Жалость

Гриша любил поговорить «за жизнь», его монологи с глубокомысленными паузами длились часами, заменяя нам практику в решении задач. Мыслей в голове у учителя накопилось достаточное количество для того, чтобы и вовсе позабыть о науке. Но второй час пары, как правило, посвящался ей. То есть дань отдавалась предмету и педагогике поровну – пятьдесят на пятьдесят.  Прошло немало времени, пока учитель не бросил затею практиковать на нас свой педагогический талант. Из попыток добраться до наших душ одноклассники запомнили  одну его фразу:

- Это больно…когда в душу … в грязных ботинках …

Ясное дело, что дети к таким страданиям имели весьма далекое отношение. Виноватым себя никто не считал. Понять, что имелось в виду, тоже было невозможно. Мы молчали и готовы были терпеть эти муки сколько угодно. Главная задача школяра – избежать выхода к доске - решалась самим учителем, предпочитавшим «вопросы философии» простой школьной физике.

Однажды Гриша превысил допустимый педагогический барьер и довел до слез нашу большую Галю, которая очень стеснялась своего раннего развития и мечтала покинуть школу:

- Барыкина, как Вам не стыдно! Вы уже взрослая девушка, а совсем ничего не знаете!

Галя зарыдала, глядя на учителя.

- Не надо, Барыкина! Не плачьте! Простите меня, Барыкина! Не плачьте…Галя!

Галина не унималась. Плакала, не сводя глаз с педагога. По-настоящему плакала, в голос.  Всхлипывая,  скуля и подвывая.

 Наконец она отвела взгляд от учителя, уронила голову на парту, обхватила  руками, пряча  лицо от зрителей, и в таком положении затихла.

 Когда урок закончился, весь класс ринулся к уже просохшей Гале:

- Ты же никогда не плачешь! Что случилось? Он тебя обидел? Галь, почему ты плакала?

Галя опять шмыгнула носом:

- Он стоит, ругается. Смотрю на него, а у него все лицо в пупушках. И так мне его жалко стало! Ну, я и заплакала.

Пупушки – следы черной оспы на лице педагога.

Нельзя сказать, что одноклассники испытывали к Николаю Васильевичу материнские чувства, как у Галины, но и мы с разной степенью тяжести переболели сочувствием  к нашему неспокойному учителю. 


2010г. Москва. И Литвинова