Первый клонированный

05.11.10               

 ГЛАВА 1               

Выступая в роли строгого судьи или даже работорговца, собравшегося выложить кругленькую сумму за живой товар, я ещё и ещё раз критически осматривал себя со стороны: сомнений не оставалось, я самый стройный, умный, красивый, талантливый. Создавая этот уникум, природа не по¬жалела дефицитного материала. И будет непростительным расточитель¬ством, если этот совершеннейший образец - чудо естества – станет прахом, ког¬да закончится завод биологических часов - сердца. Нет, этого нельзя допустить!
Я перебрал все возможные способы продления бренного существования вплоть до контакта с Мефистофелем. Но сразу же отбросил этот вариант, сей¬час не времена доктора Фауста. Люциферы не размениваются на мелочи, ког¬да есть возможность получать души целыми пачками из сатанинских сект.
Я готов был даже стать головой профессора Доуэля. В конце концов, со¬хранение тела не столь уж важно, лишь бы уцелела умная голова. Эта фан¬тастическая идея Александра Беляева уже была испытана на собаках. Однако я отказался от этой затеи, представив, что в одно прекрасное время какие-нибудь медики студенты-практиканты, нажравшись до одури бесплат¬ного спирта, начнут играть в футбол моей головой.
Индусский метод перевоплощения после смерти тоже не устраивал своей неопределённостью, всякое может быть. Воскреснешь после смерти где-нибудь в хлеву среди хрюкающих собратьев... Нет уж, увольте!
Конечно, я не маньяк и не сумасшедший, прекрасно сознавал величие доселе неразрешённой проблемы. Не одно поколение билось над проблемой бессмертия, не один я такой умник. Но у меня есть преимущество перед предшественниками, тогда наука ещё не достигла таких высот. Да и средства для её разрешения бывают не у каждого.
Великая цель рождает великую энергию. Для человека, одержимого иде¬ей, нет преград. Для её осуществления  он сметает всё на своём пути, как танк хлипкую баррикаду. Продолжая вести поиски, я узнал об успехах клонирования, и всё возликовало во мне. Вот это то, что надо. Когда не станет оригинала, останется копия.
Правда, в Америке клонирование человека было сразу же запрещено после успешного воспроизведения овечки Долли. Во многих европейских странах, что пляшут под дудку янки, - тоже. И только Багамы оказались свободными от предрассудков. Что им Америка, где самого президента могут засудить по наветам какой-нибудь девицы.
Из периодической печати я узнал, что там создана первая в мире компания по генетическому воспроизводству гомо сапиенса. За 500 тысяч долларов она берётся изготовить точную копию.
Хотя я не такой уж богач, но указанная сумма меня не испугала. После армии я “клаву давил”, то есть  работал программистом: две тыся¬чи долларов в неделю отдай, не греши. На эти доллары я впоследствии открыл фирму по производству косметики, приносящую неплохие доходы. Не пью, не курю, любовниц в шампанском не купаю. Мory я побаловать себя созданием двойника, как Бог, по своему образу и подобию? Что может  быть заманчивей для человека, обуреваемого гордыней! Итак, всё, решено, и руки по швам! Пусть я ошибаюсь, пусть! Но лучше сделать и покаяться, чем не сделать и всю жизнь сожалеть. Надежда может быть пустой, но честь попытки остаётся за мной!
На архипелаг я прибыл океанским лайнером. Весёлый, энергичный, уве¬ренный в скором свершении  радужных надежд. Все нормальные люди сначала устраиваются в гостиницу и только потом отправляются знако¬миться с городом. Я же, томимый жгучим любопытством, сделал наоборот: оставив в порту багаж, отправился в вояж. Компанию по клонированию я представлял в виде фотомастерской: проделали с тобой определённые про¬цедуры, и твой незабвенный образ, вместе со всеми родинками и татуиров¬ками, готов. Поэтому я всматривался в рекламы и вывески, надеясь найти, что искал. Конечно же, ничего, без знания английского, не нашел , даже если бы таковые и имелись.
В Вест-Индии спеси моей и наивности поубавилось. Багамы разочаро¬вали меня не только отсутствием реклам по клонированию. Неприятное впечатление оставили отношения негров, как мне показалось косо взираю¬щих на белых, и противные пассаты,  которые особенно сильно дули в день моего прибытия.
Завершив шапочное знакомство с городом, я направился в гостиницу – высокое многоэтажное здание, расположенное неподалеку от набережной, на некотором возвышении по отношению к последней. Между ними был разбит парк с экзотическими растениями: цветами, деревьями и кустарниками.
В отеле я предъявил загранпаспорт и был наказан за свое легкомыслие: последний номер у меня прямо из-под носа “увёл” рыжеватый француз. Приди я на полчасика раньше, отдыхал бы с дороги в комфортабельном номере, а так пришлось прозябать в вестибюле, который представлял собой парк в миниа¬тюре благодаря большому количеству дерев в кадках. Под одним из них, рас¬кидистым и широколистным, стояло кресло, в котором я приготовился ско¬ротать ночь. Только теперь я почувствовал, как чертовски устал.
Однако спать пока не хотелось, и я стал знакомиться визуально с этой прихожей огромного здания, где мне, возможно, придётся провести много дней, а может,  даже месяцев. Перед глазами табунилась группа девиц, высоких и длинноногих, словно ипподромские лошади. Кобылки, давно объезжен¬ные, обретались в обществе элегантно одетых мужчин, видимо, жокеев. “Наездники” что-то активно обсуждали. Надо полагать, делали ставки. Я, конечно, ни слова не понял из этой иностранной тарабарщины. Потеряв к ним интерес, хотел было переключить внимание на более занима¬тельные объекты, как вдруг к девичьему табуну примкнула ещё одна девушка, разительно отличающаяся от скаковых лошадок. Если те были приезжие, о чём говорила их ручная кладь, то примкнувшая, несомненно, являлась служащей гостиницы. Это стало ясно, когда она взяла у поступивших какие-то бумаги, начала что-то объяснять и вообще взяла шефство над табуном. Она была тоненькая, стройная, в зеленом кимоно с затейливой вышивкой. Темные локоны обрамляли красивое белое личико. На ногах были... Однако не буду тратить время на описание японки. А что она японка, я был уверен, судя не только по кимоно, но и по другим признакам. В общем, представьте себе Чио-Чио-Сан с театральной афиши, вот такой она и была.
Закончив вступительную речь с вновь прибывшими, так похожими на тех самых, с которыми я их сравнил, девушка повернулась в мою сторону и громко сделала какое-то распоряжение  другой служащей отеля. Я целиком не расслышал фразу, неважно какую, но важно, что это были русские слова.
Сердце мое запрыгало, как у заблудившегося в тёмном лесу путника,  от мелькнувшего вдали огонька. Я вскочил и бросился  к ней.
Эту элегантную японку звали Лю-Фи. Не знаю, что бы я делал без неё. Она свободно изъяснялась по-русски и устроила меня в номер.
При дальнейшем нашем знакомстве она поведала мне печальную весть: запрещение клонирования человека достигло и до Багам. Сообщение подействовало на меня убийственно. Ещё бы! Рушились мои честолюбивые мечты, да и жаль было потраченных впустую времени и денег.
Видя, что я изменился в лице, девушка начала успокаивать меня, говоря, что это только ещё указ, но нет меры пресечения за его нарушение. Вполне возможно, что работы будут продолжены и, прежде чем мчаться, сломя голову, назад в Европу, надо подождать.
Позже я понял, что это было всего лишь прощупыванием почвы. Да, работы не были приостановлены, хотя велись тайком, как у нас самогоно¬варение.
Лю познакомила меня с соотечественником Джи Ли, имеющим самое прямое отношение к компании по генетическому воспроизведению братьев наших меньших. Фирма, поднаторевшая  в клонировании органов животных, брала теперь на себя смелость создать клон человека.
Джи Ли, коренастый, подвижный, среднего роста, жгучий брюнет в шляпе размером с тележное колесо, чем-то сразу не понравился мне. Едва мы познакомились, он начал нагнетать обстановку, создавая ореол таинст¬венности и секретности вокруг нашего дела. Конечно же, наказал держать язык за зубами, иначе запрячут за решетку, как исполнителей, так и заказчика, Поскольку генетики, клонирующие людей, находятся на поло¬жении алхимиков средневековья, над которыми зависал дамоклов меч инкви¬зиции. Но для продолжения работ требуются средства, и учёные идут на риск.
Но это ещё не все напасти. Клонирование - революция в генетике, а её, как известно, готовят гении, осуществляют фанатики, а плодами пользуются прохвосты. Вот и здесь, словно рои мух вокруг мёда, вьются криминальные элементы, поскольку клонировать себя могут позволить только состоя¬тельные люди. А есть ещё охотники за технологиями, которые, обычно, тоже связаны с криминалом.
И опять японец напомнил о молчании. Это уже начало раздражать меня. Ну, кому я скажу, если вокруг одни чурки, с глазами, не кумекающие по-русски? Только с Лю и мог я общаться. Проблема, конечно, серьёзная, но зачем считать меня болтуном и так сгущать краски.
И, вообще, я понял, что хитрый японец принял меня за чудака туриста, который разъезжает по белу свету и сорит деньгами. Рассыпаясь в любез¬ностях и комплиментах, он взял на себя роль благодетеля и потребовал аванс. И уж, конечно, каждое своё слово сдабривал масляной улыбкой. Он пообещал дать чертежи, химические формулы и прочую ужасно секретную технологию, с помощью которой генетики на материке без всякого труда смогут осуществить процесс клонирования. В общем, не просто лапшу, макаронины на уши начал вешать.
- Методом генной инженерии, - продолжал внушать, - можно синтези¬ровать двуспиральную ДНК, затем рекомбинированную молекулу необходимо ввести в бактериальную клетку. Это вам обойдётся гораздо дешевле...
- Хватит! - перебил я его внушения. - Мне не нужны ваши рекомбинированные молекулы. Мне нужен мой двойник, моя генетическая копия. Только за это я готов платить деньги. И не вздумайте обмануть меня, поскольку глупо было бы с моей стороны пойти на такие крупные мате¬риальные затраты, не обеспечив свои тылы надёжной страховкой. Крутые парни опекают меня и в случае надувательства виновников отыщут в таких щелях, куда не каждый таракан пролезет!
В общем, начал перевешивать макаронины со своих ушей на его. Он продолжал улыбаться, кивал головой “понял, понял”. Однако всё ещё говорил не по существу и что-то долдонил про овцу Долли. Но я опять одёрнул его.
- Овца Долли – это вчерашний день, - говорю, - и не ваша заслуга. Кроме того, этот первый эксперимент оказался не совсем удачным. _ Искусственная скотинка стареет в три раза быстрее, чем её ничем не примечательные сестры. Меня это не устраивает. Вы про свои возможности скажите, сможете ли вы создать мою доброкачественную копию или мы напрасно теряем время?
Незаметно для себя я перешел на ты и говорил с ним резко и даже грубо. Переводчица, кажется, сглаживала краеугольные камни, но всё равно с лица собеседника слиняла слащавая улыбка, будто я влажной тряпкой протёр стекло, разрисованное неводостойкими акварельными красками. Я настолько не стеснялся в выражениях, что даже тактичная, терпеливая мадмуазель Лю возмутилась.
- Господин, - оборвала она меня, - в лексиконе японского языка нет таких выражений и синонимов слов, которыми вы награждаете моего соотечественника. И напрасно вы называете его на “ты”, он старше вас.
- Не вижу в этом ничего плохого, - возразил я, - вон англичане всех лю¬дей подряд величают на “Вы” и только одного Бога кличут на “ты”. Так что, выхо¬дит, я оказываю особое почтение этому проходимцу, хотя нутром чувствую, что он тот самый прохвост, который незаслуженно стремится восполь¬зоваться плодами генной революции. И как иначе я должен разговаривать с человеком, который только что пытался облапошить меня?
У Лю не нашлось возражений против таких убийственных доводов, я понял, что был прав в своих подозрениях, и мы продолжили “мирную” беседу. В конце концов Джи осознал, что меня надо воспринимать серьёзно.
- Это дело сложное и опасное, -  теперь уже без улыбки и другим тоном заговорил прохиндей, - клонирование человека запрещено по международ¬ному соглашению.
Вот это было уже началом делового разговора. А до этого японец напоминал мне скворца, который научился исполнять соловьиные трели, ужасно фальшивя при этом. Я прямо печёнкой и селезёнкой чувствовал этот обман, поэтому был так возбужден и агрессивен. Меня можно понять, я ведь шёл ва-банк и ставил на карту почти всё своё состояние.
Наконец договорились, надо платить аванс. Я сунулся было к нему с “зелёными”, но  он сказал, что вслед за рухнувшими небоскребами может рухнуть и американское могущество, и доллары тогда годятся только для крестьянских туалетов - на гвоздь вешать, и потребовал евро. Пришлось менять.
Наконец мы заключили сделку, и Джи ушёл. И началась для меня полоса изнурительного бездействия,  к которому я не привык. Время текло медленно и нудно, словно в тюремной камере, когда не знаешь, куда себя деть. Из этого состояния меня пыталась выводить Лю, которая иногда навещала меня и была интересной собеседницей. Я угощал её шампанским. Она не отказывалась, но пила мало и не соглашалась на брудершафт. А я жаждал близости. Когда она поняла это, то перестала заходить. Я бесился от безделья и подозревал обман. Всё-таки сто тысяч аванса это деньги,
Наконец прибыл за мной постылый японец Джи с двумя мордоворотами в тёмных очках -  хорошо ещё, что не в масках - то ли бандитами, то ли самими киллерами. Посадили меня в лимузин и долго колесили по городу, выбирая место, где бы укокошить.
Не найдя ничего подходящего, привезли к приземистому одноэтажному зданию с высокой глухой оградой, похожему на больницу для душевноболь¬ных - дурдом. Высадили и зачем-то завязали глаза. Мера совершенно напрасная: я бы и ночью узнал это мрачное сооружение, где, возможно, закончится мой жизненный путь. Повели вовнутрь, поддерживая под локоть, чтобы не убежал.
- Осторожно, ступеньки, - предупредили.
Ясное дело, ступеньки в подвал, где уже лежат “жмурики” из числа тех простачков, вроде меня. Нет, лестница вела вверх и была совсем короткой. Завели, сняли повязку в палате, по всей видимости, операционной. Раздели донага, как в концлагерях перед расстрелом, уложили на кушетку.
