И нам сочувствие дается...

               

…как нам дается благодать». А кем, собственно, дается? Откуда она взялась у нас, эта способность воспринимать чувства другого человека, как свои? И почему – благодать? Что нам, своих ощущений мало, еще заморачиваться с чужими?

Сочувствие, сострадание, сопереживание… По-научному – эмпатия. Почти синонимы, но каждый со своим оттенком. Если вдуматься, способность совершенно невероятная, мистическая. По крайней мере на сегодняшний день наукой не обнаружено у человека органа, который мог бы позволить ему не просто понимать, а именно чувствовать боль, страх, тоску или, наоборот, радость и счастье другого. Да и с чего бы ему возникнуть? В процессе естественного отбора закрепляются лишь те способности, которые помогают выживанию отдельной особи и вида в целом. Если бы волк проникся сочувствием к убегающему от него зайцу, вряд ли он смог бы выжить в этом жестоком мире. Впрочем, в человеке много такого, что в результате естественного отбора ну никак не могло появиться. Понятие о добре и зле, например. Мне представляется, что эти понятия имеют прямое отношение к нашей способности сочувствовать. У нас нет возможности проникнуть в самое начало истории человечества, чтобы понять, как они возникли, но, имея в виду известную из биологии формулу «онтогенез повторяет филогенез»*, можно поставить мысленный эксперимент.
 
Представим себе группу детей ясельного возраста, играющих вместе, без взрослых. Кто-то из них, предположим,  прищемил палец дверью и громко плачет от боли. Те из детей, кто не имел подобного опыта, скорее всего, просто посмотрят на него, привлеченные звуками, но, не понимая причин плача, вернутся к своим играм. Сочувствие – не заразная болезнь, без участия сознания чужая боль не передается. Но тот, кто испытал ранее такую боль, вспомнит и почувствует ее, и, наверное, подойдет и подует на больной палец, как это делала мама в аналогичном случае. И воспитание тут ни при чем, в этом возрасте дети еще не способны воспринимать такие вещи в словесном выражении. Значит, чувство сострадания – врожденное, а поскольку именно из него вытекает желание сделать добро, хотя бы из потребности избавиться от уже своей, вызванной сочувствием, боли, можно предположить, что именно добро, а не зло, в человеке первично.

Можно пойти и дальше, поговорить о любви.  Которая тоже происходит из нашей способности к сопереживанию. И не надо мне тут говорить об основном инстинкте, сексуальное влечение – только одна из составляющих одного из видов Любви в самом широком значении этого слова. Ведь мы гораздо сильнее сопереживаем любимым людям, включая своих детей, других членов семьи, близких друзей, чем, скажем, голодающим детям Африки, которым, между прочим, гораздо хуже. Можно еще вспомнить определение «Бог есть Любовь», которое верно настолько же, насколько справедливо суждение слепого из известной притчи, который пощупал слона за хобот и на этом основании утверждал, что слон похож на змею. Любовь – единственная грань Божественной сущности, обращенная к человеку, «волшебная невидимая нить», протянутая к нам. И даже ее далеко не все и не всегда способны почувствовать, не говоря уже о Божественном Разуме и Божественной справедливости, вообще недоступным для нашего понимания.

Ну а кому так уж хочется свести все к сексу, пусть ответит  на вопрос: для чего женщины иногда имитируют оргазм? Не для того ли, чтобы обмануть способность мужчины к сопереживанию и сделать для него сексуальные ощущения более яркими? Ну и для себя, наверное, тоже, в качестве отката.

Да, наше сочувствие легко обмануть, сколько мошенников нажилось на нем – не счесть. Но мы продолжаем подавать калекам в вагоне метро, хотя знаем, что львиная доля  денег пойдет в карман бандитов или ментов, крышующих этот бизнес, в разных странах собирают гуманитарную помощь для тех же голодающих африканских детей, хотя те, кто занимается этим профессионально, отлично знают, что любое повышение уровня жизни в бедных африканских странах автоматически сопровождается увеличением рождаемости, и в конечном счете голодающих становится еще больше. Но надо же людям как-то избавляться от душевного дискомфорта при созерцания безногого человека в камуфляже или фотографий детей, более похожих на скелеты! И это еще раз косвенно доказывает, что сочувствие – врожденная, а не приобретенная способность, которую нельзя задавить ни обманом, ни даже целенаправленным воздействием (я где-то слышал , что нацисты с целью создания «сверхчеловеков», беспощадных к врагам рейха,  намеренно искореняли у детей в гитлерюгенде  любые проявления сострадания).

Вот только из этих рассуждений пока непонятно, откуда берется в нашем мире зло, если все рождаются такими добрыми. Бахаисты – есть такая сравнительно молодая религия, претендующая на звание мировой – вообще считают, что зла в мире нет, есть только недостаток добра. Но я с ними не согласен, и потому предлагаю еще один мысленный эксперимент, который, как, впрочем, и первый, вряд ли найдет понимание у специалистов по детской психологии.
 
