Распятия из хризантем

тело твоё скрыли сумерков тени
ты словно скальпелем срезаешь распятия и хризантемы
стирая своей улыбкой губы с моего лица
и только ангелы не боятся такого конца


плоть обретает свойства скелета ты задумываешься о тех поцелуях?


сердце твоё горящая пентаграмма бьющаяся в сердце этого агонизирующего города
любовь твоя раскрытый веер бога


Посреди хризантем странные шрамы выступают на белом холсте моего тела. Рокот прибоя - волны выплеснули на песок одинокую каплю крови на нашу постель. Неужели море бесшумно вошло в нашу спальню без стука я слышала шорох но море оно же шумит или мы уснули в море почему же тогда мы не утонули?


табу олюциферят нас и нашу кровь которую по каплям выдавит весна


луна над Буэнос Айресом возможно она указала мне кратчайший путь к её сердцу


и эхо поцелуев как тень гоняется за нами стремится нас поймать ухватить за хвост ума за протезы ног но мы уходим в голубые дали наречий и знаков препинания, а кто-то ставит на наших могилах свечи и кто этот кто-то мы не узнаем


спасут ли эти беглые белые тени наши лица между старостью улиц и молодостью листвы


я вырезал чёрный квадрат на её теле иногда мы забавлялись с нашим Догом К так любила золотой дождь но его ещё больше любил я



распятия я втыкал в её груди и лобковыми волосами украшал наш алтарь похоти



от нас останутся кружева бордельного пепла прах струящийся по чёрным клавишам рояля
нас развели снегопады разврата и смертью прощены на сегодня пока проникает вглубь тел наших заря и виденья лестниц обрываются срываясь криком в бездну


ты даришь мне вместо поцелуев двери вместо ласки больничные халаты а я терплю я от тоски немею  я перемешиваю наш прах с семенем и кровь застывает на губах ты даришь вместо объятий фонари чтобы вернуться к такой любви мне нужно поменяться с тобой разумом или именами чтобы не слышать больше тех лживых признаний


на каторгу отправили мы наши желания и спим теперь испитые до дна флаконы из под спирта мы обведённые тенями глаза рты открываются без ключа и палачи не требуют зарплаты


бессонные ночи наших рук и ног ты хочешь новых протезов а я изнемог я мокну под дождём приливов новых ног


пусть щёки тянутся к щекам а устья рек полнятся благодатью мы не успеем построить мост между собой и стыдом

 люблю тебя Ксю мой странный ангелочек из Шан-Де-Бу

пусть груди твои молятся от возбуждения придёт поэт и окаменеют плоти пьедесталы возведённые тобой в харчевне у Донны Анны


а  распятьепад за окном мы дышим сквозь порезы протезов и бритву для глаз ты называешь её игрушкой но обернувшись через час слепой потаскушкой ты вверяешь меня себе
нас обуглит ночь и даже арлекины не смогут нам помочь и карлицы невинны они пожимают своими плечами протезы торчат из мозгов мы снова засели в овраге печали и ждём появления новых врагов


этот бордельный фронт пространство смерти для бегства ног

ноги бегут за следами окровавленных губ
скрылась луна и пропел повешенный петух эти арии для нагих сердец слышат только тротуары но если бы ты успела наконец и нашла новые протезы в своём будуаре


А что если луна захочет прикоснуться к тебе согреет ли это твою холодную кожу?
  Может, знаешь, откуда
                эта прихоть луны?


 люблю тебя Ксю мой странный ангелочек из Шан-Де-Бу

Для чего мы затерялись в поцелуях облачившись в белый траур?
  Ее глаза потонули в голубом серебре тумана
где же спрятала она тело своё
там где рукой подать до неба
там где остались наши тени в тюрьме Эдема  на зачарованном берегу в белых  тополях и зеленых ивах.


Богиня летучих снов гипнотизировала своим взглядом зеркала и из них вылетали ангелы с порезанными крыльями


я помню как небеса сбрасывли кожу и волосы любимой превращались в змей  начало меняться и её лицо отворачиваться было поздно она как будто плюнула в меня своей маской и вот теперь уже мои волосы стали змеями но провалившись в небо я стою по колено в Эдемской крови


Была ли она одной из тех для кого видимый мир был лишь фоном её снов?


  Белый мрамор превращается в белую плоть Богини


 Розовые цветы — в розовые губы


и жемчуга Венеции тают как снежинки под её ногами

на фоне багряных кружев заката

элегантность её пальцев как белые камелии

от прикосновений её прахом становится слюна девственного снега

какая полярная ночь или сияние способны породить  белизну твоей кожи?


жила богиня во дворце из красного стекла её покои охраняли крылатые девственницы Апокалипсиса


Богиня зеркального праха иногда тяготилась своим идеальным телом люцифествуя над живыми и мёртвыми


я пропитан твоей кровью, я хочу уйти вместе с тобой, туда, где слова исчезают во сне ночи, чтобы снова, каждый раз, по-прежнему искать твои губы, обмениваясь непостижимыми жестами, в тайной обители любви, освященной блаженством тысячи поцелуев, где ты всегда со мной, я вижу, как блестят твои глаза, и всё моё тело содрогается от твоих прикосновений...


мы вместе входили в осень утопая в листопадах поцелуев и капли дождя провоцировали новые ласки только подеё плетью я чувствовал подлинную свободу Ксю тёмный ангел слезоточивых иллюзий из Шан-Де-Бу и мои опальные видения слепых королей



даже смерть тает в её бокале когда она подносит его к моим губам



смерть у её ног как шкура леопарда



Ксю и шёпот её крыльев будит моря и она может одной своей улыбкой усмирять шторма


её перламутровый взгляд и вот полнолуние магия вселенского пожара любви и пусть летят с треском над нашими голвами распятья мы будем продолжать целоваться

Богиня царствовала она была владычицей на этом острове из сна и тумана вроде получается
её одежды из красного шёлк скрывали изящные линии её безупречного тел её груди похожие на речные лилии и губы прекрасные как хрупкий китайский фарфор они были предназначены только для поцелуеы южных ветров н один мертный не имел права касаться богини



муза моя стала для меня последней не сорванной розой в розарии Рая алхимическом дворце


я люблю тебя Ксю мой странный ангелочек из Шан-Де-Бу


Только настоящая любовь даёт право на добровольную гибель - бегство от самого себя с невинным лицом

в сумерках безжалостный ветер раскачивает распятые на крестах силуэты


Уничтожение понятий ориентации и пола

девственницы водят хороводы в жерле вулкана провоцируя вселенский скандал

Мы окунаяемся в прах сумасшедших блудниц

моральные паразиты/загипнотизированные невозможностью каких бы то ни было астральных преобразований

мы останемся безропотно истлевать на этом осеннем ветру увядшими листьями на могиле нашей заживо похороненной любви

Все дальше сон или реальность трепетание зажатого в кулаке сердца

На фоне роскошных закатов дым горящих галактик поднимается над безлюдными городами

Безумие нарастает в каждом импульсе ненависти

кто-то пытается взять контроль над внешними сумерками

Мы - мёртвые дети безумного творца

 люблю тебя Ксю мой странный ангелочек из Шан-Де-Бу


Твой зеркальный профиль на глади игривых волн
Прибой золотой зари заключит в объятья иллюзорный смех твоих волос
забытая вуаль твоей недостижимой улыбки

Тайный голос её отражения разбудил спящую статую утра,
Её волосы цвели рассветом незаходящего солнца, а глаза дарили тепло влажных поцелуев весеннего полудня.
Сумрак её бровей пестовал закат пожилых будней.
Её голос щебетал пеньем неизбывной лихорадки полуночи, а губы опускали на дно сладостной тьмы тысячелетий.
Кто придумал созвездие её дивного тела, кто благословил её величие тенистой ветвью Андромахи?