Тут я узрел маленького щупленького старичка в окружении рослых представительных фигур в белых халатах. У старца было какое-то красное лицо, но не естественный румянец, а как бы от ожога. Не иначе, как плеснули кислотой в отместку за неудачный исход при клонировании. Я проникся уважением к корифею, пострадавшему во имя науки, однако пожалел, что некому будет плеснуть в случае летального исхода со мной. Ясно было, стари¬кашка здесь заглавная фигура, остальные пришей-пристебаи вроде Джи. И вот вся эта компания что-то долго делала с моим беззащитным телом: переворачивали с боку на бок, бессчётное количество раз приклеивали и переклеивали датчики. Потом на мне испытывали новое ещё не бывшее в употреблении оборудование, вместо того, чтобы сначала испытать его на собаках. Во всяком случае, так мне показалось, когда у меня возникали неприятные ощущения от этих орудий пыток.
Но всё, что делали со мной - весь процесс клонирования,  я описывать не буду. И даже не потому, что дал подписку о неразглашении, но ещё и потому, что эта технология стоит больших денег и разглашать её бесплатно за здорово живешь, было бы большой глупостью с моей стороны.
После того, как компашке надоело издеваться надо мной, один из фигу¬рантов произнёс на ломаном русском: “Сейчас начнётся более приятная процедура - взятие семени”. Сказал и вышел. За ним потянулась остальная братия. Дед покинул место действия ещё раньше.
Я остался один всё в том же первозданном виде, в коем пребывал Адам в раю. Уселся на кушетке, осмотрелся. Ожидал увидеть на окнах решетки. На всякий случай хотел ознакомиться с их креплением на предмет выламывания, но не только решёток, даже окон не было в этом каземате. Зато всякого оборудования непонятного назначения хватало. Освещалась камера несколькими бра с единственным выключателем, загороженным громоздкой установкой молочного цвета. В углу противоположной стены темнела ниша, похожая на вход в туннель.
Пока оснований для беспокойства не было, но подозрений своих я не снимал. Что, если вся эта артель не генетики, а бандиты? Да и генетики бывают разные. Что им стоит сделать один единственный укольчик, чтобы спровадить меня на запчасти в мастерскую по ремонту человеческих тел? Где гарантия моей безопасности? Кто станет искать пропавшего туриста, прибывшего, черт знает зачем? Ну почему я один оказался таким идиотом, приплывшим сюда не за получением удовольствий, а в качестве подопытного кролика или даже собаки!
Пока я так рассуждал, погас свет, и на стенах начали возникать красоч¬ные изображения сексуального характера. Мне никогда не нравилась порнуха, и, глядя на совокупление обнажённых тел, я удивлялся примитиву генетиков, вздумавших вызвать у меня экстаз столь безыскусным методом.
Ребёнком мне приходилось частенько наблюдать за случкой лошадей на конезаводе. С тех пор у меня аллергия на это жестокое зрелище. Слу¬чалось, что по недосмотру конюхов ретивый жеребец подковами чуть ли не до самых рёбер раздирал спину кобылы.
А бывало и наоборот, страдал сам производитель, когда репку кобылы за¬бывали оборачивать бинтом. Тогда жёсткие волосы кобыльего хвоста, слов¬но бритвой разрезали жеребячью плоть. Обуреваемый страстью самец, не обра¬щая внимания на боль, продолжал делать свое дело и становился инвалидом.
Но, оказалось, что демонстрация непристойных кадров была только прелюдией. Представление началось, когда помещение наполнилось гаммой красок: цветущие гроздья сирени, черёмухи, магнолии склонились над моей головой. Орхидеи, тюльпаны, резеда и ещё какие-то неизвестные мне цветы заполнили всё свободное пространство. От ароматов я почувствовал легкое головокружение, как от рюмки хорошего вина. А когда увидел змия, обвивающего ствол яблони, то понял, что укольчик мне всё-таки сделали и спровадили прямо в рай. Хорошо ещё, что не в ад. Змий, конечно же, держал в пасти яблоко. Ароматы и цветочная феерия воспринимались не только органами чувств, они впитывались всем существом, вызывая ответную реакцию нежности и любви. Позже я узнал, что для клонирования человека требуется осеменённая клетка, полученная не при грубом животном совокуплении, а в результате тонких возвышенных чувств, иначе можно получить существо с интеллектом овцы Долли, годное лишь на запчасти.
Только сейчас я осознал великую миссию, возложенную на меня. Что генетики? Мастера и подмастерья по изготовлению самой сложной в мире машины, именуемой гомо сапиенсом. Не от генетиков, а от меня зависит, какой это будет механизм. Неважно, каким я был доселе. Важно, каким я буду сейчас. Я обязан воплотить в себя все лучшие качества человечества и свои собственные. И прежде всего в истинной любви ко всему живущему. Истина... Когда Пилат спросил Христа: “Истинный ли ты царь иудейский?”,
Христос ответил: “А что есть истина?”
У каждого человека своя истина. «Каждый считает, что совершает истинно справедливые поступки. Моей же истиной было создание клона. Пусть на смену человеческому разуму, отравленному слабыми и сильными наркотиками, придёт другой интеллект, не подверженный порокам.
И вот, когда сердце моё наполнилось истинной любовью, появилась “ОНА”- женщина красавица. Вся в розовом свете, и сама вся розовая. И уж конеч¬но, такая же обнажённая, как я. Нет, она не прошла бы по конкурсу красоты, где на звание королевы соревнуются длинноногие модели неестествен¬ной худобы, среди которых немало дистрофиков. Их предназначение, в основ¬ном для увеселения публики. Предназначение моей же пери - в деторождении. Она была во вкусе древних греков и в моем тоже на данный момент. В ме¬ру полноватая. Я знал, что она появится.  И она появилась, словно Афродита, из прикрывающего туннель куста цветущей сирени,  напоминающей  морскую пену.
Выйдя из туннеля, она направилась ко мне, не делая ни малейшего движения, будто летела по воздуху. Я весь подался ей навстречу. Но ещё до физического соприкосновения наши ауры, наши души слились воедино.
Мимоходом эта богиня любви взяла яблоко из пасти змия и продолжила свой воздушный путь ко мне.
Что было дальше, поведать могут только боги. Смертному не дано описать божественные мгновенья. Я обнимал нечто нежное, тёплое и вполне земное. От  чего трепетала каждая клеточка моего организма.
Однако полному блаженству мешало то паскудное яблоко, которое прелестница изъяла у змия и теперь настойчиво пыталась втиснуть между нашими разгорячёнными органами. Вдруг туловище моё содрогнулось в конвульсиях, и я почувствовал, как, не достигнув желанной цели, семя моё изверглось в это дурацкое яблоко. Вот какую пакостную каверзу сотворили со мной генетики!
Но я был так сильно возбуждён, что экстаз не охладил меня, эрекции не убавилось, всего лишь только ослабла удушающая сила объятий. Воспользо¬вавшись этим, Ева выскользнула из моих рук и растворилась во тьме. Словно при игре в жмурки, я шарил вокруг с распростертыми для объятий руками, страстно желая продолжения увлекательной игры.
Однако вспыхнул свет, и я увидел бабу посредственной внешности, натягивающую на обнажённое тело белый ха¬лат. Спешно накинув одежонку и даже не застегнувшись, всё также негли¬же, она стала разливать по пробиркам полученную сперму, раз¬бавляя её реактивами: не стесняясь, не повернувшись даже спиной. Всё просто, обы¬денно: полноватые бёдра, налитые соком груди, темнова¬тые волосы на лобке. Видно, работа не терпела отлагатель¬ства. Но меня не волновали телеса земной житейской прозы. Я жаждал продол¬жения райского наслаждения.
Но эта чурка не понимала по-русски, только улыбалась и кивала на одежду, предлагая облачиться. Но я уже очнулся от сантиментального сна и обрёл прежнюю форму спецназовца.
-Дура! - крикнул во всю мочь, - как же я теперь надену брюки! - и махнул ладонью вниз. Она хоть и дура, а поняла без переводчика, хихикнула, скользнула взглядом и отвернулась.
Одеться?! Ну, уж дудки! Коль привезли в публичный дом, будьте добры обслужить, как полагается. Пусть Ева сначала расплатиться со мной! За такие-то деньги!
И я как был в костюме Адама, так и ворвался в туннель - пристанище соблазнительницы. Но там была только тележка, на которой Ева прибыла ко мне. И никаких потайных дверей. И тут простая, как одноклеточная микроба, мысль, достойная даже идиотской головы, пришла в голову, что та озабоченная лаборантка и выполняла роль прародительницы. Недаром она так многозначительно улыбалась. Ну, как же я сразу не догадался!
    Я чувствовал себя троглодитом, грубым первобытным самцом, ворую¬щим самок из соседних пещер. Обуреваемый страстью, я ворвался назад в лабораторию, но там уже был погашен свет, а плутовка скрылась.
Но кладезь мой, из которого взяли всего лишь толику влаги, был полон, и плоть моя бушевала. Не иначе, как ввели мне лошадиную дозу конского возбудителя. Оскорбили, поиздевались, сделали своё дело и удрали. Что им до моего бедственного состояния. А ведь от такого воздержания с ума сойти можно.
И сошел бы, но распахнулась и сразу захлопнулась дверь. В её ярком проёме возник и растворился в кромешной тьме силуэт молодой женщины, стройной и изящной. Войдя, она начала шарить по стене в поисках выклю¬чателя. Разумеется, это была не лаборантка, но всё равно служащая этого борделя, которому я по дурости отвалил свои кровные. Случайных людей здесь не бывает. А раз так, то пусть отвечает за всех. После яркого света ули¬цы она ничего не видела. Как уже было сказано, помещение было глухим, без окон. Пока она искала выключатель, я стоял и дрожал от нетерпения, но всё еще не решался на противоправные действия. Ноздри мои раздувались помимо моей воли, неведомые первобытные чувства обострились до край¬ности. Оказывается, женщина имеет особый специфический мускусный запах, который в обычном состоянии я не замечал. Это особый запах самки. И сколько её не мой в ванне, лохани, реке, океане, он только ослабнет, но не улетучится полностью. Я наслаждался этим ароматом, хотел бы вдыхать его вечно и не решался прерывать блаженство грубым сексом, поскольку влечение к нему испытывал я один.
Не найдя выключателя, мышка направилась к двери, и тогда я, как кот, бросился на добычу. Она испуганно вскрикнула, начала отчаянно сопротивляться, но на помощь не звала. Я уложил её на кушетку и начал разоблачать, сдабривая действия ласковыми словами типа: “дорогая”, “миленькая”.
Потом она сидела на кушетке и тихо плакала, а я, одеваясь, не знал, куда деть себя от стыда. Пери оказалась девственницей. Убитый, опустошенный, я не смел, даже поднять голову, чтобы посмотреть на неё. Впрочем, все равно ничего бы не рассмотрел в этой кромешной тьме. Стараясь найти нужные слова утешения, я попытался представить дело так, будто она только что совер¬шила геройство, а себя изображал бедолагой.
Вы принесли себя в жертву науке, - говорю, - мы с вами оба пострадав¬шие. Я вот вляпался пo дурости в эту шарлатанскую историю по клонирова¬нию и теперь не знаю, чем она закончится для меня.
Но наука, видимо, не интересовала её, и, не придавая значения только что совершённому подвигу, она продолжала рыдать. Я предложил ей деньги, но и это не помогло. Дело принимало серьёзный оборот. Теперь меня наверняка ждет суровое наказание.
    -Тогда поедем со мной в Россию. Там любой хирург восстановит твою девственность, сделает лучше, чем была. Наши путаны, по десятку раз в году становятся целомудренными, как весталки.
Но она разрыдалась ещё громче. Я надел брюки, рубашку, приблизился к ней, погладил по причёске, прижал её головку к своему животу и, используя последний шанс утешения, проникновенно молвил: “Не плачь, я женюсь на тебе! Обещаю!”
“Что за чушь я несу!” - подумал про себя. – Она же ни бельмеса не кумекает по-русски.”
А вот как бы не так! Я сделал настоящее открытие: эту фразу понимают все женщины мира без переводчика. В самом деле, просто удивительно. Обиженная мной пери вдруг поднялась с кушетки, нащупала мою щёку, чмокнула и рванулась к выходу. Словно фотовспышка, озарился дверной проём, ещё раз осветив стройную фигурку, узенькие плечи и модную прическу. Далась она мне, эта причёска! В лицо бы надо заглянуть. Не заглянул, не запомнил, но всё равно моё ретивое радостно трепыхалось.
Хотя рассудок укорял: “Угомонись, успокойся, нашел, где суженную искать, более неподходящего места придумать невозможно.” Но сердце продолжало радостно биться.
Вот и пойми их, этих женщин, а я-то ожидал пощёчину. Некоторое время я стоял, радостно ошеломлённый, как ефрейтор Карнаухов, когда младший сержант Меренков простил ему карточный долг. Потом включил свет, вымыл голову и напился холодной, освежающей воды. Вошёл Джи. Шарил глазами по помещению, кого-то искал, о чем-то спрашивал, но мне было не до него. Знаками показал, что надо ехать.
“Пошёл ты», - отбросил я его руку, когда он попытался завязать мне глаза. И добавил слова, которым нет синонимов в японском языке. Но он только заулыбался, закивал головой. “Со всем соглашаются гады. За такие-то деньги!”
Как это ни странно, но он целым и невредимым доставил меня в отель. И снова начал кого-то искать. Как я понял - Лю. Не нашел, привёл другую переводчицу. Наказал никуда долго не отлучаться и готовиться к встрече со своим портретом. Я вручил ему расчет, и мы расстались довольные друг другом: он - что получил деньги, я - что остался жив.
Теперь надо ждать. Неужели девять месяцев?! Видимо так. Сроков этих никто не устанавливал, даже сами генетики. Из Европы давно не приходило сообщений, и я волновался. Воображение создавало картину банкротства и разорения. А тут ещё Лю с её капризами стала какой-то убитой, молчаливой и совсем перестала заходить на огонек.
Правда, иной раз заглядывали девицы, предназначенные для секса. Вроде бы ненароком, по ошибке, перепутали номер. Из тех самых “скаковых лошадок”, каких я видел в первый день прибытия. Скромненькие, стеснительные, не то, что наши нагловатые путаны. Некоторые были даже в моём вкусе. Но мне не по нраву эти мирские плевательницы, да и неудобно было как-то перед Лю.
