Глава 6 Улыбка Будды

(Интерпретирование «улыбки Будды» - О мужской кухне - Поэтическая пауза - Секреты питания – Теория о поколениях – Эгоисты – Неожиданное предложение – Как боготворить вещь – Марш под магнитофон – Рассвет на великой реке) 

Май, четверг, время 02:36

Пока суд да дело, дорогой читатель, расскажу небольшую историю, которая со мной происходит с завидной регулярностью на протяжении последних двадцати пяти лет. Вернее, это даже не история, а явление. Возможно, это явление преследует меня всю жизнь, но замечать я его стал именно тогда - двадцать пять лет назад. Суть явления можно выразить одним словом: «совпадения». Приведу простой пример. Допустим, я читаю книгу, в которой всуе упоминается гора Арарат. Поскольку это слово ничем не примечательно в данной книге, а идёт в общем контексте повествования, я отношусь к нему как к любому другому слову. Параллельно с чтением книги у меня включен телевизор. Не проходит и нескольких минут, как в новостях диктор упоминает «Арарат» в связи с каким-то событием. Неважно, название ли это горы, спортивной команды или изделия. Оба «Арарата» в моей голове вдруг ярко прорисовываются и на какое-то время оттягивают на себя всё моё внимание. Или иной пример. Я отвлекаюсь от рабочего стола и смотрю в окно, в котором наблюдаю синицу. В это время мне на электронный почтовый ящик приходит письмо от абонента с ником «синица»... 
Мною замечено, что эти совпадения очень близки друг к другу по времени.  Однако Бой отрицательно относится к подобным явлениям. Он, развенчивая моё чрезмерное внимание к подобного рода совпадениям, пытается оперировать теорией вероятности и утверждает, что совпадений в жизни гораздо больше, чем я замечаю. Просто я взял за правило отмечать близкие в некоем временном промежутке события и совершенно игнорирую такие же события, но встречающиеся реже. Это, как тот человек, который считает, что бутерброд всегда падает маслом вниз, говорит мне Бой, а на самом деле это далеко не так.
Но вернёмся к моему явлению. Иногда случается так, что совпадения происходят до трёх раз на дню. Бывает, что они пропадают на длительный срок, и тем не менее они не покидают меня. Один мой знакомый, которому я описал сие явление, без кол****ий объявил, что свойство сближения событий, объединённых, например, общим названием - давно известно людям и носит наименование - «улыбка Будды». По его утверждению, «улыбка Будды» не несёт в себе ни отрицательного, ни положительного заряда. Словно часы, которые только констатируют время, «улыбка» делает определённые знаки. За двадцать пять лет я ни на йоту не приблизился к разгадыванию этих знаков, да и не пытался этого сделать, но не утратил интерес к коллекционированию «улыбок» в своей памяти. Порывшись в электронной библиотеке, я нашёл несколько описаний совпадений, схожих с моими. Но это явление не имеет своего собственного имени, а то, что на самом деле носит название «улыбки Будды» - совершенно из другой области. Однако я настолько сросся с термином, что продолжаю пользоваться им сам и с удовольствием ввожу его в разговоры со своими знакомыми.
Между прочим, я нахожусь у Боя в гостях. Он, как всегда, занят на кухне приготовлением каких-то экзотических блюд. Всё бы ничего, да только время нашей встречи сегодня не совсем обычное – два с половиной часа ночи, или утра, как кому удобнее. Бой периодически практикует ночные трапезы с последующим шлейфом утренних впечатлений.
Удивительное это таинство – приготовление пищи мужчиной. Сам подход к процессу готовки  никак нельзя сравнивать с женским подходом. Здесь нет рутинности и «скорой руки», здесь нет «войны», когда вся кухня превращена в поле битвы. У мужчины всё слаженно, все движения отточены и нет суеты, которая присуща женщинам. Мужчина никогда не будет задавать вопросы во время еды - вкусно ли, не пересолено ли и так далее. Он никогда не станет делать оговорки по поводу огрехов блюда и искать виновного в их совершении. Его пища совершенна: своей сложностью или своей простотой, своей оригинальностью или первобытной грубостью, если хотите.  Честно говоря, мужчине не нужна и благодарность сотрапезников, так как блюдо для него не цель, а только итог приятного времяпрепровождения. Конечно, любая поэзия легко сойдёт в прозу, если ею заниматься регулярно. Поэтому я не собираюсь умалять достоинств женской кухни, которая как раз сильна своим постоянством. Мужчина, умеющий готовить, как никто другой знает это и не позволит себе отнимать у женщины звание хозяйки. А вот и хозяин…
В комнату вошёл Бой и начал торжественно раскладывать столовые приборы.
- Питаю слабость к хорошей посуде, - сказал он. – Не люблю безликих и толстых тарелок, а наоборот - люблю хрупкость и чтобы с реалистичным рисунком.
- А мне всё равно, - признался я. – Еда, она в хорошей посуде или в плохой, имеет одинаковый вкус.
- Если ты «заправляешься» на скорую руку в неприспособленном для питания месте, то здесь я с тобой соглашусь. В таком случае, можно даже воспользоваться одноразовой посудой. Но дом, есть дом. Использование одноразовой посуды на его территории – оскорбление, как для дома, так и для хозяина. Если сдобрить приём пищи уютной обстановкой, приглушенным светом, хорошей посудой и белоснежными салфетками, то это совсем другое дело. Очень важны люди, с кем ты разделишь этот стол. В окружении друзей приём пищи превращается в трапезу, еда - в блюда, болтовня - в собеседование, а трата времени - во времяпрепровождение. Здесь важна эстетика, важен антураж.
- С таким же успехом можно пойти в ресторан! – сказал я, впрочем, помогая Бою.
- Отличием и изюминками нашей трапезы являются, - Бой начал загибать пальцы, - позднее время, отсутствие посторонних шумов и лиц, возможность чувствовать себя вольготно.
С этим, действительно, было поспорить трудно, тем более что я сидел, развалившись в кресле, в рубашке навыпуск, перед работающим телевизором. Бой тоже был одет отвлечённо. Он ходил на кухню, и каждый раз приносил что-то новое на стол. После столовых приборов Бой неизвестно откуда извлёк бутылку коньяка и продекламировал:

«Арарат» - в пяти звездах
В поездах, магазинах
Рассекается в розги
По глоткам, по квартирам
Открывает соблазны
Языки увлажняет...

Бой замешкался, потому что начал с пыхтением открывать бутылку.
Пока он выуживает пробку, дорогой читатель, прошу обратить внимание на то, что только что случилась «улыбка Будды»: я в качестве примера говорил выше о горе Арарат, - и вот он, коньяк с таким же точно названием! 
Бой снова пошёл на кухню. На мои попытки ему помочь он отвечал решительным отказом, поэтому мне ничего не оставалось, как пить коньяк в качестве аперитива и смотреть в экран.  По телевизору шла странная передача о морских обитателях, а точнее о моллюсках, мидиях и прочих слизняках. Через некоторое время ко мне присоединился Бой.
- Предлагаю тост, - заявил он, обновляя содержимое моей ёмкости и наполняя свою.
- Давай!
- За тишину. За такую тишину, в которой можно услышать только лёгкое потрескивание свечи, – сказал он и сделал небольшой глоток.
Потом взял гитару и пропел незнакомые для меня слова:

Когда темнота во всех окнах,
Касается губами тиши
Люди из страха оглохнуть,
Впускают дыханье свечи
И вот по углам и по стенам,
И по потолку как-то ленно,
Будто из долгого плена
Рождается тень...