безумием загорается сознание тех кто слишком долго глядел в глаза Богини летучих снов и откровением и проводили бедняги свои чёрные ночи и состаривались за считанные дни ибо Красота её люциферствовала над миром смертных


 люблю тебя Ксю мой странный ангелочек из Шан-Де-Бу


Королева северного каприза она укрощала ветры одним лишь взглядом и вершины елей сколнялись когда она грустила такой любви не видела ещё земля чистая как слезинка прозрачная как роса


лучи заката каприччо её залитого лунным светом силуэта


северный полонез её королевского одиночества мерцал туманными бликами в шёпоте облетающих листьев


как прекрасно она смотрелась посреди собственного одиночества в объятьях пурпурных спрутов ночей созданные для страданий супрематической куртизанки антикварные куклы прикусили губы невидимые танцоры с обнажёнными телами танцуют вальс вокруг фонтанов и Богиня летучих снов моих снова медленной походкой поднимается по высоким ступеням
крылатые девстенницы Апокалипсиса стерегут сон спрятавшись в тени портьер


ангелы питаются снежным блеском её души вечным светом её девственности её невинность отражается в зеркалах предаваясь молитвам и смеху невидимых губ



какой простор для молитвы так встечал рассветы Рембо


 люблю тебя Ксю мой странный ангелочек из Шан-Де-Бу



холст её тела это алтарь для тысячи поцелуев тысяч и тысячи молитв вознесённых и произнесённых шёпотом признаний




мы вместе укутывались в ночь ибо только в иерцании падших звёзд искали мы спасенье


её поцелуи странные дары ночи


бессонными ночами я пытался постичь геометрию её тела


больше всего я боялся одного если она не простит меня я погибну так и не прикоснувшись к ней

а так же про тот ночной звонок когда ты шептала мне на ухо сказочные слва как будто целовала моё сознание ласкала мой мозг и я буквально чувствовл твоё присутствие запах твоих волос которые я покрывал ненасытными поцелуями

я уверен в одном никогда не смогу заснуть с ней в одной комнате ибо тогда я предам млечное безумие её красоты я буду при свете камина или свечей любоваться её спящим силуэтом и пытаться предствить её сны отгонять кошмары как назойливых мух я заложник и хранитель её красоты

она шептала мне странные и прекрасные вещи о том как небеса сбрасывают кожу но меня опьянял запах её волос вкус миндаля врывался в сознание и я тянулся к её губам хотя мог позволить себе целовать только её шею

плоть обретает свойства скелета ты задумываешься о тех поцелуях?



иногда мы плакали и вспоминали первые встречи
зачем?
разве смех ведёт к катарсису


анатэмы диадемы мраморные замки гильотины ничего не страшно если оргия уже позади и свершилась полуночная месса




облка убаюкивали наши тела окаймлённые лозами
лазанья на вечер
я как обычно постарался


проснуться хочу я и не смочь насытиться её дарми её поцелуями я покрываю всё её тело вновь и вноь она только открывает глаза а я целую её ресницы шею губы я ласкаю её вместе с рассветом и пою колыбельную вместе с закатом

     Настолько, что вымыслит даже
     И боль, если больно всерьез.

Преддверие ада вечерние облака и затонувшие в нашем сознании

табу олюциферят нас и нашу кровь которую по каплям выдавит весна

                мы делили Бога пока он делил нас

тишина между словом и мыслью между губами глазами и ресницами


мы рассыпаемся как чётка забытые Винсентом в траве психоза


целуя обожённую плоть я всё более верю что сила крови и её великолепие становятся всё более светоносными и всё менее постижимыми. дай мне силы на суицид. добавь денег на новые шприцы ножи и распятия и я вскрою все внутренние горизонты и запястья твоя менструальная сила толкала меня к поэзии всё это время я жил в незаслуженном царстве теперь же меня рвёт красотой она вырывается из моего члена и входит в мир через твой рот
это блаженство пытки и связь нашей крови с поэзией

мы идём по следам грёз и нам не нужны звёзды

ночь очищает нас как после исповеди нас манит сокровенное на уровне губ твоих ощутимо тьмы блаженство преддверие ада


Ну что Ксю?
кто будет мыть посуду
я спрашивал сам себя
ибо её руки созданы только для объятий





                краски сначала
                разбросаны как попало -  Белое облако на холсте
                крыло мёртвой птицы не долетевшей  никуда


  В лунном сиянье не понятно кто здесь жертва а кто палач
  обозначилась тень на стене - как странно
  мои слова не отбрасывали тени



мы обращаем зеркала в сновиденя


мы живём в его памяти

Это манёвр, отстраняющий смерть

Эротические черепа сновидений


спуская курок своих горящих любопытством глаз


в сердцах наших пурпурный прах любовного обета


Вильгельмина: встань с колен! Мне не нужен раб мне нужен хранитель моей млечной красоты!


Я тихо придвинулся к спящей Музе и начал лизать мочку её уха она начала улыбаться во сне я шептал ей на ухо:
нас тянет к звёздам, но, после оргазма одни оргазмы нас тянет к звёздам, но, после оргазма одни оргазмы нас тянет к звёздам, но, после оргазма одни оргазмы нас тянет к звёздам, но, после оргазма одни оргазмы нас тянет к звёздам, но, после оргазма одни оргазмы нас тянет к звёздам, но, после оргазма одни оргазмы


море в кровавых лучах чёрного солнца на фоне респектабельной мудрости палачей и хмурых мальчиков с членами прекрасными как кипарисы чьи мучительные поцелуи пробуждают к жизни инфернальные плечи пилигримов и воскрешают мёртвых павлинов в руинах летних сумерек растворяясь в фонтанах телесных различий в вулканических грёзах воспоминаний и полночных фейерверках астральных туманностей гипотез затмений и сомнительных радостей распятий


смочи губы мои водой луны которая не смачивает рук укажи мне путь к невидимой звезде и белоснежной земле солнечной зимы эта земля героев сожженная светом тайного солнца


я люблю её и сейчас для меня она и будда и палач и любовница и пророчица. Она и есть тот священный образ к которому я тянусь в каждом сне каждом дождливом вечере надеясь что может быть это наконец то самое чудо которое мне суждено пережить - не этот ли ветер принесёт мне запах её губ не эта ли ночь согреет постель мою не эта ли свеча своим призрачным нимбом вырвет у тьмы её светлый образ не этот ли закат принесёт мне сон где мы будем вместе?

Ты – чёрный испепеляющий моё сердце свет: ты спишь, пока моя весна не закончится твои волосы вздрагивают. я просыпаюсь и вижу как прекрасны
О, твои голубые глаза.


поцелуи пожирают миры


пророки потрошат однорукие солнца опускают их в солярные гробы


в сумерках пылают свиньи и пастухи распинают немых свинопасов


из уст смерти и из жил жизни вытекает кровь поэта - это давняя рана


Мы воскреснем в теле Рембо



моя последняя ещё не сорванная роза так было всегда о начала времён


я хочу сорвать последние печати тайны с её тела и поэтому снова и снова распахиваю эти хрустальные ставни



она вставила себе имплантанты из бриллиантов сделав упругой свою маленькую нежную грудь её соски мерцали во мраке блодиленда они согревали и давали мне приют



тьма впивается в уста
хрусталь печали и улыбки,
    мед взгляда нежного
 Остались мы с тобой вдвоем и  слились с тишиной
твой странныцй мир необитаем он полон иероглифами молчания
ты пахнешь музыкй и раем
 и старыми стихами и первыми слезами
а ладони пахнут разлуками и весенними ночами
неведомый прибой, где я? заставь меня умереть от любви
к тебе, о Муза, я взываю с предельной страстью в смятении и отчаянии
обещай мне если море поглотит меня иногда лунными ночами ты будешь приходить на эхо моего голоса и звук моей флейты



кто-нибудь живой должен похоронить наши сердца в прибрежном песке и указать путь к ним лилиями чтобы потомки несчастных рабов могли найти путь к наим могилам


 Море дышит сквозь наши вены. Осколки белой пены застревают в волнах моих волос. Ты пришёл на маяк и выключил фонарь.




я слежу взглядом за движением тонких рук, как медленно они опускаются на мои плечи,…и её кожа отдавала нежным золотом зари, мы неизъяснимо стремились поглотить друг к друга в перверсивных эмбрациях…эти тела, которые истребляет экстатический голод ночей…тьма, из сердца которой на нас обрушивается рискованный свет похоти и безумия…
мы отражаемся друг в друге, нас ничто не разделяет, пламя страсти перекидывается от тебя ко мне, нет ничего более непостижимее двух юных обнажённых сердец, притягивающихся друг к другу в благовонии опиума, непостижимость и невозможность таких близких связей такого порочного существования пропитанного энергией секса и электричества


голос за кадром:


Вам нравится Годар?

до или после 68 года?


а его Кармен?


Карабинеры



Наша музыка


последний эпизод

они снова на берегу реки


это воскресшие Адам и Ева


а мысли где мысли? уже почти темно

Бодлер в соль-мажоре с устрицами и в смокинге


выпустите пар

Рембо и его излучение


лебединые песни

руины бобины офицеры и цитаты цитаты невидимый шёпот


эти детские руки не отбрасывают тени потому что сжимают пистолет


прими это приглашение втайне от Бога



теперь это просто конец, дорогой
 


дальше идут титры



тот кто не хочет мириться воспламенеет в ярости пожара астральных распятий и воскресит блаженных и кающихся на шпильках нагих карлиц суицида





Голос за кадром: Ищите Ортанз в гавани пьяного корабля в пристанях где пришвартовались улыбки Арто и поцелуи Рембо и выстрелы Верлена среди фокусов Диониса и безумств нимф



 Тысячи звёзд сгорают дотла бесследно и одновременно.