Только в парке нервы мои приходили в норму. Он начинался сразу же за гостиницей и простирался вниз до самой набережной. Экзотические растения и пение, конечно же,  райских, птиц вносило умиротворение в мою душу. А какие еще птицы могут обитать в зелёном раю? Легкий пассат шелестел листьями, и, казалось, не птицы, а сам повелитель ветров Эол издаёт эти нежнейшие звуки на своей арфе. Посреди парка на пути к набережной размещался бассейн. Обрамление его было почти вровень с поверхностью земли. Я подумал, что будь такой водный резервуар в нашей воинской части, из-за его низких бортов личный состав поголовно перекупался бы в нём, когда “под градусом” возвращался из самоволки.
На краю бассейна красовался Амур. Нарушая благопристойную картину, бессовестный мальчишка мочился прямо на золотых рыбок, одновременно направляя стрелу из лука на гуляющую по аллеям публику. Хотите,  верьте, хотите нет, но после того, как я прошел мимо этого хулиган¬ствующего Купидона, во мне стало пробуждаться к Лю такое, что называют любовью.
Иногда я сидел на скамейке возле цветочных клумб в глубине этого изумрудного царства, но чаще всего спускался вниз к набережной, где за её асфальтом на берегу океана покоились огромные, обкатанные волнами камни - укрепления против размыва. Прилив не доставал сюда, а волны разбивались о них только во времена штормов. Самое любимое место моего отдыха было между двух огромных валунов по форме и цвету напоминавших женские ягодицы. Эти фрагменты женской комплекции всегда волновали моё воображение, поэтому большую часть времени  я проводил здесь, наблюдал за прибоем, чайками и вдыхал насыщенный аэрозолями живительный океанский воздух, слышал, что возбуждает мужскую потенцию. Но во мне её уже столько навозбужда¬лось, что хватило бы на полдюжины таких, как Лю.
И вот, наконец, настал день, когда мне преподнесли меня. Я был закутан в пелёнки и кружева. В общем, всё было, как полагается у новорожденных младенцев. В сопровождении Лю, я отнёс свёрточек из машины в номер. Мы положили его на кровать и, наклонившись над ним, с любопытством стали рассматривать тёплый живой комочек, полученный неизвестно как и из чего. И я перестал жалеть о содеянном, памятуя фразу: “Лучше сделать и покаяться, чем не сделать и сожалеть”.
- Как назвали малютку? - поинтересовалась моя добровольная помощница.
Долликом, в честь овцы Долли.
Ну уж на овцу он не похож. Эти упрямые губы, этот нос... Скорее всего он, то есть вы - бычок.
Тогда овцебык, - засмеялся я.
Складывалось всё как нельзя лучше. Лю с удовольствием согласилась стать няней и воспитательницей. Она ещё раньше намекала, что контракт у неё закончился, и она рада бы покинуть опостылевший остров.
Всё, дело сделано! Я был доволен, что не остановился на полпути. Теперь я сам буду следить за воспитанием малыша. Он пройдёт мой жизненный путь, но я уберегу его от ошибок и просчётов. Если я всю жизнь как бы карабкался в гору с тяжеленным рюкзаком на спине, то перед ним будет ровная асфальтовая дорога.
Но надо было сначала добраться домой. А как на грех стояла нелётная погода. Может это и к лучшему, новоклонированному надо окрепнуть перед дальней дорогой.
Однако события вынудили нас спешно бежать с острова. Однажды Лю ворвалась ко мне без стука, не обращая внимания, что я был одет неглиже, точнее почти голый, и с порога воскликнула: “Беда! Полиция пронюхала о клонировании человека: генетиков допрашивают, лабораторию опечатали. Остров возбуждён. Неудивительно, событие равноценно контакту с брать¬ями по разуму или поимке снежного человеке. Говорят, что цена первого клонированного равна золотому запасу всех швейцарских банков, вероятно по оценке криминальных структур. Они теперь с ног сбились в поисках младенца. Их крёстный головы снимет с исполнителей, если они упустят такой случай. Необходимо немедленно покинуть архипелаг!”
Её вещи уместились в багажнике автомобиля, свой же багаж - Доллика я держал на руках. Добродушный полноватый шофер такси, негр, опасений не вызывал, но все-таки я волновался, опасаясь подвоха. В порт мы прибыли заблаговременно. Белый лайнер своими огромными размерами внес успокоение в мою смятенную душу. Мы поднялись на палубу, спустились в каюту. Но тут произошел инцидент: моя служанка наотрез отказалась спать со мной в одной каюте, да ещё на одной койке. Это поставило меня в тупик, поскольку финансы были на исходе. Надо было силой подавить “бунт на корабле”, поставить её на место. Всё равно деваться ей от меня некуда. Хватит разыгрывать несвойственную мне роль галантного кавалера. Сказывались ещё и пережитые волнения.
-Ах, ты, бу-каш-ка! - говорю с ударением, растягивая слова, чтобы она поверила, что действительно букашка, - азиатская, узкоглазая! Да я прошёл Афган, Чечню и Чернобыль! Я герой, если хочешь знать, меня домогались девицы длинноногие, белотелые красавицы. Королевы красоты не чета тебе. Но я их всех отверг, поскольку импотент, поистратил свои недюжинные силы. Мне оскорбительно твоё пренебрежение...
Как и следовало ожидать, мои слова взбесили её. Она не дала мне дого¬ворить и разразилась гневной тирадой:
– А я по-вашему дурнушка что ли? Я тоже белотелая, длинноногая и никакая не узкоглазая!
В самом деле, глаза у неё от гнева искрились и сделались размером с пятирублёвую монету, такой красивой я её ещё никогда не видал: щёки пылали кострами, полусогнутые руки сжаты в кулаки. Но главное, чёлка, как у нашей кобылицы по кличке “Огнёвка”. Не один раз пытались её объездить, но она всякий раз сбрасывала всадника к моему великому удовольствию. Я прямо-таки ревновал её к конюхам и не хотел видеть покорной, объезженной. Несомненно, её объездили потом, но это было уже после того, как я покинул деревню и любимый конезавод.
И я подумал, что такая кентавриха, как Лю, смогла бы своими фарами осветить мою довольно-таки сумеречную холостяцкую жизнь.
Мне всегда говорили, что я красавица, - продолжала отводить душу обиженная. - Я не чета тем девицам, что домогались вас. У нас на каждую такую “королеву красоты” картотека заведена. Эти красотки обязаны ежеме¬сячно медкомиссию проходить на предмет выявления вензаболеваний.
– Но я порядочный мужчина, я выпроваживал их.
Да, но у вас при этом было такое скорбное выражение лица, будто вы проиграли крупную сумму в казино. А я девственница и мне оскорбительны ваши сравнения. Я ухожу от вас, пока не получала аванса, поскольку нанималась няней, но не постельной подстилкой. Общаться с мужчинами импотентами тяжело: чувствуя свою ущербность, они имеют несносный характер. Показывайте геройство по другому поводу, а пока его хватает только на то, чтобы оскорбить беззащитную девушку.
В общем, моя служанка показала коготки, а я-то думал, что она тихоня. Хорошенькую ведьмочку я привезу в свой дом. И с болью в сердце я вспомнил ту кроткую овечку, которую опозорил, и которая поцеловала меня вместо того, чтобы ударить. До сих пор такое не укладывалось в голове. Вот такую жену мне и надо. Ну почему я не разыскал её. Почему прислушался не к горячему биению сердца, а к холодным доводам рассудка.
Может вернуться, разыскать? А как? Сказать, что мне нужна та, которую я изнасиловал, а они мне ответят: “хорошо, но сначала пройдемте в полицейское управление, заведём уголовное дело, а потом сделаем очную ставку...”
Короче, я оставался с Долликом один на один. Такая раскладка меня не устраивала. Я понял, что переиграл, перегнул палку и пошёл на компро¬мисс. Извинился за солдатскую грубость, успокоил, выплатил аванс и объяснил, что не могу взять вторую каюту, поскольку прибыл сюда в гордом одиночестве, а убываю с целым семейством. И мною либо заинтересуется местная полиция, либо вычислят криминальные элементы, а про себя добавил, что ещё и финансы поют романсы.
Она приняла извинения и тоже пошла на уступки. Конфликт был улажен, и мы улеглись  на одной койке. Однако в качестве гаранта для её девствен¬ности  она потребовала положить между нами Доллика.
Но вечер был ещё ранний, спать не хотелось, в каюте было душно, и ребёнок начал попискивать. Неудивительно: пряча его от посторонних глаз, я лишал парня свежего воздуха. Теперь же, когда наступили сумерки, можно было вдоволь насытиться морскими аэрозолями. Я вынес младенца наружу, радуясь, что угомонился, наконец, несносный пассат.
Палуба тускло освещалась. Неподалёку, занятая созерцанием друг друга, беседовала группа молодёжи, прерывая разговор взрывами смеха. Выбрав укромный уголок вблизи компании, я остановился, прислонясь спиной к фальшборту, покачивая драгоценную ношу.
В эти часы нашего отбытия остров присмирел, словно сожалея, что отпускает нас не причинив никаких пакостей. Даже неугомонный прибой не столь уж сильно шумел. В парке застывшими глыбами темнели кроны деревьев, матово светились неподалёку “ягодицы” валунов. И только кроваво-красный закат напоминал об опасности, которая всё ещё могла подстерегать нас.
Но я уже начал успокаиваться, трезво рассудив, что младенец мафии пока что ни к чему. Как можно доказать, что он клонированный? Да и поку¬пателя сначала надо было найти, прежде чем заняться похищением.
А когда я совсем было успокоился, расслабился и потерял бдительность, ко мне подошли два мрачных субъекта. Сейчас прилично одетые бандюги внешне мало чем отличаются от законопослушных граждан, но эти отличались. Вышедшая из моды одежда стояла на них коробом и была не одета, а “одёвана”. И эта безвкусица повествовала о том, что её владельцы не привыкли следить за собой. А про их лица сказал поэт:
– “В глубинах души затаенное зло,
– Клеймом непременно отметит чело”.
– “Чё, фрайер, умыкнул дитёнка и думаешь смотаться так, без выкупа?! Гони зеленые произнес тот, который стоял ближе ко мне.
Но это была не мафия. Не надо быть ясновидцем, чтобы не распознать в парочке обыкновенную русскую шпану, всю сознательную жизнь обрета¬вшуюся по тюрьмам и посему отсталую и косноязычную. Тем более удиви¬тельно, что они могли пронюхать о Доллике. Но скорее всего они действо¬вали наобум и потребовали бы выкуп, даже если бы Доллик был моим род¬ным сыном. Им без разницы, лишь бы клиент был беззащитен. А таковым они посчитали меня, приравняв к безрукому инвалиду. Для таких челове¬ческая жизнь всё равно, что для охотника - заячья.
Второй громила распахнул куртку и показал направленный на меня пистолет, не детский пугач, что иной раз применяют налетчики-гастролёры, а настоящую пушку с глушаком.
Справиться с вымогателями не составило бы особого труда, если бы не оружие, направленное в живот, и не Доллик, который мог пострадать во время драки. Пассовать перед такой примитивщиной, конечно, обидно спецназовцу, но, как говорится “против лома нет приёма”.
Не знаю, чем окончилось бы наше противостояние. Скорее всего, мне пришлось бы отдать последние доллары, которые я приберегал для дальней дороги. Как вдруг гуляющая неподалёку дамочка, на которую ни¬кто не обращал внимания, легонько тронула за плечо того, что был с пистоле¬том. А когда тот, вздрогнув, обернулся, резко отшатнулась и ножкой в изящных брючках с раструбом и бахрамой внизу, с туфельком на высоком каблуке ударила по руке бандита.
Глухо звякнув, воронёный ствол покатился по палубе, что развязало мне руки. Точнее руку, да и ноги тоже, поскольку теми и другими я работаю, как кузнец молотом. Прижав к себе Доллика левой рукой, правой я препод¬нес громиле такой апперкот в подбородок, что у него клацнули зубы и мотнулась назад голова. Оставив его, я бросился на помощь дамочке, на которую, словно коршун на хрупкую горлицу, кинулся второй соискатель долларов. Но она не столь уж нуждалась в помощи. Ловко отскочив в сторо¬ну, всё той же ножкой в изящном убранстве, нанесла точный удар между ног, отчего нападавший скрючился, а я добавил пинком в зад.
После этого обезоруженные и обескураженные налётчики в спешном порядке покинули поле боя, провожаемые удивлёнными взглядами пассажиров, так и не понявших до конца, что же произошло в таинственном полумраке палубы. Амазонка с Управляющий воинственным видом пнула валявшийся ствол, отчего тот покатился по палубе, пока не провалился в прореху фальшборта, потом обернулась в мою сторону, и я с удивлением узрел в союзнице по битве свою несравненную гувернантку.
Молодежь перестала обращать на нас внимание, вернувшись к своим хихиканьям, я же поспешил в каюту, благодаря Бога за успешный исход сражения. Лю вошла следом, делая вид, что ничего особенного не произошло. А я продолжал волноваться, памятуя, что для криминальных кругов Доллик равноценен золотому запасу Швейцарских банков. И если они до сих пор ещё не тревожат нас, то только потому, что не настал ещё час “икс”. А когда настанет, нас просто, ликвидируют, как досадную помеху. И я был очень доволен, что в лице Лю заполучил не только няньку, но ещё и телохранительницу.
Спать мы улеглись в прежнем порядке. Но организм, мой был устроен таким образом, что после нервного возбуждения ему обязательно требова¬лась разрядка. Лю, видимо, была сварганена из того же теста. Протянув руку под одеялом, я нащупал её тонкую кисть и погладил нежные пальчики. Ответом было лёгкое рукопожатие.
– -Мне нравятся мужчины импотенты, - послышался тихий шёпот, - с ними можно позволить себе расслабиться без всяких последствии.
– - А мне нравятся девственницы, сторонницы платонической, а не плотской любви, - таким же елейным тихим голоском, чтобы не разбудить Доллика, пролепетал я. .
Именно я такая и есть.
В результате перешептывания, прерывистого дыхания и учащённого сердцебиения, “золотой запас швейцарских банков” был бесцеремонно препровождён к стенке, а мы прильнули друг к другу в страстных объятиях. Её девственность оказалась столь же иллюзорной, как и моя импотентность. Когда мы успокоились и продолжили перешёптывания, я шутки ради решил подколоть партнёршу.
– Девочка, девочка, где же ваша целочка?
– Как это грубо звучит ...
– Ну почему же грубо? Слово “целка” происходит от слова “целомудрие”. В японском языке оно должно быть.
– Так вот. Этого самого целомудрия меня лишил наш клиент в лаборатории генетики. Почти такой же бандит, с которым я только что сражалась. Ему место за тюремной решёткой, а он лежит рядом со мной и нахально упрекает меня в отсутствии девственности.