Начальные условия те же.  Двое детей, не поделив игрушку, тянут ее в разные стороны, пытаясь вырвать ее друг у друга. В конце концов более сильному это удается, но при этом он теряет равновесие, ударяется головой о табуретку и плачет от боли. А второй (опять же, если он способен понять, что сопернику больно) – улыбается, мол, так ему и надо, хотя должен был бы плакать от неудовлетворенного чувства собственности. Казалось бы, пустячная детская ссора, но в этот момент в душе ребенка впервые произошла метаморфоза врожденного чувства сострадания, и чужая боль доставила ему не отрицательные, а положительные эмоции. Он еще не научился бить кулаком в челюсть, чтобы доставить себе такое удовольствие, но у него все впереди. Добро в нем подверглось искажению и превратилось в зло. Это вовсе не значит, что ребенок вырастет подонком, добро и зло будут бороться в его душе с переменным успехом до самой смерти, станет ли он праведником или последним негодяем.

  Мне представляется, что изначальное добро в человеке может быть искажено и превращено в зло при конфликте его с самыми разными чувствами и инстинктами, причем не обязательно отрицательными. Например, оскорбленное чувство справедливости может превратить эмпатию как способность со-радоваться успехам другого в зависть. И, что характерно, даже самое малое зло способно вызвать нарастающую цепную реакцию зла. Между прочим, принцип «око за око, зуб за зуб» был призван не узаконить кровную месть, а положить ей разумные пределы, не позволить злу разрастаться бесконтрольно.

Более радикально подошел к этому вопросу Назаретянин: вся Нагорная проповедь пронизана требованием сохранить, не позволить изуродовать в себе и других это врожденное Добро. «Не гневайся», ибо этим ты порождаешь зло в себе. «Мирись с соперником своим», уступи, но не допусти, чтобы зло пустило корни как в тебе, так и в нем. «Не противься злому», чтобы в зародыше погасить цепную реакцию зла. И даже «любите врагов ваших», ибо только любовь способна освободить их души от зла, что ни в коем случае не исключает заслуженного наказания за преступления. Не мести, а именно наказания с целью добиться от преступника покаяния и исправления.
 
В буддизме источником всех страданий в мире считается «авидья» - многозначное понятие, охватывающее незнание, невежество, ложное знание, иллюзию чувственного восприятия и многое другое. Возможно, на каком-то глубинном уровне сознания это понятие и означает искажение изначально заложенного в нас Добра как некоторой информации (я не могу сказать «программы», поскольку программирование исключает возможность свободного выбора, человеку, безусловно, присущую).

А теперь вернемся к вопросу, заданному в первых строках этой статьи: откуда оно, сочувствие, берется? Существуют различные мнения о том, чем человек отличается от животного, ведь разум – довольно расплывчатое понятие, поведение животных тоже часто кажется очень разумным, а что при этом у них на уме – кто знает? Энгельс говорил что-то про труд,  Владимир Соловьев – про чувство стыда, даже чувство юмора предлагалось в качестве отличительной черты. Лично я разделяю точку зрения французского антрополога и богослова Пьера Тейяр де Шардена, который в качестве главного критерия выделил самосознание, то есть осознание своего «Я» как микрокосма, отдельного от макрокосма, т.е. окружающего мира. Невозможно даже представить себе страшное экзистенциальное одиночество существа, которое первым на Земле испытало это потрясение (я, впрочем, попытался это сделать: http://www.proza.ru/2009/10/17/766). Нам-то легче, мы рождаемся уже связанные невидимыми нитями со всем Человечеством.  Если так – прав поэт, это действительно благодать, спасающая нас от одиночества во Вселенной. Но что означают эти нити, связывающие нас на каком-то неизмеримо глубоком, недоступном нашему сознанию уровне? Может быть, то, что все мы – части Целого, микрочастицы, множественная форма Единого, Высшего Разума? Впрочем, здесь-то я как раз ничего нового не сказал:

«Нет человека, который был бы как Остров, сам по себе: каждый человек есть часть Материка, часть Суши; и если Волной снесет в море береговой Утес, меньше станет Европа, и также если смоет край Мыса или разрушит Замок твой или Друга твоего; смерть каждого Человека умаляет и меня, ибо я един со всем Человечеством, а потому не спрашивай никогда, по ком звонит Колокол: он звонит по Тебе.»
Джон Донн



*«онтогенез повторяет филогенез» - означает, что эмбриональное развитие индивида повторяет эволюцию, предшествующую появлению данного вида.  Эта формула может быть применима также и к психологическому развитию человека.