Залман Нотик. Эшелон шел на восток. глава 1

предисловие.
Это неоконченная повесть. Её автор Залман (Миша) Нотик. (1928-2001) . А я являюсь его однофамильцем. О существовании моих однофамильцев узнал недавно благодаря интернету. В 1967 году во время командировки в г.Воронеж одна женщина уверяла меня, что перед войной она была знакома в г.Харькове с Нотиком. Я ей тогда сказал, что такого быть не могло, т.к. мой отец никогда не был в Харькове, а однофамильцев у нас нет. Оказывается были. И теперь я познакомился с их потомками. Одна из них Анна Блинцова (Нотик) живет в г. Тула. Она дочь Рахиль (Розы) Нотик – автора слов песни Уральского добровольческого танкового корпуса о чёрных ножах.
Анна обнаружила тетрадь своего дяди Залмана (Миши) Нотик с рукописью неоконченной повести. Вместе с племянницей они оцифровали рукопись и в мае 2009 года переслали её мне.  Я, к моему стыду, закрутился и сразу не начал публиковать на своей странице главы этой повести. И только сейчас приступаю.
Александр Нотик


Залман Нотик. Эшелон шел на восток.

Глава 1
Двадцать второй эшелон

Эшелон шел на восток.
Черный дым из паровозной трубы рвался в ослепительно голубое, по-весеннему, небо. Но стояла осень. Был октябрь 1941 года.
…Лишь спустя много лет, став взрослым человеком, Миша сможет понять по-настоящему, какое трудное время было для страны. Именно в эти дни, танковые дивизии немцев, прорвав фронт, устремились к Москве. На северо-западе враг замкнул кольцо вокруг Ленинграда, началась беспримерная в истории 900-дневная блокада города.

В центре восточного фронта, танковые дивизии немцев, прорвав фронт, устремились к Москве.
А на юге немцы, захватив Киев и Донбасс, подходили к родному городу, который Миша покинул несколько дней назад. Городу, где прошло Мишино детство.
 
В учебниках по географии этот город назывался крупным промышленным центром Украины и бывшей столицей Украинской ССР. Город гордился крупнейшей в Европе площадью Дзержинского, на которой был воздвигнут комплекс зданий (советский небоскреб) – Дом государственной промышленности, прекрасными заводами, театрами и парками. Единственное, о чем вздыхали с огорчением харьковчане – в городе не было такой реки, как Нева у ленинградцев, или Днепр – у киевлян.

А Миша вспоминал свою 13-ю школу, в которой совсем недавно он учился, и великолепный дворец пионеров – двухэтажное белокаменное здание с мраморными лестницами, красными ковровыми дорожками, паркетными полами, зимним садом, библиотекой, и многочисленными кружками.

Накануне войны, Миша, закончив кружок юных железнодорожников, сдал экзамен на дежурного по станции. В городе, в парке культуры и отдыха им. Горького начали строить детскую железную дорогу – малую Южную.

Миша вспомнил 22-е июня. Пасмурный день. Хмурые лица взрослых у выставленного на окно радиоприемника.
Ребята, которые привыкли за последние годы к новым республикам, завели такой разговор:
- Теперь Гитлеру – хана! – авторитетно заявил Шурка Черниченко. – Наши подтянут резервы, границу перейдут и начнут бить фашистов. Сколько теперь республик будет! И Польша! И Чехословакия! Наши как двинут!
Мишины воспоминания:
- Красное знамя, пробитое осколками – в театре.
- Встреча (не разборчиво) . Улыбающийся П… , который успевал метаться от одного борта открытой машины, к другому и махать шапкой.
- Дворец пионеров – подарок П.П. «А кто такой П.П.» - спросил Миша. Но военные не ответили.

Эшелон покинул родной Харьков несколько дней назад и был одним из тысяч эшелонов, двигавшихся с запада страны на восток – на Урал, в Сибирь или Среднюю Азию.
Миша знал, что эшелону присвоен 22-й номер, и что станция назначения – город Челябинск. Именно туда эвакуировался из Харькова дизельный завод №75 (завод по производству танковых дизелей). Харьковский дизель-моторный завод был введен в строй в 1939 году (директор завода - Д.Е. Кочетков). А в мае 1941 года, старшая Мишина сестра Роза поступила работать на завод контролером в литейный цех.
Моторный завод выпускал танковые дизели. Двигатель – сердце танка. Завод снабжал стальными могучими сердцами ряд танковых заводов страны.

