Рэй Брэдбери. Где-то звучит оркестр. Главы 1-3

Глава 1

И были пустынные прерии наполнены ветром и солнцем, и полынь, и тишина, взращенная в девственных цветах, и были рельсы, простертые сквозь тишину, и вот они дрогнули.

А вскоре с востока примчался поезд – в огне и дыму прогрохотал он мимо станции, снизив скорость у платформы, усыпанной конфетти, давным-давно выбитым из билетов кондукторским компостером.

Паровоз замедлил ход ненадолго: из вагона выбросили  чемодан, а следом выскочил молодой человек в летнем льняном костюме и немного пробежал по инерции, а поезд с рокотом понесся дальше, как будто и не было вовсе ни станции, ни чемодана, ни его обладателя, озиравшегося теперь в облаке оседающей пыли, сквозь которое вдали проступали неясные очертания крохотных домиков.

- Вот это да! – прошептал он. – Оказывается, что-то здесь всё-таки есть.

Пыль унесло порывом ветра, и яснее проступили крыши, башенки и деревья.

- Зачем? – шепнул он. – Зачем я здесь?

И ответил сам себе ещё тише:

- Затем.

***
Глава 2

Затем.

Вчера ночью на грани яви и сна он вдруг ощутил, как на внутренней стороне закрытых век будто бы кто-то пишет слово за словом, строку за строкой. Не открывая глаз, он прочел:

Где-то звучит оркестр,
В напевах дивных слышны
Преданья о тех, кого манит
Свет нездешней луны.

В громе литавр бурлящем –
Морок, волшебный сон:
Воспоминанья о лете
Еще не рожденных времен.

- Погоди-ка, - услышал он собственный голос.

Он открыл глаза, и строчки остановились.

Он приподнял голову с подушки, но потом хорошенько подумал и снова лег. Едва он закрыл глаза, строчки возобновили свой бег.

Грядущих времен – но столь древних,
Что их пропитал аромат
Гробниц пропылённых, сирени,
Страстей и плотских услад,

Желанного плода, - вот только
вкусить его не суждено…
Лишь мумии помнят грядущее,
Поведать о нем - им дано.

Он почувствовал,  как веки его сами собой дрогнули и крепко зажмурились, наверное, чтобы прочитанные строки исчезли, уступая черед новым.

Он вглядывался в черноту, которая возникла в привычном искрящемся сумраке, а потом появились слова:

Внимают их повести дети,
Чья жизнь не прервется в веках,
И знают они: смерть бессильна
В далеких, незримых краях.

Где-то звучит оркестр.
Меркнет там лунный свет,
Там упоительны ночи,
Там смерти в помине нет.

И Время не знает пределов,
И бьются, стучат сердца,
И Вечности дуновенье
Чувствуется без конца…

- Это слишком, - услышал он свой шепот. – Слишком много. Не могу. Это что же, вот так делаются стихи? Откуда же они приходят? И эти - закончились? – размышлял он.

Он опустил голову на подушку, гадая, увидит ли что-нибудь ещё, закрыл глаза, и появились слова:

В колышущихся пшеничных
Полях знойных спят старики
Чтоб к ночи проснуться, как дети, -
Сил полны и крепки.

А дети, состарившись будто,
Бессвязно бормочут про смерть,
Стараясь неосуществимость
Забвения уразуметь.

Дает сама Жизнь пир плоти,
И здесь, за её столом, -
Бессильный становится сильным,
И свежим рядится гнилой.

Где-то звучит оркестр.
И если ты сердцем юн, -
Услышь его, чтоб длился вечно
Июнь…
И июнь...
Вновь… июнь…

Смерть станет глухой и увечной,
Смерть умолкнет навечно,
Когда наступит июнь.

Теперь чернота стала непроницаемой. Сумрак был тих и спокоен.

