Дыхание младенцев

Мечта

- Рассказать про мечту?
- Да. Объясните мне.
- Вам? Вы же доктор.
- Да, вы правы, так и есть, объясните мне.
- Ха. Я хочу появиться перед ними худой, со свисающими бежевыми штанами в оранжево-жёлтой футболке с синяками под глазами. С порезами на внешней стороне руки и множеством браслетов на ней. С рыже-золотистыми волосами и хитрыми глазками и ярко-красными губами. Хочу залезть порезанной рукой в задний карман и достать оттуда кучу мусора. Я хочу смотреть вникуда грустными глазами, будучи абсолютно счастливой.
- Вам так плохо?
- Да. И я хочу, чтобы им стало ещё хуже. Я хочу, чтобы им стало меня жалко, и тогда они все поняли бы, что ни одному из них нельзя было, просто невозможно было оставлять меня одну ни на минуту.
- Должна признать, вы достаточно эгоистичны.
- Я вам объяснила, так? Значит вы, спрашивая, обещали меня понять, а я, рассказывая, доверилась вам.
- Я вас понимаю, я же женщина. Я сделаю всё возможное, чтобы свести наши встречи к минимуму.
- Не надо. Лучше доктор, чем совесть.

Ближе к границе

Нет, ничего ты не поняла. Ни-че-го-то-ты-не-по-ня-ла. Объяснить ВАМ?! Доктору?! Тогда уколите же. Я умираю! Ты что – не видишь, что ли?! Доктор, укол! Укол! Дайте морфий! Доктор, помираю! Дайте морфия!..
Автобус подъезжает к Российской границе, и мне невыносимо хочется блевать. Блевать не от вышесказанного (хотя и от этого тоже), а скорее от собственной сущности. Господи, как же мне плохо! Я не сплю только второй день, но готова уснуть даже на голом асфальте, лишь бы меня выпустили из этого коромысла. Есть! «Заключённым» полагается прогулка! Как?! Всё-таки нет?! Придётся ждать ещё часа два до ближайшей стоянки. У меня есть всё, кроме уже упущенного, разумеется.
Мы, «заключённые», едем в дряхлом нелегальном автобусе с условиями «всё включено». Всё одновременно. И аварийные огни, и обогреватель, и охлаждатель, и чайник, и кофейник, и самогоночник... А мозги всё равно выключаются.
- Не читайте по ходу движения. – Говорит «большая леди» слева от меня.
- Да?
- От этого болит голова. – Да она даже на одном сидении еле-еле помещается.
Может я и не читаю вовсе, может я картинки рассматриваю. И какое ваше дело, в конце концов? 