 Тысячи солнц сгорают дотла на божественном алтаре.


Голос за кадром: не трогай скальпелем рояль иногда мне кажется что острая сталь проникает в моё тело и ты в одежде патологоанатома вскрываешь меня изнутри чтобы добыть спрятанные во мне бриллианты





 Я срываю с бога его последнюю наивную маску, довершая разрушение своей отчаявшейся природы. Я падаю и увлекаю тебя за собой, Саломея!






 твоё лоно усыпано листвою бессмертия я слышу плач своего палача как






голос за кадром: если хочешь сохранить невинность в полнолуние ты должна пойти на скотобойню и принести мне голову мёртвой куртизанки






наши губы обжигаются об лёд и жажда становится источником света



Такая нежность спрятана в каждом из нас. Мы вспоминаем, как мы вместе уничтожали ангелов в искусственном небе, ответственных за нашу бесплодную любовь…мы вместе верили, что-то, что нас связывает способно устоять перед смертью. Мы читали наизусть песни Мальдорора и впитывали запахи умирающих звёзд





любовь к тебе,пронзает плоть небесную и земную становясь осью астральной радугой смехом андрогинов и мы вместе взлетаем ввысь и парим не оглядываясь мы упиваемся нежным шёпотом роз шелестом волн небесных запахами облаков философский свет носит твоё имя мы расстались с бременем тел и я вплетаю ночь в твои волосы и мы парим распускаясь невидимыми бутонами радости в свежести вечности которая становится для нас сиюминутным убежищем







"Меня уничтожает любовь. Никто не хочет её принимать и никто не хочет ею обмениваться. Она застаивается у меня в солнечном сплетении, сводя с ума и проростает, как розовый куст, шипами наружу. Пускает корни и питается мной. Я вся превращаюсь в один концентрированyый любящий сгусток энергии.
Я хочу отдавать побеги, я хочу делиться ею... Но вокруг на мили и мили неплодородные люди. Остаётся только высаживать её вокруг себя в пространство..."


Падшая вселенная полыхает в тишине отчуждения




мы проливаем кровь свою над белокурой бездной рассвета дома она играет со змеями и копает могилу для наших поцелуев в руке револьвер и в глазах голубых ненасытность дрожащих губ мы молимся снам вдыхая пепельный воздух кружев она слизывает осень с моих ладоней наши губы шепчут сны и непроизвольно вторгаются в зеркала




Она была там. Во мне.
Внутри моей плоти.
Мне всё ещё кажется, что она там и сейчас.

Прорастает внутри меня как благодарный крик, как ласковое самоубийство.
Как молчаливая катастрофа моего желания.
Её агония впивается в мою гордость как элементарная, непристойная потеря.

Она ласкает меня, пожирая дикую брутальность моей плоти изнутри, впитывая в себя руины моего одноразового многострадального секса и высокую моду моей похоти.


Я чувствую, как она стремится вырваться из моей кожи. Она кончает сквозь меня, выворачивая моё поношенное тело как перчатку, превращая меня в миф, в идею, кроме которой ничего больше нет.





берега любовного рая слоновой кости. Цвет твоих поцелуев. Всё это время твой рот искал только меня




Если ты уйдёшь, Любовь сотрёт твоё имя из моей памяти: она
припишет Тебя Себе



каждый из нас блуждающий пейзаж перед лицом бесконечности этот милый мир обнажённой плоти и грусти китайской туши




глухонемые ароматы слова шинкуют нас как листопад и нет конца прибою цикады и вид на ночной Нью-Йорк мы стояли и ароматы её тела и волос добавляли к гармонии этого города столько необходимой сексуальности что огни и неоновые вывески выглядели как фотовспышки оргазма которые отражались в глаза моей музы


меня насилует ночь и режет небесной бритвой мои вены и затягивает петлю полнолуния на моей шее


Сколько нам ещё тонуть в этой кровоточащей нирване бытия?

я целую растерзанные следы твои

пока мёртвого жениха моего не занёс этот преждевременный листопад

смех твоего огня я привыкаю к жару твоих немыслимых глаз


иногда она стонет так пронзительно что и стены не помогают мы любим просто чтобы не разучиться любить или не начать ненавидеть?


только так можно не сойти с ума во время составить завещание для тех кто по-настоящему любит и верует и дрочит и ревёт и несёт и варит и и пашет и и кричит и дрожит и


и каждый раз ты веря в невинность этого личика хочешь с ней расправиться порезать десятками вертикальных порезов или навсегда оставить ей вечную улыбку или отрезать соски или повесить или задушить и зажарить как в фильме про каннибалов где больше мяса



мне снова снится золотая помада на  розовых губах и звёзды безумствуют наслаждаясь пленительной открытостью тела той возле которой я истекаю кровью как поэт возле божественного лона это бесконечной красоты


припудривая распятия огнём звёзды ловя беззубым ртом нагие карлицы покидают зеркала чтобы устраивать свои инфернальные хороводы


Поэт измышляет миражи -
     Обманщик, правдивый до слез,


я любил как её соски твердели когда я водил вокруг них кубиками льда я любил её громкие стоны когда  заламывал ей руки я хотел бы покориться её анусу


после того как я возбудился при виде её девственного тела я лёг под её плеть


твоё тело я покрыл бы устрицами лепестками роз немного муки масл краски морских раковин и назвал бы это к примеру русалка выходящая из берегов рассудка

 Убийца как проститутка смывает в никуда,-
     свой макияж и надежды - их губит и уносит ветер

Мы любим друг друга пытаясь превратиться в подводные гиацинты


я тихо раздвинул её ягодицы и мой язык аккуратно коснулся самого центра её телесной вселенной я оказался как бы в невесомости аннилингуса она застонала когда мой палец погрузился в неё вслед за языком  и её аморфное тело было мягким и покорным но только спустя две недели заточения я решился проникнуть в неё сзади


Лолиты вываливаются из окон моих кошмаров и их пленительные тела вдребезги разбиваются о мостовые как фарфоровые статуэтки


И фиолетовая листва осени склонялась к её ногам, только у меня одного был ключ к вратам её постельного рая

хромые вагины одетых в могилы нагих карлиц суицида!

В лунном сиянии наши тела как тела неудержимых сатиров на берегу океана нас ласкает прибой и свет звёзд заставляет мой член твердеть на холодном ветру

Её стоны -
сон открывающейся пропасти как накокаиненные брови Боуи


наша любовь на пересечении с Пикадилли


туберкулёзная луна блуждала по лысине ночных небес


когда мы целуемся снега тают и сны обретают новые голоса


изнанка ада под нашими подошвами


обнять душу нетерпимости и непредвзятость тишины


и плач лемуров в железных клетях


праздник кишкоподаяния проститутки вытаскивают из животов зеркала из грудей жемчуга из шей бриллианты они дарят прохожим свои внутренности

в

день

зимнего

кишкоподаяния



море в кровавых лучах чёрного солнца на фоне респектабельной мудрости палачей и хмурых мальчиков с членами прекрасными как кипарисы чьи мучительные поцелуи пробуждают к жизни инфернальные плечи пилигримов и воскрешают мёртвых павлинов в руинах летних сумерек растворяясь в фонтанах телесных различий в вулканических грёзах воспоминаний и полночных фейерверках астральных туманностей гипотез затмений и сомнительных радостей распятий


смочи губы мои водой луны которая не смачивает рук укажи мне путь к невидимой звезде и белоснежной земле солнечной зимы эта земля героев сожженная светом тайного солнца



её поцелуи прерывались пощёчинами она стала живым воплощением тайной женственности такая любовь - вызов сокрушающая сердца и звёзды



мы отправились в опасное путешествие к новым горизонтам и крутым берегам иных вселенных под бременем онтологического Содома



Сонно встают и тонут во мраке
истлевшие люди,в инквизитории Жиля Де Рэ
ангелы с холодными лбами истязают голодных рабов
выводят из чёрных ворот; и
синева, истекающая кровью запечатывает смертные материнские плачи



В небесной тверди зияет глубокая трещина, и замерли там саламандры из слоновой кости.
О, моя неизвестная странница тоска на земле не сравнима со взором твоим туманным, со вздохом твоим угнетённым, не сравнима с вздорной кровью твоею, сотрясаемой в недрах телесного затменья, с яростью глухонемой, в гранатовом мраке прохлады первобытной усталости бескровных лиц.