- Вот, за что-то такое, – Бой отложил гитару в сторону. - Давай угощайся-ка лучше пельменями, - он пододвинул ко мне горячий горшочек с запечёнными пельменями и молочник с винным соусом.
Вкус у пельменей был необычным. С тестом всё, в общем-то, было понятно, а вот с содержимым... Начинка была одновременно похожа и на курицу, и на свинину, но, кажется, таковой не была, по крайней мере, не на сто процентов. Присутствовал ещё какой-то привкус, но он был мне незнаком.
- Бой, открывай секрет своих пельменей, - сказал я, проглотив очередной.
- Ну-у-у, - протянул он, - тут есть свинина, естественно и..., - взглянул он на меня вопросительно.
- Курица, - продолжил я.
- Не угадал! Курицы тут и в помине нет. Здесь только свинина и... мидии! – сказал Бой.
- Ничего себе!? – произнёс я. – Довольно необычный вкус и, главное, не очевидный. Как это ты отбил морской дух от них?
- Это секрет повара, и он слишком скучный, чтобы на него тратить время. Я тебе потом дам  рецепт.
- Бой, мне улыбнулся Будда, - сказал я и указал на экран телевизора. Там всё ещё шла передача о жизни морских обитателей и как раз рассказывали о промышленном вылове мидий.
Бой махнул рукой.
- Ты всё ещё не успокоился со своими «улыбками»? Твоя констатация фактов совпадений ни к чему не ведёт. Возможно - это сигнал свыше, возможно - удачное стечение обстоятельств, возможно - послание потусторонних сил. Но ни ты, ни я этого объяснить не в состоянии. К чему тратить ценные слова на перемалывание воздуха?
- Я, наверное, единственный из твоих близких знакомых замечаю эту «улыбку», - сказал я. – Меня это как-то согревает. А может это коньяк?
- Скорее всего! На, вот, и грейся! – озорно ответил Бой и подвинул ко мне бутылку. – Улыбок точно станет больше, правда до тех пор, пока они не превратятся в гримасу.
После небольшой паузы, он продолжил.
- Я не случайно предложил тебе пельмени с мидиями. Я уж, извини, хотел поэкспериментировать. Как ты думаешь, готов ли ты к тому, чтобы есть пельмени с такой начинкой всегда?
Бой не перестаёт меня удивлять своими опытами и экспериментами. Причём он это делает легко, используя в качестве подопытных самых доступных и беззащитных тварей – своих друзей. Ну, ни негодяй ли он после этого?
- При всём уважении к твоему кулинарному искусству, я, скорее всего, буду потреблять более привычные для меня пельмени с начинкой из обычного мяса, - ответил я. – Видишь ли, я же сразу уловил что-то инородное, а вернее – неродное, в тесте. Если бы ты мне не открыл тайну этих пельменей, я, конечно же, их всё равно съел. Возможно, что я употреблял бы их и дальше, но во мне бы постепенно развилось чувство противления.
- Тогда можно считать, что мой опыт удался! – сказал Бой. -  Я всегда являлся приверженцем теории о том, что нужно питаться той пищей, которая присуща местности, в которой ты проживаешь. Но этот постулат можно расширить привычкой. Пример – как раз эти мидии в пельменях. Когда-то я очень часто отдыхал на море. Хозяйка, у которой я жил, часто делала такие пельмени – наполовину со свининой, наполовину с мидиями. Может быть, она это делала из экономии, может быть из соображений полезности, не знаю, но я, в какой-то степени, привык к этим пельменям. Поэтому мой рацион вполне может в себя включать такое блюдо. Чего нельзя сказать о тебе. Для тебя – это, в некотором роде,  деликатес, и надо к нему соответственно относиться.
- Я так и отношусь. Для меня, что японская кухня, что французская, что кухня островитян – экзотика, не более.  Это интересно, это впечатляет, это удивляет желудок, но не вызывает безоговорочной любви всего организма в целом. Я даже больше скажу.  Мой организм странно себя чувствует, когда посередине зимы его питают свежими овощами или фруктами. Он же «знает» или «догадывается» о том, что в нашей полосе снимать урожай дважды невозможно. Организм средней полосы России привык к тому, что мандарины бывают только под зиму, клубника в начале лета, а овощи ближе к осени. Любые другие сроки – это аномалии для него.
- Правильно! - выхватил инициативу из моих уст Бой. – Добавь сюда возмущение других продуктов питания, очередь которых отодвигается на неопределённое время. Грустные блины со сметаной, смотрят на вакханалию заморских овощей и экзотических блюд в желудке, и копят обиду! А потом – мстят несварением! Я их прекрасно понимаю. В какой местности родился, от той местности и питайся! Пора обозначить новый тост, - уже спокойно сказал Бой.