15 сентября рабочие узнали об эвакуации в Челябинск – далекий, незнакомый город. На заводе снимали станки, и в тоже время продолжали работать, не жалея ни времени, ни сил. До последней минуты продолжали ковать кузнецы, лить литейщики, рабочие обрабатывали детали в механических цехах завода.
Сначала снимали и грузили в эшелоны универсальное оборудование. Специальные станки продолжали работать. Затем снимали с фундаментов, подготавливали в дальний путь и грузили станки для обработки деталей на первых операциях. Обработка на последних операциях продолжалась. В последние эшелоны грузили оставшееся оборудование. Специально созданные бригады демонтировали все. Разбирали огромные молоты, подъемные краны, термические и литейные печи, снимали моторы, сворачивали в рулоны кабель и электропроводку, вывинчивали розетки. Даже кирпич, необходимый для кладки печей, аккуратно грузили на платформы.

18 сентября 1941 года, поздно ночью, когда смолкли резкие звуки очередной воздушной тревоги, когда умолкли зенитки и только где-то вдали от завода зловеще ухали запоздалые разрывы бомб, а в разных концах, погруженного в темноту города, багровели пятна пожаров, с Балашовской станции, что возле завода, ушел на восток первый эшелон с людьми и оборудованием.
И еще 25 эшелонов ушли в Челябинск, где уже готовились к их приему.

18 октября, за семь дней до захвата города врагом, ушел последний эшелон.
Ровно месяц – чтобы полностью демонтировать, подготовить к отправке и поставить огромный завод на колеса.
19 сентября за образцовое выполнение задания правительства по выпуску таковых моторов, заводу был присвоен Орден Ленина.

…С помощью А.А. Жданова, с правительством было согласовано, что Кировский завод, переезжая в Челябинск, сохраняет свое имя.
Свыше 15 тысяч кировцев и членов их семей были переброшены по воздуху, а затем железной дорогой на Урал.
ЧТЗ – единственный в стране изготовитель мощных тракторов – многое держал на своих плечах. Но в середине ноября 1941 года правительство было вынуждено пойти на крайний шаг. В Челябинске совершенно прекратилось производство тракторов, снарядов, мин, авиабомб. Завод освободился от поставки всем внешним потребителям литья и штамповки. Танки, только танки!...
 
Мы уезжали 13-го октября. Роза приехала за нами на грузовой машине. Она оправляла нас с эшелоном, а сама оставалась в Харькове!
Эшелон состоял из открытых платформ, на которых стояли какие-то металлические штуковины, закрытые брезентом, большие деревянные ящики – все это взрослые называли кратко «оборудование». Эшелон состоял из платформ и теплушек. А в теплушках ехали люди. В теплушках были сколочены деревянные нары в два яруса. Миша сразу понял, что лучше ехать наверху (и ближе к окошку). Женька тоже выбрала верх. А маме трудно было взбираться наверх, она устроилась внизу.

Из общежития привезли матрасы и одеяла. Посередине находилась железная печка – буржуйка. Миша читал об этом в книгах про гражданскую войну.
На одной стороне - три семьи,  на другой – четыре. На каждом вагоне мелом был написан его номер. Наш вагон – одиннадцатый.
Понемногу устанавливался походный быт на колесах. Главное – питание. Перед отъездом каждому (независимо от возраста) был выдан сухой паек – 2 килограмма колбасы, 2 килограмма сала и две буханки белого хлеба (вкуснейшего!). Колбаса полукопченая.
На одном из перегонов эшелон остановился. Набрали пшена и соли из мешков, находившихся в разбомбленном поезде  – набирали в полотенца, наволочки, даже кепки, а потом варили кашу.
Остальное – покупали дорогой картошку, пшено, лук. Было немного сахару. Кипяток без заварки – сахар вприкуску, что для Миши было большим неудобством – он ухитрялся съедать свой кусочек, сделав два-три глотка.

Была странная поговорка – «пойдем узнаем, сколько лет машинисту». А по надобности старались ходить не на станции, а на перегоне, когда останавливался поезд. Машинист знал об этом, и перед отправлением давал несколько длинных гудков, а затем медленно трогал состав, чтобы все успели сесть.
Ночью поезд прогрохотал по длинному мосту через Волгу. Саратов. В первую минуту Миша не сразу понял, чем же отличается саратовский вокзал от всех предыдущих. Станция Саратов была освещена. Затемнения не было! Горели лампы на перроне, за  привокзальной площадью виднелись огни в жилых домах. Затемненная зона окончилась!

В Челябинск мы приехали 6-го (7-го?) ноября. Открылась вагонная дверь, в теплушку заглянул командир эшелона и сказал: «Товарищи, поздравляю вас с 24-й годовщиной Октября и прибытием к месту назначения – в город Челябинск».
Через три дня – на работу!

Но всего этого Миша не знал. Уже несколько дней люди жили на колесах, без газет и радио. За Уральском пошли степи. Миша увидел живого верблюда, которого раньше видел только в зоопарке.

Продолжение следуетhttp://www.proza.ru/2010/11/04/1840