наши любовные страдания и сны сотканы из паутины чёрного света.


под нашими ногами стелется кукольный вечность, крепко телами слиться только её  поцелуи не дают мне окончательно усомниться в милосердии острого лезвия прекрасного, покрытым налётом тоски  и когда на её щеках играет румянец  под аккомпанемент сомнамбулического хохота дождя и ветра. Нам ненавистен только это скрип  траурного эхо расставаний.



радостно закричала она, и сердце громко забилось у неё в груди.

всеобщая мораль никуда не исчезает…эволюция ужасное наказание желание утраченных вещей отторгнутого ВРЕМЕНЕМ,

за годы неприкосновенности ЭТИ ЗВУКИ стали почти легендами.

суккубы внутренних субментальных миров

в окне появляются сиамские мертвецы

эманации новой сексуальности/

механизмы контроля инфернальных сновидений/

я скольжу в снах, в которых я брожу с тобой/в которых я говорю с тобой/в которых я владею тобой/только во сне ты всегда со мной/внутри моего больного сердца/будь против ангелов/скелет иуды


Твоя плоть отзывается во мне бесконечным эхом страдания и наводит меня на преступные мысли.

Вся наша любовь - несовершённое преступление, нежность, испитая с мясницкого ножа. 

Наши души уплывают в выбранный нами самими Парадиз.



Любовь разбухает как апокалиптический пузырь


Ангелы хаоса вооружены стрелами фениксоголовые придите на помощь


трубадуров скармливают тиграм

кости арлекинов несёт по ветру песок

я опускаю перо в алчную к крови осени


О, Вильгельмина бледная как рассвет Пробуди во мне  вечные образы светлее полуденных теней и сна Фавна


в созвездии Кассиопеи


Наша кровь сворачивается на ладонях Будды как ослепляющая пустота тайной любви.



осенний дождь приносит с собой только грустные и печальные картины: разбитые сердца

Алиса взяла меня за руку и повела по ночным аллеям

сверху на головы танцоров падают 20 мёртвых кроликов, Алиса подбирает их потрошит и кидает в зрительный зал

Если ты видишь предел собственной слепоты, у тебя есть шанс

Идеалы любви - вдохновение встаёт поперёк горла

Пейзажи свадебного суицида. Природа говорит с нами на языке страдания

А эти губы и ты – вечный житель моего бесконечного сна.

Плоды роскошной печали за семью печатями за кровью девственниц за жертвами в пурпурных масках

начало астрального маскарада - хрустальный ад пепла, поцелуи в перерывах между инцестом и суицидом,  рукопожатия, машинное исступление, подкожный психоз

эта плоть заставляет меня ещё больше вожделеть и молиться плодить слепых арлекинов выкручивать суставы невидимым грешницам

любовь твоя спасается бегством - настало бремя ответственности перед самими собой

Во сне столько поцелуев хранится про запас.

Химера ночи умеет пробудить твоё полуживое сердце.

Идея универсального счастья несоизмерима с вибрациями изнасилованного сознания ускользающие отблески потребностей, целиком ограниченных жалкой человеческой природой.

Распростёртые образы отверженных монархов на каменном полу.

В сновидениях  музыка уводит тебя туда в мир, который так жаждет бога, что в произвольном порядке растворяется специфическая структура шокирующих откровений.


танцоры в холодном поту вырезают на телах своих имя твоё

ранним утром мы пьём шоколад вместо причастия а вечером наши поцелуи тают под дождём Вероны

Если она так прекрасна на расстоянии то как же она божественно красива вблизи


венецианские скандалы спущены как гондолы зонты плавают среди уток


и затонувших автобусов


зеркала разбиваются от её шёпота не выдерживая напора божественной красоты


ангелы разлетаются испуганные её ритуальным молчанием



херувимы уходят в тень когда она берёт плеть


Кто дал нам эти имена?


гудят локомотивы шумят трансвеститы


я прячусь под твоей мокрой кожей



летят головы и отражаются брызги крови на стёклах витрин


любимцы сутенёров в Бруклиинских лесах плетут свадебные венки


тошнота экзистенциальая пустота ждёт незнакомцев на улице


она каждое утро давала заре новые имена
и утро становилось нашей постелью
первые жаворонки


я люблю твою юную плоть - прекрасный символ вечности


я всегда теряю того кого люблю


и прежде всего доверие


я возвращаюсь из прошлого чтобы принадлежать тебе


подари мне свои аметистовые глаза


даже беспощадные молнии не утешат нас


потерявших все экзистенциальные ориентиры


           почему обнажена бездна как грудь Джоконды сквозь которую видна изнанка другого мира

                внутри порванной вены слезы Господа внутри резаной шеи лёд подменил собой пламя

её оргазм как оголённый провод


я расписываю всеми красками ночей её тело



я помню что мы много времени проводили на берегу Гранд Канала и вокруг нас собирались толпы этих людей с лицами больше похожими на велосипеды потом мы пошли в цирк мне запомнилась юная карлица скрипачка её груди были проткнуты десятками спиц она легко подвешивала себя за волосы и взмывалала под самый купол

они  снова кутаются в в этот непроницаемый приют обожаемой плоти живительный апокриф шёлк девственной радости отзывчивых губ поцелуи затихают почему мостовые истекают кровью в забинтованных ранах проступают стигматы диссонансы осени приправленные соусом наваждений струящиеся молитвы распятой на мёртвых ветвях благодати тело твоё реликвия забытой но прекрасной эпохи возможно любовь моя не переживёт красоту твоего тела


ангелы опускаются на колени перед тобою
одиночество выветривается сквозь разбитые окна
остаются высокие близорукие взгляды и корсеты зеркал это наши новые имена и надежды
распятия занесло снегом
скелеты страстей петлей затягиваются на шее
скорее согрей дорогая моё бледное сердце
одеялами могилы согрей мёртвых
разожги огонь и пляши считая до ста
пока не взойдёт Венера и твоя совесть не переполнит бокалы
 только белый мрамор её тела и её волосы длиной в горизонт
куда уводят молитвы остывающих поцелуев
капли крови на моей коже знак того что ты была рядом
Вероника уходит вместе с закатом как корабль покидает гавань
я столько времени провёл в порту её тела что настала пора прощаться
бледная тень высокомерного одиночества преследующая меня срывает маски наших лиц как листья со стен осени


и всё то тёмное неуловимое вечное как круги Дантова Ада под её глазами
и сперма Нарцисса и замки без ключей райские кущи заблёваныы пьяными ангелами
мы блудные дети осеннего блуда
и розы под кожей выпускают шипы мы были наивны были строптивы кутаясь в саваны как мертвецы
а Бог был не против нашей кончины плевал он на юный наш смех
а мы были трезвы и мы усердно молились неся долгожданный свой крест
голгофа освободилась и стаи воронья клюют семена скелеты совести трепещут от счастья и полнится слухом земля
а ты как Мадонна невинна неслышно паришь надо мной
и каждый взмах твоих крыльев стирает мой образ земной



деградация языка и вот ум сппасается бегством бесстыжий как всегда


ёё оральная харизма и моя фаллическая покорность уживались вместе пока мы бродили по эдемскому аду и плети как капли дождя оставляли божественные на наших телах раны



пленники снежных ночей мы надеваем саваны ночей чтобы не видеть новые лица друг друга


возможно мы живы только потому что у нашего отчаянья есть крылья но нет лица


Столь нежная ночь приготовила небо как ложе


мы две сиамские тени в одном теле на этой одноглазой земле  и хризантемы дарят нам своих распятий души


мои желания осели в бокале сновидения


мне снится что я глотаю твои поцелуи запивая абсентом

  Плачу, но почему? хочу чтобы было это со мною наяву

но твоё тело недостижимо далёко пркерасно


остаётся жить в имя сна!


в забвеньи моя дорогая среди хризантем ты забылась сном моя дорогая муза


Пока сияют над нами звёзды, смерть всегда отстаёт от нас на один шаг. Мы принадлежим этому странному бесконечному городу, этой неподдельной кровавой осени.

Мы мечтатели, грустные, страдающие зачарованные падшие ангелы.



Как мало влюбленных в пейзажи распятий из хризантем



Господь подари нам глаза мы молвить не можем сквозь зашитые губы


Господь подари нам слёзы сквозь завязанные глаза сочатся только кудри


Господь подари нам руки бинты мешают ими двигать


Господь искупить не можем мы и поэтому пускаем кровь себе и другим людям


Господь распни! нас и прости ведь ты нас ненавидишь!