Дыхание слабеньких

Состояние моих рук в принципе очень даже стабильно, я имею в виду, что они всегда бело-красные, и немного выпирают вены. И даже после ванн они одинаково розовые и обсохшие, но кожа в порядке. Это хорошо. Но сегодня высвечиваются вены. И я ведь знаю, отчего это – от того, что я вечно нервничаю и тереблю резинки на запястье, и рука пережимается. Когда резко понижается давление в крови, вены вздуваются. Сейчас резинок на мне нет, но есть повреждённые капилляры на запястье и внутривенные микроповреждения.
Кто-нибудь типа Чекатило похвалил бы меня за многое, о чём я частенько подумываю, а мне ещё жить много-много лет и замуж выходить. Но красота важнее, а ребёнок испортит её, или же я умру. Умру во время родов или от нервной анорексии из-за скандалов с моим возлюбленным, что не захочу портить красоту рождением зло-чада. Убейте вы меня, но дети не должны быть любимыми, только из-за того, что мы их произвели. Дети должны быть любимыми за то, что они держатся за наши длиннющие огромадные ноги, когда учатся ходить, в то время когда мы чистим зубы перед зеркалом в ванной.
Я всегда начеку.
Что же всё-таки двигает нас к мечте? Подсознание? А может что-то иное типа зависти, ненависти, любви, позора, одиночества или ещё чего-то? После долгой осени, зимы, весны, лета, снова осени, снова зимы и, наконец, весны я могу с чистой совестью сказать: я это чувствовала - то, что называется стремлением. Это, наверное, самое лучшее чувство на земле. Это чувство превосходства, уверенности, это чувство, которое приобретаешь вследствие долгого душевного одиночества, длинных полос неудач и утраты доверия людям. Я ощущаю это чувство всё чаще и чаще – стоит мне только представить эту картину. Моё воображение научилось включаться и выключаться независимо от меня и перестало причинять мне боль разочарования в настоящем. Я могу, наконец, сказать,  что я свободна, что я чего-то могу и умею хотеть, что я могу наконец-то себя контролировать. Я могу контролировать своё беспокойство за будущее, чувство страха, чувство тревоги, я могу делать всё, что будет подвластно мне физически и морально. Я научилась смотреть людям прямо в глаза с наглым взглядом в моих, я развязала все свои чувства и иду к мечте.
Сегодня я понервничала, но всё же победила свой плаксивый характер, и, кстати, вполне успешно. И это круто. Валерьяна так действует на взъерошенные нервы, что курить хочется и пить. Вены надулись, «надулись» на мой мозг, на моё подсознание. Оно сейчас как раз находится на границе между правдой и ложью, между стремлением и желанием, между волей и ленью, в эпицентре моего внутриличностного конфликта. Как неосознанно! 
А будет ли вам нужна вещь, которая всем, кроме вас, пофигу? Мне нужна. А результат? Вам ведь нужен результат, ведь нужен? На тебе, на тебе твой результат. Плохой. А что, плохой уже не нужен? Что, не результат? Ну... Тогда вы ошиблись дверью. Дверь с табличкой «Доктор Ж.» не для вас – вам, скорее, к другому доктору. К какому хотите. Да. И к этому тоже можно. Ага. А ещё лучше - к доктору О. Г. Лифт? Зачем? Погодите, так вам к кому лучше – к О. Г. или к... Ах, вы уже помираете... Мэгги, отвезите пациента У. С. вниз, ему там воздух откачают – этим, несвободным, ещё много дверей обойти придётся – пусть подышат, слабенькие.

Углеродные спутники

Сегодня утром я стащила у молодой медсестры из соседнего отделения книгу с какой-то золотистой надписью на обложке. Надпись оказалась на английском языке: «Beyond his silence, there is a past. Beyond her dreams, there is a feeling. Beyond hope, there is a memory. Beyond their journey, there is a love». Я попросила Валю перевести, на что она ответила: «Отвали, дура». В этой больнице эта фраза, кстати, самая содержательная и наполнена смыслом больше других фраз, типа «Вечерний сбор» или «Приём лекарств».
Мне пришлось купить у Вали никому не нужный галоперидол. Затем я просто показала книгу и с Валиного языка сорвалось: «Есть прошлое помимо его молчания. Есть чувства помимо её мечты. Есть память помимо надежды. Есть любовь помимо их путешествия». Она перевела, но всё ещё пялилась на меня и на то, как я суну в задний карман бластер галоперидола в кучу другого мусора. Вдруг она начала выкидывать странные штучки:
-Вам когда-нибудь казалось, что вы двигаетесь, в то время как вы сидите?.. Где выход в... Параллельный мир! Углеродные спутники, период полураспада… Где это? Может быть, вы знаете, где это, просто никогда там не были...

«Всё включено»