Просто удивительно, что я не провалился сквозь койку. Её ответ налетел на меня, как смерч, закружил мысли в голове: стыд, радость и даже сомненья обуревали меня. Сначала я не мог даже поверить в то, что слышал. ”Так это была ты!” - гаркнул во всю мочь, позабыв о ребёнке.
– И снова были объятия и задушевные разговоры.
– Так как же всё-таки происходит клонирование? - воспользовавшись нашей близостью, задал я волнующий многие умы, сакраментальный вопрос.
Секрет прост и сложен, - ответила она, - из клетки клиента удаляется протоплазма. Следующая клетка берется у другого человека. После её оплодотворения из неё удаляется ядро, а протоплазма соединяется с ядром клетки клиента. Вот элементарный принцип, а глубину процесса знает только Господь, генетикам она неведома.
Идея клонирования возникла ещё в средневековье. Алхимики считали, что можно создать человекообразное существо искусственным путём.
Такое творение они называли ГОМУНКУЛ и ГОМУНКУЛУС.
Мягкий полумрак каюты казался мне нежной аурой лежавшей рядом женщины. Переполненные избытком чувств мы болтали о всяких пустяках, не вкладывая в них глубокого смысла.
А почему ты вдруг стала, обращаться ко мне на “ты”, - вспомнив её былые упрёки, в шутку задал я вопрос, - я ведь старше тебя?
А потому, что ты для меня всё равно что Бог. Я полюбила тебя чуть ли не с первого взгляда.
Ага! Теперь понятно, почему в присутствии Джи ты задрапировывалась в свое кимоно, как рыцарь перед турниром, а со мной вроде бы ненароком оголяла свои красивые ножки. Соблазняла непорочного мужчину?
Какой спокойный мальчик Доллик. Спит себе и не подозревает, какую напраслину взваливают на его нравственно чистую нянечку некоторые развращённые типы, - отпарировала Лю, поправляя одеяльце младенца.
Лайнер дал гудок, мы снова обнялись и поплыли в Европу.


Глава 2

ОПЕРЕДИВШИЙ  ВРЕМЯ

А вот и Европейский  порт.. По трапу мы сходим на берег. Впереди Лю с младенцем на руках,  за ней я с двумя  чемоданами. Пробиваемся сквозь толпу
встречающих к стоянкам машин. Выслушиваем многочисленные предложения. Получив отказ, водители отходили  в сторону, кроме одного настойчивого до навязчивости.
Но мы не нуждались в посторонних услугах. Управляющий приехал за нами на моей машине. Свой «Джип» я узнал сразу, хотя не видел его больше года. Почти не изменился внешне и мой хозяйственник – среднего роста мужчина сорока пяти лет,  пышущий здоровьем. Услужливо распахнув перед нами дверь, он помог Лю взобраться в кабину и здесь же в салоне поведал о производственных делах. А они шли успешно. Отпустив  его, я сам сел за руль.
Как приятно возвращаться в свои владения! Особенно, когда осознаёшь, что они процветают.  Толковый парень, управляющий. Не зря предприятие, ранее  частенько приносящее убытки, я отдал в его полное распоряжение.  Право, мне надо почаще отлучаться из дома.
Для меня было очень приятно  узнать, что закончился, наконец, долгострой – сооружение загородной  виллы в живописном месте. Теперь у меня два жилья: в центре города  и на окраине среди природы. Так что не напрасно  я, находясь на чужбине,  не просил денег, чтобы не ослабить производство. Мало того, начато возведение нового здания на некотором удалении от первого, которое предназначается для изготовления пиротехники   для фейерверков.
Лю с Долликом  разместилась на заднем сидении, и мы покатили. Дорога, окаймлённая  высоким кустарником, пролегала по красивым местам. Несмотря  на извилистый путь, я в радостном возбуждении гнал  машину так,  будто опаздывал на любовное свидание. Это было для меня очень даже интересно новое открытие: за каждым поворотом.  Вдруг Лю сказала: «А за нами хвост!».
Я, ничего не поняв,  обернулся, сбавив ход машины.
Что за хвост? – спросил свою очаровательную гувернантку.
–А  самый обыкновенный. Тот  назойливый шофёр. Я запомнила номер его машины.
В зеркале заднего вида я  увидел «Джип» такой же, как мой. Но это ещё ни о чём не говорило. Мало ли кто может следовать за нами.
– Ну, это мы сейчас проверим, - буркнул я, недовольный,  что меня отвлекли от созерцания природных красот. И переключился на более низкую передачу. Но, странное дело, преследователь сделал то же самое. Сомнений не оставалось, ни один уважающий себя автомобилист  не будет тащиться таким черепашьим ходом.  Я прибавил скорость, пытаясь скрыться за очередным поворотом. Но не тут-то было, он прибавил тоже. Сомнений не оставалось: нас пасут! Холодок пробежал по моей спине   несмотря на жаркую погоду, мафия не оставила меня в покое. Надо было оторваться от «хвоста». Но как? По скорости его машина  не хуже моей, а, может даже лучше, поскольку управлял ею, надо полагать, более опытный водитель, а я больше года не сидел за рулём, и подрастерял  водительский свои водительские навыки..
Я в растерянности остановился и глянул  на Лю.  А та повела себя более чем странно.  Осторожно положив Доллика на сиденье, начала стаскивать с себя колготки. Обнажились две белых лебёдушки, краше которых я не видел ничего на свете, хотя немало перевидал обнажённых женских ножек.
–Что это значит? – удивлённо спросил я.
– Скоро узнаешь – ответила моя пассия. – Не волнуйся, всё будет нормально. Только вытолкни меня из машины грубо, как только можешь, и с громовыми ругательствами, чтобы он слышал.
Прекрати, только без этого! – запротестовал я, ничего не понимая. .
Не волнуйся, дорогой, всё будет благопристойно, как в институте благородных девиц. Рассвирепей только посильней.
    Пребывая в полном неведении, я всё-таки сделал, как просила она. Выскочил наружу, рассвирепел. Резко распахнув дверку, схватил её за руку,  выдернул  из салона и с силой бросил на землю, сопровождая действия трёхэтажными выражениями.
Пожалуй, даже переусердствовал. Хотя дама успела вытянуть вперёд руки, всё равно шлёпнулась она возле асфальтированной дороги совсем даже не понарошку.  И заорала от боли на полном серьёзе. И костерить  принялась меня от всей души и в хвост, и в гриву  тоже очень натурально.
      Однако не забыла расположить свои красивые ножки так, что даже у меня дух захватило от эротической привлекательности очаровашки. Платье у неё было вздёрнуто, но не настолько, чтобы своим видом являть бесстыдство.   
Пленительность очарованья  строилось на догадке: уж если здесь  такая красота, то что же скрывается там за предельно минимальной одёжкой .
    Я ударил по газам. «Джип» недовольно фыркнул, удаляясь от столь увлекательного зрелища. Перед следующим поворотом я затормозил и, оглянувшись, увидел,  что преследователь остановился возле  распластавшейся привлекательности. Скрывшись за поворотом, я стал ждать Лю. Вскоре увидел её, бегущую ко мне  Я дал задний ход. Запыхавшаяся, раскрасневшаяся с блестящими глазами, она  юркнула в кабину и, переведя дух, воскликнула:
– Гони, через пять минут он очнётся.- Я рванул с места и на ходу спросил:
– Ты не изуродовала его?
–Не волнуйся, всего лишь лёгкое потемнение сознания: тычок в определённую точку - и клиент без движения. Словно насекомое, которое парализует оса. прежде чем унести его на корм своим личинкам. И делается это всего лишь вот этим безобидным предметом, –  и  Лю показала острый штырёк, блестящий, никелированный. - Так японские женщины защищаются от насильников. Способ, из давних времён для сохранения чистоты расы. Этот засекреченный метод передаётся из поколения в поколение. Мне передала его моя бабушка.
– А почему ты не воспользовалась им там в лаборатории, против меня?
Было две причины  первая, что я никогда не брала его на работу.
– А   если бы взяла? Применила бы?
– Пожалуй, нет. Я уже тогда любила тебя. Это вторая причина
Разумеется, теперь я  мчался уже не как на свидание,  а как на пожар, выжимая из машины все скоростные возможности. Хотя Лю успокаивала меня, что «хвоста» за нами нет, я не повернул к дому, а ещё долго колесил по городским окрестностям, сбивая возможного преследователя с толку. И только после этого повернул  на свою виллу, которая, как я уже говорил, теперь не была долгостроем.  Сложенная из ярко-красного кирпича, она радовала глаз. Долгостроем теперь было следующее здание, находившееся на некотором удалении от первого. В нём мы собирались,  изготовлять   пиротехнику. для фейерверков.
Остановив машину возле  виллы, я ступил на землю, усеянную обломками шифера, кирпича и прочим строительным мусором. Затем помог Лю выбраться из машины с ребёнком на руках.  Потом мы вошли в помещение и с удовольствием побродили по ещё неоштукатуренным комнатам первого этажа. Утолив любопытство,  поднялись на второй. этаж.
Отсюда открывался вид на новостройку. Она напоминала старинную башню. Я дал название этому новому зданию «Тура», что просто означает – башня. Налюбовавшись своими владениями, я направил транспорт с пассажирами в город к уже обжитому жилищу, в котором не был больше года.
Лю оказалась хорошей хозяйкой, быстро нашла общий язык с управляющим и сразу же принялась за дело. Под её руководством дела пошли ещё  быстрей.. Закончив с внутренней отделкой здания, она начала создавать земной рай вокруг виллы. Когда я в очередной раз приехал в свой загородный  дом, то просто не узнал его. Он весь утопал в цветах и зелени. Всюду были посажены взрослые деревья.
Чтобы показать, что я строго контролирую  денежные расходы, сделал замечание управляющему, что пересадка из леса взрослых деревьев слишком дорогостоящее удовольствие. Замечание обидело его, и он сослался на желание Лю. Опять же желая показать себя рачительным хозяином, я сделал и ей выговор.
А ты хочешь, чтобы мы посадили «мышиные хвостики» вместо взрослых и десятилетиями ждали, когда они вырастут? – пошла в атаку  японка, - в то время, когда  перед нами стоят глобальные задачи. Посмотри сколько запущено производственных мощностей! И мы можем позволить себе истратить часть средств на благоустройство территорий.
    Управляющий был такого же мнения.   После этого я перестал вмешиваться  в производственные дела и занялся воспитанием Доллика.
.  Он ведь не просто ребёнок. Он не от мира сего: он представитель новой зарождающейся цивилизации, которая будет развиваться параллельно с развитием человечества. Это брат по разуму, инопланетянин с планеты Земля. Кроме того, я не должен забывать,  что клон – это я. Он мне не брат- двойняшка,  а, именно я со всей моей добродетельностью и пороками. Я даже завёл специальный  журнал-дневник, куда записывал свои наблюдения за клоном.
Но я следил не только за Долликом, но и за  ажиотажем вокруг клонирования. Меня смешило, что учёные, священники, писатели фантасты,  ломали копья, обсуждая проблему: быть или не быть  клонированию человека. И никто не догадывался, что клон уже сучит ножками в моей спальне.  Как не понимают люди, что если идея возникла, то рано или поздно она будет воплощена в жизнь! Удивляли тщетные  потуги загнать обратно в кувшин выпущенного джина. 
Ещё я следил за состоянием овцы Долли. Пресса сообщала, что она быстро, просто катастрофически старела. И Доллик  быстро рос.  Когда ему исполнился год, он выглядел на все пять. А вот по умственному развитию заметно отставал.                Ещё через год он вырос настолько, что догнал мою дочь от первого брака – Заиру, которую цыганка Аза оставила на моё попечение, когда, влюбившись в молодого цыгана, сбежала с кочевым  табором.
Итак, клоны настойчиво стучались в двери жизни. Негласные цены на клонирование человека повышались. Учёные в некоторых странах клонировали отдельные части человеческого организма. 
     Доллик рос почти беспризорным младенцем, поскольку  я не имел опыта в воспитании подрастающего поколения. Увлекшись идеей клонирования,  я  совсем перестал обращать внимания на другие стороны жизни. В том числе и на Лю. Мы спали в разных комнатах, изредка я приходил к ней, как к любовнице, задерживался ненадолго, и снова возвращался к своим дневникам, Преумножая моё богатство, Лю некогда было воспитывать  Доллика.
   Он рос замкнутым, нелюдимым и неразговорчивым. И, как я уже говорил, рос быстро. Неестественно быстро, просто катастрофически. Понимая ненормальность такого развития, я упрекал Лю, что она слишком много времени уделяет предприятию,  и совсем забыла о мальчике.
     Достаточно, что этим занимаешься ты, - возразила она – фирма требует внимания гораздо большего, чем  Доллик. Если ещё и я буду заниматься воспитанием, то мы разоримся.
     Сравнивая свои  детские фото с фотографиями Доллика,  я удивлялся  нашему сходству.  Он в десять лет, он выглядел, как я в двадцать. Однако опять же по умственному развитию парень отставал. А  как обстояло дело с его сексуальными  побуждениями, я не знал. Мои дети Доллик и Заира – теперь уже почти молодые люди почти всегда проводили время вместе.  Но вот однажды я обнаружил, что их детские забавы переросли во взрослые.  Решив проверить, чем занимаются дети, я пошёл искать их  по комнатам, многочисленным , как в лабиринте царя Миноса и обнаружил на втором этаже в угловой комнатушке.
Посреди помещения стояла Заира с недоумённым растерянным взглядом. Рядом был Доллик. Он  держал в руках приподнятый подол её платьица. На Заире были цветные плавочки, но Доллик даже не пытался их снять. Но инстинкт толкал его на что-то, пока ещё непонятное для него.
    Конечно, можно было подумать, что это просто случайность, детское баловство. Но я – то знал, что это не баловство. В детстве  у меня был точно такой же случай, когда, играя с девочкой, я вдруг ощутил первое внезапно проснувшееся половое чувство. Оно быстро прошло, но запомнилось на  всю жизнь.
Я, как можно тактичнее прервал это занятие, чему, по-моему, оба участника событий были довольны. А  я был возмущён. Но не ими, а гувернанткой Лю. Она совсем перестала следить за детьми, увлекаясь не свойственными ей делами.
Когда я, разгневанный, ворвался к ней в комнату, она сидела за столом в своём неизменном кимоно и на огромный лист ватмана наносила разноцветными фломастерами  проект озеленения загородной виллы.