Он совсем открыл глаза и лежал, уставившись в потолок и не смея поверить. Потом повернулся на бок, взял с тумбочки открытку и всмотрелся в картинку на ней.

Наконец, он сказал вполголоса:

- Разве я счастлив?

И ответил сам себе:

- Я НЕ счастлив.

Медленно-медленно встал он с кровати, оделся, спустился вниз, отправился на вокзал и купил билет на первый же поезд на запад.

***
Глава 3

Затем.

- Итак, что же? - подумал он, вглядываясь в пронзенную рельсами даль. - На карте этого городка нет. Но поезд замедлил ход, и я спрыгнул, затем…

Он обернулся и заметил над видавшим виды вокзальчиком, сильно занесенным песком, потрепанную ветром вывеску: Саммертон, штат Аризона.

- Слушаю, сэр, - раздался голос.

Путешественник опустил взгляд и разглядел расположившегося в тени навеса ветхой станции человека средних лет, светловолосого и с ясным взглядом. На стене над головой его развешены были форменные фуражки с надписями, целый набор: КАССИР, НОСИЛЬЩИК, СТРЕЛОЧНИК, СТОРОЖ, ТАКСИ. На нем самом была фуражка, подписанная СТАНЦИОННЫЙ СМОТРИТЕЛЬ - слова были вышиты по околышу ярко-красной нитью.

- Что вам? – спросил этот человек, твердо глядя на приезжего. – Билет на следующий поезд? Или, может, такси до «Египетских знаков» в двух кварталах отсюда?

- Бог мой, не знаю, - молодой человек  потер бровь и щурясь огляделся по сторонам. – Я только приехал. Спрыгнул с поезда. Не знаю, почему.

- Верьте в порыв, - сказал смотритель, - Если повезет - пролетите мимо раскаленной сковородки и угодите в прохладное озеро в разгар жаркого дня. Так что вам?

Он ждал ответа.

- Такси, «Египетские знаки» в двух кварталах отсюда, - быстро произнес молодой человек. – Да! Точно.

- Прекрасно, правда, нет там никаких египтян, да и дельты Нила тоже. А Каир, штат Иллинойс, - в тысяче миль на восток. Но в знаках, полагаю, недостатка не будет.

Он поднялся, стянул с головы фуражку станционного смотрителя и надел другую – с надписью ТАКСИ. Он уже наклонился за чемоданчиком, и тут молодой человек сказал:

- Ведь вы же не собираетесь бросить…

- Станцию? Побудет без присмотра. Рельсы никуда не ведут, красть внутри нечего, а следующий поезд не порадует нас своим появлением, раньше чем через несколько дней. Пойдемте. – Он подхватил чемодан, шаркающей походкой спустился с веранды и завернул за угол.

Позади станции не было никакого такси. Стоял там вместо этого симпатичный белый конь, который терпеливо дожидался хозяина. И был он впряжен в высокий фургончик с выведенными краской словами: ПЕКАРНЯ КЕЛЛИ – СВЕЖИЙ ХЛЕБ.

Таксист кивнул на повозку, и молодой человек забрался внутрь. Устроившись поудобнее в теплой тени, он потянул носом воздух.

- На редкость приятный запах, правда? – спросил таксист. – Только-только развезли пять дюжин булок.

- Именно так, - заметил молодой человек, - благоухал рай в первый день творения.

Пожилой приподнял брови.

- Так что же, - спросил он с любопытством. – Почему газетный обозреватель, мечтающий стать писателем, оказался в Саммертоне, штат Аризона?

- Потому, - ответил молодой человек.

- Потому? – переспросил пожилой, - да это самая лучшая причина в мире. Каков простор для выбора! – он взобрался на козлы, ласково посмотрел на коня, тихонько щелкнул языком и сказал:

- Клод.

И конь, услышав свое имя, повез их в город вечного лета Саммертон, что в штате Аризона.

***

Перевод с английского: Евгений Рахманов, ноябрь 2010