- За национальную кухню! – сказал я и вкусил коньяка.
- Точно! – Бой сделал то же самое.
Я включил громче телевизор, так как там началась новая передача на историческую тему.  Коньяк бодро гулял в нашей голове, но, почему-то, не действовал на мозги разлагающе. Бой внимательно смотрел на реконструкцию исторических событий и памятники ушедших эпох.
- Интересно, что останется после нас, если после таких героических колоссов не осталось следа? – медленно произнёс Бой.
- Пластмасса, - сказал я.
- Тогда к чему все эти памятники? К чему эти герои, если всё равно через сто или двести лет их никто не чтит и о них никто не вспоминает? Что нам до чаяний декабристов, героев 1812 года и окопных солдат Первой мировой? Что ты можешь, например, сказать о своих предках в четвёртом или в пятом колене?
- По одной линия я знаю всех родичей до третьего колена, а по другой – сведения отрывочны, - ответил я и удивился, что ещё хоть какие-то сведения хранятся в моей памяти.
- Вот и именно, кое-что слышал, кто-то сказал... Наш удел жить в пределах трёх поколений и терять границы родственных уз. Большинство из нас те самые «Иваны, родства не помнящие» из поговорки. В молодости мы самые защищённые, оттого самые смелые. Есть здоровье, красота, жажда действий. Мы защищены. Перед нами, по крайней мере, шагают два поколения – отцы и деды. Они наши первые собеседники, первые учителя. Но приходит время и «деды» уходят. И нас посещает первое осмысление того, что впереди не всё так радужно и за внешней розовостью ждёт огромная, в мозг не лезущая, тьма. «Деды» уходят и что-то обрывается. Какая-то связь с детством что ли. Твоя память и, главное, чувства, настойчиво ищут запахи, звуки, которыми были наполнены ранние годы. Какие-то вещи, до сих пор хранящиеся в отчем доме, окунают тебя в воспоминания об ушедших. Но ты силён! Ты растёшь. К твоей силе добавляется жизненный опыт и тебя всё ещё есть кому прикрывать. Родители. Однако страх уже пытается поселиться в тебе. Особенно когда не спится. Вот тогда и приходят мысли, которые здоровая голова постичь не в состоянии и тебя бросает в пот при осмыслении своей невечности, что ты - вот это самое тело, вот это самое «я», рано или поздно уйдёшь из этого мира. Что «это всё» будет двигаться дальше без тебя, что ты, как и миллионы других похожих на тебя людей, перейдёшь в непостижимое разумом состояние... Тебе хочется думать, что там есть этот самый непонятный мир, но в голове рисуются только могилы известного тебе кладбища. Ты даже можешь предположить, как будут изменяться люди, которые останутся после тебя, как их память, желания и возможности будут постепенно таять, как они будут потихоньку забывать...
(Чтобы хоть как-то разбить длинный невесёлый монолог Боя, я расскажу один маленький случай. Однажды, будучи ребёнком, я спросил своего отца: «Папа, что делают люди, когда умирают?». Он ответил мне: «Они думают». Я благодарен ему за эти слова. Они позволили мне длительное время жить в полном спокойствии за своё будущее. Сама мысль о том, что вся разница между живыми и мёртвыми людьми заключается лишь в том, что одни из них думают на ходу, а другие думают лёжа, меня приводила в восторг. Я даже тренировался, и когда ложился спать, то пытался какое-то время сдерживать приход сна и думать, о чём угодно. Вот такая история. Но вернёмся к Бою, он очень чутко реагирует на невнимание.)
...Однако любая страшная мысль быстро отбрасывается, едва ты вспомнишь, что между тобой и смертью есть ещё поколение – поколение родителей. Представь себе вершину горы, которая устремилась ввысь и прошла сквозь облака. Есть подъём, есть спуск, а есть вершина. Вершина не остроконечна, она в виде небольшой плоскости, что позволяет держаться на ней совершенно спокойно и даже ходить по ней. Все люди выходят из облаков, то есть из небытия,  и уходят туда же. Пока мы дети, наш путь лежит наверх, к вершине. Мы поднимаемся и верим, что там, как раз то, что нам нужно, что именно там мы будем ещё более счастливы, сильны и успешны. Но, оказавшись наверху, вдруг выясняем, что вершина невелика, что состояние успеха и силы кратковременны, и что, пройдя всего ничего, мы уже должны спускаться вниз. Становится страшно оттого, что родители уже двигаются под уклон, и