– Посмотри, какая красота скоро будет! Вот здесь разобьём сад, а здесь будет аллея, и цветочные клумбы. – Восторгалась она, - И всё это вполне реально и обойдётся не дорого.
– А где у тебя дети, любезная гувернантка! - закричал я - Ты знаешь, чем они занимаются?
– Тебе это лучше знать, воспитание детей это по твоей части, - спокойно и уверенно проговорила она.
1.      Услышав такое, я просто закипел от бешенства. Меня хотят превратить в няньку. И уже превратили, если разобраться строго. И как на лайнере в Багамах я уже не мог, сдержаться и меня понесло.
– Уходи! – закричал я неистово, - собирай монатки и убирайся!
1.       Конечно, я  бы ни за что не отпустил её. Просто хотел попугать.  Идти ей было не куда, и я решил сыграть на этом. Я то думал, что она будет упрашивать уговаривать меня сменить гнев на милость, но она спокойно восприняла всё  это..
– Хорошо, уйду. Вещей у меня, сам знаешь, кот наплакал: подушка, дерюжка, да карандаш, брови подводить. И зарплату, которую  ты мне платил, я почти всю тратила на благоустройство территорий..  А вот свою самую драгоценную вещь – Доллика я заберу..
Я воспринял угрозу, как попытку утопающего ухватиться за последнюю соломинку, и не придал особого значения сказанному.
– Если Доллик вещь, как ты считаешь, то эта вещь  моя.
– Ошибаешься, Доллик принадлежит мне, как сын принадлежит матери. Ты стал жертвой крупного обмана. Клонирование потерпело крах. Генетики не смогли выполнить твой заказ. Но деньги- были затрачены. И ты через суд мог бы потребовать их. Когда генетики, узнали, что я забеременела от тебя,  уговорили, чтобы я  сказала тебе, что он получен клонированием.   Всё вышло, как было задумано. И даже более того: ты обещал жениться на мне. Но обещания не выполнил.
– А почему ты не призналась мне?
– Тебя  жалела. Я не могла предположить, как бы ты воспринял этот обман. Точнее боялась..
Я был ошарашен,  взбудоражен этим признаниям и воспринимал его двояко. С одной стороны неприятно, что рухнула мечта о клонировании, с другой очень даже приятно, что у меня появился родной сын. И. как порядочный мужчина, я сдержал своё слово – женился на Лю.  Точнее официально оформил наши отношения на бумаге, а женой неофициальной она была уже давно.
  Теперь дело стадо за тем, чтобы официальные органы признали его моим сыном. Я предвидел немалое крючкотворство со стороны властей. Оно и понятно, откуда вдруг ни с того, ни с сего у меня появился почти взрослый сын. 
Пока я искал выход из сложившейся ситуации, время шло, а Доллик рос. Сравнивая свои детские фото с фотокарточками  Доллика, я удивлялся нашему сходству.  И рос как-то странно, как в сказке, не по дням, а по часам. Он давно уже перегнал ростом и сложением Заиру. Меня пугало такое развитие сына. Я ещё раньше слышал, что существует  болезнь гигантизм. Надо было вести наследника  в поликлинику, но  положение усугублялось тем, что на него не было никаких документов. Я долго ломал голову, хотел пригласить частного врача, но перед этим, как всегда, решил посоветоваться с женой.
– Хочу показать сына светилам медицинской науки. Он болен гигантизмом, - печально произнёс я.
– Не надо никому его показывать, - сказала жена, которая умела находить выход из самых трудных ситуаций. – Всё идёт естественным путём.
– Как естественным?! – разве ты не видишь, что с ним творится?
– Так и должно быть. – Ответствовала благоверная.
– Не загадывай мне загадок! – распалился я.  – говори, что ты имеешь ввиду?
– У тебя сердце и нервы в порядке:
– Как у космонавта. Ну и что?
А то, что Доллик не твой сын. Он клонированный.
– Тогда зачем ты солгала мне!? – проскрежетал я зубами, сжимая  руки. в кулаки.
– А что мне оставалось делать: Ты же обещал выгнать меня, а куда я пойду, иностранка в чужой стране. Ты сам вынудил меня солгать. К тому же мне хотелось  узаконить наши отношения.
– Я побью тебя!
– А вот этого удовольствия ты не получишь, мой дорогой. Ваши приёмчики рукопашного боя безнадёжно устарели. Мы японцы вперили. Это я поколочу тебя, если ты поднимешь на меня руку.
Я замолчал, не зная, что сказать. Потом мы посмотрели друг на друга,   оба расхохотались и кинулись друг к другу в объятия, как когда-то на  лайнере..
        После этого мальчика начала воспитывать некая молодая особа, которую Лю наняла на должность гувернантки. Я облегчённо вздохнул и снял с себя обузу по воспитанию клона. Но напрасно. Вскоре Лю начала замечать, что нянечка начала подозрительно полнеть, о чём она срочно доложила мне.
 Я был не столько огорчён, сколько обрадован.  Стало ясно, что клоны способны нроизводить себе подобных. Но Лю не разделяла моей радости: надо будет платить алименты, отрывая средства от развития производства. Однако  ситуация разрешилась сама собой: девица не смея признаться, что забеременела от воспитанника, вдруг попросила расчёт и исчезла из поля зрения.
– Надо полагать, что  Доллик в этом деле не замешан, а постарался кто-то другой, - прокомментировала событие Лю.
Я же был огорчён по выше изложенной причине. Но впоследствии оказалось, что огорчался я напрасно, ибо через некоторое время выяснилось, что уроки,  преподнесённые клону «воспитательницей»,не прошли даром Вскоре мне пришлось убедиться в этом. И огорчиться.
   Клон продолжал рости, как я уже говорил, не по дням, а по часам и вскоре сделался мужчиной, почти не отличимым от меня. Отличием были только усики, украшавшие губу Доллика. Вскоре мне пришлось горько сожалеть об этом. Если обычный мужчина проявляет какую-то сдержанность по отношению к противоположному полу, то у клона такое чувство отсутствовало. Он руководствовался только инстинктом.
   В последнее время у меня вошло в привычку совершать перед обедом прогулки сначала пешие, потом на велосипеде. Любуясь очаровательными окрестностями, я зачастую удалялся от своих владений на двадцать-тридцать километров.
   Однажды, вернувшись из такой поездки, я прошёл в спальню жены и остановился поражённый: на супружеском ложе лежала в нижней рубашке Лю, а рядом  примостился клон. И не просто лежал, а обнимал супругу. И не просто обнимал, как сын обнимает мать, а тискал в объятиях, как любовник любовницу. И что самое страшное, Лю отвечала  взаимностью. Увидев меня, клон вскочил с постели и убежал.
Всё клокотало во мне. Лю была потрясена ещё больше, чем я. На вопрос: «Как ты могла?»  прерывистым голосом отвечала  « Он пришёл ко мне в спальню, когда были занавешены окна,  лёг рядом и делал всё в точности, как делаешь ты. Мне и в голову не могло прийти, что это не ты. Тем более, что он сбрил усики, единственное ваше различие. Успокойся, ничего ведь страшного не произошло, хотя могло  произойти. Ты пришёл вовремя…
   Я чувствовал откровение в её словах и  ревность, которое  было нахлынуло на меня, бесследно улетучилось. Ведь изменить мне жена могла фактически со мной  С горестным видом, сидя на кровати, она являла собой раскаявшуюся грешницу.
   Теперь надо было поговорить с клоном. Я застыл его на кухне, где он расправлялся с жареным цыплёнком. Кончив, есть, он вытер салфеткой губы и пальцы  и, не дожидаясь моей, гневной тирады, взял инициативу в свои руки. Но говорить начал совсем о другом.
 «Ты, думаешь, я не  знаю, что я клон! Вы всё скрывали от меня, Сначала я считал тебя  отцом, потом отчимом, затем братом. Но теперь всё стало на свои места. Моё положение меня вполне устраивает. Это даже лучше, чем быть сыном. Сын вступает в наследство только после смерти отца. Мне же твоей кончины ждать не надо. Мне уже сейчас принадлежит всё твоё состояние в равной степени, как и тебе. Поэтому и жена у нас общая.
  Я был настолько потрясён, что не смог даже связать несколько  слов, чтобы дать отповедь этому наглецу. А он не стал дожидаться, когда я приду в себя и ,сберегая нервы, с достоинством удалился.
    Только теперь я спохватился, что я наделал! Что натворил? Зачем пошёл на поводку у своей гордыни?: Но тут же начал оправдывать себя. Я ведь не знал, что клоны растут так быстро. Из газет я узнал, что овца Долли умерла от болезни, но  я был уверен, что - от старости. И Доллик быстро состарится и умрёт быстрей чем я. Ведь совсем недавно , соседи, удивлённо, говорили: «Ах, как вы помолодели!» 
   А буквально через несколько дней делали круглые глаза при встречах. Я-то знал почему: они стеснялись сказать, что я постарел.  Больше всех удивлялась жена моего Главного бухгалтера – Элеонора. Встретив меня, она просто ужаснулась: Павел Андреевич, что  вами? Три дня назад вы выглядели, как огурчик, теперь как-то сразу осунулись!
  Кое - как, отвязавшись от неё, я быстро направился к дому, предаваясь невесёлыми размышлениями. Что  делать дальше? Ведь частенько по  природной беспечности, или из-за лени, я посылал клона в банк подписывать бумаги и получать деньги,  и теперь не смогу  доказать, что депозитные счета мои, а не его. У нас ведь и подписи одинаковые. А в случае моей гибели.. Нет, он не пойдёт на это. Ведь он – это я, а мне даже противна мысль о киллерах.
    Напрасно я не дал бой клону вчера, потому что прямо на следующий день в мой кабинет ворвалась Лю, возбуждённая с горящими глазами.
       Что-то надо делать! – воскликнула она, - он всё время лезет ко мне!
    Нет, это  уж слишком! Сейчас я ему задам! Я отодвинул от себя папки с бумагами, готовясь вторгнуться в комнату двойника и задать ему трёпку. Но он опередил меня. Дверь открылась, и он вошёл.
   Бывает ли когда ни будь взволнованной эта генетическая кукла ? Навряд ли. Как всегда спокойный, уравновешенный, он самоуверенно вошёл, конечно, без стука. В таком же костюме, как у меня, в таких же жёлтых на толстых подошвах ботинках, в белой рубашке со стоячим воротником и уж, конечно, при галстуке. Вошёл так, будто я сижу в его кабинете. И сразу заговорил:
– Вот что, мой двойник!
Я чуть было не упал со стула. Оказывается не он, а я его двойник- Вы много позволяете себе! . Я вас не просил меня создавать. Но вы это сделали и теперь один нежитесь в лучах благополучия. Дайте и мне место под Солнцем. До сей поры, я вёл себя скромно, но вы вынудили меня заявить свой протест. Если бы не последний инцидент я вёл бы себя по-прежнему тихо и скромно.  Но мне нужна женщина. Я сгораю от страсти. Я насильно возьму Элеонору, муж которой сейчас в командировке, а вам придётся сидеть в тюрьие. 
  Вот чёртов клон! Голова моя шла кругом. Неужели он осуществит то, что задумал? Вот тебе мой двойник, мой помощник! Да, собственно на что я рассчитывал, создавая его? Обдумал ли я серьёзно этот шаг? Конечно, нет. Только честолюбие  руководствовалась мной. Поэтому-то я его и создал.
   Я представлял клона своим помощником, правой рукой, что-то вроде механического робота, не подумав о том, что даже роботу требуется смена батареек. А уж клону потребуется всё, что требуется мне. А значит, придётся делиться с ним: тебе половина и мне половина. Нет ни за что! Ради своего благополучия я прошёл Афган, Чернобыль и Чечню. Он же  хочет получить всё бесплатно, выставив мне требования-угрозы надо полагать не последние. Самая нелепая угроза надругаться над Элеонорой –  женой главбуха.
   Собираясь уходить после окончания рабочего дня я не удержался и проходя мимо, распахнул дверь комнаты, где сидел Доллик.
– Ты меня не запугаешь дешевыми трюками, -прямо с порога, напуская на себя геройский вид, я прошёл…
– Знаю, знаю… - перебил меня клон, - Афган, Чернобыль и Чечню.- Всё это отразилось на моём характере и здоровье. И не разыгрывай из себя невинность. Вспомни украинскую девочку.  Ей было всего шестнадцать, когда ты совратил её. Неужели я не способен совратить зрелую женщину?
– Там было по обоюдному согласию. Она любила меня.
– Ха, любила! Что она понимала. Её детский ум не мог представить всех последствий.
   Я не стал дальше слушать неприятности, исходившие от клона. Это был голос моей совести,  всколыхнувший воспоминания о грезах юности. И  я  закончил «мирную» беседу словами: « Твои угрозы выеденного  яйца не стоят.»
   Этот разговор состоялся в моей городской конторе, после чего, возбуждённый, я отправился в свой загородный дом-виллу. А через пару дней туда заявился Доллик.
  Не знаю, как росла овца Долли, но к моему клону совсем не подходило слово «рос»  Скорее напрашивалось сравнение с дрожжевым тестом-опарой, которая не растёт, а вздымается и стремительно   лезет из посуды. А он вылезал из своей одежды. И мужал прямо на глазах, а его мужание  было прямо пропорционально его нахальству.
  И вот  сейчас, войдя вразвалочку, заговорил также развязно, как и вошёл.
– Вот что братец – двойник, папаня  или ещё как там не знаю, как правильно тебя величать, Я опозорил жену  главбуха. Что поделаешь? Твои гены дают о себе знать. Я поступил так же, как однажды поступил по пьяной лавочки ты, с некоей женщиной.
– Но ведь мы пили вместе с ней, были в одной компании, - она почти не сопротивлялась. -  Против своей воли начал оправдываться я.
– А эта тоже почти не сопротивлялась, только обещала подать на тебя в суд
– Она кричала?::
– Возмущалась: « Что вы делаете, Павел Андреевич! Как вам не стыдно! Я ведь замужняя женщина!»
– Соседи слышали?
– Нет, там не было никого.
– Выйди отсюда вон! – вне себя закричал я.
– Я выйду, - невозмутимо отвечал клон, - хотя уйти должен ты, а не я. Человечество обречено. Оно должно уйти и освободить место нам. В вашем разуме заложен ген самоликвидации. Поэтому, не отдавая себе отчёта, вы курите, пьёте, наркоманите, заражаетесь спидом.. Самое страшное, что начали курить женщины. Это последняя ступень лестницы, ведущей в пропастью. Ваше общество запрограммировано на самоуничтожение. Ты возмущен, но  испуган, чувствуешь, что я говорю правду. Хочешь, побей меня, но лучше бей себя.
