Кони

                К О Н И

     Сельского жителя лошадью не удивишь, а наше, послевоенное поколение, тем более. Пару лошадей и в воз запрягали, и в сани, и в председательскую бричку. Кони огороды пахали, ногами глину месили, речку вброд переходили, брёвна волокли, воду качали. Да, что там говорить, кто-кто, а крестьянин лошади цену знал. Не то, что нынешние, городские. Покатают на расписной повозке малышей по парковым дорожкам и скучает лошадка целую неделю. На селе же мужик с лошадью на пару работали.
     Того мужика, который правил парой лошадей, в нашем селе звали ездовым. Сколько ездовых в пятидесятых-шестидесятых годах прошлого столетия было в нашем колхозе, я точно сказать не берусь. Десятка два, не меньше. Разные это были люди. Одни жалели лошадей, кормили, чистили. Сытые лошади, спокойный ездовой, о таком говорили – добрый хозяин. Кнут у каждого был, но я знала многих ездовых, у которых он без дела в предке валялся. «Коней нужно гнать не кнутом, а овсом» - говорили старики. А у иных ездовых спины лошадиные исполосованы ременными батогами. Сами животные пугливы, с выпирающими рёбрами. Насмотрелась я на таких зловредных людей на свиноферме, где моя мама работала. Хуже всех мужиков был Самойло. Этого ездового я не любила и побаивалась. Женщины говорили, будто бы его какая-то болезнь изнутри  грызла. Он всё зло на лошадях вымещал. Корм у них воровал для своей домашней скотины. А что батогом хлестал и в гору гружёный воз гнал, даже теперь, спустя сорок лет, вспоминать тяжело. У лошадей пена на разорванных губах розовая. Знал бы кто, как я ненавидела его в ту минуту, когда он бил лошадей кулаком по ноздрям. Лошади храпели и пятились назад. А я, десятилетняя девочка, плакала от собственного бессилия.
     «Уйди отсюда и не смотри, коли такая, жалостливая уродилась. Его, за издевательство над скотиной, Бог здоровья лишил и ещё накажет…» - говорила мне мама, уводя в закуток, где в редкие минуты отдыхали свинарки.
     Были и такие ездовые, которые, поработав несколько лет, начисто спивались. Оно и понятно: зерно на мельницу отвезти, что-то кому-то отвезти-привезти. Машин в ту пору не было, а плата одна – бутылка самогонки. От неё, проклятой, страдали люди, страдали и кони. Начну вспоминать всякие истории, пальцы загибать, смотрю – уже и пальцев не хватает. И все истории со страшным концом. Что ни день, то страшные слухи по селу ползли. Люди-то всё видят, всё помнят. Внука дедовым грехом попрекнут…
     Село наше большое. После немецкой оккупации сельчане строиться начали. Обновили и сгоревшую после бомбёжки конюшню. Вот, тогда-то и занялись в колхозе разведением лошадей. Хотя не брезговали и быками. Были ездовые, которые отказывались ездить на быках. Из их слов выходило, что быки – сильная, но упрямая скотина, а лошадь куда понятливее и послушнее вола.  Но, это кому как покажется. Порой случается, что иному человеку, чтоб втолковать очевидное – голос надорвёшь.       И животина тоже разная бывает. Опять же, подход к ней нужен.
     Вот, вспомнила случай один. Мне об этом рассказали, когда я уже в третьем классе была.  И сколько жила в селе, всё подшучивали да посмеивались надо мной. А дело вот как было. За какой-то надобностью мама шла по дороге. Меня, малую, за ручку вела. Нас нагнала подвода. Ездовой, добрый дяденька, остановился. Мама помогла мне влезть на подводу, усадила на свежую солому, сама рядом села. Взрослые о чём-то между собой говорят, на меня и внимания не обращают. Обычное дело: сидит и сидит себе ребёнок. Только, в какой-то момент девчушка заревела дурным криком. Вскочила на ножки и стала кулачками колотить по спине ездового. Удивлённый мужик натянул вожжи. Кони остановились. Раздосадованная мама начала допытываться: какая муха меня укусила? Оказалось, что я выместила свою обиду на вознице за то, что он время от времени стегал ременным батогом по лошадиным спинам.
     Прошло несколько лет, я в школу пошла. А школа наша в центре села стояла. До неё, как говорил мой отец, «километра два с гаком» надо было шагать, да обратно столько же. При случае возницы, жалея ребятишек, останавливали лошадей и приглашали сесть. Но, если я была в их компании, проезжали мимо. Живучая память у многих сельчан. Да и у меня характер, что сухарь. Чем старше, тем твёрже. «Не хотите подвезти, и не надо. Сама дойду. Зато никому кланяться не придётся», – думала я, глядя вслед дребезжащей подводе.