Мы здесь пребываем с условиями «всё включено». Ровным счётом всё: бесплатная парикмахерская, столовая, наркотики, сигареты, спирт, галоперидол, валиум, массаж, психотерапевт и многое другое. Причём не стоит даже подумывать о пропуске какой-либо процедуры. Натворил дел – на тебе стрижка или холодные простыни. А если не принял лекарство – одиночный «люкс» к твоим услугам хоть на неделю.
Вчерашний день оканчивался в моей памяти полным провалом. Да, именно – я провалилась в сон. Всё оттого, что который день не сплю и буквально «сгораю».
- Валя сообщила, что у тебя начали закатываться глаза, что ты что-то бормотала про себя, что ты «сгораешь», как-то так, да?
- Валя как и я ничего не помнит.
- Ты хотела сказать «ничего не может помнить»?
- Глухое дурило!
- Ты слишком самоуверенная, ты знаешь это? Ты помнишь...
- Тупень!
- Ты помнишь, мы ведь с тобой уже разговаривали на эту тему.
- Ноль!
- Если ты не начнёшь принимать лекарства, которые мы тебе выписываем, тебя постригут!
- Я всё принимаю!
Дверь уже давно захлопнулась, но я ещё продолжала орать о том, как старательно я не пропускала ни одного приёмы лекарств, как резаная.

Путь «РЗС» - Ревность, зависть, секс

Что я? Кто я? Загорелая горячая красотка с блестящими вьющимися волосами, разбивающая лживым взглядом мужские сердца, или маленькая, плаксивая, неуверенная в себе девочка, прячущаяся при любом случае в тёмный уголок, лишь бы её не трогали? Остановимся на копне волос.
Выбравшись с психодрома, я первым делом напишу книгу и назову её следующим образом: «Книга для тех, кто абсолютно потерян в жизни, и для тех, кто никак не может понять, почему же некоторые люди ещё не сдохли». Именно. Ну, или аналогично, типа «Вы настолько лживы и мною ненавистны, что непонятно, почему же вы ещё не сдохли». Утопать в очередном мимолётном видении жизни ради того, чтобы не видеть никого и ничего, и не чувствовать себя и окружающий мир. Строить иллюзии, мечтать, тратить время попусту, наивно считая, что его ещё очень и очень много. Тебе дают два шанса, и ты обязательно должен что-то выбрать. Два пути. У каждого они свои. Вот у меня, например, либо путь а ля «ревность-зависть-секс», либо «голод-сон-грехи». А я смешиваю всё это, точно блэндер. Ага, смешиваю и в результате получаю полное дерьмо. Но мы ведь руководствуемся методом «плохой результат – тоже результат», правда? И мне теперь с этим дерьмом жить? Нетушки, пусть меня переедет трактор, но я возьму себя за горло (пусть и под трактором), но выберу что-то одно. Просто выбрать. Тыкнуть пальцем. А я выбираю беззаботную жизнь первого варианта, только немножко приправлю специями. Итак, в моём багаже значиться: ревность, зависть, секс, грехи, уверенность, беззаботность, бессонница... Мой багаж превышает допустимую массу, да он просто бесконечен! И я горжусь этим. Что ж, заплатим «скромненькую» пошлину прямой наводкой в карман Господину Градоначальнику, «ведь все мы не без греха, правда?» - «Тихо, ты тут не одна такая».

Психодром

Валя невероятная женщина, сводит с ума всех лесби нашего отделения, кроме меня, но всё-таки у меня хватает жизненного опыта, чтобы почувствовать разницу между Валей и какой-нибудь замухрышкой. Даже не замухрышкой, а простой девушкой. Валя – некая мутная смесь Мэрилин Монро и Маши Малиновской. Надо же: ММ и ММ. Эм энд эмс какой-то. Надо предложить Вале выбить тату на руке: «ММММ». Или «4М».
Иссякни моё желание выйти из этого здания – сразу же укололась бы чем-нибудь эдаким. Здесь тебе не клиника, здесь – гослечебница, и все наркотики на свободе, в отличие от тебя. Но мне интереснее то, что на данный период времени совершенно недоступно – мир за заборами психодромов. Пусть этот мир так же находится под скорлупой, но он под ногами, он разнообразен и имеет разные свойства. А наш мирок в психушке, который даже миром язык назвать не поворачивается, имеет только функции. Кстати, из функций могу перечислить только одну – топтаться. Фу. Опять представляю эту грязь. Но здесь всё так мне чуждо и омерзительно, просто отвратительно, отвратно, что даже топтание по этой грязи можно охарактеризовать как особый род свободы. Психодром – прогулочный дворик для нас. Подчёркиваю – для нас, то есть не для больных, хоть и не все врачи разделяют моё на этот счёт мнение.             