   Он начал излагать подробности своего «подвига» а мне было стыдно. Я вспомнил, как в молодости тоже любил  хвастаться своими «победами».
      Он ушёл, горделиво подняв голову, как уходит победитель от побеждённого, оставив меня взвинченным и возбуждённым. Леденящее чувство безысходности овладело мной. Только сейчас я осознал, что для нас двоих нет места на Земле. У нас общее имущество, общий паспорт. Но даже у сиамских близнецов паспорт должен быть на каждого урода. Кто-то из нас должен уйти из жизни быть убитым. Неужели он решится на такое? Я знал, что нет, как не решился бы я. Мысль о киллерах была противна мне. Но вот засадить меня в тюрьму…
      Полный тяжких раздумий я вышел во двор, сел в джип и помчался в город к Лю.
Так уж было у нас принято, по всякому делу, даже пустячному, я советовался с
супругой. Сейчас моя судьба зависела от бухгалтерской жены.
    Лю выслушала мои сетования спокойно. Подошла к сейфу и достала две пачки долларов.
– Соседи видели, - спросила она.
– Он сказал, что нет.
– Тогда это  полбеды. -  Сказала она, - думаю, что она ещё  не подала в суд. - Вот тебе  сегодняшняя выручка, - протянула она мне пачку бумажных денег, - иди к ней и предложи первую пачку.  Если заартачится, то вот  вчерашняя выручка, - она дала мне ещё один более увесистый пакет.
Если и это не поможет, припугни, что уволим с работы её мужа. И не волнуйся, она согласится, если только не дура. А если  потребуются интимные отношения, то я не буду ревновать.
    Без вины виноватый я пошёл к опозоренной. Долго нажимал на кнопку звонка, всем существом чувствуя, что меня разглядывают в дверной глазок. Наконец дверь приоткрылась. Я дернул за ручку, звякнула дверная цепочка по ту сторону барьера
Послышалось настороженное  дыхание. Значит, разговор предлагается вести через дверную щель.
– Можно войти? Поговорить надо.
– Это зачем ещё? Чтобы убить меня и концы в воду. Сейчас многие так поступают. Нет, не такая уж я дура. Разговаривать будем в суде, в присутствии адвоката я уж заявление приготовила.
– Не бойтесь, откройте. Я хочу выкупить это заявление.
   За дверью молчание.
– Хочу искупить свою вину, -  повторил я для убедительности.
– Ну что ж, заходите. – Женщина распахнула дверь и отступила на некоторое расстояние для гарантии безопасности. Выжидающе посмотрела на меня и предложила сесть.
   Я сел на табурет возле стола, нащупывая в кармане пачку, что была потоньше. Она села напротив. Раньше я не обращал на неё внимания. И только сейчас рассмотрел. Видимо я поднял её с постели. Она была в тонкой белой  комнатной рубашке лёгким облаком облегающей тело. Среднего расточка, полненькая, белокурая с курносым носиком  на кругленьком белом личике. Рубашка, играющая одновремённо роль халатика,  не была застёгнута внизу. Отчего полы разошлись, обнажив белоснежные полноватые бёдра.
    Я находился в щекотливом положении, не хотелось выглядеть в роли подонка,  но в тоже время  сознавал, что  отказаться от содеянного не могу. Иначе всё дело с клоном может раскрыться и мне опять же грозит тюремное заключение за нарушения запрета на клонирование. Пока я молчал, не зная с чего начать разговор.  Дама  взяла в инициативу. свои руки.
– Да как вы посмели! Солидный, серьёзный мужчина, каким я считала вас. Вы нанесли мне физический ущерб, Смотрите! Она распахнула халат и показала синяк. И ещё больше ссадин у меня на душе! – Она расстегнула две пуговицы халатика- рубашки, обнажив, два очаровательных белых кругляшка, именуемых грудями.
Под одним из них просматривалась небольшая царапина.
– Вы уж, извините, что я в таком неглиже, то есть без лифчика, но застёжку  вы оторвали вчера.
– Ага! – подумал я, - начинается торг. Чем больше этих ссадин, тем больше я должен буду заплатить.
– Я понимаю, - продолжала она, - выпивший мужчина – всё равно, что машина без тормозов. Но уж не настолько вы были .пьяны. Во всяком случае, я не ощущала запаха алкоголя.
– Гашиш проклятый, - вздохнул я, - вот вам компенсация за  моральный ущерб. -  вынул из кармана и положил перед ней первую пачку..
   Она сделала непроизвольное движение рукой в сторону подарка, в глазах  блеснул  алчный огонёк.  Но потом взор потускнел. Она, нехотя, отодвинула от себя предложенное. И опять с возмущением заговорила. Но не так гневно, как в первый раз. И впервые назвала меня по имени отчеству.
– Вы перепутали адрес, Павел Андреевич. Здесь не публичный дом и интимные услуги не продаются. Я уже заготовила заявление в суд, - повторила она, -  вон, полюбуйтесь, на тумбочке лежит.
   Я бросил взгляд в указанном направлении, увидел белеющий листок и понял, что дама не дура и  считает, что можно урвать больше. Мне ничего не оставалось , как предложить большую сумму.   
– Но, это только за моральный  ущерб, -  продолжил  я сделку, - за   физический - отдельно.  –   Я вынул вторую более увесистую пачку, положил её рядом с первой,  но руку от неё не снял.
Соблазняющая  рубашка  распахнулась ещё  шире, представляя обзору большую территорию. Мне пришлось лишний раз убедиться, что наши вкусы с Долликом в отношении женщин совпадают.
   И я предложил свои условия, прямо по-солдатски, как поручик  Ржевский предлагал дамам. Она не  согласилась, правда не очень уверенно, но сказала,  что это уже форменный разврат, а она не такая.
    Пришлось доходчиво объяснить , что иначе  поступить я не могу. Где гарантия, что за ночь она не передумает и завтра не отнесёт злосчастную бумаженцию в суд.  И я не смогу спать спокойно.  А уж если она согрешит во второй раз, то ей не поверят, что второй случай произошёл без её согласия.
               Мои слова убедили её. Мгновенно поколебавшись, она вдруг юркнула под одеяло двуспальной кровати, стоявшей тут  же  и, подвинулась к стене, освобождая рядом с собой  место, объявила, что тесёмку на трусиках, как и застёжку на лифчике, я оборвали вчера.
   Я всё понял и без лишних слов, сбросив   одежду, нырнул к ней под пуховое  одеяло.
   Итак, инцидент был исчерпан. Я успокоился, но не успокоился  клон. Буквально через два он торжественно объявил мне, что с  генеральской внучкой сделал тоже самое, что с Главбуховской женой,. так. что тюрьмы тебе, дорогой братец, всё равно не избежать
– .      Ну, а как на этот  произошло? – спросил я, упавшим  голосом,  зная, что придется вдаваться в подробности при беседе с Лю.
– Я подстерег её поздно вечером, когда она совершала моцион. Потом затащил  в беседку, в садике возле вилл. Там всё и произошло…
         Я схватился за голову. Усадьба престарелого  заслуженного генерала
примыкала     к  моей. Это было живописное местечко всё в зелени и  газонах с роскошном дворцом посредине. Моя вилла, по сравнению с его хоромами, выглядела, как хижина Дяди Тома.  У генерала была жена – сухонькая сморщенная старушонка, однако молодящаяся, носившая дорогую, но студентка – внучка. Девчонка, была «оторви и выбрось». От такой долларами старомодную одежду.  И студентка веучка, которая каждое лето приезжал на каникулы. Девчонка была « оторви, да выбрось». От такой  вряд ли откупишься. Мне доподлинно было известно, что у деда был именной пистолет, а нажать на курок его  внученьке, было, раз плюнуть.   Так что  клон не просто сажал меня в тюрьму, он лишал меня жизни.
         Как всегда я, конечно, поспешил за советом к Лю. На этот раз известие  взволновало её.. Успокоившись, она стала давать наставления:
– Надо всё-таки поговорить с самой пострадавшей. Возможно, она ещё не рассказала деду. Но к генералу не ходи, дед нервный, взрывной. Он сразу же застрелит тебя. Вот что! Каждый  вечер перед сном по дорожке вокруг виллы девчонка совершает моцион. Весь вопрос в том, носит ли она после этого случая пистолет или нет. Спрячься в кустах, когда она будет проходить мимо, окликни её. Попроси разрешения поговорить.. По её тону можно определить её дальнейшее поведение. Уж не думаю, что она сразу откроет пальбу. Впрочем, как знать! Ну, а если откроет- у тебя будет возможность убежать. Там  много кустов, а надо полагать стрелок из неё, да ещё в темноте, не  ахти какой. Я бы сама  поговорила с ней, но у меня с этим семейством натянутые отношения. Дело в том, что они оттяпали у нас порядочный клок земли, когда строили оранжерею. Мой визит к ним может только усугубить положение.
Ничего себе  ситуация! То ли встречу я завтрашний рассвет, то ли завтра буду лежать в гробу.
- Давай простимся на всякий случай, - печально сказал я. Всегда спокойная,  Лю вытерла слёзу кончиком платка и обняла меня.
Поздним вечером, крадучись, как вор, я приблизился к генеральским чертогам.   Сначала прошелся по дорожке, обильно посыпанной песком, потом, маскируясь среди кустов, двинулся дальше. И вот они владения, с которыми не только у Лю, но и у меня были неприязненные отношения.  Пачку купюр, более объёмную, чем   обе  пачки, выданные бухгалтерской жене, я держал в кармане. Она казалась  горячей и жгла  даже сквозь карман.  Мучил вопрос: возьмёт ли их чванливая девчонка или пустит мне пулю  в лоб.
. На моё счастье уличные фонари типа «Кобра»  были погашены.  Аккуратно подстриженные кустики выстроились в ряд вдоль песчаной дорожки. Я приготовился к длительной осаде дворца, смутно надеясь на благополучный исход визита.
Но ждать долго не пришлось. Всё оказалось гораздо проще: издали я увидел, как из калитки  ограды, окружающей генеральские хоромы,,  появилась укутанная в чёрное женская фигурка и направилась в мою сторону. С бьющимся сердцем я вышел из-за куста  и стал так, чтобы не было видно моего лица. Не будет же она стрелять ни с того ни с сего  в незнакомого человека. Но  меня всё-таки узнали.
     Я со страхом узрел, что женщина. целеустремлённо и уверенно направляется в мою сторону. Я не знал, как  поступить, бежать или оставаться на месте. Я, конечно, не побежал, не затем я пришёл сюда. Но всё -таки мне было страшно. Я прошёл Афган, Чечню и Чернобыль  И было бы глупо погибнуть от пули .сопливой девчонки, которая «ещё башмаков не износила».. Пока я размышлял,  она приблизилась ко мне, ни слова не говоря, довольно нежно взяла за руку и потащила. Ничего, не понимая, я следовал за ней. Она вела меня,  как мать оболтуса первоклассника, который не хочет учиться, в школу. Я едва успевал передвигать ноги, готовясь к самому худшему.
    Мы миновали один аккуратно подстриженный куст, другой, третий  и несколько беседок  Я не пытался смотреть ни на мою спутницу, ни на дорогу, по которой меня вели.. Меня интересовали только её руки, и карманы. Но одной рукой она держала меня, во второй тоже  не было пистолета.  Тёмная накидка проводницы ведущей меня на голгофу,  была без карманов. Значит, пистолет  в руках её папаши, и меня тащат на суд  ленча. Ленчевание должно было произойти в уютной, увитой вьющими растениями в   беседке,   видно той самой, про которую распространялся Доллик
Ворвавшись в эту беседку, моя  чёрная палачиха, выпустила мою руку повернулся ко мне, и откинула вуаль с лица. Я узрел пред собой генеральскую жену. –Сморщенную старушенция, усиленно молодящуюся  при помощи косметики, массажа и аэробики.
- Тс-с!  - таинственно прошипела она. – Мужа сегодня дома нет,и не будет завтра. Отбыл на три дня.
Она что-то ещё говорила, но я  ничего не понимал. Я ждал только прибытия генеральской  внучки с пистолетом. Ведь преступление совершено крупное.  Девчонка  была несовершеннолетней, а за растление малолетних полагается высшая мера. 
1. О, какие мы сегодня паиньки, скромненькие. А третьего дня были отчаянным Донжуаном. Сколько пыла, сколько любовного жара! О, Павел Андреевич! Как вам удавалось скрывать свои пылкие чувства ко мне! Вы воскресили потухающий пламень! Теперь мы, как Ромео и Джульэта будем.встречаться тайком, невзирая на распри между нашими кланами.
Она лезла ко мне, я сторонился. Только тогда до меня стал  доходить смысл сказанного, когда она с чувством запела: « Отвори, потихоньку калитку,,, ты одень потемнее накидку…»
   Кое- как, отвязавшись от старухи, я поспешил домой и вошёл в комнату Доллика, где он безмятежно готовился на ночлег..
2. Идиот! Козёл! Я покастрирую тебя! Мне всё равно рано или поздно в тюряге сидеть! Ты ведь надругался над боевой подругой генерала! Никакого уважения к древности. Ведь она, может,,  в осажденной крепости на Шипке  трупы бросала на головы штурмующим  турокам.
3. Значит, перепутал в темноте, - понуро оправдывался клон,-  на ней  ведь была вуаль. Прости, пожайлуста.
4. Но я очень уж распалился после перенесённого нервного порясения.
– Ты не человек! – продолжал я разоряться, - ты никто, Ты появился на свет благодаря моей глупости. И если я лишу тебя жизни, никто не осудит меня за это, потому что тебя нет, ты не существуешь
1. Он посмотрел на меня внимательно, как бы о чём-то размышляя.  И
– !заговорил тихо, вкрадчиво:
– Да я давно догадывался, что я никто. Кто мои родители? И какой я национальности? И зачем появился на свет? Мне скучно в этом мире одному. Почему у меня нет братьев и сестёр? Ну почему ты не заказал ещё пару таких красавчиков, как я? – И вдруг заплакал.
На его слёзы и причитания примчалась Лю. Она погладила клона по волосам, он уткнулся головой в её плечо, всхлипывая и приговаривая:      «    Одна ты любишь меня,  больше никто. А вот этот, кивнул он в мою сторону,  - со света решил сжить, кастрировать собрался…
1. Лю строго посмотрела на меня. А я. ещё не пришедший в себя после недавнего кошмара, когда считал себя стоявшим на краю могилы, рассказал ей о таинственном происшествии в тёмных аллеях генеральского парка.
Давно я не слышал такого гомерического хохота, каким разразилась Лю.