твои груди как розы
в прохладе разврата трогают до слёз

я бы хотел покататься с ней на гондоле снова мы проваливаемся в один и то же сон только он имеет над нами власть


способна ли я хотя бы удержать её тень


единственный путеводитеь это свет её тела


наши мысли призрачные лампады


вздохи наши забальзамированные ослепшие ангелы



я кормила её своими поцелуями


фантазии как и время только оскверняют нас всё происходит внутри там где нет нас господь согреет слезами эти ледяные дни и рваные простыни и наша свадьба больше напоминающая похороны мы были в чёрных вечерних платьях и плакали мы пили мартини бокал за бокалом Эдди педик из книжного магазиа вызвася стать нашим свидетелем потом пошёл снег и мы решили погулять по лесу


Муза смеётся от того что я пытаюсь раздеть её и заняться с ней любовью на снегу её босые ступни заносит снегом и я иду по окровавленному следу нашей любви распятой в пустыне разврата


если она не способна остановить мою кровь смогу ли я полюбить её?



распятия разврата входят в плоть как в окровавленную вату
кошмары надели мундиры сменив корсеты на разбитые зеркала
в которых порою отражаются нагие карлицы суицида и улыбка палача


кровавая соната и стоны тысяч губ вагины карлиц множатся как клоны
струпья анальных откровений
черви зависти ночь бледна как замёрзший во льду голубь
распятия растут из твоих грудей
бум бум там там
ты во мне а я на кресте
давай на троне поскачем в горы чтобы мастурбировать в одиночестве гималаев
и никто нас не осудит и никто не поймает


как знамя несу простыню нашей кровавой свадьбы белая комната красные кубки стройные тела аромат обнажённой плоти хороводы местных мстителей и чернеет молоко как кровь нищенки когда юноша развевает материнский пепел средь спящих снегов гор лесов и улиц тени пожрут прах и ночь запылает алыми красками и лишь гнилая кровь сгнивших звёзд будет опалять эти бледные щёки до рассвета


завтрак и палец на ужин


на подносе ослиные глаза и свиные уши


из затылков торчат распятия


коровьи внутренности висят на ветвях


идиоты и герои умирают в один день в перестрелке


спящий дадаист проснулся съел правый глаз улыбнулся и помолился


облейте серной кислотой Ваших Божеств которые больше Вам не подчиняются!


он отдал Господу свой глаз в надежде попасть в рай для умалишённых


рты тошнит гусеницами


когда дадаист Пабло ослеп он не стал есть свои глаза а подарил их своей дочке Вильгельмине которая превратила их усадьбу в бордель став пророчицей


когда она состарилась и умерла то перевоплотилась в птицу которая кричала Тру-ля-ля и выклёвывала глаза детям и шлюхам


анус мира открывается и закрывается


Страус превращается в Микки Мауса



Антихрист оделся как проститутка


затяни потуже удавку бога


прзрачное сеппуку вместо бороды



мертвецы мастурбируют в тени лотосов



и визжат головы и брызжет бордельная кровь


над водой проносится супремтический вопль и отрезанная рука Пьеро залетает под юбку Анны Блюме та хохочет режет вены и над Веной проливается дождь крови





мы как две морские раковины две
подводные вагины мы покорны а вокруг монотонны
Приливы и отливы.
Море синее вдаль откатилось лениво,
Но остались в глазах приоткрытых твоих
Две волны две вагины. Их море тебе подарило.
Чудеса из чудес,
Приливы, отливы.
Две волны остались в глазах твоих,
Чтобы я утонула, погружаясь в наших приливов вагины.


молитва битого стекла, дыхание тернового венца не задует лунного пламени…гвозди, вбитые в кость…вальс странных одноногих балерин, прикусивших губы, в антикварном мраке времён…

последний танец умирающих ангелов с перебитыми крыльями…ностальгия по апокалипсису…I avoid the void...картинный облик черепов…


Голос за кадром:
мы свою любовь переложили на ноты превратив их в музыку нового Эдема
я хочу поцеловать устье темзы Элизабет так я называю её интимное место я засыпаю только после этого поцелуя
устье Темзы это её вагина а Восточная европа - анус но к нему я не приксаюсь я берегу его а груди её храмы из мрамора


Три спички, зажженные ночью одна за другой:
Первая - чтобы увидеть лицо твое все целиком,
Вторая - чтобы твои увидеть глаза,
Последняя - чтобы увидеть губы твои.
И чтобы помнить все это, тебя обнимая потом,
Непроглядная темень кругом.


 ты блюёшь в лицо пролетающим мимо гермафродитам вагины карлиц сгорели в печи ты допиваешь стакан абсента твои надежды по прежнему горьки
ты ишешь того кто пожирает твою память
эта свинья по прежнему распята в твоей груди
ты жалок и нищ и перед ликом святого
ты всё таки падешь ниц


Грумио: Хозяин, если я когда-нибудь сказал: "распущенное платье", зашейте меня в подол и бейте до смерти. я же сказал посто: платье.






Дженна снова принялась за свои лесбийские ласки непредсказуемые туалетные шалости  разбавив сою биографию инцестом её младшая сестра у которой только начались первые месячные блюёт после неудачной вечеринки Дженна надевает на её шею ошейник суёт головой в унитаз и лижет задницу засовывает её тампон в гамбургер и улыбаясь ест и в отрезанных руках по розе и в кулаках по хризантеме и в зубах по необрезанному членов и мулат скользящий свои шершавым языком по моему телу и его увеличивающиеся на глазах раны я иду в эти открытые травмы как в туннели пульсирующие стены как вырванные жилы резаные вены как тело немой проститутки убитой после оргазма шлюха не вернувшая рождественский гонорар призовые чаевые выкинувшая больного ребёнка на помойку санитар спящий в койке с девочкой данном и звери и боги молятся в радиаоктивной тьме в этих психопатических сумерках мальчики с кентаврами бегут к водопою стыдливо закрывая свои гноящиеся члены шлюха кружится в экстатическом кладбищенском вальсе она только что убила прикончила очередного клиента который так и не смог довести её младшего брата до оргазма отрежь слепому уши отрежь немому член вырежи немому глаза а слепому отрежь уши и каждый будет доволен выебан сыт и оставит на чай изрекая предсмертное слово выплёвывая глазные яблоки чёрной девственницы и какое тебе дело до его жопы если ты понял что уже не хочешь быть мужчиной ты хочешь быть смазливой и сисястой продажной сукой выставленной в витрине борделя супермаркета воспевающей красоту юных членов и тепло тонких рук и худых плеч и что с того что его губ ещё не касался член мужчины а в задницу не проникал ещё ни один hand-made предмет а тот публичный дом был так похож на Освенцим где клиенты вкушали юную плоть бесстыжих мальчиков в декорациях газовых камер где работают трудолюбивые покорные мальчики чьи имена вытатуированы на их спинах и ягодицах мальчики которые пробуждаются от твоих пощёчин

Я чувствую, как она стремится вырваться из моей кожи. Она кончает сквозь меня, выворачивая моё поношенное тело как перчатку, превращая меня в миф, в идею, кроме которой ничего больше нет.

инцестуальные ласки и кто сорвёт с бога его последнюю маску?


   Блуждающее милосердие вянущих роз/


активное пиршество войны/постоянная возможность внутреннего отравления богом/

скрипичные струны лопаются/

новый вирус убивает слух, зрение, сердце, память, волю и разум, а так же все наши нравы и попытки благоустроить общественную жизнь/южная портовая кровь/

поцелуи во тьме/моряки не без греха/

у каждого свои слабые места/чтобы выжить сейчас нам надо избавиться от меланхолии абсентом/этот мужской запах – источник жизни/

приди ко мне/задай вопрос/возьми меня за руку/заведи разговор/покажи обратную сторону своей нежности/всё готово/нет ничего хуже начала/не всегда стоит верить диагнозам/иногда лучше разойтись по комнатам и тихо смеяться над ударами и подарками судьбы/со всей серьёзностью/больше не чувствовать себя молодым/выйди к трупу войны/ устрой сама себе изнасилование/


Придёшь ли ты сюда завтра?/убийца всегда я/все наши порывы и устремления направлены на уничтожение скуки и скорби, мы,  – ничто, мы – искалеченные страданием старческие руки/застывшие в крике голодные, полные отчаяния, рты, жертвы жестоких катастроф, репрессий и эпидемий/опьянённые всеми ужасами нищеты, стыда и презрения/никогда ещё судьба так не улыбалась нам/любовь стоит слишком дорого/быстро нажитая любовь/первый выигрыш/арест и несбыточные мечты о справедливости и любви/


разрушительный вирус, который подтачивает и растлевает всё, превращая самых благородных людей в отбросы, содержимое помойных ям/опосле ночи с бледным худым официантом/упрёки частных лиц/спасение обойдётся недёшево/