тебе скоро следом ступать на этот путь. И, когда это чувство начинает довлеть над тобой, тогда появляется новое поколение – дети. Это маленькое поколение для тебя как отдушина. Дети, пока они малы, позволяют чувствовать себя хорошо, они снова возвращают тебя в спокойное состояние, в твою силу, в молодость. Они, конечно, уже не в состоянии вытянуть наверх твоих родителей, но тебя, тебя они удерживают на плоскости горы, не прилагая никаких усилий. Как ты в своё время «хранил» таким же образом своих родителей. Но дети со временем повторят тебя. Они станут такими же «Иванами», они вряд ли будут держать нить своей памяти в постоянном натяге. Их также увлекут собственные заботы, собственные дети и как ты вывернулся  когда-то из-под опеки «дедов», так и они вырвутся из-под опеки твоих родителей, а потом и из-под твоей. Жизнь страшна в своём молодом цинизме и пожилой беспомощности. Совсем недавно я пришёл к неутешительному выводу, что мы нужны своим родителям только для того, чтобы достойно их «проводить», и рожаем себе детей для того же...
- Бой, это эгоизм чистой воды, - неожиданно встрял я в монолог Боя.
- Вот это я и хочу сказать. Эгоизм – это не порождение воспитания, это природное явление. Несмотря ни на какие тёплые семейные теории о счастье, каждый из нас является эгоистом, прежде всего по отношению к своим детям. Этот эгоизм рождается на основе боязни смерти. Поэтому нам нужны сказки о бессмертии, если не тела, то хотя бы духа. Наш эгоизм к детям порождает ответную реакцию. Эта реакция детёнышей млекопитающих. Заметь, как происходит развитие ребёнка. Рождается ребёнок. Его любят, в нём души не чают два поколения – родители и родители родителей – «деды», как я их называю. Ребёнок растёт, в него вселяются соблазны, проявляются первые признаки характера. Родители, как правило, по отношению к своим детям более тверды, нежели «деды». Дети, чувствуя слабину «дедов», проминают и прорывают её. В таких случаях говорят: «Дети садятся на шею». Родители в определённый момент выполняют функции буфера между двумя лагерями, причём милые детишки находятся в лагере атакующих, а «деды» - в лагере осаждённых. Дети растут, тр***ют больше внимания, начинают «присматриваться» к родителям. «Деды» их больше не интересуют. Они их в целом оставляют в покое, зачастую настолько, что забывают о них совсем. Всё что могли, «деды» уже передали своим внукам. Теперь внуки ушли в своём развитии далеко от «дедов», но ещё не потеряли зависимость от родителей, не только в материальном, но и в умственном развитии. Это произойдёт позже. Для этого периода взросления имеется другое понятие, называемое  «переломным возрастом». Любой каприз детей можно подогнать под это название. Однако моё мнение таково, что настоящий «переломный возраст» приходит тогда, когда родители уже ничему не могут научить своего ребёнка. С этого момента ребёнок пускается в одиночное плавание, в котором родителям отведена запасная скамья. На этой скамье уже давно сидят «деды». Теперь родители и «деды» оказываются в положении, когда они устарели. Дети их взгляды не разделяют, не понимают их, им не ведомы их страхи и слабости. Дети стали сильными и умными, они смели с пьедестала или с той самой плоскости, о которой я говорил выше, предыдущие поколения и стали на время командующими. И тут происходит удивительное. Эгоисты-родители, которые породили дитя из своих же эгоистических побуждений, сами называют своё детище – эгоистом. Круг замкнулся, и формула стала краткой: «Эгоист порождает эгоиста», - Бой шумно выдохнул.
- Печальную картину ты рисуешь, - сказал я. -  По-твоему выходит, что я эгоист и ты, и все вокруг такие же типы? Может, есть исключения?
- Исключений быть не может, могут быть только наши убеждения в том, что тот или иной человек лучше или хуже, чем мы. Мне неоднократно приходилось слышать от моих родителей то, что вот этот  человек - положительный, а тот – никудышный. И я могу это понять, хотя родители опираются просто на своё восприятие данного человека. Они же не знают его подноготную, не жили с ним вместе, не представляют, чем руководствуется человек, совершая те или иные действия. Их мнение складывается исключительно из собственного наблюдения или вынесены из пересудов со своими знакомыми. Да мы сами, хотим мы того или нет, всегда лучше выглядим на людях, чем это есть на самом деле. Ну, ладно, хватит о грустном!
