Письмо

     Я растворён в своих сумасшедших снах о том, что, может быть, мир
перестанет пугаться и вздрагивать при звуках собственных шагов. Я потерян
в его надеждах на завтрашний день, в переплетениях путей, проходящих по
этой надежде. Я заблудился среди мёртвых домов, а их пустых окон
доносится музыка, музыка ни для кого. Не для меня ли? Музыка,
оставленная теми, кто должен был подходить к этим окнам, раздвигать и
задёргивать шторы, зажигать и гасить за ними свет. Я ищу выход из пустоты,
заполненной голосами, красками и чьими-то бесчисленными поступками. И я
очень долго буду искать, потому что в этом, наверное, моё счастье и
обречённость. Потому что я не смогу найти выхода. Он слишком далеко, за
пределами отведённого мне жизненного пространства и за границами
вселенной, которую я создаю мимоходом, бродя вокруг своих представлений
о собственном сердце.
     А ты... На тебя нагружен весь мир. Он заковал тебя в свои доспехи ,
грубо обработанные и колкие изнутри, полируемые зябкими ветрами снаружи.
Ты так же видишь и чувствуешь, но только сквозь забрало и латы, сквозь
тяжесть и скованность. И ты не можешь обойтись без всего этого. Это твоё
тело, это оболочка твоей души - слишком летучей, чтобы удержаться под
меньшим грузом. И ты живёшь, подавляемая и свободная, укрытая и
беззащитная, дружелюбная и одинокая.
     Я бродяжничаю, не покидая четырёх стерегущих меня стен,
бродяжничаю по странам, рождённым чужими словами и моим вниманием к
ним. Я пытаюсь где-нибудь и там найти кров. А ты отдана пространству вне
моих стен, миру, в котором обитают поклонники жестов и различных вещей. И
для тебя существуют правила этого мира, даже если они бесцельно
разбросаны, как валуны, некогда принесённые ледником...
     И нам никак не оказаться рядом. Пока оба мира живы.