Души изолированы от тел/гротескные стереотипы фантазий твоего клона/


ответный удар и фекальная драма происходящего приобретает новый смысл/обмякшие члены под лохмотьями/спазмы электрического рабства/видимая цель мутационной природы любви/скорость суицида превосходит все наши ожидания/ когда вечером мы насилуем ангелов/члены в огне/шлюхи на проводе/


познание Бога ограничено синтаксисом уголовного кодекса/



какие воспоминания остались у тебя о твоей единственной дочери, которая работала сестрой милосердия и так любила позировать обнажённой на скотобойне в присутствии непрерывно мастурбирующих мясников/следы от ожогов/царапины от острых зубов сделали её когда-то неприкосновенное тело произведением искусства/здесь, в тайной обители любви мы все равны перед визгливым лицемерием происходящего/толпы огнепоклонников совокупляются на пустыре/



/частичная эрекция, спровоцированная аболиционистскими актами людей с известными фамилиями/пограничное состояние – неотъемлемая часть человеческого целого/


элегантный мальчик, для меня он был посланником, существом иного мира, мальчик № 666/мы так долго путешествовали/города мелькали мимо/кошмары растворяли наши тела как глину



время мчалось/последние дни раненой осени, мы проводили дни и вечера за абсентом/это ощущение сексуальной нецелесообразности/мы отрешились от себя и своего прежнего состояния/в моих жестоких снах он возглавлял целый отряд карателей/ангелы входят во мою плоть, прорывая мою кожу/они плавают по моим венам/всё происходит само собой/



Мы запутались в интерьерах изувеченной плоти. Моя натянутая кожа издаёт нечленораздельный вой.



Тень больной розы в сумерках изысканных метаморфоз. Тень съеденного неизвестными каннибалами Орфея восстаёт с протянутыми руками из царства мёртвых.

На инфернальной сцене появляются новые персонажи. 


Божественная безумная музыка. Ты танцуешь под моей кожей, сумеречный мальчик призрак. Кости неба трещат.


Кошмар это наказание или иной путь к просветлению?

Всегда ли именно эта мысль приходит издалека, -  Из зоны насильственных сновидений? Или с территории искусственно парализованной застывшей реальности бессознательного?







смотрю на себя как со стороны

                Ты и Я мы всегда Другие

                разбилась пурпурная плоть сна и плачет лик человеческий над морем и тонет беспомощный чёлн скорби в ледяном потопе вечности

у нас не осталось времени быть самими собой


ночь перед нами в мольбе безымянной застыла когда мы вошли в её дворец где казалось Бога больше нет


безногая пророчица осела в моём зеркале где я запер её вот теперь она в гневе и швыряется в меня песком пеплом даже снегом она то же пыталась найти кости Арлекина в моей комнате но я с помощью нескольких некромагических пассов отправил её в зеркало-ловушку; если я накину платок всё будет кончено, но я всё же надеюсь,  что с помощью философского камня я превращу её в Боддхисатву например

      



берега любовного рая слоновой кости. Цвет твоих поцелуев. Всё это время твой рот искал только меня

я жду когда зайдёт солнце чтобы доесть Астарту нашу маленькую сестру которую мы с братом поджарили накануне и выбросили кости в океан до этого у нас был секс это был наш подарок на её 15 день рождения мы поклялись что кончим по пятнадцать раз но у бата были проблемы с недержанием его то же пришлось убить


проститутки оборотни мастурбируют и их совиные глаза мерцают в прахе астрального мракобесия

священники в цирке ты слышишь как они наслаждаются пощёчинами твоего хлыста мёртвые служанки на крючьях их обнажённые тела посыпают мукой и пеплом связанные лолиты не могут кричать но зато ты можешь видеть их глаза ты можешь даже оставить их себе на память

депрессия прямой кишки члены рассыпаются как мумии лолиты будут мастурбировать когда ты будешь корчиться в агонии они будут водить хороводы истекая кровью источая смертельные ароматы

гробы принимали форму смеха арлекины висели на мясных крючьях в цирке одинокий нищий точил распятие чтобы пронзить свою печень

галлюцинации рассыпаются как чистое золото вокруг костей сновидений малолетка кастрирует седого минетчика

звуки медных труб и поцелуи суккуба во сне разве не достаточно чтобы пробудиться?


Желания полностью меняют нас, а сексуальность делает неуловимыми.


Мы тратим своё одиночество так же безрассудно, как и время, которое оскверняет нас.

Над нами под истерзанными молитвами грешников небесами сады наслаждений, новые любовники, перекрёстки хрустальных бульваров, алмазные ливни, фантастический шёлк морей, ароматы чёрного солнца,




ты далёк от бога свидетельствовали против тебя предметы

Мальчики кормят калек в клетках эти звери с жестокими взглядами

Он помнит лик того, кто проклят с начала времён

Жизнь на вершине здравого смысла слабоумная истина


Хорхе немой аргентинец **** Игги маленького трубача который играет своё соло даже во время оргазма пуская газы переворачиваясь на спину расставляя ноги выпячивая зад

Шуты безумцы сифилитики куртизанки лакеи кретины старики грязные сердца полумёртвых городов


Опрокинутая вовнутрь бездна...

Вечер и почти что спустившаяся ночь

oh mommy, oh mommy, mommy, blue… no friends no saviours no survivors no angels no friends just tears of alcohol on my lips свадебная вечеринка превращается в панихиду взгляни на этот закат трезвыми глазами…
машина серийных желаний запущена/кто-то пытается взять контроль над внешними сумерками искусственного кислотного рая/кровь на цементе/прострелянная щека/куски мяса, крови, слизи и спермы/перегной, смешанный с костями самоубийц/близнецы, испачканные в дерьме, совокупляющиеся за колючей проволокой/один из них восторженно облизывает свою парализованную руку на которой запеклась чёрная кровь/новые спазмы снов и менструирующая реальность рециклированной содомии/вычисти свой задний проход/я не стану долго ждать/зачем нам эта игра в невинность/каждой свинье своя судьба/мой член и моя бритва не привыкли долго ждать/Через полминуты из чрева девушки вышел ребёнок. Немногие понимают, что только смерть на самом деле приходит с силовой поддержкой и оказывает нам великую услугу – избавление, свободу и покой. Лишь у избранных, осенённых свыше, гордых безумцев, хватает мужества, устав от бремени жизни, добровольно и радостно искать смерти, чтобы, в конце концов, с надменной улыбкой презрения прекратить жить, питаясь иллюзиями и несбыточными грёзами.


Возможно, бог и есть тот незаконнорожденный ребёнок чьё имя запрещено произносить вслух, тот плачущий мальчик истерзанный седыми мужами, и где же этот обещанный долгожданный ужин  муза моих игрушечных кошмаров между нами одни междометия скрипящие двери ржавые замки и нагие простыни скрывающие спящие тела и похмельные поцелуи не старайся завоевать свободу это давно вышло из моды у это дряхлой суки стало мало поклонников и рейтинги снизились




.. потом меня сняли с креста и стали посыпать моё тело бриллиантами и осколками стекла рука Лили легла мне на плечо и мы отпрвились в Долину Небытия

 
руны мраморных ликов оказываются контрабандой фарфоровых блудниц из гробниц тысячелетних преданий коралловые гениталии пурпурных мальчиков рассыпаются бриллиантами в астральных сумерках и семя остывает на баррикадах



Иногда малышке Дэрил снятся забавные сны: Малышка разбила все зеркала и теперь втирает осколки под кожу кровь делает её тело почти прозрачным и рвётся мышечная ткань она больше не отражается в витринах ей больше не страшны зыбучие пески сна она вытаскивает окровавленный галстук из шкафа и душит маленького брата который не захотел пожелать ей спокойной ночи она так затягивает его шею что из ушей брызжет кровь она берёт топор маленькая Дэрил ужасна и безжалостна в гневе она опускает топор на голову младшего брата и рассекает его пополам так развлекаются все девочки её возраста пока мамочка лечится, а она аккуратно вытирает мозги брата своим платочком вспарывает его животик и набивает кишками своих кукол и плюшевые игрушки потом она связывает пьяного отца берёт скальпель и аккуратно вырезает простату






глоток грозы я пью как менструальный сок твой
и стаи крыс плывут как острова
а чёрный воздух над нами повис
так млечным путём за кулисы нас прячет весна
чучело проклятье мне нужна твоя кровь и ночь вскрывает вены я думаю это любовь
сядь мне на лицо
твои ягодицы мерцают как слёзы
твой анус вершит правосудие
вагинальный трибунал улики указывают на звёзды