Тут только до меня дошло, что ситуация в парке была не столь трагической, сколь комической и тоже засмеялся противным истерическим смехом. Заулыбался и Доллик.
Отсмеявшись и вытерев слёзы, Лю сказала:
- Я связалась с Багамами, и изложила им нашу проблему. Они сообщили, что у генетиков есть клонированная  девушка красавица, которая тоже мучится одиночеством. И рада познакомиться с Долликом.
- Хочешь познакомиться? - спросила Лю жениха.
- Конечно, хочу, -ответил клон, отрывая нос от плеча Лю.
– Тогда отправляемся. Джи приглашает нас к себе для знакомства с невестой.
Прошлое путешествие по океану понравилось Лю. «Ну, их эти самолёты» – сказала она, - слишком уж часто с ними случаются неприятности»
 И вот мы снова на Багамах.   Прибыли на том же самом белом лайнере,, на котором плыли раньше. С теплохода прямым сообщением двинулись в лабораторию генетиков к этому самому приземистому зданию, где на свет появился Доллик. Знакомый Лю вахтёр беспрепятственно пропустил нас.
В лабораторию мы нагрянули, как говорится, как снег на голову. Даже не зная японского языка, по недоумённому лицу Джи я понял, что произошло нечто непредвиденное и очень неприятное.
После краткой беседы с ним, Лю пояснила мне, что случилась страшная вещь: Джи ничего не получал от Лю и уж, конечно не приглашал нас. Выходит, что она переписывалась с мафией. Нас заманили в ловушку. И теперь  надо  срочно покинуть лабораторию и перебраться в гостиницу, которая охраняется более тщательно.
Зачем нас заманили на остров, было неизвестно. Может с целью получения выкупа, а может, чтобы выкрасть Доллика. Оба варианта нас не устраивали.  Джи взялся отвезти нас на своей машине. Он сообщил Лю, что из-за запретов на клонирование, у лаборатории дела были плохи. Находясь под неусыпным наблюдением полиции и мафии, она еле-еле сводила концы с концами. От Джи мы узнали, что генетики мечтают перебраться на материк.
Джи торопил нас, но куда-то запропастился Доллик, Пока Лю беседовала с соотечественником, я отправился на его поиски. Худо- бедно расположение боксов мне было знакомо. Доллика я нашел в одном из них, где он сидел со своими «родителями»: молодой лаборанткой и с тем самым старикашкой с обгорелым лицом. Доллик был  радостно возбуждён. Ещё бы! Ведь, наконец, он обрёл родителей.
Я почувствовал, что моё присутствие здесь нежелательно и удалился.
А Джи и Лю уже сидели в машине во дворе. Обычно спокойный и уравновешенный Джи торопился и явно нервничал, но Доллик не появлялся. Лю хотела было идти за ним, но он возник на пороге, возбуждённый и сияющий. Когда, наконец, все уселись в машину, Джи, сломя голову помчал нас по городу.
И вот мы в гостинице, которая усиленно охранялась полицейскими. Здесь Лю встретилась со своей любимой подругой. Мы заказали билеты на лайнер, который отходил ночью, и  стали ждать темноты.
Вечером подруга сообщила, что вокруг гостиницы ошиваются какие-то подозрительные личности.  Подтвердились подозрения Джи, нас заманили в ловушку, возможно, чтобы  ограбить богатых туристов. Но скорее всего  мафия нашла покупателя на Доллика  Уж коли завлекли нас на архипелаг, можно быть уверенными, что так за здорово живёшь нас отсюда не отпустят.
Итак, мы оказались в осаждённой крепости. Но обстоятельства требовали, чтобы мы пошли на вылазку.
Я дал подруге Лю денег, и она вскоре принесла пистолеты для нас. Доллик и Лю никогда не держали  оружия в руках, но для шумового эффекта они вполне подходили. Впрочем, я тоже не собирался стрелять в людей, даже если они были бандитами.
   Вооружив свой боевой отряд, я проинструктировал их по технике безопасности, напомнив расхожую истину, что раз в жизни и кочерга стреляет. Показал, как нажимать на спусковой крючок и как вставлять обоймы. На этом обучение было закончено, так как тира в гостинице не было..
Перед вечером состоялся военный совет, в котором участвовала и закадычная подруга Лю. Она сказала, что есть в полуподвальном помещении  окно в укромном  безлюдном  месте, точнее бывшее окно, заколоченное досками. Она сказала рабочему, чтобы он оторвал доски, оставив только наружную фанерку, закрывающею проём, слегка наживлённую, чтобы её можно было легко оторвать.
Хорошо, что багаж свой мы заранее отправили в порт. И вот в назначенное время   налегке в сопровождении нашей проводницы мы спустились в нижнее помещение, и начали пробираться  через нагромождение старой мебельной рухляди к заветной цели.
– Ты не очень расстроилась, что наше сватовство не состоялось? – спросил я, подавая руку Лю, когда она перебиралась через продавленный диван
– О чём ты говоришь? – сейчас главное унести отсюда ноги. Вот если на нашем пути окажутся мафиози, тогда  расстроюсь.
– Постараюсь этого не допустить. Вы побежите по главной дорожке, а я – через кустарник. Буду прикрывать вас, в случае чего, - провёл я на ходу инструктаж.
    И вот мы у оконного проёма. Я аккуратненько убрал фанерку, затащив её вовнутрь, и мы по очереди  начали  протискиваться в полу мрачное полное опасности,  пространство, 
  Теперь наше благополучие зависело от того, как быстро мы сможем
добраться до корабля и закрыться в своих каютах.
 Скрывая оружие под одеждой, чтобы не пугать гуляющую публику,
мы ускоренными шагами, выбрались на асфальтовую дорожку, ведущую в порт. Из темнеющего оконного проёма нам помахала белым платочком наша помощница..
    Сначала нашего исчезновения, видимо, не заметили. То и дело, оглядываясь, я почти не спускал с гостиницы глаз...  Пока опасности не было: мирно светились окна гостиницы, белела в черном проёме шапочка  спасительницы.
– Но, оглянувшись в очередной раз, я увидел, как  со стороны гостиницы отделились три тёмных фигуры и  кинулись вслед за нами. Кто они были, сомнений не оставалось.
– Бегите в порт, я прикрою! –    приказал я своей команде.
Выслушав приказ, отряд рванул вниз под уклон, а я  нырнул в близ растущий кустарник с  листьями,хотя странными узорчатыми, но вполне пригодными для укрытия.
   Теперь я уже не скрывал пистолет под курткой. Стараясь быть незамеченным, перебегал от куста к кусту, минуя газоны и цветочные клумбы, и не спуская глаз с дорожки, на которой могли разыграться трагические события.
     И вот я увидел  отчётливо наших врагов. Кроме всего прочего, например, пистолетов в руках,  особая воровская походка выдавала их. Они двигались трусцой, крадучись, слегка пригнувшись, словно преследовали раненого тигра. Я продолжал бежать следом по-прежнему в стороне от дорожки, не спуская с преследователей глаз. А они прибавили ходу, выпрямившись во весь рост, и стали напоминать рвущихся к финишу спортсменов.
      Спринтерские данные у обеих групп были  не одинаковы Мои явно проигрывали. Стало ясно, что если я не вмешаюсь, то уголовному делу по факту захвата заложников или,  даже убийств, не избежать.    
    Чтобы умерить пыл преследователей, я вынужден был пальнуть в божий свет, как в копеечку. Они сразу  прянули в кусты в противоположную от меня сторону. Не обученные стрелять в воздух, они несколько выстрелили в меня. Пули вжикнули над моей головой, заставив вздрогнуть ветки, за которыми я укрывался. Услышав выстрелы, моя ударная группа, открыла беспорядочную пальбу, словно новобранцы на учениях.
    Напуганные столь мощным огневым шквалом, преследователи прекратили стрельбу, мои беглецы – тоже.
   Как только прекратилась пальба, все опять ударились в бега. Я опять выстрелил несколько раз, опять не целясь, на ходу. И вдруг почувствовал, что лечу в пустоту, в какую-то яму. Ямой оказался бассейн с Купидоном. Воды в нём на моё несчастье не было, и я ударился изо всей силы головой о мраморное дно. Некоторое время,  оглушённый, я лежал не в силах подняться. Из разбитого носа текла кровь и, смешиваясь со струйкой воды, направляемой на меня Купидоном, образовала имитацию огромной лужи крови
зловеще поблескивающую  в тусклом свете уличных фонарей. От неё бежал красный ручеёк и исчезал в сливном отверстии.
Пистолет при падении выпал из моей руки и отлетел куда-то в сторону. 
     Я хотел сделать ещё одну попытку подняться, но вдруг услышал приглушённые голоса над собой. Две фигуры наклонились над краем бассейна, всматриваясь в его глубину.
- Готов, - произнёс голос, - надо быстрей закончить с этим делом до прибытия полиции.
- И здесь пустила  корни русская мафия, - подумал я, продолжая прикидываться мёртвым.
Потом послышался шорох удаляющихся шагов. Поняв, что «костлявая» обошла меня стороной, я приподнялся, подставил лицо под прохладную струйку Амура и, освежившись, окончательно пришёл в себя. Отыскал пистолет. Из-за отсутствия бортиков бассейна, выбраться из него было не так-то просто. Пришлось ухватиться  за скользкие мраморное бёдро Амура и за его писку,  подтянуться и только потом удалось, выбрался на свободу.
     Прячась за реликтовыми растениями, я продолжил,  свой путь к океану.  И вдруг наткнулся на наших противников. .По –прежнему их было трое. Стоя за деревьями, они выставили вперёд оружие, всматривались в сторону валунов, откуда на фоне шума прибоя из «женских ягодиц» временами доносились одиночные выстрела.
– Бросай пушки! – крикнул я, - Они все, как один обернулись
Не знаю, все ли они понимали по-русски или нет, но направленный на них пистолет был красноречивее всяких слов: оружие полетело на землю, а бандюги уже без моего напоминания, подняли руки.
Я повёл стролом в сторону – знак, чтобы они убирались. Они согласно закивали головами и растворились в темноте реликтовых растений.
   А мои воинственные напарники, поняв, что опасность миновала, прекратили стрельбу. Я, обойдя  их с тыла, услышал разговор.
– Бандиты убежали, - проговорил Доллик.
– Значит надо за Павлом Андреевичем сходить, - сказала Лю, - узнать, что с ним.
– Его убили, я видел, как он лежал в луже крови. Мы можем попасть под бандитские пули, - опять заговорил Доллик, -Зачем нам этот старик?  Он старше тебя на целых пятнадцать лет. Все его документы перейдут ко мне. И никто знать не будет, что я клон – его двойник. И мы будем вместе с тобой  развивать фирму.
– Что ты  говоришь Доллик, -  снова послышался голос Лю, - ты, конечно, сгоряча сказал это. Как можно предавать близкого человека. Возможно, он ранен и ему требуется врачебная помощь. А если убит, то надо  его прах отвезти на родину.
– Спасибо тебе, моя верная женушка, - подумал я.
А в это время на дороге, огибающей изогнутый берег океана, замелькали синие огни полицейских машин, и завыла сирена.
– Давайте сюда ваши пушки, - сказал я, приблизившись к стрелкам, а то нас загребут за ношение незарегистрированного оружия. Забрав пистолеты, я забросил их в океан.
– А теперь бегом на теплоход!
Не выбираясь на дорогу, мы побежали по самой линии прибоя,
и вскоре сидели в своих каютах. На этот раз их было две.
     Дальнейшее наше путешествие в Европу протекало без  происшествий. «Хвоста» за нами не было, когда мы отъезжали от порта. Возвращение в родные пенаты не так уж сильно обрадовало меня. Путешествие, на которое я возлагал большие надежды,  разочаровало.
     Я лишний раз убедился, что клон вырос и ему требуется место под Солнцем.. А это место занимал я. Он тоже понимал это, был молчаливым и угрюмым  Я ломал голову над разрешением проблемы, но ничего не мог придумать.  Но клон  разрешил проблему сам..
    Дело в том, что нашу прибыль от продажи парфюмерии мы делили на три равные части, две нам с Лю, а третья доставалась Доллику. Мы свои средства вкладывали на развитие производства, клон свои сбережения почти  не тратил. Считая себя существом высшего порядка, которому не присущи людские слабости, он не курил, и не пил. И хотя  обладал огромным аппетитом, довольствовался простой крестьянской пищей. Поэтому у него накопилась приличная сумма, вполне достаточная для стартового капитала в бизнесе. Это я ему и решил предложить.
Доллик, - обратился я к нему, войдя к нему в его кабинет
    Он сидел за столом мрачный, как всегда после нашего неудачного  сватовства. Поднял неторопливо голову и сказал.
«Почему Доллик, а не Павел Андреевич? – произнёс недовольно, - надоело мне это овечье имя.»
Я был в очередной раз сражён его наглостью.Впрочем наглость ли это или веление времени? Передо мной на кресле сидел я. И  требовал, чего возможно на его месте потребовал бы и я.  Уставшему от жизни человечеству пришла смена.  И, возможно, что на месте Доллика я вёл бы себя также.
  Я хочу  заняться своим делом, - продолжал клон, - мне нужно  производственное помещение. Отдай мне башню  и отпусти меня с миром. А я верну тебе свою долю акций.
    Хочу напомнить, что башней  мы называли высотный корпус для производства пиротехнических изделий, для фейерверков пользующихся большим спросом.   Производство ещё не началось, цех пока бездействовал, но взрывчатые вещества уже были завезены.
.    Внутренне я был обрадован предложением, но сказал, что надо посоветоваться с Лю, поскольку я не имею права решать такие дела без компаньона держателя акций.
  Как я и предвидел, Лю безоговорочно согласилась.
        Мы все трое собрались на производственное совещание по разделу имущества, после которого Доллик стал владельцем выше указанного производственного корпуса. 
         Вновь испечённый владелец башни сказал,  что уходит от нас, и поставил  условие, чтобы ни мы, ни работники нашей фирмы не пытались проникнуть на его территорию. За исключением самых важных дел.   Мы дали согласие, и клон ушёл, как я надеялся навсегда.
   После его ухода  дел  нам с Лю прибавилось. Работа, которую  ранее выполнял  Доллик  легла теперь на наши плечи    Поглощенный повседневными заботами, я как-то забыл о клоне.     Однако, немного освободившись, начал  проявлять интерес  к его трудовой деятельности. А она развивалась бурно, только непонятно в каком направлении. Огромные тяжело груженые фургоны подъезжали к башне, многоколёсные грузовики везли закрытое брезентом оборудование непонятного назначения.