Бой вдруг неожиданно резко поднялся, и довольно бодро прошёл в ванную. Спустя пару секунд оттуда послышался плеск воды и отфыркивание. Бой вышел из ванны посвежевшим, бодрым, как будто только что не он тянул коньяк и не он казался скучным нравоучителем.
-  Немного посвежело. А это значит, что скоро рассвет. Собирайся, мы идём его встречать, - всё так же бодро сказал Бой.
- Меня что-то в сон клонит, - попытался защититься я.
Но Бой был непреклонен, и вскоре мы вышли из подъезда в направлении востока. Вырвавшись за пределы квартала и оказавшись вдалеке от домов, я спросил:
- А куда мы, собственно говоря, двигаемся?
- На Волгу! На великую русскую реку – Волгу!
- Это ж полчаса ползти...
- Если энергично идти, то минут двадцать, я замечал. Как раз успеем к солнцу.
По-видимому, я несколько ошибался, когда думал, что Бой изгнал из себя коньяк. Но, поскольку я сам был не в лучшей форме, то не сразу заметил в руках у своего друга старый кассетный магнитофон.
- Зачем тебе магнитофон? – спросил я, приходя в себя от утренней прохлады.
- Если я тебе ещё сегодня не надоел, то позволь поведать тебе ещё одну небольшую теорию.
Я начал обдумывать его утверждение или вопрос относительно надоедливости, когда Бой начал свою очередную проповедь.
- Я приверженец того, что каждая вещь на свете должна работать. Ею нужно пользоваться, чтобы, во-первых, ты был удовлетворён сам, во-вторых, чтобы вещь чувствовала себя нужной и полезной. Вспомни моё жилище. Там практически нет вещей, которыми я бы не пользовался. Встречаются кое-какие безделушки, которые принесла Таня, и может несколько старых вещей, которые потихоньку будут изжиты, но в целом, моё логово избавлено от ненужного хлама. Но зато каждый предмет нужен и на своём месте!
- Подожди-подожди, - прервал я Боя. – Ты, как обычно, преувеличил. В каждом доме копится множество вещей, я думаю, что и у тебя тоже. Это детские игрушки, это старые, но дорогие сердцу мелочи, это памятные безделушки, доставшиеся от предков, да мало ли ещё чего! Как эти вещички вписываются в твою теорию?
-  А я и не отрицаю. Когда я говорю, что каждая вещь должна работать, то не имею в виду, что все они должны работать одинаково и одновременно. Может быть и «работа» здесь не совсем уместное слово, просто не могу подобрать сходу нужное. Картина, например, или сувенир. Их работа связана с тем, чтобы приносить наслаждение человеку, смотрящему на них. Также нельзя сравнивать ношение штанов, например с использованием чайника. Я говорю о том, что если вещь находится в твоём доме, то ею нужно пользоваться. Иначе она «обидится» на тебя. У меня множество любимых вещей. Я к ним прирос и не могу с ними расстаться. Поэтому наряду с новыми, у меня много старых вещей. Нет-нет, но я их достаю из своих запасников и пользуюсь ими, как бы давая им возможность жить, дышать.
- Я отказываюсь понимать это! Мы давно превратились в общество потребителей. Если ты будешь к каждой вещи относиться как к живому существу, то быстро сгоришь или утонешь в хламе. Ну, хорошо! А как ты расстаёшься со старыми вещами или хотя бы с теми, которые вышли из строя, например, порвались или разбились? Ведь ты к ним наверняка, как ты выражаешься, прирос?
- Это один из больных вопросов, - сказал Бой. - Так и скажу, что расстаюсь я с ними скрепя сердце, примерно так же, как расстаются с домашними питомцами, жизнь которых значительно короче человеческой. Приходиться рвать по живому, так сказать. А что касается общества потребителей, то тут работает моя теория по сдерживанию потребностей. Зачем наслаивать друг на друга вещи? Пусть поработает та, которая уже есть у тебя, а та, которой нет, пусть ждёт до поры до времени в магазине. Вещи, как грибы – на всех хватит, и пусть торгаши потеют, «взращивая» и храня их для нас. С новой вещью мы всегда сумеем познакомиться, а пока она нам незнакома, мы не можем влюбиться в неё, если, конечно, это не любовь с первого взгляда. Бороться с соблазнами просто – реже ходи по магазинам!
Мы немного прошли молча. Было светло, однако солнце еще не показалось. Ранние собаководы уже выгуливали своих друзей вдоль дорог.
- Кстати, - Бой ткнул пальцем в магнитофон. – Это тоже мой любимец. Он даже работает, только батареек нет.
Бой нажал на кнопку «пуск» и вдруг запел марш, который мы как-то совместно придумали:

Если бы мы знали, что нас ждёт в плену
Мы бы никогда не ходили на войну!

Вторые две строки мы уже орали вместе:

Мы не пацифисты и нам важно знать
Где сейчас фашисты и куда стрелять!
             
Слова не Бог весть какие, но где в маршах встречаются интеллигентные словообразования? Сами того не осознавая, мы перешли с заплетающегося шага на чеканящий. Нас услышала одна пара живых существ – мужчина и овчарка. Овчарка бросилась бежать так, что чуть не сбила с ног своего поводыря.
- Посмотри, - указал головой Бой, - как красиво собака выгуливает своего хозяина. Пожалуй, надо прибавить громкости, а то у нас мало слушателей.
Сказав это, Бой покрутил ручку звука на неработающем магнитофоне и продолжил петь громче прежнего. Я подхватил.

Если бы мы знали, что не будем спать
Мы бы никогда не ходили воевать!
Мы не анархисты и нам важно знать
Где сейчас фашисты и куда стрелять!

Пение нас раззадорило и отрезвило, после чего Бой повернул ручку звука влево и я, подыгрывая ему, стал петь тише, пока совсем не затих. Мы ещё сделали два-три чётких шага, а потом перешли на обычную ходьбу.
- Ну вот, магнитофон не зря пылится в моей квартире, - сказал Бой. – Когда-то он был предметом вожделения, покуда был недоступен, потом – предметом обожания, когда я его приобрёл, потом – обыденной вещью, пока он не состарился. А выкинуть - жалко.
- Чего жалеть-то? Выкинул и дело с концом.
- Именно его я выкинуть не могу, лучше подарю кому-нибудь, по крайней мере, моя совесть перед ним будет чиста. Как и в человеческих отношениях, о которых мы говорили дома – «деды» уже ничего не могут передать своим детям, но зато они могут принять участие в воспитании внуков. Так и этот магнитофон – пусть он на старости своих лет станет для кого-то игрушкой или первым конструктором.
Асфальтовая дорога сменилась песком. Мы шли напролом, через кусты вербы и ивняка. Неожиданно песок закончился небольшим обрывом. Перед нами открылась Волга в своём великолепии и спокойствии. На глади воды в устойчивом состоянии находились разнокалиберные лодки рыбаков, как будто приклеенные к воде.
- Волга, - торжественно произнёс я.
- Итиль, - вспомнил древнее название Бой.
Мы на мгновение разобщились, каждый подумал о своём.
- Рыбаки-и-и-и, - неожиданно крикнул Бой, выведя меня из оцепенения, и что-то похожее на эхо разнеслось по округе.
- Не ори, идиот, - одёрнул я его.
- А чего они нам сделают? Ты же знаешь рыбаков. Они милые и добродушные люди. Они не оторвут свой взгляд от своих поплавков и кивков удилищ. У меня тоже есть знакомый буддист. Однажды он мне поведал теорию о том, что рыбалку можно рассматривать, как способ медитации и погружения. Рыбак принимает удобную позу, в которой ему предстоит сидеть значительное время. Потом сосредотачивает свой взгляд на одной точке, например на поплавке, и... застывает. Давай уподобимся рыбакам и примем этот рассвет.
Мы уселись на обрыве, свесив ноги вниз. Я посмотрел на Боя. Он как будто застыл. Но глаза его были открыты, и он неотрывно смотрел на то место горизонта, где вот-вот должна была показаться красная полоска восходящего солнца. Я поспешил вперить свой взгляд туда же. Было холодновато, но осознание близости гигантского солнечного диска согревало.
И вот оно началось...
Будь я художником, я обязательно бы запечатлел эту, миллион раз растиражированную картинку: две чёрные человеческие фигуры на фоне восходящего кроваво-красного солнца. И магнитофон...

Глава из книги "Бой по четвергам", Март 2008 – Апрель  2010