Вознесение в самую глубину

Когда я надеваю платье, память тела оживает

Герои исчезают вместе со сновидениями летними травами и ночными снегопадами

Кровь на утреннем снеге это её душа

Когда ты проснёшься брошенное дитя

Эрос сс…


Мальчик тонущий в золотом завете залива
Старый сон портовое великолепие ночи



Цена резни или этих аппетитных членов на блюде

В зеркалах отражаются распятия и члены

Католический стриптиз

Девственная плева в чаш беззакония которую я подношу к твоим губам

Сон квазимодо

Как мы здесь оказались


Jesus walks on water  с высоко поднятой головой

Мы живы  пока наши члены нацелены на небеса


ты молчишь слёзы быстрее высыхают когда двое терпят кораблекрушение это уже слишком зря ты демонстративно режешь своими поцелуями мои вены и бросаешь камни в открытые окна обнажаешь свои прелести и крадёшься на четвереньках к моей постели


Поставщики девственниц считают гонорары/ грязные деньги не липнут к рукам


делегация шлюх в инвалидных колясках седые промежности и пули в их кишках удары ножом в грудь подозрения в предумышленном убийстве журналист изнасилован и съеден

А заставила меня призадуматься и отказаться от своих странных фантазий
oh mommy, oh mommy, mommy, blue…

Помолвка расстроилась я трахнул дочь невесты сука пыталась поставить точку своим пистолетом если ты любишь детей готовься принять пулю как глоток свежего воздуха полной грудью

тарантулы нанизаны на нитку как жемчужины как мёртвые колибри

Сотворение мира это как вторая мировая неисправимый проступок б/ пародия на глобальный замысел

Когда отец вернулся из плена его дочь уже стала главной рабыней борделя студенты трахали её пальцами так вершится история так расстраиваются планы вершатся суды и разбиваются мечты

Замереть на миг втиснуться в нирваническое мгновение и ничего не делать

Вознесение в самую глубину

Когда я надеваю платье, память тела оживает

Герои исчезают вместе со сновидениями летними травами и ночными снегопадами

Кровь на утреннем снеге это её душа

Когда ты проснёшься брошенное дитя

Эрос сс…


Цена резни или этих аппетитных членов на блюде

В зеркалах отражаются распятия и члены

Католический стриптиз

Девственная плева в чаш беззакония которую я подношу к твоим губам

Сон квазимодо

Как мы здесь оказались


Jesus walks on water  с высоко поднятой головой

Мы живы  пока наши члены нацелены на небеса

и замирают поцелуи и обрываются голоса распятия-свастики оставляют неизгладимые следы на коже и рвота легче воздуха и сперма на шёлковых кимоно лицах губах и юношеских подмышках слипшиеся от дерьма и спермы волосы цыгана мальчики возбуждённые от вида крови невинно убиенных гермафродитов поют дефирамбы кладут цветы на могилу заживо похороненных ****ей

О Мистер Кроули где ты был во время нашей последней астральной кремации


Моя кровь всё ещё на твоих руках.  всё ещё на твоих руках.

мальчик-с-пальчик на члене Гулливера выбирай ****ей по алфавиту  и послужной список высокооплачиваемых минетчиков и хор слабоумных малолеток  и патриоты страдающие гомофобией и таинственные голоса в темноте кому они принадлежат кастратам всё по-прежнему делегация шлюх в инвалидных колясках седые промежности и пули в их кишках удары ножом в грудь подозрения в предумышленном убийстве журналист изнасилован и съеден очередной инцидент на этнической почве Салли сделала из черепа своей младшей сестры неплохую игрушку для сексуальных забав будет что вспомнить Ширли сгорела в борделе это стало уже традицией становится веселей сисястая потаскуха на подоконнике толкни суку со словами ну давай ***** лети беременная мексиканка на карнизе её ждёт та же участь но призрачные мальчики и их силуэты сотканные из лунного света долгожданные гости из бездны вседозволенности козлоногие дети сатиров в апельсиновых рощах хрупкие голубоглазые мальчики чьё семя превращается в чистое золото а где мальчик номер 17 брошенные палачом на обочине дороге что если начать с разлуки а закончить казнью что если останется только джокер

рвать распятия на части
небесные колёса в огне наши тела распадаются на свастики и отвечать за это мне
пусть бог хлопает в ладоши поздемные вагины растекаются как растопленный воск по твоим щекам и моим
и деревянные ботинки взламывают погост


О....сладкая яма будней!
Не хочу выпускать её душу из себя.Надеюсь она чувствуют меня,как и я её всегда и везде.Ревность моё коварство....о эту боль я не переживу снова,никогда не знала,что со мной такого произойдёт....произойдёт с моим сердцем,в початках невыносимых снов мною переходящих в тебя....


Синтаксис суицида. Могилы праведников заносит инфицированным снегом апокалипсиса.



Исчерпывающая трезвость на воскресной проповеди цинизм всего виденного любовь по принуждению

Эрос СС

Прекрасный вечер дезинтегрирует

Улицы тлеют как угли в детской руке

чей то член в камине напоминает распятие

Кроули подметает пол в храме

Последняя тайна Марии Магдалены

Её финансовая ситуация плачевна

Пепел на камне созерцания

Астральная эякуляция/ инвокация солярного Потрошителя

Шизоидная драма бесчеловечных объектов

Венки из волос кастратов

Слабоумные дети в недоумении/ что им делать в этой сумеречной камере

Око блудницы

Подобные фразы вербальная форма провокации

токсичное сердце Эроса

Насилие это лотерея

Наставники малолетних шлюх считают потери не все выдерживают столь жестокие порядки

Я хочу мужа, того, кто будет ****ь меня и заботиться о старости, но его член он ограничивает мою неподкупную свободу

С женщинами всё иначе сжигай порох в её влагалищах минируй их задницы; сверли дыры в их телах и заливай кислотой я возбуждаюсь, когда они визжат с зашитыми ртами и выпученными глазами, я возбуждаюсь, когда ****и умирают


Пространство сужается, и вот уже стены этой безвоздушной тюрьмы жизни сжимаются, хрустят предплечья и ломаются кости.

Харви мальчик с грустными голубыми глазами он только что совершил первое убийство он выпустил своей сестре кишки вместе с силиконом он так любил её естественную красоту и по вечерам читал ей своего любимого Джойса они гуляли взявшись за руки по набережной Темзы и говорили о моде погоде и любви о Харви помнишь нашу первую ночь в той старой гостинице в Сохо та странная комната с красными обоями мы уснули напившись абсента утром я проснулся и не мог насытиться твоими объятьями я читал тебе письма Ван Гога мы были неразлучны три дня и три ночи ты открывал мне свои секреты ты так и не смог меня полюбить я смог всё тебе простить но вот уже скоро выпадет первый снег а я не могу забыть твоё имя и твои узкие плечи и талия упрямый изгиб бровей бархатная кожа и шёлк мягких волос каждое утро я посыпал нашу постель лепестками роз

горбун во фраке с провалившимся от сифилиса носом танцует молния бьёт в дерево и оно с треском падает на его уродливое тело ломая позвоночник

неужели солнце Мадрида исчезло за свинцовыми облаками

Господь кутается в серый плащ и надевает карнавальную маску мы все достойны твоего презрения но как нам узнать тебя

крики детей которые мучаются от болезней, вшей и проливного дождя, настал день расплаты и слепые целуют камни

эрекция летучих распятий доводит до оргазмов реликвии суицида стоны анусов исторгают красоту ада разрушение пульсирует анальными каплями маленькие гробы вмещают чахоточные тела убийц борделя страдание тюрьмы депрессия охранников конфискация информации возможность комментировать плевок одной ладони расслабься не каждая жаба готова быть распятой голоса не подчиняются головам у сов отваливаются уши священники теряют сутаны тени принимают формы распятий ночь обжигает овцам завязывают глаза и поливают менструальной кровью


ы всего лишь цитаты в любовном психозе наших отношений

Мир закончился этой ночью едва ли кто-нибудь помнит то время, ту бесконечную чёрную вечность, когда его ещё не было. Каждый трепещет даже перед грядущей бесконечностью, которая сотрёт его. небо истошно плачет и блюёт падшими звёздами


пьяные авантюристы летят по небу седлая зайцев набитых ватой
мальчики трубят отбой уши священников набиты кровавой мятой
толпа ломится на скотобойню там мастурбируют мясники
а нам пора в консерваторию пока не развели мосты
пусть лает ночь на нас нагая кидаясь эхом табуреток
мы в звёздной удавке успеваем целоваться
счастливые и безрассудные разрывая корсеты


как привыкнуть к этому странному миру, где все чувства мертвы, кроме ненависти к высокому искусству и сексуальности.