Фрейд и Сон

Эх, хоть мне здесь и томно, и скучно, но я бы всё на свете отдала, лишь бы моим психотерапевтом был Зигмунд Фрейд! Задача сделать человека счастливым не входила в план сотворения мира. Ну я и пустодойка!
Мне известно, что для Фрейда одним из основных методов нашего лечения являлся метод анализа снов. Вернись с небес и анализируй, дорой Фрейд! Сколько влезет! Пожалуйста – мне снилось кое-что. Позволь поведать тебе в сказочной мистической форме, дорогой друг!
Я лежу посреди четырёх скалистых дорог. Мои ноги размозжены осколками камней. Я на перепутье. Ледяной ветер бьёт мелким колючим песком по моему окровавленному лицу. Из глаз раскалённым ручьём льёт вода. На ветру она затвердевает. Теперь она огромная льдина. Огромная льдина – она, всё ещё красная, словно её только обожгли в мастерской, падает с такого же ярко-красного лица и, коснувшись каменистой дороги подо мною, разбивается вдребезги. Ошпаренные осколки лежат и сияют, точно звёзды. Всем своим нутром я чувствую, как в моих глазах они отражаются. Всеми своим стержнем я ощущаю, как они горят в моих глазах.
В этом сне я была мужчиной. Думаешь, я могла быть мужиком в прошлой жизни?

Ян

- До появления здесь ты часто спала с разными мужчинами?
- Нет. Я спала со всеми людьми одновременно.
- В твоём дневнике упоминается некий Ян, так?
- А то.
- Так ты мне расскажешь?
- Я с ним спала.
- Дорогая, я не спрашиваю, спала ты или нет, я прошу описать его. Ты его любила?
- Я же сказала, я с ним спала!
Доктор закурила. Пальцы, нервно сжимающие сигарету, были длинные и тощие. Хоть ногти были невыносимо длинны, всё же они были изящно тонки и выглядели миниатюрными. Она поднялась с кресла и зашагала к шкафу. Каждый её шаг сопровождался сгибом колена в кости, которая образовывала острую чашечку. Ходьба её напоминала движение старой костлявой хитрой кошки и, несмотря на то, что её тело было совсем тощим, как щепка, она была воплощением сексуальности. Моего доктора звали Тина. Тина зашуршала старой бумагой и вынула из-под всего этого хлама хорошую книженцию.
-Он был сражён моей худобой. И высоким ростом. Вы можете, в конце концов, постирать мои джинсы?!
Тина подковыляла ко мне и протянула дряблую толстую книгу. В этот момент у меня в голове пролетела мысль о том, как здорово было бы отрубить кому-нибудь конечность.
- Завтра я привезу тебе свои – они не так сильно будут обволакивать твои тощие ноги.
- Спасибо. Мне надоели выпирающие по бокам кости.
- Загадай трёхзначное число не больше трёхсот пятидесяти и открой соответствующую страницу.
- 270. Это что, словарь?! И что дальше?! Алфавит?! Ты учишь меня алфавиту?! С каких это пор бедные психотерапевты подрабатывают логопедами?
- Прочитай самое первое слово.
- Паника, твою мать. Да! Теперь это моё любимое слово! Паника! Паника!
- Опиши момент из твоей жизни, когда ты наиболее остро испытывала это чувство. Расскажи мне.
- Расскажи мне! Расскажи мне! Расскажи мне!
 - Твои кости. Они выглядят очень тонкими. Эмили, ты принимаешь лекарства?
Я встала с мягкого дивана и ушла, немного нагнув туловище назад. В это время руки оставались совершенно неподвижными, словно не от моего тела. Кисти на этих мёртвых худых руках болтались, минуя линию сгиба острого выступающего костью запястья. Все вопросы вмиг исчезли – я всё принимала, что нужно, и поэтому вся болталась.