке, не закрывающей практически ничего – так и было задумано, появилась Томка. «Мальчики,  что за шум?» – «Понимаешь я спьяну окошки перепутал, а Николай такой бдительный. Охраняет Маргошу, что твою принцессу.  Да и сама видишь». Я незаметно от Томки спрятал пушку. Она же, несколько смущенно – какая игра! – ко мне: «Понимаешь, я не хотела бы, чтобы кто знал. Валерка, он совсем. А мы с Лешей, как бы это сказать». – «Сочувствую, - ответил я, - по молодости сам орлом был, летал. Но если кто среди ночи в окошко – ты бы что подумала? Тем более, в незнакомом месте, и девушка со мной.  Ладно, замнем» - сказал я примирительно. А Леха уже нагло обнимал Томку, положив ей руку на задницу, отчего майка совсем уж бесстыдно задралась. Но меня на этом не проведешь. «Ты Валерке только не говори, да и Маргоше, хорошо?» – просительно сказала хозяйка.  «Это ваши дела, мне и так моих психов хватает». Они удалились. Я вышел на улицу, подышал свежим воздухом и принял некоторые превентивные меры. Так, на всякий случай. В некотором сомнении я вернулся в комнату, закрыв на сей раз не только дверь, но и окно на шпингалет, разделся и лег рядом с Рыжей. Она, что-то пробормотав во сне, подвинулась, освобождая мне место, и обняла. А из-за стенки слышались характерные звуки – Томка с ухажером наверстывали упущенное, но мне было достаточно того, что моя рыжая просто была рядом.
***
Наутро за завтраком о ночном инциденте не было произнесено ни слова.  Все дружно шутили, некоторые с трудом, испытывая похмельный синдром, подтрунивали друг над другом. Видимо, для многих ночь прошла весьма бурно, а некоторые никогда не смогут восстановить последовательность событий. Мы распрощались с хозяевами, поблагодарили за гостеприимство и получили приглашение бывать еще. А потом, сославшись на то, что мне на дежурство, а Рите – к бабушке за взрослеющей дочкой, откланялись. 
Томка пыталась взять с нас железное обещание, что мы пригласим ее с ответным визитом, имея в виду, что ей ну очень бы хотелось посмотреть на обиталище Николая, где мы проворковали выходные, но я ляпнула, сказав, что только после свадьбы, а Николай согласно кивнул и обнял меня. У меня же екнуло сердце – а вдруг? Да, ничего себе, темпы, - подумала я, - представив такую возможность – еще раз себя в фате и белом платье, и сказала более серьезно – вот, мол, обустроимся, тогда прошу.
Вскоре мы выехали на Приморское шоссе. Дорога ввиду понедельника была свободна, и посему восьмерка весьма бежала по направлению к городу. Я спросила:
- А к тебе не заедем? – с надеждой, что Николай согласиться.
- Сейчас не время, - ответил он, и вкратце рассказал про ночной визит и последовавшие за ним события. Мне внезапно стало душно – неужели под нас так глубоко копают, и возник страх за Машутку. Господи, лишь бы с ней ничего не приключилось! Надо бы срочно позвонить, чтобы сидела у бабушки и не рыпалась. Николай протянул мне свой сотовый. Услышав голос дочери, я немного успокоилась. На удивление, все было спокойно. Мать выговорила мне за то, что я совсем забросила ее внучку, пропадаю черт знает где с разными подозрительными типами. Но мы все же договорились что Машутка останется, а вечером я ее заберу, или даже останусь сама.
Мы почти подъехали ко вчерашней развилке, к последнему крутому повороту, и тут Николай внезапно сбросил газ, и съехал на боковую дорогу. Проехав метров пятьдесят, он зарулил на полянку. Ничего не понимая, я вышла из машины.  «Пойдем, - сказал он и взял меня за руку, - сейчас все поймешь, если я не ошибаюсь». Прошло минут пять, и я увидела, как вдруг из-за поворота на полном ходу выскочил «Мерседес», но не вписался в него и врезался в оказавшийся на пути у него невесть откуда появившийся трайлер. Не стоит описывать, что произошло. Я чуть было дико не закричала, вцепившись похолодевшими от ужаса пальцами в Николая, а он крепко прижал меня к себе и отвернул от дороги.  «Бежим!»  В считанные секунды мы добрались до машины, и рванули вперед по боковой дороге до следующего шоссе,  а потом – в Питер.