Роскошный закат кровавой осени.



Крики раненых аистов подрывают печальную красоту искалеченной ночи.


Холодные мостовые расшатанных нервов.


Мучительные тайны тусклых зрачков.


Домашний арест всего живого.


Публичный трепет смертных.

Мглистый воздух одиночества способен изменить жизнь. Сводящие с ума импровизации. Чудовищные видения затвердевших членов. Сакральная тайна вертикальных порезов. Торжественный шепот тлена. Обесценившееся преступление. Скрипучие крылья реальности. Опустошённый развратом рассудок. Священная диалектика мести. Одиозный эротизм непроницаемых небес. Опухоль мира. Добровольная расправа над фантазиями. Только предчувствие смерти помогает тебе кончить.


Когда ты поедаешь битое стекло с моих ладоней.



моя смерть так симметрична, интимна и откровенна со мной как бледный мальчик, этот ослепительный ребёнок с золотыми волосами; всё кончено, партия сыграна, я выбываю из игры добровольно, менять здесь больше нечего, мебель, которую ты вчера так бережно передвигал, сгорела… где-то вдали бежит обнажённый мальчик…полюблю ли тебя я снова как умел любить когда-то… на моих губах остывает последний поцелуй, мне ничего больше не надо, я наношу вечерний макияж, целую своё отражение и выхожу в сумрак ночного Рио, огни борделя таят в себе столько печали и блаженства, этот мальчик из Сантьяго как цветок

Крест с распятым Дали летит прямо на нас из глубины души принимая окрас Зверя


всё так далеко родители дома приезды перелёты самолёты гавани и песни неожиданной любви...


Ты утрачиваешь мужественность, , созерцая распад идеального мира.

анус мира открывается и закрывается


Страус превращается в Микки Мауса



Антихрист оделся как проститутка


затяни потуже удавку бога


прзрачное сеппуку вместо бороды



мертвецы мастурбируют в тени лотосов



и визжат головы и брызжет бордельная кровь


над водой проносится супремтический вопль и отрезанная рука Пьеро залетает под юбку Анны Блюме та хохочет режет вены и над Веной проливается дождь крови


солдаты в канаве пьют мочу и выкуривают по 15 сигарет в день



ноги арлекина отрезанные трамваем собираются в путь



кричат умирающие на руках шлюх младенцы


стоит рання дадаистская весна


города пронзитешльно визжат как электрические провода


квадраты похожие на агаты её глаза в моём сознании



орхидеи в лунном свете
твои поцелуи крылья мотылька
в волосах твоих иней



Рай – пропасть.



невидимый Садизм твоего лица выдаёт в тебе рожденье Новой Зари
Любовь шрамирует сердца оставляет недосказанными слова и разбитые объятья


это поцелуи с зашитыми губами

 переступи порог и улови аромат постельной бойни


гостеприимство анонимных мыслей вгоняет в тоску оккупированную лживыми сердцами.


Роскошь тишины ласкает грудь наждаком твои сны и ночные ереси – коррумпированные псы бессмысленной игры


эта капризная химера жизни.


и звери и боги совокупляются в радиоактивонй тьме овцы и кентавры бегут к водопою шлюхи-оборотни заняли выжидательную позицию в уголках невинных детских ротиков блестят сгустки спермы похотливые европейцы с большими счетами платят за детей больше чем кто-либо немая взмокла от серии оргазмов немотивированная иррациональная ненависть десятки сосут в грязных писсуарах эти мальчики прирожденные минетчики их не пугают дешёвые сортирные декорации убогая педрильная атмосфера они продолжают зарабатывать отчаянно отрабатывая чаевые на свой страх и риск смакуя густую сперму пока ****и прыгают с крыш а пьяная малолетка отсасывает под рождественским столом эти мальчики не скоро оставят тебя в покое насилуя несовершеннолетних на окровавленной мостовой выплёвывая молочные зубы сентябрьские простыни рваная осенняя листва губастая шлюха пускает газы и продолжает работать не отрываясь от сломанного телевизора не вставая с кровати или её дочь сосёт прямо в инвалидном кресле публичный дом для калек девочки-дауны тревожат твой сон нарушая постельный режим девочки которых ты посадил на кодеиновую диету ты будишь их прижигая сигаретами туша бычки о груди или спины на них не осталось живого места мародёры трахают мальчиков в бамбуковых рощах не предлагая ничего взамен ничего кроме оскорблений плевков и пощёчин американец расстёгивает ширинку и отсасывает у парализованного сифилитика в его волосах засохло дерьмо азиатских ****ей ресницы цыгана слиплись от спермы  его сутенёра ****ься на полную катушку не щадя ни ртов ни задниц ты бы дорого заплатил что твои сны воплотились в жизнь чтобы эти мальчики с воспалёнными дёснами встали на колени и прошептали оду твоему члену свинарник забрызган кровью малолеток хозяйка бордели пердит от неудовлетворённости у её бойфренда слишком вялый член он встаёт только когда его касается десятилетний сын хозяйки или его двенадцатилетняя сестра разбивая членами зеркала мальчики выходят на тропу войны надевая костюмы санта клауса и накладывая вечерний макияж изменяясь до неузнаваемости отстреливая своих родственников после рождественского семейного обеда капли крови и мозги на недоеденной индейке цыган облизывает своими обветренными губами трупы мраморные статуи мальчиков разлетаются вдребезги систематический разврат опьяняет быстрее абсента с крэком член цыганёнка пропах бараньим салом мухи летят на обеденные столы испачканные экскрементами азиаток которые уже сутки развлекаются блюя плюя смеясь мочась и испражняясь друг на друга коричневые поцелуи что происходит в это время в борделе где слепой портье трахает своего спаниэля

Свет пожирает свет, тьма поглощает тьму. Снег тает буквально на глазах. Мне хочется медленного убийства с элементами высокохудожественного насилия. Таящие луны и уставшие голоса. Хронические заболевания древних.



Сумасшедшие бьют зеркала и в судорогах падают на мокрую землю. Я погружаю руки в сердца умерших содомитов. Стигматы нерождённых душ на чаше времени.


Сны, как и иллюзии, упираются конечностями в вечность.


Свежая кровь равноденствия.


Полнолуние. Вопросительный знак бога.


Этот миг насилия заключает в себе все мыслимые тайны и противоречия.


Синхронный оргазм


хризантемы в полях запахи гиацинтов снежные тропы и львы мудрость Дилана одиночество Миссисипи и если это просто хороший блюз сладкий как сон тогда мы не должны чувствовать боли но кто-то вмешался в наши планы


Крылатые девственницы Апокалипсиса машут крыльями в ответ они немы и поклоняются головорезам из Долины фаллического Хаоса

и хризантемы прибитые к земле тяжёлым дождём эти звуки и запахи они внутри твоего опустевшего сердца и чёрное небо Африки и горячий песок на зубах


Лунный вздор гиацинтов и восковая печать молчанья
Почему мальчики были убиты



От твоих слёз скоро погаснет ночь и пряди выбившихся волос наливаются почками
как ивы на высоком берегу


ты оставила мне в дар истерзанное тело своей последней жертвы приклеив записку:
наслаждайся сукин сын теперь эта муза останется с тобой навечно!


Клементина ты справилась со своей задачей прекрасно стихии умолкли и луна взошла над твоим проклятым домом на холме



В лунном сиянии наши тела как тела неудержимых сатиров на берегу океана нас ласкает прибой и свет звёзд заставляет твои соски твердеть на холодном ветру





 ещё одна измена и наступит затмение наступит день который никому не под силу будет пережить и тем более насладиться мечта оставить себе на память его голубые глаза в этих незамутнённых зеркальных зрачках отражаются и снега Йокогамы и рождество в Провансале и буддийские кресты и самурайские могилы и лицо Мичико расклёванное

Хичкоковскими птицами облака крови брызги перьев и пары плоти выпученные глаза Нарцисса и Гамлет вернувшийся к реальности и оттуда к Святой Земле и море и берег и хрустальный череп Христа и улыбка Де Сада опьяняющая Истина угасающего дня засунуть пальцы смоченные в абсенте мальчику в его узкое непроходимое ущелье где ещё ни один незнакомец не оставил свой след piss baby piss и научи так делать свою сестрёнку стоя не стесняясь камер и посторонних глаз тел рук и пр.


ростки бамбука прорастают сквозь тела речные лилии на твоей бледной груди молоком луны

Я омываю твой стройный стан у меня нет ничего кроме твоей кожи твоих рук твоих глаз и радстно ложусь под твою плеть