      Итак, всё! С клонированием покончено. Свинцовые грузила упали с плеч. Правда, пришлось отвалить ещё немалую сумму к тому, что клон уже имел, но всё-таки я считал, что дёшево отделался.
     Однако какое-то смутное чувство тревоги стало закрадываться в мою душу. А что если клон занимается противоправным делом, тогда наручники  наденут не на него,  а на меня. Хотя мою виллу и его владения разделяла  ничейная территория отчуждения, и хотя встреч  друг с другом мы  не назначали, тем не менее, временами нам приходилось видеться.  Клон был энергичен, подвижен, жизнерадостен, как человек поглощённый идеей  международного значения. И, как всегда, я ставил себя на его место, мог бы я заниматься запретным делом? И отвечал себе – мог, если  дело очень интересное.
    Но потом успокоился, стал забывать о двойнике. Вспоминал  только иногда, когда бросая взгляд на красную башню  и окружающий её глухой забор из кирпича такого же цвета. Она казалась мне загадочным таинственным сооружением, хотя я знал в ней каждый, коридорчик и каждый даже самый потаённый уголок.
  Попасть не только в башню, но даже на территорию загадочной фирмы не было никакой возможности, поскольку не только она, но даже прилегающая к ней территория тщательно охранялась.
   Меня разбирало любопытство, что производит Доллик в своих владениях, и зачем ему понадобилась такая секретность. И, как я уже говорил, не только любопытство заставляло меня разведать
. чем занимается клон, но и соображения личной безопасности,. поскольку за его противоправные действия отвечать придётся мне. Но я был верен данному обещанию и без особой надобности не  вторгался в его владения.
    Но вот однажды  в мой кабинет вошли трое моих рабочих. И доложили, что  в  размытой ливнем яме в овраге на границе наших  «государств»,  лежат человеческие останки.
Взяв лопату, я поспешил туда, спустился в овраг и подошёл в выше указанной размытой яме. В ней вперемежку с песком и глиной просматривалась какая-то бесформенная биомасса  в которй виднелась кисть человеческой руки. Но это была, какая-то странная кисть, на ней были только два пальца. Да,да!  На кисти было всего лишь два пальца. Я копнул лопатой, и на свет божий появилась вторая такая же кисть.. Как будто какой скульптор неумеха или просто любитель, забавляясь, слепил из глины такое вот уродство. Присмотревшись внимательней, я обнаружил ещё в биомассе человеческие персты. И был ошеломлён. Совершено преступление1 Налицо расчлененный человеческий труп.
     Я схватился за голову, что делать?  Назревает уголовное дело, приезд  полиции, расследование. с непредсказуемыми последствиями. И  я вынужден был отправиться к Доллику за разъяснением.
   Ничейная полоса заросла бурьяном. Стояло бабье лето. Струился от жары воздух Я сначала побродил вокруг ограды. Там к моему удивлению  к башне был, протянут огневой шнур. Как бывшему спецназовцу мне хорошо была известна эта штукенция. Такие шнуры раньше назывались «Бикфордовыми», видимо в честь фамилии изобретателя. Они подводились к взрывчатым веществам на расстояние безопасное для человека-взрывника. . 
     Потом ко мне вдруг подскочили двое охранников в защитной одежде. Глянув на меня, отступились, видимо приняв за Доллика. Без дальнейших проволочек я приблизился к воротам.
На   Воротах стояли тоже двое стражей в таком же обмундировании. Мой приход привёл их в явное замешательство.
С одной стороны  я вроде бы их хозяин, с другой - было всё-таки какое-то  различие.
    Однако придраться ко мне они не посмели. После некоторой паузы, они распахнули предо мной сворки ворот.
     Миновав небольшой дворик, я приблизился к двери, которую никто не охранял,  открыв её, вошёл в коридор вдоль которого были расположены двери хорошо знакомой мне анфилады..
  Приоткрыв одну из них, я увидел трёх сидящих девушек, настолько похожих друг на друга, что я подумал не троится ли у меня в глазах.  Доллика здесь не было.
 Осторожно прикрыв дверь, я опять вышел в коридор. Дверь следующей комнаты  вдруг сама распахнулась, и из неё  выскочил необычный ребёнок, весь волосатый. Он бежал то на двух ногах, то на четвереньках.. В одних только трусиках, сквозь дырочку в которых высовывался…о, ужас1- маленький хвостик. На лице волос не было и мне снова пришлось ужаснуться – лицо было моё.  Каким я был  в детстве.
     Он начал ласкаться ко мне, Пошарив в карманах, я вытащил несколько долек недоеденного шоколада, протянул ему. Он радостно схватил, как это делают дети. Я потрепал его по головке с заострённым, как у приматов затылком. И ребёнок поскакал по коридору, подбрасывая по обезьянье  зад.
  Я подошел к двери комнаты, из которой выскочил малыш,  и заглянул вовнутрь, Доллика там тоже не было. Сидела только женщина с удивительно знакомым лицом. Напрягая память, я вспомнил, что это была лаборантка из лаборатории генетиков на Багамах, которая играла роль Евы и, по всей вероятности, вынашивала Доллика. Она не обернулась и даже не глянула на меня, сидела постаревшая, безразличная, уставясь в одну точку.      
Решив, что обознался, я прикрыл дверь и снова пошёл по коридору искать Доллика. Ещё в одной комнате-боксе находились трое рослых молодых парней, Все на одно лицо, как те девицы в первой комнате.       Угловатые, будто какой плотник неумеха сработал их топором из дубовой колоды.
   В руках их были огромные дубинки вместо огнестрельного оружия.
Всё это делало их похожими на первобытных людей. Группа напоминала караульную команду, дожидавшуюся смены.
   Исчезнув так же, как и появился, я направился к следующему помещению анфилады. Эта превращённая в бокс комната служила производственным помещением. В ней стояли  холодильники, жужжали высокооборотные центрифуги, чавкали вакуумные насосы.
Здесь же в  помещении без дверей были установлены ферментеры.
Сквозь водомерные стёкла просматривалась клокочущая  культуральная жидкость.- биомасса.
     Едва я успел окинуть взором лабораторное оборудование, как из  проёма помещения.  в котором не было двери, .раздался душераздирающий женский крик. И даже не крик, а визг, полный отчаянья и нестерпимой боли.
    Неистовым вихрем ворвался я в бокс. Там узрел лежащую навзничь на лабораторном столе обнажённую до живота женщину. Дстальное было укрыто покрывалом. Ха столом сидел    мужчина-садист и тискал ей груди которой. И не просто тискал, а вонзился в них пальцами и даже ногтями.
    Вне себя от гнева, я подскочил к негодяю, схватил,  за шиворот, отбросил от жертвы и  занес, было, кулак для расправы. Но вдруг с удивлением обнаружил, что это был старичок с архипелага, который клонировал Доллика. Я узнал его по родимому пятну на лице, напоминающем ожёг.
– Вы что это позволяете себе! – вскричал он на чисто русском языке.
– А вы почему издеваетесь над женщинойЮ - тоже закричал я, клокочущим от негодования голосом, не оставляя попытки поколотить злодея. Но меня тут же схватили за руки два здоровенных типа.
– А где вы видите женщину? – уже несколько тише заговорил старикашка. Подойдя к столу, он сорвал покрывало со своей жертвы и я с ужасом увидел, что это была только  голова и грудная клетка, к которой  подведены трубки., Далее была пустота.
– Это всего лишь препарированный орган, приготовленный для экспериментов, продолжал генетик, - мы проверяем изготовленные гортани.. Вскоре любая дама при желании и за определённую плату может заменить свои природные голосовые связки на наши и стать знаменитой певицей. Это касается не только голоса. Мы можем изготовлять любые части человеческого тела. Вскоре Гомо сапиенс сможет стать практически бессмертным. Вы имеете представление о генной инженерии, - спросил он меня.- Я проводил научный опыт по передачи сигнала из правого полушария мозга к голосовым связкам. Своим грубым вмешательством вы сорвали важный эксперимент, ведущий к величайшему открытию. Я длительное время готовил его и больше не смогу повторить..
А стражи, между тем, крепко держали меня. Я узнал в них верзил, которых имел «удовольствие» видеть в соседнем боксе.
– Значит, произошла ошибка, я готов принести извинение, - примирительно проговорил я, и пошевелил плечами, пытаясь освободиться, но меня держали крепко
– Ошибка ошибке рознь, - сказал генетик, - за иные ошибки приходится расплачиваться жизнью.  Теперь, чтобы повторить эксперимент, мне нужен естественный материал, а не клонированный. Такого материала у меня нет.
– Да отпустите же меня, наконец! – вскричал я.
– Отпустить… - тихо, как бы про себя проговорил старец – в
кои - то веки повезло и отпустить. Мы генетики, повторяю, производим детали для человеческого организма. Настал наш век – век генной инженерии. Ещё раз повторяю, человек должен жить вечно. Имеется ввиду состоятельный человек. Если есть в кармане евро или на худой конец доллары,   то замена изношенный деталей обеспечена.
- Да не выкручивайте руки, чёрт вас возьми! – опять вскричал я.
- Отпустите, - приказал старикашка.
Громилы освободили мои руки, но не оставили  в покое. Остались стоять по бокам, плотно прижимаясь, Я пытался сделать шаг к двери, но меня снова схватили и усадили на табурет.
– Это что за произвол? – опять с негодованием закричал я. – Хотите неприятностей?! У меня почти вся милиция на моей дотации припугнул я старца.
– А кто заявит? Здесь все свои, - тихо почти прошептал он.-
Придется вам пострадать во имя науки. У нас производство – производим людей. Мы ведь генетики очень любопытный народ. Вот если бы вам в руки попал, какой-нибудь детский конструктор, трансформер, например, вы  бы не удержались, и сконструировали бы из него нечто. Мы тоже обладаем детской любознательностью.
– Вот и конструируйте из своих людей.
– А не получается. Они все клоны. Я первый постиг, что клон из клона – это Дарвинизм наоборот, возврат  гомо сапиенса к первобытному состоянию. При многократном клонировании человек превращается в примата. Поэтому  мне нужен свежий материал, то есть здоровый, крепкий человек. Вы вполне подходите под эту категорию. Гордитесь, что пострадаете во имя науки.
    Далее он понёс  неразборчиво, скороговоркой какую-то ахинею, , из которой я только понял, что попал в лапы маньяка, помешенного на своей идее.

   Я заметил, что генетик разговаривает со своими подручными больше жестами, чем словами.   Временами человеки, смахивающие на приматов,  произносили нечто нечленораздельное,и вообще, были немногословны и косноязычны.
  Отдав какое-то распоряжение, старикан направился к двери и вышел в коридор. Я вскочил и хотел пойти следом за ним следом, но не тут-то было. Мордовороты схватили меня, опятьусадили на стул и привязали к его спинке. После чего все охранники удалились, кроме одного. Он взял какой-то предмет с лабораторного стала, приблизился ко мне и вдруг, схватив за волосы, замахнулся этим предметом. Я увидел, что это был нож. . Видимо мне, уготовано было место рядом с препарированной тушкой дамы. Я ударил этого злодея ногой с такой силой, что он отлетел в угол и ударился о стоящий там металлический шкаф.
   Зарычав, как зверь от боли и злости, он опять начал приближаться ко мне, но теперь осторожно, выбирая место для точного удара.
Силы были неравны, поскольку руки мои были связаны. Жить мне оставалось совсем недолго. Я закричал от страха, позвал на помощь, но кто мог помочь мне в этом бедламе, где на пришлого человека смотрят, как на ворованную машину, которую можно разобрать на запчасти.
    Вдруг распахнулась дверь, и в помещение ворвался Доллик. Ударом кулака он отбросил подбирающегося ко мне убийцу, в тот же угол, в котором он недавно побывал после моего удара. Потом Доллик быстро распутал меня, и опять кинулся на моего врага..
– Держи его! – крикнул он мне. Но, оправившись от удара примат, метнулся к двери, и мы не успели перехватить его.
     Бежим! Сейчас он объявит общую тревогу, бежим! - повторил мой освободитель. И мы кинулись к выходу.
Вахтер на воротах, видимо уже предупрежденный, поспешно закрывал створки ворот. Мы  оттолкнули его с такой силой, что он полетел на землю. Затем помчались по пустырю, впереди Доллик я за ним.. Добежав до  места, где был огневой шнур, Доллик схватив его,  остановился. Я тоже. 
– Ну, я им сейчас  устрою! - Запыхавшись, вскричал владелец загадочной усадьбы.
– Доллик! Объясни, что происходит в твоих владениях.
– Владения уже не мои. – Махнул рукой Доллик. – понимаешь, я привёз их с архипелага. Я обеспечил их оборудованием, Я хотел создать новое поколение людей – клонов. Но, оказалось, что клонирование от клонов – есть возврат к первобытному состоянию человека.  Я запретил такое клонирование, но они продолжали И ещё начали заниматься изготовлением.  человеческих органов и продажей их ха границу. Они вышли из-под моего контроля, а со временем начали терять человеческий облик..
– .
– Если бы только это, но они ещё и людей частенько «разбирают» на запчасти. Тебя они тоже хотели «разобрать». Но я им покажу! – повторил он.- этот шнур я положил в бочку со взрывчаткой.
– Так, значит, идея клонирования ошибочна, - опять сказал я, - она приносит людям только вред.
– Нет, это загорается новая заря для человека, его будущее. Но мы рано пришли.. Однако мы ещё придём, встанем, бок о бок с человечеством и овладеем Всемогущей Вселенной. А сейчас мы должны исчезнуть. Ты меня прости,брат мой! Я вёл себя, как идиот. Мне стыдно перед тобой! А теперь, прощай! - И он выдернул чеку. Бикфордов шнур зашипел, задымился, по нему побежал огонь.
– Прощай, брат, скорбно произнёс Доллик, - я должен быть вместе с ними. – и он побежал вслед за смертью, движущейся к башни..
– Доллик, вернись, - закричал я, - он обернулся и помахал мне рукой.и крикнул.
– Нет, там моя мать и мои братья. Пусть плохие нехорошие, но они одной со мной крови и я должен разделить с ними нашу участь!.  – И он помчался в прежнем направлении.
Я сделал инстинктивное движение вслед за ним, но упругая горячая струя вдруг ударила в грудь. Грохот взрыва оглушил меня. Я только успел увидеть перед тем, как упасть на землю, как башня приподнялась над землей и рухнула вниз, рассыпаясь на отдельные части, погребая под собой то, что появилось раньше времени…

С.Гончаров