Придя в себя, я спросила Николая.
- Ты знал, ты знал заранее! Авария, это твоя работа?
- Отчасти. Но трейлер тут ни при чем. Просто совпадение обстоятельств. – Ха, я так и поверила! -  Слушай, а ты ведь, действительно в опасности, и серьезной. Надо бы дочку твою (я уже рассказала ему про свою тринадцатилетнюю красавицу) куда-то пристроить, пока такая заваруха. На время, конечно. И чтобы никакие друзья не знали.
- Господи, ведь им все известно! – в сердцах воскликнула я, - и почему советский человек не имеет возможности хотя бы просто жить!  Как простой цивилизованный гражданин!
- Положим, и у них не все так просто. Но, обещаю, мы что-нибудь придумаем, - Николай ободряюще посмотрел на меня. И я на время успокоилась, а он был весь внимание.
На работу я решила не заходить, так как предупредила, что буду не раньше вторника, и мы поехали прямо к Николаю. Но, не доезжая нескольких кварталов, остановились. Из автомата, благо сейчас есть пластиковые карточки, я позвонила в Москву. Стоило мне произнести одну фразу, даже не представляясь, как спокойный и уверенный – кто сомневался, что не так! – произнес:
- Да, мы в курсе. Ты действовала, правда, немного жестко (это о нескольких трупах, да?), но, в принципе, правильно. Мы свои меры тоже приняли. И передай привет своему доктору. Похоже, он нам подойдет. А тебе мешать больше не будут. Успехов и до встречи.
Эти слова означали многое. Итак, первый раунд за нами. Можно кричать: «Ура, я победила!», но что-то мешало это сделать. Но почему там все знают? Николай? … неужели … нет, не может быть. Или и там не всесильны? Я вдруг с ужасом поняла, что нахожусь под колпаком, все мы под колпаком, огромным колпаком. А сверху – невидимый простым смертным кукловод, дергает за ниточки, переставляет фигурки, ненужных – берет за шкирку, выдергивает и безжалостно выбрасывает. Пока не будет также бесстрастно выброшен уже другим хозяином марионеток. И некто сидит, перебирает и тасует нас, как фишки. А мы внизу, как тараканы, ползем по гладкой стенке, соскальзываем и гибнем, посыпанные отравой жизнелюбия, пытаемся перегрызть эти нити, но тщетно, или вовсе зарываемся в землю. И в этой суете и борьбе с призраками забываем свое предназначение и смыл, и стремимся сами стать кукловодами. Зачем? А, может, проще так сидеть, лежать, ходить рядом, чувствовать тепло и забывать время, просыпаться, чтобы любить, и засыпать с любовью? Но нет. Нам этого не позволят. Круг замкнут, ты уже втянут в общее движение и нет возможности из него выбраться. Ловушка захлопнулась. Так думала я, когда, пошатываясь, шла от телефонной будки, и потом, сидя в оцепенении рядом с Николаем, который невозмутимо, ничего не спрашивая, вел восьмерку к своему дому…
Николай уже собирался тормозить, чтобы заехать во двор, и едва не включил поворотник, как я вдруг увидела ту самую черную девятку, уже ставшую мне привычной. Я тронула его за рукав:
- Едем мимо.
Ни слова не говоря, лишь понимающе кивнув, он прибавил газу и переложил пистолет на сиденье. Девятка осталась где-то позади. Теперь мы молча гнали вперед, среди разноцветья машин, светофоров и спокойного, ничего не подозревающего народа. Слезы сами собой текли по моим щекам. 
На перекрестке Николай пригнул меня к сиденью, а сам рванул на красный…
.. Ангелы-хранители отправились отдыхать, а впереди была сплошная неизвестность…