     Мальчишки, мои одноклассники и, просто жившие на нашей улице, в то далёкое время мечтали стать шофёрами или трактористами широкого профиля. Бредили техникой и, не задумываясь, могли перечислить имевшиеся в колхозе марки комбайнов и сенокосилок. На конную тягу смотрели свысока, шутливо называя «ИРЖЕ – 2», зажигание от батога. То, что кони живые существа, умные, послушные, работающие на пределе своих сил, человеком лишённые свободы и вынужденные работать в рабских условиях труда – об этом никому и думать не хотелось. Всё было настолько привычным, обыденным, примелькавшимся, что скажи им об этом, пацаны сперва удивятся, и уже в следующую минуту поднимут на смех.
     Запомнился мне и тот день, когда меня, восьмилетнюю девочку, дядька Антоний посадил на лошадь. Нет, это совсем не то чувство, когда садишься в салон самой красивой легковушки. Это особое волнение, восторг, и вместе с тем боишься причинить боль живому существу. Вынуждая лошадь подчиняться своей воле, я не чувствовала себя победителем, а наоборот – жестоким человеком осуществлявшим акт насилия. (Даже в таком раннем детстве, я понимала, что очень мало людей задумываются об этом. Но ничего с собой не могла сделать. Мне было совестно даже перед лошадью. Хотя, мой тогдашний вес, конечно же, не мог повредить рабочей лошади.)
     Нет, сидеть даже в самом уютном кресле – это одно чувство, а на спине у лошади, особенно если на ней нет седла – это уже иное чувство. Первое ощущение – это ощущение тревоги, будучи оторванная от земли. Подо мной большое животное и сила его во много раз превышает мою силу. Вздрагивающая бархатистая кожа, прядающие уши и струящаяся по шее грива. Это вам не бездушное железо, а такое же, как и я, существо из плоти и крови. У него свой характер, свои привычки.  Конь, как и человек, ест то, что выросло на земле, пьёт воду, у него может измениться настроение. В конце концов – он просто может устать. Одним словом – конь, как и человек, подвержен случайностям. И может быть ему, при рождении, кем-то написана судьба.
     Ещё древние предупреждали: бойся толпы! Это назревающий вулкан эмоций и трудно предугадать в какую сторону он может выплеснуться. И всё же это люди. Встреча с табуном лошадей у меня вызывает просто таки панический страх. Как я ни береглась, встреча с табуном, мчащимся по тесной сельской улице, запомнилась мне на всю жизнь.
     Теперь уже не помню: зачем посылала меня мама в магазин. Солнце уже садилось за гору, когда я, с тяжёлой авоськой на плече, возвращалась домой. Местность гористая. От того наша сельская кривая улица была стеснена высокими каменными заборами. Такие заборы способствовали выравниванию почвы. Конечно же, я знала улицы в нашей части села. Наперечёт знала, кто в каком доме живёт.  Но, предугадать, кто встретится мне за очередным поворотом, всего-навсего каких-то десяток шагов, было невозможно.
     Когда задрожала земля от конского топота, всё внутри меня похолодело. Табун лошадей, подобно урагану, нёсся мне навстречу. Как и всякая деревенская девчонка, я умела лазить по заборам. Для этого нужно время. Руки мои заняты авоськой. Дома ждали хлеб, который я несла. Бросить её я и в мыслях допустить не смела. А лошади всё ближе. Зажмурив от страха глаза, инстинктивно прижавшись грудью к забору, замерла. Вечностью показались те пара минут, пока табун скакал за моей спиной. За ним удушливый шлейф дорожной пыли.
     Стук копыт затихал за вишнёвыми садами. Я ещё некоторое время приходила в себя. Отряхивала платье и волосы от пыли. От сильного испугу даже плакать не могла. Окончательно пришла в себя, только услышав мамин голос. Со сбившимся на бок повязанным платком, босиком, моя родная матушка бежала вслед за табуном. Второпях из-за пыли не сразу и разглядела меня. Ойкнула, прижала меня к груди и зашлась плачем. Дома, рассказывая бабушке о случившемся, призналась, что уже не чаяла увидеть меня живой. Бабушка ещё неделю водила меня к своей знакомой «яйцом выкатывать испуг».
     Разных лошадей мне приходилось видеть за свою жизнь. Всякий раз смотрела на них с восторгом и уважением, как смотрят на трудолюбивого человека. С улыбкой умиления смотрела вместе со своими внуками на маленьких лошадок в нашем городском зоопарке. Создатель не обделил красотой это прекрасное существо. Честно признаться: не могу себе представить, не будь лошади, какое б животное могло его заменить. А то, что человек потерял бы друга и помощника – это точно.
                20 мая 2008 года.