Честное всех вождей

     Самой распространенной клятвой для нас, детей послевоенной поры, была фраза «честное ленинское». По этому, если надо было убедить товарища в чем – то значимом, обязательно клялись: «честное ленинское». Врать или обманывать после таких слов уже не имел никто. Такова у каждого  была вера в ленинский авторитет, которая в нас вколочена чуть ли не пеленок. Позже, с кончиной вождя всех стран и народов Сталина, к словам «честное ленинское» стали добовлять «честное сталинское».Клятва получалась значимее вдвойне.
     Обычно клялись друг перед другом, когда оценивали или подтверждали свои поступки, когда убеждали товарищей в безусловной справедливости своих действий.
     Со временем торжественный смысл этой клятвы стал утрачиваться. Слишком много вождей за последние годы появилось. К Ленину и Сталину прибавились Маленков, Булганин. Теперь многие из нас, говорили: «честное ленинское», «честное сталинское», «честное маленковское», «честное булганинское». Но, сколько бы не было вождей, всегда старались сдержать данное слово.
     … Сашка Андреев, одноклассник, пообещал принести пачку пороха для стрельбы из поджигов. Его он должен был незаметно утащить у отца. Не поверив намерениям Сашки, мы заставили его поклясться. После того, как последний торжественно произнес: «честное ленинское, честное сталинское, честное маленковское и честное булганинское», мы успокоились – не подведет.
     Прошел день, второй, третий. Пороха не было. И тут Андреев заявил, что красть у отца не будет, боится.
     – Ах, ты, продажная шкура! – первым взорвался Витька Ефименко, – вождей предаешь! – и залепил оплеуху.
     – Не предавал я вождей, – заревел Сашка, – просто отца боюсь. Узнает – убьет.
     – Пусть лучше убьет, чем вождей предавать, не унимался Витька, – поклялся ведь!      
     С «предателем» не разговаривали целый месяц.
     После прихода к власти Хрущева, еще некоторое время продолжали клясться руководителями партии и правительства, однако, уже поименно их не перечисляли. Говорили просто: «честное всех вождей».
Вскоре не стали верить ни одному политическому деятелю –  повзрослели.